Миссия минус ноль.

В тот момент, когда Зимний солдат решает, наконец, потесниться и уступить право владения разумом его законному владельцу — Джеймсу Бьюкенену Барнсу, Баки прекрасно осознаёт, что вся его прошлая жизнь не останется без чуткого внимания американских — и не только — спецслужб, и решает “залечь на дно”, терпеливо выжидая, когда вся эта ситуация с участием его скромной персоны перестанет набирать обороты и хоть немного, но стихнет. Частые обнуления и продолжительный криостаз дали сбои не только в памяти, но и в тонком душевном равновесии, однако . . . несмотря на этот прискорбный факт, Барнс отчётливо помнит некоторые детали из своего прошлого — далёкого и не очень — и потому понимает, что тот самый “человек на мосту” по имени Стив, предположительно являющийся его лучшим другом, будет искать его и не успокоится вплоть до того момента, пока не схватит за шкирку. Но сейчас идти навстречу горе Роджерсу слишком уж неблагоразумно. После того, как агент Романова слила в Интернет всю информацию о “Гидре” и её соратниках, включающих в себя и Зимнего солдата, на последнего охоту не объявил только самый ленивый и непросвещённый. И Барнс, пораскинув мозгами и окончательно убедившись в том, что познавать все тонкости выражения “Небо в клеточку, друзья в полосочку” ему не особо хочется, решает немного попетлять по миру, попутно навёрстывая всё то культурное богатство, что было упущено им за семьдесят лет блаженного неведения. Собственно, это ему очень даже удаётся. * Маленькие города Соединённых Штатов привлекают его в большей степени: тихие и несведущие, в них можно перевести дух и заняться подработкой, не опасаясь быть пойманным. Баки начинает именно с них, стараясь слиться с окружающей толпой современного общества. Его одежда практически ничем не отличается от массовой, но левая рука, облачённая в плотную ткань перчатки, настораживает его работодателя в первый же день. Джеймс сочиняет невероятную историю про собачий укус, огромное количество бинтов и нежелание пугать окружающих швами, выступающими за белую ткань. Он ещё не знает о том, что звуки сжимаемых в кулак бионических пальцев пугают людей намного больше, чем предполагаемые уродливые шрамы на живой коже. * Бэйкон Хилл Джеймс посещает уже глубокой осенью, но не собирается надолго здесь задерживаться: слишком уж оживлена полиция этого городка для типичной американской глухомани. Баки даже неинтересны причины такой взбудораженности: он наскоро перекусывает в небольшом кафе, когда по улице проносится машина местного шерифа, и это заставляет его поторопиться. Он расплачивается за свой ужин и идёт к выходу. Ему больше нечего здесь делать. Если, конечно, мысли про нежелание знакомиться с местной полицией ещё в силе. * Баки понимает, что попытка похитить чужой старый джип со стоянки является не совсем удачной, когда на затылок обрушивается оглушительный удар битой. Деревянной, чёрт возьми, битой, которая, тем не менее, срабатывает отличным аналогом машины обнуления, выбрасывая его из окружающей реальности на несколько секунд и преподнося маячившие перед глазами болтливые очертания парня в клетчатой рубашке в виде побочного эффекта. — Я надеру тебе задницу за свою детку! — шипит незнакомец, крепко стискивая ещё целое оружие в своих тощих руках, и надрывно дышит. — Я тебе печень вырву нахрен, если ты не заткнёшься, — глухо отзывается Баки, опираясь спиной о водительскую дверцу машины. — Дай угадаю: ты проходил пробы на роль Элайджи, а тебя не оценили? — издевательски тянет парень, но биту не опускает. Барнс удивлённо моргает. На всякий случай — целых три раза, отчаянно борясь с желанием посильнее ущипнуть себя за руку или перекреститься. Он практически уверен в том, что этот мальчишка с языком без костей — не от мира сего хотя бы потому, что никак не реагирует на адресованные ему угрозы, мило беседуя с почти-маньяком, который пытался угнать его машину. Неплохо бы воспользоваться такой безалаберностью и лаконично свалить в сгущающийся полумрак, дабы не быть повязанным по рукам и ногам за-почти-угон, но Джеймс медлит. И это выходит ему боком. — Постой . . . — лицо парня озаряет такое искреннее понимание, что Баки почти вздрагивает, словно от удара током, — я же видел твоё милое личико . . . Парень, да ты в розыске! — он прищуривает свои хитрые карие глаза и смотрит с интересом. — Тебе показалось, — хрипит Барнс, явно недовольный тем, что его — опытного агента со столетним стажем — раскрыл какой-то щуплый болтливый мальчишка. Незнакомец открывает рот, собираясь возразить, но Баки благоразумно перебивает его. — И да: заткнись. Иначе я вырву твой длинный язык и запихаю его туда, откуда солнце не светит. — Становись в очередь, чувак! Консультации по способу моего убийства проводятся каждый второй вторник, с десяти утра и до восьми вечера, — ухмыляется парень, закидывая биту на плечо. Баки едва подавляет в себе желание взвыть и впечататься лбом в кирпичную стену. * — Я мог бы сдать тебя в полицию, — твердит мальчишка последние двадцать минут, пока Джеймс пытается вскрыть очередную машину на той же безлюдной парковке. Получается плохо. — Закройся, — припечатывает Баки и облегчённо вздыхает, когда слышит одобрительный щелчок поддавшегося замка. Барнс быстро садится в машину и шарит по бардачку в поисках ключей. — Меня зовут Стайлз, — мальчишка щёлкает жвачкой, беззаботно улыбаясь. — Запомни: Стайлз-который-не-сдал-тебя-копам-Стилински. Мотор заводится с тихим рёвом, заставляя Баки как-то странно улыбнуться. Его новый знакомый отлипает от водительской дверцы и смотрит на него с явно нездоровым блеском в глазах. — Ты не похож на того, кто убил больше полдюжины людей и нелюдей за последние пятьдесят лет. — Могу на практике продемонстрировать своё резюме, — беззлобно ухмыляется Джеймс, обнажая идеально ровные белоснежные зубы и демонстративно поводя пальцами бионической руки в воздухе. Стилински тяжело сглатывает и отступает на шаг назад, едва не запутавшись в собственных ногах. Он открывает рот для того, чтобы достойно ответить, но лишь рвано выдыхает, обдавая Баки своим карамельным дыханием. Барнс смеётся и вдыхает этот сладкий запах. — Если мы ещё встретимся . . . когда-нибудь, я почту за честь лично свернуть тебе шею, — великодушно замечает он, прежде чем выжать педаль газа до упора. Машина срывается с места и уже через мгновение скрывается за ближайшим поворотом. Стайлз широко улыбается и ловким движением руки закидывает биту на плечо. Джеймс непроизвольно облизывает губы, пытаясь ощутить привкус карамели на языке. * До рассвета остаётся всего лишь жалкая пара часов, когда Баки окончательно понимает, что развернуть машину на полпути было плохой идеей. Стилински усмехается, словно сумасшедший. Его глаза — растопленный мёд, а дыхание — сладкая карамель, что оседает на языке липким привкусом. * Стайлз целует его первым. Баки чувствует — карамель уже в нём.