Гонконг

BTS Cypher PT.3: KILLER (ft. Supreme Boi)#nowplaying Вся фишка в том, что они оба – ни разу не чувствительные мальчики, у которых может встать от одного продолжительного взгляда друг на друга. Именно поэтому телу Намджуна, в принципе, наплевать на полуголого Юнги, раздвигающего намджуновы ноги; тонкие, бледные, как луна на ночном небосклоне, пальцы неаккуратно и бессмысленно трогают загоревшие под калифорнийским солнцем колени. Намджуну интересно наблюдать, как Юнги расстегивает ширинку на его ярко-синих джинсовых шортах, как Юнги стягивает пояс с бедер, по привычке сдувая со лба выкрашенную в красный короткую челку. Как Юнги глядит на него снизу, с интересом, издевкой и вопросом – «даже не возмущаешься?». Намджун даже не возмущается, потому что бесполезно – Юнги, если хочет, берет и не задумывается, можно ли и стоит ли. Юнги уверен, что он – на ебаной вершине пищевой цепочки. Идиотская метафора, но ему нравится. Он проводит сухими и гладкими, как отшлифованное дерево, ладонями по животу Намджуна чисто ради галочки и правил приличия. Юнги выглядит спокойным и беспристрастным, как тысячелетний египетский сфинкс, и Намджун припоминает его слова: «веди себя, как гейша, даже если просто дрочишь своему парню перед сном». - Я сделаю тебе массаж, - говорит Юнги, оставив джинсовые шорты и боксеры болтаться на чужой щиколотке. - Ты начинаешь со странного места. - Ну, а ты не в спа-салон пришел. Юнги дергает на себя резко и на грани с хамством, хотя ни для него, ни для Намджуна не характерен принцип «доминируй и унижай»; он, может, хочет показать, на что способен, больно ткнув пальцем Намджуну в живот, нетерпеливо ерзая острыми коленками по черной потертой коже студийного дивана. У Юнги – бледно-розовые губы, мягкие и гибкие, всегда зализанные до влажного блеска. Губы Юнги находятся выше самой высокой планки, дальше, чем самые неземные восторги. Губы Юнги становятся ядовитыми, когда он проходится языком по внутренней стороне бедра, и тонкую кожу плавит от того, какой же восхитительный этот язык. - Это называется «римминг», - медленно и с чувством собственного достоинства выговаривает Юнги, раздвигая намджуновы ноги, набирает в рот слюны и лижет между ягодиц – долго и до одури липко. Намджун жмурит глаза и падает поясницей на твердый подлокотник. Ему, Юнги, не нужна смазка. Ему достаточно пару раз звучно сплюнуть на палец и затолкать его Намджуну в задницу. Намджун тугой и нерастянутый – это дерет нервными импульсами по нейронным сетям, потому что Юнги, сто процентов, первый, кто решился позволить себе такую роскошь. Трахать Намджуна рукой, погружать в него, горячего и тесного, тощий холодный палец, тихо и грязно материться, двигаться быстрее, стараясь найти в нем ту самую точку, от прикосновения к которой он наверняка слетит со всех завинченных катушек, – это все непримиримо классно, и Юнги даже стыдится, что горячеет сам. Свободная футболка, хоть и велика ему размера на два, прилипает к взмокшей спине. Юнги матерится жестче, когда Намджун звучит громче, и каждое его слово застревает в спертом воздухе крохотной студии, тянет свои вязкие щупальца к микшерному пульту, двигает ползунки и выкручивает басы на максимум; острый, как лезвие копья, бит колотит тяжело и толкает Юнги вперед – ртом на вставший намджунов член. Юнги отсасывает вкусно, мокро и смачно, берет глубоко, почти в горло; Юнги затыкается и только выдавливает из себя неловкие гортанные полустоны, поджимает дрожащие колени и вцепляется свободной ладонью за чужое теплое бедро, плотно сжимает губы, ускоряется и будто трепещет кончиком языка в каком-то ужасно чувствительном месте под головкой. «Крылья бабочки», как это называется в любом словаре сексуальных терминов, «double stimulation» - как хэштег на каждом порно-ресурсе, «вести себя, как гейша», если опираться на короткую сводку мелким шрифтом в какой-нибудь исторической статье, а Намджун гнется, как гуттаперчевый, мычит, ругается и напряженно дергается, забыв о времени, реальности и особенно о том, что они оба – Намджун и Юнги – здесь, в студии, в гребаном здании музыкального лейбла, и не дай Господи кто-то нажмет на ручку двери с той стороны. Намджун кончает быстро, ломко, вжавшись лопатками в подлокотник, и на шершавый язык Юнги брызгает чуть соленая сперма. Юнги не останавливается, продолжает двигать пальцем глубоко и мелко, представляя, как бы он засовывал в Намджуна тонкий вибратор, например, кислотно-зеленого цвета, с множеством режимов, как в японском порно, и как бы Намджун сопротивлялся и вздрагивал всем телом, сжимая ноги от второго оргазма и еще десятка остаточных. Юнги не глотает – ему слишком мало проглотить, впитать чужое ДНК стенками собственного желудка. Юнги держит во рту, а потом расслабляет разодранное после многонедельных репетиций и записей горло, и белое, вязкое стекает по его губам, подбородку, капает на низ живота Намджуна. - Гонконг, - утверждает Юнги, хотя стоило бы спросить. - Угу, - не совсем уверенно выдыхает Намджун и весь сжимается. Юнги вытягивается рядом, и край его футболки задирается, обнажая впалый живот. - Whether it be men or woman, my flexible tongue movements send them to Hong Kong. - With your raps, придурок, - из последних сил злится Намджун и шлепает Юнги по бедру, – и у тебя все еще отвратительный английский.