Саrре diem

      Осознавать, что ты популярен, крайне приятно. Миюки ощутил это на втором году, когда за него буквально чуть ли не дрались два питчера-новичка. И пускай с ними было сложно, но ощущать их зависимость было приятно. Не омрачило этого чувства и то, что Савамура в дальнейшем привязался к Крис-семпаю. Казуя все равно оставался основным кетчером, а значит, все питчеры принадлежали ему. И он втайне гордился этим.       Отношения с Тамбой-сан были сугубо деловые, как со старшим по команде. Нори был товарищем, более того, нерешительным, и к нему требовался мягкий подход. А вот с новенькими в этом плане веселее. Что Фуруя, что Савамура были с характером, и вести их было сплошным удовольствием для Миюки. А статус старшего позволял откровенно прикалываться над ними, что нельзя было позволить себе с другими питчерами. Поэтому Казуя отрывался. В начале. К концу года, когда первокурсники окончательно влились в команду, когда испытали горечь поражения и собственное бессилие, нельзя было не признать их нынешних достижений. И хотя Миюки по-прежнему держал их в узде, в нем пробудилось и иное чувство. Ему хотелось помочь питчерам, ответить на их старания и довести до Кошиена. Этого от него требовал и новообретенный статус Капитана.       Фуруя, получив номер Аса, стал непривычно серьезен, порой непослушен, с ним стало сложнее. Но это можно исправить. Он безостановочно шел вперед, раскрывая весь свой талант. А заодно и характер, который не всем в команде удавалось держать под контролем. Усмирить его могли либо Миюки, либо Тренер.       С Савамурой было иначе. После пережитого ИПСа* ему стоило больших трудов оправиться. И, если у Фуруи талант к бейсболу, то у Эйдзюна была крепкая воля, которая толкала его вперед. Только благодаря ей он превозмог ту психологическую травму. Опять же, в сравнении с Фуруей, стал более покладистым. Все меньше препирается, все больше слушает. И это могло бы вызвать подозрения и опасения, если бы не факт, что его привычная веселость и беззаботность остались прежними. Поступки и слова Эйдзюна все чаще приятно удивляли кетчера. Поэтому после каникул, когда для Казуи наступил последний год в старшей школе, ему было непривычно то, что приходится делить своего питчера с кем-то еще.       Этим кем-то стал новичок Окумура Косю. По непонятным стечениям обстоятельств он оказался не просто талантливым кетчером, но еще и соседом по комнате Савамуры. А внезапно проснувшееся у Эйдзюна чувство заботы старшего к младшему делало эту ситуацию еще более напряженной для капитана. Сетуя на то, что в средней школе их класс был последним, который выпускался, вследствие чего у него никогда не было кохая, Савамура старался вести себя, как подобает семпаю, и был готов исполнить любую просьбу Окумуры. В конце концов, тренер назначил их баттери. В команде их шутливо прозвали "деревенский дуэт" (mura в фамилии обоих переводится как "деревня") и это странное прозвище, казалось, сблизило их еще сильнее. Не так бесили подколки Курамоти на счет того, что Миюки скоро потеряет место основного кетчера, как то, что он теряет одного из своих питчеров. По сути, расстраиваться было не из-за чего. В Нори еще в конце предыдущего года проснулось желание не уступать младшим питчерам, поэтому его стараниям можно было только позавидовать. Фуруя, движимый нежеланием уступать Савамуре номер Аса, прогрессировал изо дня в день. Да и сам Эйдзюн немалого достиг. И все же Миюки проводил с ним в разы меньше времени, чем прежде. По утрам он бегал вместе с остальными питчерами, завтракал в кругу одногодок, на дневной тренировке пропадал на поле второго состава, где тренировался Окумура, и с ним же по вечерам отрабатывал подачи. С Казуей он виделся только на общих совещаниях да перед матчами, не считая самой игры. - Снова свои тетрадочки зачитываешь до дыр, капитан? - Курамоти плюхнулся на стул, развернувшись лицом к Миюки. - Последний матч? - Да, надо будет исправить некоторые промахи, - отозвался капитан. - Савамура хорошо подавал, что скажешь? - Он в отличной форме. Похоже, Окумура умеет правильно вести питчера. - Ты чего недовольный такой? - Тебе кажется.       Ёити лишь протяжно хмыкнул в ответ, не став заострять внимания на этой теме. Ему-то уже давно было заметно, что Миюки глядит на "деревенский дуэт" с некой толикой враждебности. И что-то подсказывало ему, что дело тут не в борьбе за место основного кетчера. А интуиция у Курамоти была отменная, даже Казуя ее признавал. - У второго состава скоро тренировочный матч, - вспомнил Ёити. - Пойдем смотреть? - Я не пойду, нужно помочь Фуруе с новой подачей, а то он в страйк не попадает. И еще... Окумура будет играть? - Раз он во втором составе, то скорее всего. - Савамура наверняка пойдет смотреть матч, и зря. Нужно, чтоб он тоже пришел в буллпен, я давно не принимал его подач. - Если тебе нужен Савамура, то у них сейчас физкультура, - выглянув в окно, объявил Курамоти.       Миюки облокотился на подоконник. По стадиону неровной компанией бежали второгодки. Впереди всех, разумеется, неслись Фуруя и Савамура, которых угораздило попасть в один класс в этом году. "И здесь соревнуются", - ухмыльнулся Казуя, подпирая голову рукой.       За зимние каникулы и пару месяцев после, Эйдзюн слегка подрос и окреп, стал мужественней. Вследствие этого его заразительная улыбка стала более уверенной и обнадеживающей. А может это из-за блеска в глазах, который стал еще ярче. В любом случае, он стал привлекательным. Для старших не секрет, что у Фуруи еще на первом году появились поклонницы. Это были не навязчивые девчонки, не дающие проходу своему кумиру, но фанатки, искренне болеющие со стороны и с мест на стадионе, поэтому сам Фуруя был не в курсе. У Савамуры же таких не было. Его поддерживали одноклассники и люди, непосредственно связанные с их командой. Теперь же стало иначе. Окрепший стиль, отзывчивый нрав, открытое сердце и непосредственность Эйдзюна стали заметны многим. На его бейсбольные достижения в первую очередь обратили внимание поклонники команды Сейдо, не пропускавшие ни один их матч, даже тренировочный. После же за пределами стадиона стали появляться девушки, которые держались немного в стороне от поклонниц Фуруи и Миюки.       Определилось, кто их кумир, когда они стали подходить к Савамуре с поздравлениями и скромными подарками. Эйдзюн же, разумеется, до неприличного радовался и не скрывал, как приятно ему их внимание. Однажды одна из девушек даже порывалась признаться ему в любви, но, в виду природной глупости, Савамура не понял ее слов, решив, что она всего лишь поклонница. Бедная девушка же решила, что ее отвергли. Миюки поначалу опасался, что его глуповатый питчер ответит взаимностью не этой, так другой девушке, и станет меньше внимания уделять тренировкам, но питчер, похоже, даже и не думал заводить с кем-либо отношения. Поэтому Савамура по-прежнему считался его, Казуи, собственностью. А потом появился Окумура.       Не сказать, что он плохой парень, нет. Миюки даже возлагал на него большие надежды, ведь свое место кому-то надо было передать после выпуска, и Косю пока оправдывал его надежды. Опять же, ему нужно было налаживать контакт с питчерами. Но так получилось, что контакт был только с Савамурой.       Идея. Не слишком оригинально, но это отличный повод ненадолго разлучить этот "деревенский дуэт". Миюки еле досидел до конца занятий, после чего поспешил к тренеру с предложением перетасовать питчеров, чтобы Окумура привыкал принимать подачи и их Аса. Ему, конечно, с Фуруей будет тяжелее, Савамура однозначно лучше годился на роль питчера для первогодки, но пусть привыкает. Казуя постарался подать эту идею со всей отстраненностью и незаинтересованностью, словно ему самому безразлично. И тренер согласился. Уже через четверть часа Миюки, отыскав на поле второго состава Савамуру и Окумуру, делился с ними новостями. Первогодка с неизменным безразличием на лице, лишь пожал плечами. Казуя пояснил ему, где найти Фурую и добавил, что догонит его, чтобы все объяснить и самому Асу. Савамура же, похоже, слегка огорчился. - Мы еще толком и не побыли баттери, - надулся он. Миюки отметил, что губы у него стали полнее и соблазнительнее, чем в прошлом году. - Я уже забуду скоро, как твои мячи ловить, - наигранно возмутился кетчер. - Совсем от рук отбился. Променял меня на первогодку!       Савамура неожиданно густо покраснел, но ничего не сказал.       Миюки остался доволен результатом. С Фуруей, конечно, пришлось повозиться, поскольку он мертвой хваткой прилип к семпаю и ни в какую не хотел быть баттери с Окумурой. Но после того, как новичок без особого труда принял его фастбол, согласился дать ему шанс. Савамура, который уперся как осел и настоял на том, чтобы присутствовать при передаче кохая другому питчеру, давал Сатору наставления. - Сдерживайся, пока он не привыкнет! Если на нем будет хоть один синяк от твоей ненормальной подачи, то... - Все-все, закончили, - вмешался Миюки, которого эта чрезмерная опека начинала выводить из себя. - Фуруя, ты должен понимать, что в следующем году меня уже не будет, мое место займет кто-то другой. Я надеюсь на Окумуру, поэтому в твоих же интересах найти с ним общий язык.       Ас недовольно согласился, после чего Казуя дал новенькому несколько советов и оставил их тренироваться. Савамуру пришлось насильно тащить оттуда.       Тренировка с Эйдзюном была глотком свежего воздуха. Кидал он отменно, почти без ошибок, но Миюки эти редкие ошибки использовал по полной, подкалывая кохая, чем выводил того из равновесия. Фуруя бы просто проигнорил, а Эйдзюн не на шутку заводился. Вид его искаженного недовольством личика пробуждал в Миюки какое-то садистское удовольствие, но он старался не переходить черту, поскольку от слишком большого количества замечаний Савамура нередко начинал расстраиваться. Надолго, правда, это не затягивалось, но Миюки не нравилось видеть хмурого Эйдзюна.       Этот день прошел для Миюки просто на ура. Всю дневную тренировку, да еще и вечером, Савамура принадлежал только ему. Приходилось прерываться на индивидуальные упражнения или пробежку, но в целом они не разлучались. Казуя получал от их общества неописуемое удовольствие, которого давно не чувствовал, и, как ему казалось, Эйдзюн тоже. К большой радости основного кетчера, он ни разу не упомянул Окумуру или Фурую, хотя Миюки боялся, что тот предпримет попытки сбежать и проверить, как там его ненаглядный кохай. После вечерней тренировки и душа, Савамура охотно принял предложение сделать ему массаж. Разминая спину, плечи, ноги и прочие части тела питчера, Казуя не переставал испытывать тяжело сдерживаемое желание близости, которому он не мог найти объяснения.       Счастье не может длиться долго, это Миюки тоже знал. На следующий день Савамура уже во всю глотку спорил с Фуруей на тему того, что у Окумуры на лбу выскочила шишка. - Я не специально, - хладнокровно оправдывался Сатору. - Я еще плохо контролирую эту подачу. - Тогда не кидай ее! - Все в порядке, семпай, - таким же безучастным голосом пытался успокоить спорщиков Косю. - Я сам попросил не сдерживаться. - Ничего не в порядке!       Пришлось вмешаться капитану. Он быстро расставил все по местам, всем надавал затрещин, как самый старший, и отправил заниматься своими делами. Но настроение Савамуры уже было подпорчено. Он то и дело озирался в сторону поля второго состава, и лицо его напрягалось, а недовольство его передавалось Казуе, хотя по совсем иной причине. Ему потребовался весь самоконтроль, чтобы не швырнуть мяч в лицо питчеру, а одними словами достучаться до него. Обедали за разными столиками. Савамура продолжил разборки с Фуруей, хотя решать там уже было предельно нечего. Потому Ас его и игнорил. - Калечит тут кетчеров, ас недоделанный, - ворчал Эйдзюн на вечерней тренировке. – Получил первый номер и думает, что ему можно мячиками в голову первогодкам фигачить? - Я тебе сейчас сам мячом в эту пустую башку зафигачу, если не сосредоточишься! – не выдержал Миюки.       Савамура с нежеланием, но вернулся к тренировке. От массажа отказался, поспешив к себе, проверить состояние Окумуры. Казуя ложился спать в состоянии близком к бешенству и долго не мог уснуть.       Наутро Савамуре полегчало, видимо, с кохаем все было в порядке. Миюки же напротив, все еще пребывал в состоянии ярости, которой не мог найти объяснения и которой стыдился. Он даже пару раз сорвался на питчера. К его облегчению, Савамура не обиделся, а даже принялся извиняться, и, в конце концов, кетчер совершенно успокоился.       Эйдзюн вообще был человек настроения. За обедом все было как всегда, он о чем-то обыденном спорил с Фуруей, расхваливал Коминато, просил помощи с учебой у Канемару и беседовал с Тодзё. Приличия ради, Миюки поинтересовался, как идут дела у Фуруи и Окумуры. Те ответили, что нормально. И они были до того похожи голосами, что становилось даже жутко. У Сатору всегда было каменное лицо, хотя эмоции в нем по силе не уступали Савамуре. А вот Косю был само спокойствие, хотя и не без странностей. В частности, решения он принимал на основе чутья. Как он сам говорил, поступить в Сейдо он решил именно по этой причине.       Пока у Савамуры была пробежка, Казуя уделил внимание другим баттери и по наблюдениям решил, что Окумура неплохо справляется с подачами Фуруи. Да и сам Ас стал как-то покладистее и сдержанней. Возможно из-за того, что Окумура был младше. Забавно, но в Сатору, похоже, тоже пробудилось некоторое чувство ответственности семпая. Так или иначе, за них можно было не волноваться. У Нори проблем не было. Они с Оно составили отличное баттери. Проблемы могли возникнуть позже из-за неуверенности питчера, но в последнее время ему удается ее подавлять. Грубо говоря, единственной проблемой был и остается Савамура. Его подачи зависят от настроения, а оно, в свою очередь, меняется чаще, чем погода за окном. Казуе предстояло побыть в роли метеоролога, чтобы предотвратить ураган.       Прошла неделя с тех пор, как Миюки удалось вернуть себе внимание Савамуры. Но ему по-прежнему чего-то не хватало для полного удовлетворения. Он терялся в вопросах, копаясь в себе, пытаясь понять, откуда в нем берутся эти собственнические чувства по отношению к Эйдзюну. Чем больше времени они тренировались, тем больше Миюки хотел монополизировать его. А это было фактически невозможно. Савамура был ярким, подобным солнцу, человечком. Он притягивал абсолютно всех, и эти все сами были рады тянуться к нему. Его невозможно было не любить. Да, он часто делал глупости, за которые от стыда сгорала вся команда. Но она же ему все прощала. Такими людьми обладать нельзя, они словно общая собственность. Бывает, девушек мечтают похитить за их неземную красоту, желая запереть где-то и любоваться самому, чтоб никто другой не видел. Эйдзюн хоть и не был прекрасной девой, но попадал в категорию людей, прелестью которых хочется любоваться в частном порядке. Тогда-то и посетила Миюки мысль, что он похож на маньяка. Желание владеть другим человеком ненормально. Желание мужчины владеть другим мужчиной – тем более.       И разумом Казуя это понимал. Вот только подавить это желание становилось все труднее, а проблема разрасталась все стремительнее. Миюки начинало раздражать, что Савамура восхищается Коминато, что за помощью обращается к Канемару. Он слишком многим дарил свою улыбку и слишком мало улыбался рядом с капитаном.       В таких мучениях прошло еще почти две недели, и Миюки начал осознавать, что совместных тренировок ему мало. Сжигало осознание, что Окумура с ним в одной комнате, и они в любом случае часто бывают вместе. Глубокая чаша терпения кетчера стремительно заполнялась, и даже он сам не знал, когда она переполнится.       А случилось это в конце второй недели, когда Миюки понадобилось зайти к Курамоти по поводу предстоящего теста по английскому. По правде, у него не было проблем с английским, ему просто подвернулся повод сходить в комнату, где был Эйдзюн. Казуя как раз думал на счет того, как повезло Ёити жить с ним в одном помещении, когда он постучался к ним и вошел. От увиденного он сначала побелел, потом покраснел, а потом и вовсе выронил стопку тетрадок на пол из ослабевших рук.       Савамура лежал на полу, на спине, явно только после душа, поскольку волосы его были еще влажные, а от тела исходил приятный аромат. Над ним, упершись правой рукой в пол, а второй поддерживая ногу Эйдзюна у себя на плече, навис Косю. И эта рука нахально прошлась от колена и до бедра, опуская ногу на пол. - Что вы делаете? – хрипло выдавил Миюки. - Проверяли мое тело на гибкость, - приподнялся Савамура. – Я сказал Косю, что могу ногу полностью закинуть на плечо, и он попросил попробовать. Семпай?        Питчер с удивлением заметил, как крепко сжались кулаки семпая, после чего он глубоко вдохнул и выдохнул. - Я бы попросил вас воздержаться от подобных экспериментов, - строго заметил он. – Чего доброго повредишь себе что-то. - Ладно, - согласился Эйдзюн, хотя был уверен, что ничего опасного в этом нет. - Что тут у вас происходит? – послышался сзади голос.        Курамоти с пакетом всяких вредных вкусняшек как раз подходил к комнате. - Миюки? – приподнял он бровь, заметив, как исказилось от злости лицо его капитана. – Ты что-то хотел? - Уже ничего, - бросил сквозь стиснутые зубы тот и пошел обратно.        Поведение Миюки осталось загадкой не только для его товарищей, но и для него самого. Он сам не ожидал, что так отреагирует. Но теперь все вставало на свои места. Он хочет обладать не только вниманием Савамуры, но и его телом. Да что там телом, всем им. Хочет, чтобы этот любвеобильный питчер зависел от него, нуждался в нем, как в воздухе. Так же, как Казуя нуждается в нем.       Первые дни Миюки даже пытался бороться с этим. Он перестал искать встреч с питчером, избегал разговоров на сторонние темы, дал ему больше свободного времени. Даже предложил тренеру и добился на это согласия, чтобы у баттери проходили совместные тренировки. Таким образом, он с другими кетчерами менялся питчерами и не зацикливался на одном Савамуре. Последней попыткой стало выискивание в Эйдзюне плохих качеств. Как раз за этим занятием его застал Курамоти. Ёити приметил капитана в углу пустой столовой, где тот сидел, о чем-то крепко задумавшись. - Слушай, Миюки, - тихо подсел он напротив, - хотел поговорить с тобой насчет Савамуры. - Савамура, - решительно открыл до этого закрытые глаза капитан, - плакса и недотепа. А еще, как лох, ведется на все. Еще он самоуверенный нахал. И еще… - Я хотел поговорить о другом, вообще-то, - перебил его шокированный Курамоти и внезапно застыл.        Миюки проследил за его взглядом и обернулся. У открытого окна стоял застывший Савамура. Парень был бледный и упрямо смотрел себе под ноги. Наконец, прикусив губу, он быстрым шагом пошел в сторону общежития. - Олень! – Курамоти заехал Казуе по затылку. – Он уже несколько дней ходит растерянный, потому что боится спросить, за что ты на него злишься. И вот я, добрый семпай, решил помочь ему, как ты начал нести ахинею! Что на тебя нашло? - Что я творю?.. – падая на стол, промычал Миюки. – Я же так совсем не думаю. - Не знаю, какого черта с тобой творится, но лучше разберись с этим. Окумура сейчас наверняка с Фуруей, отрабатывают подачи, я тоже буду занят. Так что иди и поговори с Савамурой немедленно.       Почесав затылок, капитан отправился выполнять поручение. Но он даже не представлял, что сказать Савамуре после такой сцены. Признание не выход, это еще больше его спугнет, но тогда что придумать в оправдание?       Дойдя до комнаты Савамуры, Миюки так и не придумал оправдания. И простоял бы там, наверное, еще долго, если бы до него не донеслись тихие всхлипы с той стороны. Сердце его болезненно сжалось, и он, не стуча, отворил дверь.       Эйдзюн сидел на своей кровати, подобрав ноги и уткнув заплаканное лицо в колени. Эта картина буквально проткнула сердце Миюки ножом. Он нерешительно приблизился и присел рядом. Савамура даже не поднял лица. - Я наговорил глупостей, прости, - вздохнул Казуя, опуская руку на мягкие волосы кохая. – Я действительно так не думаю о тебе.       Питчер что-то булькнул в ответ и лишь сильнее вжал лицо в колени. - Я считаю тебя хорошим парнем, добрым и честным. Слегка наивным, но это твоя привлекательная черта, - не сдаваясь, продолжил Миюки. - Тогда, - прогундосил Эйдзюн, - почему ты сказал, что я… недотепа и… и… плакса…       Новая волна рыданий раздалась из-за сжатых колен. Миюки ничего не оставалось, как прижать этот комок покрепче к груди. - Потому что дурак. Хочешь знать, что я думаю на самом деле?       Сквозь слезы донеслось подобие «угу». - Тогда подними лицо.       Возня. Медленно и нехотя, Эйдзюн оторвался от намокших колен, но не решился взглянуть на кетчера. Казуя ладонями обхватил его лицо и насильно повернул к себе. Из покрасневших глаз все еще лились слезы, а губы распухли и покраснели от остервенелых покусываний. Миюки приблизился к нему и прикоснулся к его лбу своим. - Я считаю тебя самым невероятным человеком на Земле. И что я наговорил тех глупостей от злости.       Савамура снова прикусил губу, силясь сдержать слезы. А потом неожиданно подался вперед, коснувшись влажными губами губ кетчера. Это даже не было похоже на поцелуй, прикосновение было почти невесомым, но раздразнило Казую, заставив его потянуться за добавкой. Его действия были полностью противоположны действиям Эйдзюна. Миюки напирал, сжимая плечи питчера крепкими руками, требовательно сминал его губы и уверенно работал языком в чужом рту. Решительности придавали дрожащие руки партнера, несмело легшие на его талию.       Становилось горячо. Пылало в голове, во рту и в паху. Казуя осмелился приоткрыть глаза. Савамура же свои крепко сжимал, но отстраняться не думал. Его лицо раскраснелось, и растрепавшиеся волосы прилипли к взмокшему лбу. В голове вертелась мысль, что надо что-то сказать, попытаться объяснить. Рука кетчера соскользнула с плеча, опустившись на талию, и прошлась по внутренней стороне бедра питчера. Губы Эйдзюна резко отстранились, оставив осиротивший рот партнера, и из них вырвался негромкий соблазнительный стон. С затуманенным сознанием, Казуя повалил Савамуру на кровать и на вытянутых руках возвысился над ним, впитывая взглядом раскинувшееся под ним тело. Зрачки Эйдзюна были необычно темными, а ресницы непривычно трепетали, грудь судорожно вздымалась, руки закинуты за голову. Все тело взывает. И Миюки хочется ответить.       Но еще не время. Он не может сейчас взять того, кого хочет сильнее всего.       Футболка задралась, обнажив накаченный живот, по которому Казуя проводит обжигающим прикосновением, опускаясь ниже, стаскивая штаны и нижнее белье. Он все ждет, когда парень под ним начнет сопротивляться. Но Савамура и не думает противиться, лишь сильнее заливается краской его лицо, ярче вспыхивает в глазах пламя желания, заставляя Миюки думать, что они чувствуют одно и то же. Новый стон, отрывистее и чувственнее первого, когда кетчер задевает рукой головку. Налитый кровью и уже готовый член подтверждает надежды Казуи, и от этого еще сильнее пробуждается желание не причинять боль.       Он раздвигает ноги Савамуры, пробуя на вкус его инструмент, вызывая тихие постанывания, и припадает к нему губами. Непривычно, необычно, но звуки, доносившиеся до чуткого слуха капитана, подстегивали его. Свободной рукой Миюки расстегивает собственные штаны, высвобождая горящую желанием плоть, и принимается водить по ней рукой. Через какое-то время их гармонию прерывает тихий голос. - Можно… я тоже? - неуверенный вопрос.       Казуя, улыбнувшись, кивает, и какое-то время у них уходит на кувыркание, пока оба не оказываются лицом перед желанным объектом. Миюки игриво прикусывает кожицу и возвращается к своему занятию, чувствуя, как неуверенно, но целенаправленно за ним повторяет Савамура. Оба неопытные, движимые лишь желанием и инстинктом, они наслаждаются друг другом, пока член питчера не напрягается и не выпрыскивает смазку на лицо партнера.       Бормотание извинений Казуя успешно прерывает сытным поцелуем, перехватывая руку любовника. Он кусает Эйдзюна за губу и, наконец, встречается с ним взглядом вблизи. Такого необычного, похотливого взгляда хватает, чтобы Миюки кончил. Казуя падает на кровать, утягивая за собой Савамуру, и прижимает к себе, вдыхая аромат еще не остывшего тела. Они лежат молча, обдумывая первые слова после того, что произошло, и все кажется неуместным. Эйдзюн боится спросить, а Миюки не знает, как лучше ответить. - Давай встречаться, - приходит неожиданно в голову капитана решение. – Я все равно не отдам тебя кому-то другому.       Савамура смотрит на него круглыми глазами, а потом улыбается и тянется за новым поцелуем. *Yips – чаще всего внезапная потеря возможности играть, как обычно. Примером можно назвать питчера команды PittsburghPirates Стива Бласса. Он был доминирующим питчером с 1964 по 1972, но в 1973 году внезапно потерял контроль над своими подачами. Он больше не мог точно кидать мяч и в 1974 году покинул бейсбол. В дальнейшем эту болезнь приписали многим знаменитым питчерам, которые внезапно теряли способность контролировать свои подачи. Многие из них ушли из бейсбола, некоторые перешли играть в аутфилд. P.S. Информации про ИПС в интернете почти нет, эта кроха взята с англоязычной вики, поскольку на русском материала нет вообще. Извиняюсь за любительский перевод. На данный момент манга подбирается к финалу зимних соревнований на первом году для Савамуры, поэтому происходившее в фанфике на втором - сугубо фантазия автора. Однако Косю канонный персонаж и он планирует поступить в Сейдо на следующий год, это уже не выдумка. Описание его характера - видение автора.