Letter from the Lost Days

Свет бьёт слишком ярко в глаза, валит с ног, апперкотом оглушая и укладывая на лопатки. Санхёк лежит на холодном полу, раскинув руки в разные стороны, бесцельно обводя взглядом чистый потолок, натыкаясь на яркую белоснежную энергосберегающую лампочку. Санхёк – дитя темноты. Он всей своей душой ненавидел свет. Особенно солнечный. Странная музыка отдаёт в ушах громкими переливами образов, Санхёк покачивает бессмысленно ногой в такт, беззвучно шепчет незнакомый, вообще-то, текст песни. Глаза слезятся, причиняя неимоверную боль неприятной реальностью, но Санхёк же сильный. У него есть музыка и собственный большой кот, которого хотелось бы в любой момент обнимать и утыкаться носом в шею, в слабой и детской попытке сбежать от проблем. Санхёк – дитя тьмы, который неимоверно любит котов и музыку. Больших, совсем не пушистых и совсем не котов. Но такую простую музыку. «Письмо моему будущему я», – глупо шепчут покусанные в кровь губы. Санхёку смешно, он давится собственными сухими словами. Губы кривятся в ужасной гримасе, а глаза так и не двигаются с горящей ярким светом лампочки. «Я всё ещё счастлив?», – Санхёк старается не думать, в звучащей странной песне на повторе топя собственные мысли, когда на самом деле всё больше и больше думал. «Я пытался им стать», – темнота внутри него росла с каждым мгновением всё сильнее. Ещё чуть-чуть, и Санхёка бы поглотило безвозвратно. Раз и навсегда. Он не умел мечтать. И когда-то он любил солнечный свет сильнее, чем кромешную тьму, освещаемую неясным и тусклым светом луны. Когда-то давно, настолько, что те времена начали уже сливаться воедино с творящейся в голове пустотой. «Помнишь, когда-то, десять лет назад, твоё прошлое я», – мгновения стали забываться, люди безвозвратно мелькать своими печальными масками. У Санхёка жмёт неимоверно в груди, когда глаза закрываются на короткое мгновение. Темнота стала любимой подругой парня, настолько любимой, что ничего ему уже не хотелось менять. «Молилось за твоё счастье», – Санхёк не знает текста песни, да, но кажется, будто он вырезан у него на душе, яркими рубцами остался глубоко внутри. Он старается не думать о том, что тьма и её потусторонний холод – единственное неизменно остающееся рядом. Из раза в раз не меняющееся. «Что за парочка - я и ты. Мы здесь, чтобы чувствовать радость, а не грусть», – губы двигаются сами, шепча, словно молитву, незнакомые слова. Санхёк гипнотизирует яркую лампочку над головой и старается не думать. Действительно старается, но это совсем у него не получается. Санхёку весело, когда он опять заходится в неестественном, таком грустном смехе. «Грустные и плохие времена, просто переживи их». Санхёк действительно старался. Раз за разом. Просто из-за глупых чужих слов, когда тебя сначала просили, совсем недолго, ведь это не действует на парня так, как хотелось бы другому человеку. Когда потом уже банально заставляли. «Скоро мы узнаем, реально ли то, что мы оба чувствуем», – «Я действительно не знаю, кто ты для меня. Прости, за такие слова». В голове отдаётся незнакомый текст песни чужим таким родным мужским голосом, как колокольным набатом, настолько же ярко и звонко: «Мы пришли на землю не для страданий и слёз, мы созданы для того, чтобы быть счастливыми». Санхёку действительно жаль, что он не может быть рядом. Просто потому, что предубеждения, страхи, материальный вопрос и расстояние. А ещё из-за того, что он всего лишь далёкая луна, которая не умеет греть своим неярким грустным светом. Тогда, как рядом у того далёкого есть свой солнечный свет, который такой же болезненный, как и вся эта их ситуация. «Так что будь счастлив, ради меня, ради себя», – глаза закрываются из-за давящих на веки подступающих слёз. Слишком больно на душе от осознания разом всего. И от осознания того, что, как бы он не старался верить, как бы его не учили, они вряд ли будут вместе. Только и придётся довольствоваться вечно таким: тихим молчанием, когда просто страшно произнести слова, услышать чужой голос, лишь перекидываться недолгими и стыдливыми взглядами в камеру. Позволяя узнавать друг друга в буквах на экране монитора чуть сильнее, с каждым разом всё больше и больше, меняясь музыкой, так, будто чувствами. Им страшно говорить, а особенно признать друг другу (себе в первую очередь) всё то, что они думают. Страшно становится от того, что нельзя будет если что обнять и утешить, в голос успокаивать. Страшно, что они могут пропасть друг для друга. «Пожалуйста...» - Письмо моему будущему я. – Голос надрывается, Санхёку больно, неимоверно, больно внутри груди, слева, где сердце, больно лопаткам, от очень твёрдого пола. – Я всё ещё счастлив? Я пытался им стать. – Рядом с Санхёком валяется его сотовый телефон, открыт номер некого «Моего кота ♥», но не видно, идёт ли вызов или нет. Санхёк говорит громко, так, будто старается докричаться до кого-то, кто находится слишком далеко. - Так что будь счастлив, ради меня, ради себя. Санхёк старается не реветь банально от разочарования и одинокой реальности, когда поднимает своё затёкшее тело с холодного пола, переставляет глухо и тяжело ноги, в сторону небольшой включенной кнопки на стене комнаты. Щёлкает тихо выключателем, погружаясь разом в слепую тьму. Лишь неяркий свет телефона внезапно разрывает привычное состояние «ничего не видно». Санхёку привычно и уютно в темноте, любимой и родной. Никого ближе её и странной музыки нет у парня. Он погружается в тьму, становясь неяркой и грустной луной для чужого родного человека. Санхёк – дитя тьмы. Он всей своей душой ненавидел свет. Особенно солнечный.