Бароло

      Когда это все началось?       ММ не сможет вспомнить даже, если попытается.       А Хром, кажется, считает каждую минуту. Она точно помнит, что в тот день ей было одиноко, что за окном полуразрушенного здания бушевала буря, что Мукуро-сама все не хотел возвращаться, что от ММ пахло вином и корицей, когда она вошла в двери комнаты иллюзионистки и села рядом, презрительно фыркая на то, что от каждого раската грома Докуро слегка вздрагивала, пугаясь.       ММ даже вряд ли помнила о том, почему пришла в нетрезвом состоянии именно к Хром и устроилась рядом с ней на ночь.       И она никогда не спросит об этом у самой Докуро.       Ей просто плевать на такие мелкие подробности. Потому что Мукуро было бы так же плевать на даты и числа, а уж тем более – на сантименты. Он – истинный итальянец с их резким темпераментом и экстравагантной игривостью.       А ММ пыталась быть такой же, как Мукуро. Поэтому она давилась – омерзительным на ее вкус – Бароло, подавляя свои истинные черты характера и стараясь соответствовать итальянской пылкости.       И плевать, что она – на четверть кокетливая испанка и на три легкомысленная француженка с изящными манерами, которой поперек горла резкое на вкус, возлюбленное в жаркой Италии, «вино королей».       Ей всегда было на это плевать, поэтому она называла себя итальянкой, делая из абсолютно противоположного характера нужный. Поэтому она забывала даты, числа и сантименты. Но, почему она приходит к Докуро, она не знала.       И знать не хотела.       - Уже год прошел. – Внезапно проговаривает робким голосом иллюзионистка, смотря куда-то в сторону и осторожно проводя кончиками пальцев по ногам девушки, которые та сложила ей на колени, разлегшись на диване.       ММ поражается тому, что она вообще заговорила, не говоря уже о том, что она помнит какие-то даты.       - И что это должно значить? – Громче спрашивает она, лениво приоткрывая один глаз и смотря на Хром.       Докуро вздрагивает, отворачиваясь еще сильнее, чтобы скрыть то, как краснеет, закусывая губу.       За это время ММ запомнила ее выражения эмоций лучше, чем голос. Это означало, что ей вновь неприятно безразличие, но она знает, что по-другому не будет.       - Не знаю. Ничего. – Мямлит она, тяжело вздыхая и завешивая большие глаза фиолетовыми прядями, чтобы не было их видно.       Хотелось бы сейчас что-нибудь добавить, возразить и начать разговаривать, заведомо зная, что ответа не будет, а после – довести ее до слез фразой «Ты никому не нужна». Но говорить, почему-то, не получалось.       ММ наслаждалась этой тишиной, придумывая, где можно будет найти вечером бутылочку противного на вкус Бароло.       А Хром размышляла о том, что ММ сама похожа на это вино. Такая же резкая и неприятная во время близкого контакта, но, когда он заканчивается, ты понимаешь, что уже не можешь без этого отвратительного вкуса спокойно жить.