Голос

Мой старший брат молчалив и нечасто позволяет сильным чувствам выразиться словом или хотя бы звуком, хотя мне кажется, их легко прочесть по его лицу и движениям. Его чувства - как рыбы в темной прозрачной воде. Так было не всегда, хотя и в Амане Нэльо был ровен нравом и особо болтливым его нельзя было назвать. Теперь, когда он, например, бросается в бой, он просто взмахивает своим огромным мечом - вверх и в сторону противника. Ярость и гнев вспыхивают в нем в это мгновение так страшно, что он забывает слова и, наверно, на миг забывает о тех, кто идет за ним. Я так не могу. Я вообще привык выражать чувства вслух, а ярость Нэльо ударяет в меня такой сокрушительной волной, вскипая, затопляя до самых глаз, ослепляя, что я не могу молчать. В конце концов, я ведь кано, голос старшего брата. Только вот мог ли знать отец, что мне всерьез придется командовать? Людям повезло - с языком и душами. Они могут кричать даже вне боя, такие вещи, которые Эльда и придумать сложно, а уж в бою... чего только не услышишь. И эти слова Людей только подстегивают и укрепляют в решимости и твердости. Мы так не можем. Я так не могу. Я могу только командовать - короткие, резкие, четкие слова действия и направления. Но я не могу крикнуть "Смерть!" или "Убивай их!" - кажется, в тот же миг ткань мироздания разорвется, лопнут какие-то струны. Как тогда, на причалах Альквалондэ. Мне самому это странно, потому что я давно убиваю Орков, и это правильно. Люди давно заметили эту мою особенность, но, как часто бывает, сделали свои выводы. В их глазах - я великий чародей и провидец, словом я могу творить реальность и будущее, и если скажу - "смерть", то кто-то и правда умрет, только не всегда ясно - кто. Поэтому я так редко и пользуюсь своим даром. Мне рассказывали, что один вождь Людей, после того, как я в качестве обычного приветствия пожелал благополучия его табунам, продал часть коней за баснословную цену - потому что на них лежало благословение Голоса Небес, то есть - меня. Не знаю. Я никогда не старался прозреть будущее, мне всегда нравилось и удавалось описывать то, что было на самом деле. Здешние Эльдар и Люди - такие же как их язык. И одинаково отличные от нас и нашей речи. В Амане наречия Квэнди выражали разницу в нравах, но не настолько принципиальную. Слова здешних языков - короткие, резкие, четкие, с твердыми согласными. Это язык решительных действий, суровых людей, скорости, опасности. В сравнении с ним Нолдорин, который нам всегда казался звонким и сильным, звучит мягко и напевно, и поначалу трудно было отделаться от впечатления, что, несмотря на наши мечи и нрав, Синдар смотрели - и слушали нас, словно мы - беспечные милые подростки. Мы научились этому новому языку. Мы получили новые имена. Мы изменились под стать им. Нет внимательного и заботливого Майтимо, нет задорного Тьелкормо, нет насмешника Питьяфинвэ - есть звон огромного меча Майдрос, есть неотвратимое копье Келегорм, есть глухой стук захлопнувшейся ловушки Амрод. Вернее - есть. Для тех, кто знал нас до Солнца и Луны. Есть для нас самих, когда мы смотрим друг на друга и, словно в вариациях на тему какой-то мелодии, видим под новым рисунком изначальный контур. Когда же я думаю о своем имени, мне кажется, оно похоже на море, на огромную волну, нависающую и ударяющую в берег. Море и отец были первым, что я увидел в своей жизни. Майтимо говорит, что мое имя теперь похоже на колокол - глубокий звук большого колокола, в то время как раньше была россыпь маленьких колокольцев - Ма-ка-ла-у-рэ. Море и колокол - это сочетание тревожит меня. Море и само по себе вселяет в нас всех беспокойство, и, наверно, хорошо, что все мы поставили свои крепости подальше от него. Даже Турукано не продержался долго. Интересно, сможем ли мы когда-нибудь снова смотреть на морской простор без тоски и горечи? И какие имена у нас будут тогда?..