Тени. Цикл драбблов.

Наина с гордостью внимала, Лишь прелести свои любя, И равнодушно отвечала: «Пастух, я не люблю тебя!» (А. С. Пушкин. «Руслан и Людмила») Темная зимняя ночь в великолепном дворце мало чем отличается от той же ночи в хижине бедняка. Пустота же в душе всесильной султанши не отличается от пустоты в душе отверженной нищенки вовсе. Молодой женщине не спится. Ей неуютно, тесно, холодно в одиночестве. Ей сложно дышать, когда кто-то рядом. И невозможно совсем, когда рядом он. Дверь открывается бесшумно. Слуги знают свое дело. Входит он. Ненавистный, навязанный матерью муж. Это днем. Об этом она говорит при каждом удобном случае: себе, ему, окружающим. И страстный, желанный любовник ночью. В этом она не смеет признаться даже себе. Михримах помнит их первые ночи. Помнит его любовь, нежность, участие. Помнит как страх, робость и боль сменились удовольствием, страстью и ненавистью. К нему за то, что рядом. И к себе за то, что не имеет силы не ответить. Когда супруг ложится рядом, женщина отворачивается. Она всегда так делает. Это уже стало частью своеобразного ритуала, который всегда бывает перед битвой. Битвой, в которой есть только проигравшие. Теплые губы прикасаются к шее. Сердце замирает, а потом, вдруг, многократно ускоряет свой темп... «Ненавижу» - шепчет сознание. Сильные руки прижимают молодую султаншу к телу ненавистно супруга. Она недовольно морщится и протестующее произносит его имя. А он как будто не слышит и продолжает свои настойчивые ласки... Только бы не застонать в ответ! «Ненавижу» - снова кричит рассудок. Все те же руки стягивают с нее ночное платье и начинают неистовый танец. «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу» - вновь протестует разум и пытается увлечь за собой сердце. Михримах все еще старается сохранить самообладание, ведь и разум, и сердце знают, что она ненавидит. Но тело! Предательское тело! Тело султанши вдруг становится телом обыкновенной женщины. Оно вторит, тянется, выгибается в ответ на прикосновение нелюбых рук, нелюбых губ, нелюбимой кожи столь ненавистного супруга. И оно уводит за собой сердце. Много позже, когда прекращается эта бессмысленная схватка, когда с первыми лучиками солнца спешит спрятаться ночная тьма, обыкновенной женщине хочется тепла, нежности и любви. Ей хочется прижаться к плечу мужа и ни о чем не думать. Но обыкновенная женщина не может долго властвовать над султаншей. Султанша побеждает. Разум вновь одерживает победу. Михримах презрительно поджимает губы и отстраняется от нелюбимого супруга. Ночь не может вечно властвовать над миром. С первым криком утренних птиц она спешит удалиться, спрятаться. И прячется она в глубинах человеческой души. Ненависть, однажды проникшая в душу, несильная соперница. Со временем она может уступить место расчету, страсти, пониманию, иногда даже любви. Гордыня гораздо сильнее. Ломаясь, она приводит вместо себя злобу, разочарование, пустоту.