Never had been so cruelly cold and long a winter Over the glaring white mountains By night you hear the wolves howl Hungry, desperate souls Dying a bitter winter death Moonlight in his eye A haggard wolf as furtive as a ghost His narrow shadow glinting in the whiteness He turns his head into the wind Picks up the trail He's on the prowl with glassy eyes He never sleeps, bargain for live The Wolf Lyriel
Серсея Ланнистер не смотрела на Королевскую Гавань, раскинувшуюся перед ней. Мелкие влажные снежинки кружились в воздухе и умирали, едва только коснувшись грязной земли. В её кулаке было зажато письмо, всё исписанное корявыми, испуганными буквами. Буквы кричали, истекали чернилами, пергамент темнел бурыми пятнами крови и светлел кляксами слёз. Серсея Ланнистер мяла листок, пока её сердце отбивало имена её детей. Внизу город жил своей жизнью. Бурлил, кипел и исторгал из себя нечистоты прямиком в воду. Торговцы обворовывали, солдаты пили, а шлюхи развлекали и тех, и других. Худые крестьяне резали оставшийся скот, пуская кровь по улицам. Война была слишком близка, близка до боли и отупения. И мелкие снежинки таяли, оставляя после себя только мокрые лужицы. А буквы кричали.***
Это была ошибка. Какая-то глупая ошибка. Как такое могло произойти? Уолдер Фрей щурил старческие глаза во тьму. Его привели в королевскую палатку, почти пустую и страшно душную. В одном её конце стояла огромная ширма, откуда доносился звон каких-то склянок, в другом лежали грудой латы. У огня не получалось разогнать черноту, но жаром он пронизал весь воздух, буквально поджигая его. Язычки пламени бесились, залихватски отплясывая тенями на серой ткани. - Оставьте нас, - тихо сказал вышедший из тьмы Чёрные Рыба, отпуская солдат из палатки. Фрей вдохнул горячий воздух и едва не поперхнулся от огня, пробежавшего по венам. - Талли, какая встреча, - проскрипел он, стараясь не глядеть в сторону ширмы. - И тебе не хворать, Фрей, - устало ответил Бринден. Вот уже несколько дней его держат в собственном замке, и он даже не знает, кто их предал! Наверняка это Русе Болтон посчитал, что Север не простит ему участия в Красной Свадьбе. И как не вовремя посчитал! Фрея скрутили почти сразу после начала штурма замка оставшимися старковскими войсками, скрутили израненные северяне. Окровавленные тела валялись на полу, среди разбитых кувшинов и остатков еды, тёмные лужи блестели при свете факелов, Кейтилин Старк лежала с перерезанным горлом, а её мальчишка был похож больше на подушку для иголок, чем на человека. Фрея медленно выводили из зала, будто давая насладиться зрелищем резни. Что пошло не так? Почему Ланнистер не пришёл помогать своему союзнику? Почему не притащил свою золотую задницу, пока северяне не пришли в себя после гибели своего короля? - И что ж, Талли, зачем меня привели в это седьмое пекло? Я растаю здесь, как свеча. - Не волнуйся, ты не растаешь. За ширмой послышалось глухое ворчание. Огромная хромающая тварь неспешно вышла из-за неё, сверкая на Фрея золотом глаз. - Этот... Этот волк, вы всё-таки спасли его? Браво. Он теперь у Севера за короля? Что ж, неплохо. Я всегда думал, что у лютоволка мозгов больше, чем у его ныне покойного хозяина. Волк остановился в нескольких метрах, посматривая на огонь. Часть его сильного тела была исхудавшей и лишённой шерсти. На боку виднелась глубокая рана. - И что дальше? Волк оглянулся на Фрея и зарычал, приближая к нему свою морду с разрубленным носом и полуслепыми глазами. Фрей невольно вздрогнул. Из-за ширмы вышел плотный человек, отодвигая ширму. Фрей увидел. Но закричать он так не смог.***
Рослин Талли била дрожь: свежий лёгкий мороз хватал её за нос и иголочками пробегал по щекам, мелкие снежинки таяли на ресницах, мешая девушке глядеть на своего мужа. Эдмур Талли шёл рядом с ней и держал её за локоть, опасаясь не без оснований, что юная жена с непривычки подскользнётся на липкой грязи. Рослин было холодно. Она, так или иначе, но летнее дитя, слабо помнила последнюю зиму: была ещё слишком мала тогда. Но теперь ей казалось, что она вновь маленькая девочка, играющая в снежки со своими многочисленными родственниками. Только мерно шагающий рядом хмурый мужчина, с которым они провели вместе уже несколько ночей, утверждал реальность, в которой Рослин не малышка, ещё одна очередная Фрей, а Талли, замужняя женщина. - Милорд, вы так и не сказали, куда мы идём, - пролепетала Рослин, чувствуя, как коленки подгибаются. Ей так и не сказали, что же произошло после того, как они с мужем оказались в спальне. Она знает только, что старого лорда посадили под замок, а её несколько дней держали в комнате, утверждая, что сначала нужно убраться. Что убрать? Неужели северяне так напились, что разгромили весь пиршественный зал? - Скоро узнаешь. Я думаю, тебе лучше заранее не знать, - мрачно ответил муж, помогая ей обходить особенно грязные места. Вокруг размещался лагерь северян, и именно по нему чета Талли и держала свой путь. Солдаты злобно точили и чистили своё оружие, некоторые сидели в сторонке, убаюкивая раненые конечности; изредка показывались лорды: они здоровались с Эдмуром Талли, но отчего-то почти что игнорировали Рослин Талли. Ей было не только холодно оттого, но ещё и обидно. - Была какая-то ссора, драка? - вновь спросила Рослин. Она задавала этот вопрос не впервые, но каждый раз муж лишь отмахивалась, дескать, сама всё скоро узнаешь. Рослин начинала думать, что супруг ей попался не из чутких, и приготовилась к самому худшему: Фрей нагрубил Королю Севера, а северяне за своего короля устроили массовую пьяную драку. В центре лагеря стоял большой серый шатёр. "Королевский", - сразу поняла леди Рослин. Они зашли внутрь, и она чуть не задохнулась от жара, волной набросившегося на неё из сумрака. Снежинки на ресницах растаяли, слезами покатившись по щекам. Рослин стало горячо, так горячо ей не было даже в объятиях мужа. - Эдмур, - послышался голос Бриндена Талли, - вы пришли не вовремя. - Неважно, - отмахнулся тот и провёл свою юную жену вглубь шатра. Рослин плохо видела в темноте, да и вообще зрение её оставляло желать лучшего; сумрак, едва освещаемый пламенем огня, обступал её со всех сторон, и почему-то хотелось заплакать от какого-то едкого страха: неизвестность тьмы пугала Рослин Талли, а духота была настолько удушающей, что казалось, что её можно пощупать. - Зря ты её привёл, - тихо сказал Чёрная Рыба, выходя из-за какой-то ширмы. - Она Талли, - недовольно бросил Эдмур. - Эдмур? Это ты, дядя? Рослин пискнула от ужаса, охватившего её, как пламя - листок бумаги: голос был словно лёд, лёд, объятый огнём, бесчувственный, неживой, но жестокий. Никогда она не слышала такого страшного голоса. - Да, в-ваше величество, это я. Я со своей... со своей женой, - Эдмур побледнел, и сжал пальцы Рослин в своих. Ваше величество? Король Севера? Робб Старк? Тот юноша в железной короне, задумчивый и молодой? Но его голос был другим, этот совсем иной... Ширму перед ними отодвинул некий плотный человек. И она увидела Короля Севера.***
Огонь пожирал камень. Уродливые башни были объяты яростным пламенем, набросившимся на них словно лихой разбойник на свою жертву. Деревянные перекрытия сгорали в прах, падая со скрипом вниз, обрушиваясь на недорого обставленные комнаты. Горячее золото танцевало по тарелкам, заглядывало в комоды, сундуки, пыталось примерить ткани и платья, но вместо это сжигало их - золото бесилось, ревело, щёлкало тысячей плёток, обрушивая свои огненные хлысты на помятые кровати и на книги в кожаных переплётах. Пламя любовалось на себя в зеркало реки, а река шумела и пыталась брызгами достать дразнивший её огонь. Огонь пожирал камень. На берегу, привязанный к столбу, сидел лорд Фрей. Вокруг него были разбросаны тела мужчин без подбородков, заколотых, изрезанных, похожих на подушки для иголок. Все мужчины рода Фрей. Все. До одного. Лорд Фрей смотрел на огонь, уничтожавший Близнецы, следил за тем, как обрушился мост, как падали камни с башен, слышал, как где-то вдалеке кричала какая-то женщина. Он не смотрел на своих сыновей, внуков, племянников, на свою собственную армию, армию "покойного лорда Фрея", который, по иронии, был сейчас живее всех мёртвых. Неистовое пламя отражалось в его сухих глазах. За ним, в сотни метрах, стояла армия Севера, ни издававшая ни звука. А рядом, меж тел, нервно перебирал ногами чёрный конь, сторонясь огромного волка, неотрывно глядевшего на пожар; освещённый красным золотом огня наездник сжимал в руках окровавленный меч. Сумасшедшая одинокая снежинка напоролась на зубец его короны и умерла.***
Снег покрывал тёмную землю белоснежным покровом, как саваном покрывают покойника. Он тихо падал, бесшумно, не издавая ни единого звука; казалось, что снежинки больны: они отказывались привычно танцевать вальсы, прежде чем оказаться на земле, они просто валились на землю мешком. Ветра не было. Ничего не волновало застывший морозный воздух, твёрдый своей плотностью. Завёрнутые в белые бинты снега сучковатые ветки деревьев мёртво молчали в безветреном пространстве. Низкие густые облака закрывали небо своей колоссальной массой. Они висели над рваным кружевом крон деревьев куполом зимней гробницы. Тонкой струйкой пробирались сквозь толщу снега замёрзшие войска; кудрявый пар шёл изо ртов медленно шагающих солдат, расчищающих свой путь лопатами. Флаги и знамёна устало повисли: без ветра они потеряли весь свой шарм и молодецкую лихость, и красно-золотое знамя, некогда героически развивавшееся над гордо марширующими войсками, теперь выглядело грязно-бордовой тряпкой для мытья пола. Люди с выдохами и охами бросали вдаль снег, обливаясь потом и стирая воду снежинок с лиц. Копья ржаво гремели, озвучивая тишину снегопада, а редкие лошади тяжело дышали пофыркивая, двигаясь по дурно расчищенной дорожке. - Иные задери тех, кто придумал зиму! - буркнул один из солдат, в сотый уже раз стряхивая с шлема сугробик. - И чего боги не дали людям вечное лето? - Видать, недостойны, - хмыкнул другой. - Седьмое пекло, ведь и припёрло этой зиме начаться как раз к походу! - запальчиво крикнул третий. Темнело. Сир N скакал на лошади прямо за первым рядом солдат с лопатами, приминающей снег копытами, и слушал глухие недовольства и жалобы мокрых воинов. Слушал и мысленно с ними соглашался. Несомненно, зима - это ужасно, но ещё ужаснее, когда она так не вовремя начинается. Хотя, по мнению сира N, зима всегда приходит не вовремя. Но просто на этот раз она побила все рекорды по неуместности. Где-то хрустнула ветка. Солдат с лопатой замер и прислушался. - Это белка, - буркнул другой солдат и недовольно шмыгнул красным от мороза носом. - Сам ты белка. Какие же здесь белки, поди, сдохли уже все под снегом. Сир N хмыкнул. Но тут послышался вой, хриплый, дребезжащий, словно какому-то старику-северянину вздумалось развлечь внуков, изобразив этого чудища со старковского герба. Вой сменился свистом. - Что?.. - солдат с лопатой повалился на землю со стрелой в шее. Вой повторялся и повторялся, а солдаты гибли от стрел, летящих из леса. Лошадь сира N встала на дыбы так, что едва не упал с неё, и поскакала вперёд, заваливаясь в снегу. Стрела уже торчала из ноги сира N, он крючился от боли, кусал губы, но держался в седле, пока обезумевшая от воя лошадь не попала левым передним копытом в какую-то дыру и, отчаянно заржав, грянулась вниз, придавив своего наездника. На некоторое время он выпал из реальности, а когда очнулся, заметил, несмотря на выступившие на глазах слёзы, фигуру человека в сером капюшоне, шёдшую между трупами солдат, пока из леса вылезали другие фигуры в мехах и коже. Северяне. Это были северяне, а никакие не белки. Фигура приблизилась к сиру N, от страха даже переставшего стонать, и встала над ним, вынув из ножен меч. Сир N успел увидеть лишь только бледное синюшное лицо под капюшоном, опухшие веки, кровоподтёк в уголке искривлённого рта. Успел лишь только увидеть: спустя секунду тяжёлое лезвие меча прошило его насквозь. И он умер.***
Буквы всё пытались кричать, расплываясь от влаги снега. Но их крик становился всё тише. Мелкие снежинки сменились крупными хлопьями снега, мягкими кривыми шарами, похожими на причудливые украшения из серебра и каких-то неведомых камней. Шары достигали холодного камня и беззвучно разбивались в расплавленный хрусталь ледяной воды. - Это невозможно, - шептали губы Серсеи. Это шептали её губы, но разум говорил совсем другое. Даже если Король Севера, этот мальчишка Старк, действительно воскрес, хотя, скорее всего, это у бездарей Фреев оказалась кишка тонка, то ничего не мешает вновь попытаться убить его. Отец что-нибудь придумает. Серсея улыбнулась и закуталась поплотнее; дело шло к метели. У них всё получится. Жаль только, что зима началась так рано.