Everyday

До появления Йена Галлагера в жизни Микки каждый его день проходил примерно одинаково. Проснуться чуть раньше полудня, вышвырнуть очередного парня Мэнди, поцапаться с братьями или с отцом и пропасть из дома до конца дня (или до середины ночи, тут уж как придется). Забивая зевак в подворотне, отбирая все ценное. Потом купить – украсть – дешевое пиво в каком-то супермаркете, после которого на следующий день желудок сводят спазмы. И нельзя сказать, что с появлением Йена Галлагера в жизни Микки с самого начала что-то изменилось. Рыжий не был кем-то особенным, когда Милкович со своими братьями отслеживал его по переулкам, пытаясь отомстить, поверя слуху, что пустила его сестра. Микки старался как можно сильнее насолить Йену, но тот, как назло, только недовольно пыхтел что-то и сжимал руки в кулаки, не решаясь дать Микки отпор. И когда он без какого-либо предупреждения вломился в его дом, переворачивая все на своем пути, когда Микки изначально планировал засадить ему в голову эту чертову монтировку, что-то пошло не так, и Милкович уже хотел засадить поскорее, но не в голову, и не монтировку. Перевернулось ли в нем что-то с этого момента? Навряд ли. По крайней мере, он убеждал себя в этом. И у него отлично получалось, получалось до последнего момента, когда он заметил про себя, что старается как можно больше времени проводить с Галлагером, и не важно, чем они будут заниматься – пить то самое дешевое пиво на диване у телевизора или же запираться в кладовке магазина, где Микки будет цепляться в металлические полки и больно биться бедрами об острые края, пока рыжий будет громко хрипеть ему в шею, стараясь прижаться как можно ближе к его телу, сжимая своими длинными пальцами его руки. Но Микки Милкович не чья-то сучка. Поэтому он каждый раз будет стараться по привычке задирать его, ухмыляться, выплевывая ему в лицо обидные слова, заранее понимая, к чему это приведет. И он все еще не понимает, что же в его жизни пошло не так. Что в его жизни пошло не так, когда он потерял Йена? Да, это был его провал, потому что он чертов трус, потому что он боялся. Он думает, что мир рухнет, что планета взорвется, или на него упадет метеорит в ту же минуту, как он признается. И в его жизни не остается ничего, кроме воспоминаний о тех временах, когда ему каким-то образом удавалось не проебать Галлагера. Поэтому, когда Микки находит Йена, он старается, блять, из кожи вон вылезти, лишь бы в который раз не потерять возможность не притворяться. Он не собирался задаривать этого ублюдка цветами или плюшевыми мишками, но Йен все понимает… Понимает и смотрит на него свысока, и, черт возьми, ухмыляется так, что Микки просто… Он понимает, что это блядский Галлагер, и он должен быть рядом, а не с кем-то еще. Поэтому каждую ночь Микки тащится за Йеном в клуб и сидит там, сжимая стакан с пивом или чем-то покрепче. И смотрит, как чертов Йен танцует – у Микки бы в жизни не повернулся язык назвать это танцем – виляя бедрами, прогибаясь и награждая толстых обладателей таких же толстых кошельков недвусмысленными взглядами. Подавляя в себе желание переломать руки всем посетителям клуба, что тянутся к рыжему, Микки просто опрокидывает в себя стакан и закатывает глаза, обращая внимание на часы и громко выдыхая. Впрочем, Микки знает, что эта ночь закончится так же, как и все ночи ранее. Смена закончится, и он, слишком возбужденный, чтобы оправдываться, едва дождавшись, пока Йен приведет себя в порядок, вытаскивает его из этого злополучного заведения и тащит за собой. Они найдут себе место – предположительно, фургон во дворе Галлагеров, где едва хватает пространства для двоих. Микки всегда ведет себя слишком нетерпеливо – его руки почти трясутся, когда он стягивает шмотки с Йена и сам неуклюже пытается скинуть хоть что-нибудь, пока Галлагер уже ловкими пальцами расправляется с ремнем на его джинсах. Йен целует его, а Милкович не сопротивляется (хотя раньше убил бы за такую выходку), ничуть не отставая от Йена, жестко сжимая рыжие, словно ржавчина, пряди, и старается не застонать, абсолютно по-девчачьи. Йен каждый раз усмехается, когда слышит это, а в отместку Микки всегда старается укусить его побольнее. В основном, они не тратят времени на прелюдии в такие моменты – не хватает времени или терпения, и все заканчивается чуть быстрее, чем этого хотелось бы обоим – Микки кусает костяшки пальцев, чтобы не издать никаких постыдных звуков, и выгибается, когда Йен делает особенно глубокие толчки. Они не целуются после, только быстро одеваются и идут в дом, лишь Галлагер снова смотрит на него так, как может только он – с усмешкой, чуть закинув голову назад и скептично приподняв бровь, и Милкович не знает, что бы ему сейчас хотелось сделать: ударить Йена или поцеловать его. Микки никогда не умел выражать свои чувства. У него не было «Я люблю тебя», а было лишь «Знаешь, мне хочется ударить тебя меньше, чем всех остальных в моем окружении». Но и человеком, которому на всех наплевать, он никогда не был. Когда Йену ставят биполярное расстройство, Милкович не бежит от него со всех ног. К огромнейшему удивлению всей четы Галлагеров, он, словно какой-то хищный зверь, отстаивает свое право быть с Йеном. Он не отходит от него ни на минуту, потому что… Микки бы трижды врезал себе за такие сопливые мысли, но он, черт возьми, боится. Он не хочет вновь быть один. И это идет вразрез с его принципами – свою жизнь он провел, не подпуская к себе никого, озлобившись на весь мир, словно обиженный кем-то. И Йен, это рыжее недоразумение, с усыпанным веснушками лицом и сердцем, готовым впустить всех нуждающихся, сбил Милковича с толку. Как будто существовала книга о его жизни, куча помятых листов в пошарпанной папке, а Йен взял и вытряхнул все листы оттуда, подбирая их и складывая как-то хаотично. Микки никогда не признается в любви, нет. Но Йену достаточно того, что тот делает для него. Ему достаточно тех его редких взглядов, в которых мелькает что-то теплое, ему достаточно ревнивых криков в клубе, достаточно того, что Милкович испепеляет взглядом – руками, если недостаточно доходчиво – всех, кому стоит как-то не так взглянуть на парня. Когда Микки еще и устраивается на работу гребаным официантом, потому что не хватает денег на таблетки для Йена, когда тот бурчит что-то про то, что Галлагер, ты, безмозглый идиот, возьми мой шарф, а то простудишься – всего этого Йену достаточно для того, чтобы понять, что, возможно, у них действительно получится потрясающая история, хотя бы потому что он сам будет не в силах ее закончить. И он надеется, что Микки все так же будет тем, с кем вместе не страшно даже падать.