Калейдоскоп

Тонкий и острый луч холодного света пронзает затхлый воздух, наполненный ароматом увядших роз, крови и тлена. Скользит по линялому местами ковру, пыльному пологу кровати, белоснежному, как саван покойника, одеялу и угольно-чёрным волосам. Лео прикрывает глаза ладонью. Винсент лишь улыбается и шире раздвигает тяжёлые портьеры, позволяя яркому свету полностью залить комнату. Пронзительная белизна ослепляет, и Лео полагается лишь на слух. Вот Винсент отворяет тяжёлую створку окна, впервые за всё то время, которое он провёл здесь, вот подходит к кровати и с преувеличенной заботой поправляет одеяло, легко проводит пальцами по щеке. Вздрагивая, Лео отворачивается, отодвигаясь так далеко, насколько позволяют подушки и собственная слабость. Слышит тихий смешок и резко отнимает руку от лица. - Сегодня замечательный день, господин. Лео чувствует порыв ледяного ветра и ёжится от холода. Но всё же решительно отбрасывает одеяло и садится на кровати. Взгляд уже прояснился, но Лео старается не смотреть на Винсента. - Господин желает одеться? Баскервилль медленно кивает и Винсент склоняет голову в наигранно почтительном поклоне, но Лео всё равно замечает его раздражающую ухмылку. Прикосновения блондина вызывает раздражение, граничащее с отвращением, и Лео вырывает из его рук одежду. - Убирайся! – резко бросает он. Если Найтрей и удивился, то не подал виду. С тем же благожелательным видом Винсент целует тонкие пальцы Лео и покидает комнату. Брюнет подходит к большому зеркалу. Машинально поправляет волосы, впрочем, без особого успеха, заглядывает в глаза, в глубине которых пылает чёрное пламя, проводит пальцами по груди. На месте жуткой раны остался лишь тонкий шрам. Бледное напоминание о произошедшем. Жаль, что душевные раны не могут зарубцеваться так быстро. В комнату врывается сквозняк, сметая со стола листы бумаги и переворачивая чернильницу. Лео зябко поводит плечами, потянувшись за рубашкой. Спустя несколько минут, одевшись, он с какой-то злостью завязывает на шее ленточку и выходит из комнаты. Огромный особняк непривычно пуст, тишина ощутима почти физически. Но ему никто и не нужен, свита будет лишь мешать осуществить задуманное. Попасть в поместье Найтрей незамеченным вовсе не сложно. После произошедшего недавно никто не смеет приблизиться к нему. Лео чувствует, как в нём поднимается волна мрачного удовлетворения. Один из Домов, отнявших у них всё, почти полностью уничтожен. Они познали то, что испытали Баскервилли в день Сабрийской Трагедии. Тихий шепот сотен голосов становится громче раскатов грома. Невыносимо. Это не его чувства. Ему всё равно. Он не позволит им подчинить себя, сделать таким же, как они. Лео впивается ногтями в ладонь, чувствуя, как затихают голоса, отступая в глубины сознания. Каждый раз делать это всё сложнее, скоро, он станет одним из них. Гленом Баскервиллем. Пытаясь унять бешено бьющееся сердце, Лео огибает величественный фасад особняка и углубляется в парк. Он точно знает, куда ему нужно идти. Два года назад он впервые переступил порог Дома Найтрей, впервые увидел что-то, отличающееся от руин Сабрие и Дома Фионы. Увидел сам. Лео хорошо помнит, как Элиот показывал ему поместье, сердито огрызался, видя злобные взгляды, которые его семья бросала на Лео, заслонял его от давящей, чужой атмосферы, коей был пропитан, казалось, даже сам воздух поместья. Лео всегда удивлялся, как в этом мрачном царстве мог появиться такой человек, как Элиот. Честный, благородный, светлый… И пусть он был импульсивен и несдержан, явно унаследовав фамильную черту, других изъянов в нём не было. И пусть идеальных людей не существует, но Лео убедился, что Элиот является человеком, приближенным к идеалу. Но всё же в поместье было место, лишенное присущего ему яда. Спустя несколько дней после того, как Лео поселился у Найтреев, Элиот разбудил его рано утром и через чёрный ход они незамеченными выбрались из поместья. И хотя стояла середина весны, утром ещё было достаточно прохладно. Элиот уверенно вёл его в глубину сада, петляя по узким каменным дорожкам почти пятнадцать минут. За это время Лео успел ощутимо продрогнуть, спросонья он не догадался накинуть плащ и теперь яростно растирал себе плечи, пытаясь немного согреться. Наконец Найтрей остановился, и Лео, погруженный в свои мысли, чуть было не врезался в него. Брюнет поднял голову и застыл в изумлении. На невысоком холмике, шагах в двадцати от них, возвышалось дерево неземной красоты, покрытое облаком нежно-розовых цветов. Тихим, чуть дрожащим голосом, Элиот рассказывал Лео о стране, находящейся за морем, откуда и привезли в поместье это дерево. Лео никогда не был на море, да и Элиот тоже, но, в отличие от Найтрея, брюнет видел перед собой бескрайний синий простор. Огромную толщу воды. Видел и другой берег, далёкий и недосягаемый. Видел не он, видели они. Ни разу не ошибившись, Лео идёт по каменным дорожкам сада. Сухая трава и прошлогодние листья, которые некому было убрать, глушат его шаги. Голоса – всё, что осталось в его мире, сжавшимся до размеров комнаты. Голоса внутри него, то тихие и едва различимые, то оглушающие, сливающиеся в один крик. Крик, разрывающий его лёгкие, рвущийся из его горла. Шарлотта в отчаянии смотрела на Винсента, который вновь и вновь накачивал Лео морфием, глуша боль. Когда новоиспечённый Глен затихал, она осторожно приближалась к нему, боясь, что он вновь начнёт биться в припадке. Его боль разрывала ей сердце, ведь она видела в нём его. Одно из прошлых воплощений Глена Баскервилля. Человека, которого она любила. Шарлотта не отходила от его постели ни на шаг, засыпая в кресле у изголовья кровати, уронив голову на грудь. Лео очнулся лишь на третий день. Перед глазами плыла кровавая пелена, и он лишь слышал тихий мелодичный голос, звавший его по имени, чувствовал запах увядших роз и прикосновение прохладных рук, даривших минутное освобождение от боли. Шарлотта была рядом. Лео почувствовал холод лишь спустя несколько минут, когда Элиот накинул ему на плечи собственный плащ. Брюнет благодарно улыбнулся ему и, к его удивлению, Найтрей ответил ему тёплой улыбкой, нечасто появляющейся на его лице. В его взгляде, обращённом к дереву, было чувство, названия которому Лео дать так и не смог. Он смотрел на Элиота, удивляясь непривычно спокойному выражению его лица и слегка грустной улыбке, застывшей на его губах. - Я прихожу сюда каждый год, - голос Элиота вспорол звенящую тишину, и Лео вздрогнул, чувствуя, как с него спадает почти благоговейный трепет, который он испытывал, глядя на лепестки, срываемые резкими порывами ветра. Утро всегда начиналось с тупой боли в груди. Её Лео чувствовал раньше, чем открывал глаза. Боль теперь стала столь привычной, что он даже сначала не заметил, что она исчезла. Он с недоумением смотрел на Винсента, держащего в руках поднос с завтраком. - У Шарлотты дела, - разъяснил блондин, растягивая губы в приторной улыбке. Лео нахмурился, но промолчал. Шарлотта больше ни разу не переступила порога его комнаты, но в ней всё ещё оставался слабый запах увядших роз, который она приносила с собой. В ту ночь Лео никак не мог уснуть. Вот уже несколько дней они с Элиотом тайком сбегали из поместья по утрам, и Лео не мог уснуть, предвкушая скорое повторение этой традиции, остававшейся для него непонятной, но волнующей. - Не спишь? – раздался с соседней кровати голос Элиота. - Нет, - признался брюнет, приподнимаясь на локте, чтобы разглядеть в темноте фигуру Элиота. Тот лежал, заложив руки за голову, и смотрел в окно. В его голубых глазах плескался лунный свет. - Знаешь, - произнёс он. – я всегда буду приходить туда. Что бы ни случилось, я не смогу пропустить это время. Он чуть улыбнулся и отвернулся к стенке. - Спокойной ночи, - бросил он привычным ворчливым тоном. – завтра рано вставать, а ты всё вертишься. - У неё дела… - Лжец. Лео приподнялся на кровати, с ненавистью глядя в разноцветные глаза Винсента. Он насмешливо разглядывал искажённое болью и яростью лицо Баскервилля. - Ты убил её, - выдохнул Лео, обессилено упав обратно на подушки. - Она погибла по своей вине. - Лжец, - уже спокойнее повторил брюнет. – Убирайся. Винсент отвесил ему поклон и вышел. Лео устремил взгляд в окно. Было начало весны, на ветвях деревьев всё ещё лежал снег, но небо было кристально-чистым. - Уже скоро, - прошептал он, улыбнувшись своим мыслям. Лео идёт по знакомым дорожкам, нарочно замедляя шаг. Страх и сомнение терзают его, на какое-то время даже заглушая их голоса. Он поднимает голову, и улыбка трогает его губы. Столь же прекрасное, как и раньше, дерево будто бы дожидается его. Словно впервые, Лео следит за кружением нежно-розовых лепестков, чувствуя странное, почти болезненное счастье. Он глубоко вздыхает и закрывает глаза. Он помнит о том обещании. Время вернулось на два года назад. Ему не нужно открывать глаза, чтобы видеть Элиота, стоящего рядом с ним. Лео идёт назад, даже не пытаясь сдерживать чувства, которые со слезами вымывают из его сердца боль. Он идёт по дорожкам брошенного сада, ощущая в лёгком дуновении ветерка аромат увядших роз.