На войне никто не смеется.

Демиан уже задыхался от криков товарищей и от до чертиков ритмичного звука стрельбы. Дым от снарядов и оружия въедался в легкие, вызывая сильное головокружение, но ему было плевать. Звуки войны заботливо обволакивали его со всех сторон, словно чья-то больная музыка, методично и четко лишая разума. Невозможно остаться до самого конца нормальным. И он это знал. Это уже начало происходить с ним: Иногда жгучий и едкий запах дегтя, вперемешку с дымом, резко сменялся на свежий и живой запах душистых роз, тюльпанов и колокольчиков, что были у Нее в саду. Он будто снова падал в прошлое, снова видел картины из детства, снова видел Ее. Скарлет. Эти видения не давали ему покоя. Иногда на поле стрельбы появлялась девушка в нежно-розовом платье, беззаботно бегущая куда-то вдаль, зовущая его. Бегущая прямо под пули. Грани между явью и навождениями стирались. Девушка все чаще бежала под пули, зовя его с собой, а Демиан застывал на месте, слыша только, как тяжело в груди бьется его сердце. "Демиан" шептала девушка, оборачиваясь и счастливо улыбаясь. "Демиан". Так он и словил свою первую пулю. В плечо. Сознание иногда трещало по швам, голова нещадно болела от навалившегося на него гомона и тяжелой вязкой усталости. Это сводило с ума. Эти видения. Она. Она такая: полупрозрачная и вовсе ненастоящая, но завораживающая, настолько, что перехватывало дыхание. Он не видел ее такой. А если и видел, то очень и очень давно. В саду, где пахло свежими розами и росой. Последние несколько лет жизни в полуразрушенном Лондоне приходилось проживать по дням, собираться в кучу каждое утро, по крупицам копя свои оставшиеся силы, а ночью не спать из-за страха то ли своей, то ли ее смерти. То ли бомб. Бомб тогда боялись все. Когда он посадил ее на поезд, она не знала, что он не поедет. "Почему ты не садишься, Демиан?" Спрашивал Она, и в ее глазах читалось беспокойство."Демиан?..." И вот она поняла. Глаза потемнели от накатившего ужаса осознания. Она встала, хотела выйти, хотела выбежать, остаться, лишь бы с Ним, но... Поздно. Поезд тронулся с места и начал двигаться быстрее, оставляя Демиана на пустой платформе вокзала, унося Скарлет все дальше и дальше от родного города. Он выслал ее. Да, это так. Но это было куда лучше того, что ожидало его. И так было всегда. Когда прошло несколько месяцев он начал писать ей письма. Они, если и доходили, грели ее холодными вечерами вдали от дома, среди гор. Он писал, что война скоро кончится, что все будет хорошо... Шел 42 год. И это была поразительно обнадеживающая ложь. Ведения усилились, Скарлет являлась к нему во снах, в первый день бомбежки. Здания пылали и наровили осыпаться прямо на голову. Они бежали сквозь улицы, вдыхая едкий дым от пожаров и кашляя, сгибаясь в три погибели. Он защитил ее от бомбы. В тот раз он впервые чуть не погиб. Он каждый раз просыпался в холодном поту, понимая, что прошел через этот круг ада. Но потом обнаруживая, что впереди еще восемь. После эти видения стали напоминать ему, все отчетливее, что он не имеет права умереть здесь, он должен бороться, вдыхать этот едкий дым сколько потребуется, идти вперед, прямо под пули, задержав дыхание и надеяться лишь на себя. Он должен выжить и снов вернуться к ней. Вернуться к Ней из этого Ада. Осознание приходило все четче и вскоре стало целью. Вполне осознанной и четкой, отшлифованной, настолько, что Он мог рассказать ее, разбуди его в четыре утра. Вставая каждое утро, он собирал всю волю в кулак и верил, что на этот раз ему повезет. Да, ему обязательно повезет. Но новые раны и потери выбивали из колеи. Если ты не мертв, то тебя убивают смерти дорогих тебе людей. Друзей и товарищей. Скорбь закрадывалась в душу черной кошкой, смешиваясь с тоской по дому и по Ней. Он не мог оставить ее одну. Только не в этом прогнившем полностью мире, не здесь, где убивают без разбору, здесь, где он может еще ее защитить. Он не мог ее оставить. Поэтому он должен пройти эту войну. Пройти ее и вернуться к Ней. Узнает ли когда-нибудь Она о том, что он видел? Расскажет ли он? Поведает о всем том, что испытал? Нет. Ни за что и никогда. Потому что это его Ад, да, но не ее. Она другая— чистая и хрупкая. Среди руин туманного Лондона, среди кишащих крысами его улиц, среди всего этого хаоса лишь Она одна была чиста и невредима, спокойна. Только она была жива среди всей этой бесконечной смерти и агонии, только Она. Только Она... Поэтому он должен... Выстрел навылет сметает Демиана с ног. Странно, земля всегда неожиданно уходила из под ног, но моему она так быстро вертится, когда падаешь?... Грудную клетку рвет на части изнутри, боль расползается темным пятном по телу, обездвиживая. Демиана бьет так, будто бы в него ударила молния и заставила внутренности самовыжигаться. "Демиан" он снова в саду из роз. С Ней. "Демиан" ее голос так сладок, так нежен, что если это снова сон, то хочется уснуть и больше никогда не просыпаться. "Демиан..." - "Скарлет..." "Демиан, очнись!" Он резко открывает глаза и садиться в постели. Левый бок тут же ритмично отзывается целой волной боли. Он медленно ложится обратно, сжимая зубы и пытаясь не замечать оглушительного стука сердца в ушах. Но даже через него Демиан может различать эту оглушительно спокойную тишину. Поразительно, Как Оглушающе Тихо. Впервые за несколько лет. Может, он умер? Он в раю? Или, еще где-то, за "чертой"?... -Демиан.- окликивают его справа и он поворачивает голову, только сейчас замечая, что они едут в кузове военного грузовика. -Дружище, ты очнулся. Я то уже испугался.-Демиан слышит плохо, в ушах все еще то ли звенит, то ли стучит, то ли стреляет. -Что случилось? Мы...умерли что ли? Почему так...тихо?-его голос хрипит так, что Он еле его узнает. Кажется, что голосовые связки по-просту заржавели. Товарищ смеется весело и заливисто, что повергает Демиана в ступор. Никто не смеется на войне. -Нет, Демиан, дружище. Тебе умирать еще рано.- говорит он и замолкает, устремляв взгляд куда-то вперед и вдаль, а потом снова смотрит на Демиана и говорит, в глаза играет радость: -Все кончено, Демиан. Мы прорвались! Мы возвращаемся домой!...-