К счастью, далеко не все похищенные Кастером и Рюноскэ дети были пущены ими в расход. Одиннадцать детей, испуганных, заплаканных, с пустыми от безысходности глазами, были заперты в коллекторе. Когда Рин увидела среди них одну младшеклассницу, сердце её сжалось, хоть она и не сразу поняла, почему. Но потом вспомнила. Котонэ. Одноклассница, которую она по наивности пыталась спасти. Если бы они не убили Кастера, участь Котонэ была бы ужасной.
Каждого из детей Рин погрузила в глубокий сон, от которого они очнутся ещё не скоро, потеряв все свои воспоминания с того момента, как их похитили Рюноскэ и Кастер. Их укутали, чем могли, и перенесли в сухую часть коллектора, где их спустя пару дней должны были найти полицейские или служащие коллектора. Рин настаивала, чтобы детей отнесли к полицейскому участку немедля, но Эль-Мэллой, осмотрев их, заявил, что от пары дней в Волшебном сне им станет даже лучше, а слишком быстрое обнаружение детей может нарушить какие-то его планы.
— И что дальше? — спросила Маб.
Она выглядела жутковато из-за светящихся в темноте глаз и брызг крови, в которой она угваздалась, пока носилась по коллектору в поисках выживших. Эль-Мэллой (да и сама Рин, наверно) был не сильно чище, но у него хотя бы глаза не светились.
— Уничтожить это место, — с готовностью предложила Рин.
Благодаря защите, она не ощущала вязкого запаха крови, витавшего в воздухе, но и без него коллектор казался прибежищем кошмара, который следовало уничтожить просто потому, что он существовал.
— Нет, — отрезал Эль-Мэллой с выражением мрачной решимости на лице.
— Почему?!
— Я должен это увидеть. Хотя я всегда жалел об увиденном, — он посмотрел на свои испачканные в крови руки, — тем не менее, «я» из этого времени должен пройти через это испытание. С каждым шоком, каждым унижением я становился взрослее, — Эль-Мэллой с каменной физиономией уставился в темноту перед собой. — Хотя до сих пор не ощущаю себя взрослым.
— Это только моё мнение, но по-настоящему взрослым может почувствовать себя лишь тот, кто на деле так и не повзрослел, — заметила Маб.
— Ты только что одной фразой унизила абсолютное большинство Волшебников, — хмыкнула Рин.
— Ты гонишь, — нахмурилась Маб. — Всё не может быть так плохо!
— Гордость для Волшебника – это всё. А оттуда – один шаг до гордыни, который многие совершают, даже не задумываясь об этом.
— Неожиданно зрелое суждение для несовершеннолетней японки из древнего дома Волшебников, — с усмешкой заметил Эль-Мэллой.
— У вас с этим какие-то проблемы? — набычилась Рин.
— Итак, дальнейший план действий, — проигнорировав её, Эль-Мэллой заложил руки за спину и принялся прохаживаться взад-вперёд. — Мне понравилась идея Тосаки сохранить жизнь максимально возможному числу Мастеров. Однако, — он остановился и резко повернулся к Рин и Маб, — лишаться титула лорда Эль-Мэллоя Второго я пока не намерен, — он помрачнел и потупился, закусив губу. Похоже, как бы выгодно ни было для него такое положение дел, решение далось ему тяжело. — Мой титул лорда может стать защитой Александру после его воскрешения. Поэтому к моей выгоде лишение Кейнеса Эль-Мэллоя Арчибальда способности к Волшебству. Вероятно, это может произойти и иным путём, чем произошло, однако же, я не хотел бы терять контроль над событиями так сразу. Поэтому в ближайшие часы мы должны найти способ спровоцировать Тосаку Токиоми, чтобы он отдал приказ Папаминэ…
— А быстро все переключились на «Папаминэ», — Маб довольно улыбнулась.
— Это удобно, — пояснила Рин.
— …объявить охоту на Кастера, — невозмутимо продолжил Эль-Мэллой, хотя глаз у него дёрнулся. — И вечером нового дня организовать нападение Кастера на замок Айнцберн.
— Это как? — Маб моргнула. — Кастер же тю-тю.
— «Как» – это вопрос к тебе, потому что Кастера изображать будешь ты.
— Милорд! Я же не умею колдовать! Мои способности к Волшебству нулевые, если не сказать отрицательные! А вы хотите, чтобы я Жиля де Ре изображала!
— Если у тебя отрицательные способности, то как мы оказались в этом времени и что это была за огненная атака?
— Д-да, но, понимаете, — Маб заметно нервничала. — Вы не можете на флейте-пикколо сыграть партию для тубы, но и на тубе сыграть партию для пикколо тоже не получится. Если попросите, я могу разнести Фуюки щелчком пальцев, но точно также я разнесу его щелчком пальцев, если вы попросите меня зажечь свечку с помощью Волшебства!
— Давай начнём с простого, — Эль-Мэллой скрестил руки на груди. — Сегодня утром ты мне заявила, что можешь существенно изменить облик.
— При необходимости. И это не Волшебство, а всего лишь свойство моего тела!
— Почему я об этом впервые слышу?! — удивилась Рин.
— А ты спи дольше, — буркнул Эль-Мэллой.
— А вы небось вообще не ложились!
— Не важно, — раздражённо отмахнулся Эль-Мэллой. — Сейчас мы говорим об охоте на Кастера, а не моём режиме дня. Напоминаю, наш приоритет – провокация.
— Если Папаминэ пляшет под дудку отца, значит, провокация должна быть направлена именно против него, — пробормотала Рин. — По-моему, его не так просто спровоцировать.
— Смотря на что упирать, — возразил Эль-Мэллой. — Насколько я знаю Тосаку Токиоми, он был Волшебником до мозга костей, честно следовавшим основным правилам Волшебства и жаждавшим лишь достижения Акаши. Чтобы спровоцировать его, достаточно нарушить основу основ, что может поставить под угрозу саму Войну Грааля. Иначе говоря, секретность.
— Да вы с ума сошли!
— Вот, — Эль-Мэллой ткнул в Рин пальцем.
— Что «вот»? — опешила Рин.
— Именно такой реакции нам и надо добиться.
— Наглядно, — оценила Маб. — И что мы сделаем?
— Прежде всего, — Эль-Мэллой огляделся. — Нам нужны ведро и тряпка. Возможно, несколько вёдер.
— Зачем?
— Нарисовать кровью волшебный круг. Можно использовать останки тех, кого замучили, для создания соответствующей атмосферы.
— Это не перебор? — тихо спросила Рин.
— Это явный перебор. Но мы должны создать послание от маньяка-убийцы.
— Тогда, может, добавить туда угрозу? — предложила Маб. — Я хочу сказать, то, что у Токиоми-сан есть дочь, ни для кого не секрет. Но гордость Волшебников мешает Мастерам ударить с этой стороны. Насколько я знаю, Рин-чан всё это время не прекращала ходить в школу, так?
— Ты же не хочешь «меня» похитить? — испугалась Рин.
— Нет. Я надеюсь, будет достаточно это пообещать, — Маб задумалась. — Может, заодно составить какое-нибудь обидное послание всем Мастерам?
— Надо об этом подумать.
— В процессе собирания крови, — напомнил Эль-Мэллой.
— А зачем нам вообще провоцировать отца на что-то? — задала Рин беспокоивший её вопрос.
— Затем, что мы не знаем причины, по которой Папаминэ объявил эту охоту на Кастера. Что-то он сделал, что заставило Тосаку Токиоми пойти на такой шаг. Разумеется, есть причина сугубо практическая – в битве у доков Тосака Токиоми потратил одно Командное Заклинание на то, чтобы заставить Гильгамеша отступить. Разумеется, он хочет восполнить потерю Заклинания под благовидным предлогом.
— Но этого недостаточно, — подытожила Рин.
— Именно. Значит, был ещё какой-то шаг со стороны. Следы ритуалов появлялись на местах жестоких убийств в Фуюки уже некоторое время к тому моменту, когда была объявлена награда. Может быть, решение было принято после того, как Кастера нашли Ассасины. Может быть, было ещё что-то. Этого мы не знаем. Мы лишь знаем, что что-то произошло, и наша задача сейчас – это «что-то» организовать.
Рин никогда бы не подумала, что будет носиться по резервуару коллектора с тряпкой в руках, собирая человеческую кровь для устрашающей пародии на чернокнижный ритуал, главной целью которой было разозлить её отца. По здравом размышлении, это был просто бред, который мог прийти в голову разве что Кирэю, и то только если он упьётся вусмерть. Почему-то Рин вспомнилась притча китайского философа Чжуан-цзы, которому приснилось, что он бабочка, и потом он никак не мог понять, кто кому снится.
Эль-Мэллоя вскоре пришлось усадить, чуть ли не насильно, потому как удар Кастера не прошёл для него бесследно, отчего у него сильно кружилась голова и были явные проблемы с координацией движений. Поэтому он пристроился у подножия одной из колонн, где было посуше и почище, занялся выдумыванием волшебного круга, который можно было бы нарисовать. Рин тоже вскоре почувствовала усталость и, наполнив первое ведро, уселась передохнуть рядышком с Эль-Мэллоем.
С одной стороны, она сильно устала, её клонило в сон, но с другой стороны, засыпать в столь жутком месте совсем не хотелось.
— Если заснёшь, будут сниться кошмары, — с усмешкой пообещал Эль-Мэллой.
— Я и не собиралась, — огрызнулась Рин.
— Кстати, Тосака…
— Что?
— Подумай, каким именем будешь представляться в случае чего.
— В смысле?
— В смысле, если вдруг по какой-то причине тебе придётся вступить в контакт с кем-то из этого времени, будет не очень разумно назваться Тосакой Рин, тебе так не кажется?
Рин задумалась. Эль-Мэллой был прав, но перспектива придумать себе фальшивое имя не казалась такой уж и заманчивой, особенно в условиях очевидной усталости.
— А вы не можете придумать?
— Я совсем не разбираюсь в японских именах, поэтому – нет.
— Два ведра нам хватит? — из темноты вынырнула запыхавшаяся Маб и рухнула на колени.
— Хватит, — решил Эль-Мэллой. — А где ты взяла второе?
— Сгоняла до хозяйственного.
— То-то я заметил, что тебя нигде не было видно.
— Но ты же вся в крови испачкана! — воскликнула Рин.
— Я сказала, что это клюквенный сироп, — беспечно ответила Маб.
Ага. А продавцы поверили.
Тут Маб зачем-то выпятила грудь и гордо возвестила:
— Я придумала.
— Что придумала? — спросила Рин.
— Стихотворную часть послания, — лицо Маб светилось от гордости.
— Стихотворную? — на великого поэта Маб не тянула, поэтому скепсис в голосе Эль-Мэллоя был более чем оправдан.
— Воть:
Мой милашка Токиоми,
Ты – баран на перегоне.
Едет поезд – чух-чух-чух,
Башка всмятку – плюх-плюх-плюх.
— А почему такая ассоциация? — после неловкой паузы спросила Рин.
— Я пыталась подобрать рифму.
— И ты её подобрала?
— Это ещё не всё, — вместо ответа заявила Маб, встала, выпрямилась и, выпятив грудь, продолжила декламировать:
Кейнес ’Мэллой Арчибальд,
Закатать б тебя в асфальт,
Крутит за твоей спиной
Сола шашни со Слугой.
— Можно вопрос? — Эль-Мэллой поднял руку. — Почему «Мэллой»? Куда делся «Эль»?
— В ритм не попадает. Слушайте дальше:
Все Айнцберны напряглись,
Артефактом запаслись.
Не поладят никогда
Мастер и его Слуга.
— Вообще-то это очень грустно, — заметила Рин. — И почему ты решила использовать Айнцбернов, а не Эмию Кирицугу?
— Потому что он же типа инкогнито, да? — Маб задумчиво посмотрела на Эль-Мэллоя.
— Да, — кивнул тот и без особого энтузиазма в голосе предложил ей продолжить.
Кирэй-куну тяжело,
Домогается его
Только вражеский Слуга,
Кирицугу – нифига.
— А вот и появился Кирицугу, — Рин вздохнула. — И что значит «домогается»? И что это за вражеский Слуга?
— По-моему, значение слова «домогается» довольно-таки очевидно, — удивилась Маб. — Токиоми-сан и Котоминэ-сан официально враги, а Котоминэ-сан убил Токиоми-сан с подачи Гильгамеша, успешно его соблазнившего.
— Я не буду спрашивать, откуда у тебя такая информация, но не могла бы ты использовать другую лексику?
— Зачем?
— Чтобы это звучало не так двусмысленно.
На лице Маб отразилась нешуточная работа мысли. Видимо, она не понимала двусмысленность ею сказанного. Или же изначально вкладывала в свои слова именно «второй» смысл, не задумываясь о «первом».
— Ладно, забудь об этом, — отмахнулась Рин. — Ответь тогда, почему «Кирэй-кун»? «Котоминэ» вполне попадает в ритм.
Лицо Маб приняло странное выражение:
— Потому что если сравнить Котоминэ-сан-сейчас и Котоминэ-сан-через-десять-лет, станет очевидно, что сейчас он всего-навсего Кирэй-кун.
— Ну… предположим.
При попытке вспомнить, каким Кирэй был в годы начала их знакомства, Рин казалось, что он был ровно таким, каким был и во время Пятой Войны. Каким она его и запомнила. Мысль о том, что Кирэй, которого она терпеть не могла с первой же встречи, мог за время их знакомства измениться, казалась ей абсурдной. Человек, которого она видела недавно в подвале церкви, отличался ли он от человека, которого в последней отчаянной битве у Грааля убил Эмия Широ?
Кирэй-кун.
Рин не удержалась и прыснула.
— Я сказала что-то смешное? — с надеждой поинтересовалась Маб.
— Не обращай внимания, — сквозь смех выдавила Рин. — Что у тебя там дальше?
А у Вэйвера беда,
Сколь ни пьёт он молока,
Уж который кряду год
Выше он всё не растёт.
Лицо Эль-Мэллоя стало непроницаемым. Судя по всему, стишок задел его за живое.
— Ладно, оставим без комментариев, — решила Рин. — Последнее про Карию-оджисан?
— Почти, — кивнула Маб:
Мато, как всегда, в пролёте,
Вы Грааля не найдёте,
Потому что его – хряк! –
Вдруг сожрёт большой червяк.
Рин не знала, что сказать на это. Почему-то это больше походило не на обидную частушку, а на пророчество. Покосившись на Эль-Мэллоя, Рин поняла, что он разделяет её точку зрения.
— Ну как? — очевидно, Маб была довольна собой сверх всякой меры.
— Своеобразно, — выкрутился Эль-Мэллой.
Хлопнув себя по коленям, он встал, пошатнулся, но всё же удержался в вертикальном положении.
— Итак, — Эль-Мэллой посмотрел на Маб и Рин. — Сейчас Тосака отводит меня в нашу квартиру… — внезапно смутившись, он пробурчал, — потому что сам я не дойду, извините. А Маб отправляется по делам.
— По делам? — с готовностью уточнила Маб.
— Берёшь вёдра и идёшь на мост. На мосту рисуешь вот это, — Эль-Мэллой протянул ей бумажку с изображением волшебного круга. — Будь осторожна. Ничего страшного он собой не представляет, но активировать его очень легко, а Волшебные Цепи бывают не только у Волшебников. Рядом пишешь вот это послание: признание в убийствах, угроза дочери и всё такое, — Эль-Мэллой дал Маб вторую бумажку и задумчиво добавил. — Ну и можешь приписать свои частушки, — а затем подумал ещё немного и сказал. — Но лучше не надо.
Маб надулась.
— Но такое послание – не слишком ли очевидная провокация? — забеспокоилась Рин.
— Безусловно, провокация очевидна. Но, во-первых, способ подачи таков, что Тосака Токиоми, я надеюсь, потеряет способность рассуждать здраво. Во-вторых, они в любом случае не смогут его проигнорировать. А если тебя беспокоит направленность послания на Тосаку Токиоми, то спешу тебя заверить, что я прошёлся по всем Мастерам, которых наш «маньяк» может «знать», — ответил Эль-Мэллой и повернулся назад к Маб. — Затем ты подкинешь в замок Айнцберн вот это послание.
Рин чуть не вскрикнула, потому что Эль-Мэллой протянул Маб свиток из человеческой кожи, ошмётки которой можно было найти по всему резервуару.
— Зловеще, — оценила Маб. — Что это?
— Письмо Жиля де Ре Жанне д’Арк. Мы должны предупредить Эмию Кирицугу о своих намерениях, или рискуем потерять контроль над ситуацией. Запомни, тебя не должны заметить. Ни в какой момент.
— Хорошо, — Маб кивнула. — Что потом?
— Потом ты свободна, но должна подумать над своим сражением с Сэйбер и Лансером. В четыре часа жду всех на квартире для разработки более точного плана действий. В семь Маб уже должна быть в лесу Айнцберн. Вопросы?
— Мы не можем помочь ей своим Волшебством? — спросила Рин.
— Из того, что я знаю об Эмии Кирицугу, это слишком рискованно. Он был известен как «Убийца Волшебников», и лучше всего ему удавалось убивать тех, кто слишком сильно полагался на своё Волшебство. Между прочим, у Волшебника с работающими Цепями повышается температура тела, и в этом случае никакое скрытие присутствия от тепловизора не спасёт.
— Тепло… что?
— Тепловизора, — Эль-Мэллой закатил глаза. — Устройство, позволяющее видеть температуру предметов. С другим Мастером ещё можно было бы попробовать, но на территории Эмии Кирицугу мы слишком рискуем. Маб придётся выкручиваться самостоятельно, хотя мы, разумеется, поможем, чем сможем.
— Ладно, — Маб рассовала записки и послания по карманам. — Я пошёл.
Затем она развернулась и, подхватив вёдра, резво побежала прочь. Шаги её эхом отдавались от стен коллектора.
— Самое странное, что мы пережили этот день, и всё прошло по плану, — пробормотала Рин, рассеянно глядя ей вслед.
— Это меня и смущает, — Эль-Мэллой нахмурился. — Пока что нам всё далось слишком легко. А если у Маб сейчас всё получится, то будет впору бить тревогу.
— Почему?
— Хотя бы потому, что если мы израсходуем всю нашу удачу сейчас, мы не сможем рассчитывать на неё тогда, когда она действительно понадобится.
Рин хотела выразить согласие с его опасениями, но вместо этого оглушительно чихнула.
— Всё же замёрзла? — Эль-Мэллой покачал головой. — Пошли быстрее, тебе нужны горячий чай и горячая ванна.
Можно было попререкаться просто из вредности, но против чая и ванны Рин совсем не возражала.
