Тройственный союз

«Какая тебе разница, что делают три совершеннолетних человека за закрытыми дверями?» 
 Всю дорогу я повторял одну и ту же фразу, ту самую, что так и не смог сказать отцу. А если бы и смог… Разве не звучало бы это беспомощно и по-детски наигранно? Пусть даже это правда. Ему должно быть все равно. Но любая фраза из моих уст, сказанная моему отцу, звучит беспомощно и по-детски наигранно. 
Тем более после того, как мой отец был удивительно мил. Пригласил на регби. Странно, но он все еще уверен, что я обожаю эту игру, хотя со времен средней школы прошло достаточно времени. Тогда я не пропускал ни одной игры, но разве малолетнего Фрэнка могло притягивать на стадион что-то кроме нападающего Чарли, которому больше всего шли шорты? Кроме него, конечно, тоже было на что посмотреть… Но в основном моя любовь к спорту ограничивалась любовью к спортсменам. И так было всегда.

 Я настолько увлекся мыслями, что не заметил, как свернул на платную дорогу. Придется делать довольно большую петлю, чтобы все-таки не платить. Я довольно раздраженно побарабанил пальцами по рулю и откинул поразительно быстро отросшую до какой-то немыслимой длины прядь волос — скоро можно будет заправлять за ухо. Настроение постепенно ухудшалось, недовольство закипало, казалось бы, по абсолютно ничтожному поводу. Я идиот. Настоящий. Воспоминание о том, что Франк любит эти жесты, ставшие уже назойливой привычкой, не обрадовало, как он любит и то, что я, даже спустя много лет, имею привычку неожиданно переходить на английский, если злюсь. Отнюдь. Этот чувак по-прежнему радует меня китайской едой каждое воскресенье и так же неописуемо мило приказывает, вернее, пытается приказывать, а потом ржет оттого, что ему не удается сохранять непробиваемую серьезность, пока я ему отсасываю, даже не задумываясь, как сложно сохранять серьезность мне. Франка невозможно не любить, и это меня убивает. 

Селин тоже невозможно не любить. И я уверен, Франк тоже так думает. В последнее время я начинаю замечать, что у этих двоих куда больше общего, чем, скажем, у меня с Селин. Да, это тоже меня убивает. 
 Я знаю, что у меня нет причин так думать, но за ее невинными шутками о том, что два Фрэнка в доме — это перебор, я постоянно вижу намек на что-то большее. На то, что она заинтересована скорее не во Франке и Фрэнке, а только во Франке. А мой благоверный смеется над шутками моей благоверной, думая, наверное, о ее чудесной фигуре и о том, что с ней он почти что нормальный. Все-таки Франк натурален до мозга костей. Может, им вдвоем и правда будет лучше? Самое странное, что я не держу зла на нашу девочку. Не потому все мои подозрения эфемерны как запах круассанов из булочной напротив, а только оттого что я и ее тоже, черт возьми, люблю. Наконец, я приехал домой. На бульваре около нашего дома, как и всегда по воскресеньям, играла музыка, и люди наслаждались тем несметным богатством, что дают им летние деньки — если бы я вернулся раньше, то застал бы рынок, веселую болтовню на еще кажущемся мне с непривычки мелодичным французском и запахи фруктов, — то, что радует меня всегда и не может не радовать. Машина встала на свое законное место около не слишком умело разрисованного контейера для мусора. Я взглянул на наше окно кухни и маленький балкончик с кованой решеткой. Жалюзи были подняты, а дверь балкона открыта — значит, там кто-то есть. Я поднялся, как всегда, мысленно жалуясь, что в старых домах нет лифтов, хотя мне давно пора бы привыкнуть. Дверь была открыта. -Хей! 
Мне никто не ответил. Я вошел, снял кеды, закрыл дверь. Хоть кто-то должен это делать. Франк готовил что-то. На столе уже стояла бутылка вина и два бокала. Селин не придет обедать? Или эти двое не рассчитывали на меня? Парень, оторвавшись от нарезания салата (никогда не понимал его желания всегда думать о здоровой пище), посмотрел на меня. Кажется, я что-то уловил в его взгляде до ужаса непривычное. — Селин ушла. Я был шокирован. И мне было больно какой-то неясной, притупленной болью. Дальше — какой-то бесцветный диалог о том, зачем она это сделала. «Считала, что нам вдвоем будет лучше». И тогда мне стало очень стыдно за свои сегодняшние мысли. Кроме того, в моей голове неоновой строкой пронеслось ощущение того, что все-таки для отношений куда лучше четное число партнеров. Так есть надежда, что никто не будет чувствовать себя обиженным. Потом, вечером, мы разговаривали с Франком об этом. Я рассказал, что в последнее время чувствовал что-то похожее. Франк олицетворял полное непонимание. «Я думал, нам и втроем неплохо».