Тандо-гуми

ТАМУРАМАРО 1 Есть в мире определенные места, у которых своя, совершенно особенная атмосфера. Я ненавижу вокзалы, поезда, уносящие прочь нарочито медленно, как будто давая возможность запечатлеть в памяти все, до последнего штриха, но особенно – безудержную тоску во взгляде, дрожащую улыбку, которая вот-вот превратится в гримасу, едва отведешь глаза. Вокзалы отдают болезненностью воспоминаний, время там течет то медленно, то неумолимо быстро. Среднего не дано. В них нет гармонии. Место встреч и расставаний. Подобная аура угнетает меня. Я стараюсь бывать на вокзалах как можно реже, словно опасаясь, что беспричинная тоска червем просочится в меня, устроится ядовитым склизким клубком вокруг сердца, а потом не торопясь, будто смакуя, начнет загрязнять кровь, дыхание, мысли… Резко тушу сигарету о матовое стекло пепельницы, ароматная зола падает причудливой горкой. Оглядываюсь по сторонам. Небольшой и уютный бизнес-зала в аэропорту Итами позволяет почувствовать себя почти спокойно. Расслабляющий лаунж. Чашка крепкого кофе. Стандартный дорожный набор. Я редко курю, только тогда, когда остро нуждаюсь в тепле. Как сейчас. Руки замерзли. Нервы и пониженное давление. Делаю вдох. Медленно, глубоко. Стараюсь прочувствовать запах вишни, сладковатый привкус спелых плодов. Табак с ароматизатором – единственное, что я могу употреблять без омерзения. Откидываюсь на спинку кожаного кресла. Дизайн вип-зоны выполнен в строгих, но одновременно мягких оттенках от кремового белого до теплого оранжевого. Успокаивает и в то же время тонизирует и бодрит. Смотрю в сторону окна, пытаясь определить, которой самолет – мой. Ожидание очередного рейса между Осакой и Токио немного выматывает. Ждать я не люблю. Но отлично умею. Переговоры прошли хорошо, в некотором роде я даже горд собой, так как смог сыграть роль главы своего клана практически на сто баллов. Да, я все еще воспринимаю это как игру, как будто я не настоящий, все время преследует навязчивое чувство неминуемого разоблачения. Я боюсь оказаться голым королем. Но Масахидэ, мой отец, спасает меня раз за разом. Вид загораживает какой-то человек. Ко мне он стоит спиной, аккурат напротив, мгновенно портя впечатления от зала, аэропорта, этого дня в целом. Люди ужасно раздражают. Люди, которые вторгаются в мою личную зону комфорта, раздражают вдвойне. Изучаю его. Деловой костюм идеального кроя и не менее идеального серого цвета подчеркивает статную фигуру. Длинные темные волосы заплетены в косу, достающую почти до поясницы. Странная прическа для мужчины в наши дни. Он стоит, не шелохнувшись, будто статуя или манекен. Смотрит сквозь грань стекла куда-то вдаль или пребывает в своих собственных мыслях? Незнакомец вызывает невольное любопытство. Поднимаюсь, не спеша подхожу, останавливаясь в пару шагов от. Закат за окном очаровывает. И я вдруг ощущаю, как теряюсь во времени и пространстве. Я не знаю этого человека. Но будто бы мы знакомы тысячу лет. Я не слышал его голоса, но уверен, эти звуки погружают в транс. Веет опасностью. Я чувствую запах хищника. О, я слишком хорошо знаю такой сорт людей. Редкие породистые охотники и звери в одной личине. Они всегда ходят по одиночке, вынужденно разделяя сферы влияния. А если случается война, то переговоры невозможны. Усмехаюсь. Учитывая сферу моей «работы» - я должен вращаться в подобном кругу бесконечно долго. Только все не так. В действительности похожих людей – единицы. Моральных и физических уродов, отморозков, ублюдков, выродков, беспринципных тварей, скользких интриганов и просто тупиц среди якудза предостаточно, а вот по настоящему подавляюще опасных…я встречал только два раза в жизни. Хонда Сора и Хонда Анзай. Предчувствие гибели, точно ты стоишь на краю готовящегося пробудиться вулкана, опьяняет тяжелее наркотика. Привязывает сильнее. Травит глубже и жестче. Зависимость от вещества можно вылечить. Зависимость, которая как раковая опухоль опутала своими едкими метастазами всю твою душу - не вырезать, не остановить. Я поворачиваю голову, я смотрю ему прямо в лицо. Отчаянно жажду забыть и забыться. Смерть Анзая или его необъяснимое исчезновение – эти размышления меня порядочно вымотали. Я ушел с головой в бизнес, который всегда отрицал. Только бы задавить угнетающий бег мысли по кругу. Мертвый или живой? Живой или мертвый, но Анзай по-прежнему оставался центром моей вселенной. Я нуждался в освобождении. Мне кажется, ожидание выхода длилось невозможно долго, точно самая страшная беспросветная ночь. Я не верю в случайности, но все-таки эта спонтанная встреча с человеком, которого я не знаю, и, наверное, никогда не узнаю, была мне необходима – словно слабая надежда для утопающего в болоте, ветхая соломинка, за которую и ухватиться-то боязно. Голод и страх заставляют быть решительнее. Протягиваю руку и касаюсь гладкой ткани его пиджака. Потерявшийся ребенок. Слишком гордый, чтобы просить помощи. Внимательный осознанный взгляд полоснул лезвием по щеке. Наши желания не взаимны. Но я не отступлю. Мне надо получить дозу адреналина. Стань ей. Хотя бы насильно. 2 Не обронили ни единого слова. Большая, но изящная ладонь накрывает мою руку. Места оказались рядом. Еще одно совпадение? Мне наплевать. Заказываю бутылку минералки. Я бы предпочел алкоголь. Только не хочу терять способность мыслить связно. Сейчас вдруг все проясняется. Как небо после дождя. Два часа легкой тишины. Два часа в самолете с кем-то, кому должно быть все равно, но кто оказался настолько благороден, что не оттолкнул, не задал неудобных вопросов. Я наконец-то осознал, в какую ловушку загнал сам себя. Пора выбираться, выныривать на поверхность. Жизнь не закончилась. Вместо Анзая – в сердце воронка. И если ее не заткнуть, то она затянет меня в плотоядную бездну однажды и навсегда. Я расставил капканы вокруг. Сам себя заточил внутри каменного замка, ожидая, когда грудой камней он похоронит все, чем я дорожил. Невольно повторяя судьбу Ютаки, своего прекрасного дяди, я бы не смог протянуть десять лет, я не такой сильный и гибкий. Крепче сжимаю его пальцы. Ни тени неудовольствия на волевом лице. Я благодарен. За отсутствие эмоций. Я благодарен. За молчание. Я благодарен. За накатывающее сладкой волной спокойствие. Ни Масахидэ, ни Гоити, ни Исэй, ни Дайро и ни Ютака, никто из них не смог сделать для меня и доли того, что дал посторонний человек. Иногда семья бессильна. Кладу голову на плечо. И погружаюсь в полусон. Может быть, первый раз в жизни с ощущением безопасности возле нового монстра. Парадокс, который я не хочу объяснять. 3 - Куда тебя подвезти? – его тембр, будто железная рука в бархатной перчатке. Мягкие ноты и твердый металл под вежливой оболочкой. Вот мы и в Токио. Суетливо снующие вокруг люди в мгновение разрушают безупречный вакуум. Потягиваюсь. Растираю плечи. Потом, спохватившись, что могу выглядеть не очень опрятно, поправляю волосы, мельком глядя в отражение сквозь зеркала дверей. Я не стану злоупотреблять расположением и лояльностью моего спутника. Называю адрес своего офиса. Ехать в пустой дом не хочу. В студию, недалеко от сити, тоже. Везде витают призраки прошлого. Одиночество по вечерам отдает особенной безысходностью. На парковке возле аэропорта нас ожидает машина. Он дает четкие лаконичные указания водителю. Я понимаю, что эти координаты совсем не совпадают с теми, что минутой раньше озвучил я. Не возражаю. Кажется, у моего нового знакомого незнакомца неплохо развит навык эмпатии. Интригует. Завораживает. В салоне автомобиля сидим, прижимаясь бедро к бедру и плечо к плечу. Снова благословенная тишина. Только шепот шин и утробный гулкий звук двигателя. Пожалуйста. Сотвори для меня реальность. На эту ночь. 4 Одежда падает грудой у ног. Перешагиваем. Идем в ванную. Черная с золотом. Просто огромная. Величественная. Истинно королевская. Без грамма китча. В этом доме привыкли жить с роскошью, но не нарочитой и показной. Я понимаю, что человек, создавший здесь свой особенный мир, не прячет желаний, не стесняется их. Подобным людям не нужно доказывать свою самодостаточность, кажется, что даже конец света не способен будет поколебать его невозмутимость. Не такую, какая была присуща Анзаю – жестокая и скрывающая под оболочкой контроля ураган безумных эмоций. Нет, здесь все иначе. Я пока не понимаю, но чувствую…удивительную нормальность? Теплые струи воды ласкают уставшее за долгий день тело. Он разглядывает мои татуировки, гладит тонкие руки, выступающие лопатки, втянувшийся живот – я не ел почти сутки, только пара чашек кофе, не было времени и желания. После всех произошедших событий я словно начал выгорать, потерял в весе, испытывал проблемы с восприятием, вниманием, памятью. Словно завис в промежутке между явью и сном. Мне было все равно, что со мной станет. А сейчас внезапно испугало. Я заметил свое отражение, которое показалось мне жалким. Отвратительное зрелище. Быть слабым запрещено. - Слезы это не стыдно, Тамурамаро, - он убирает волосы с моего лица. Они уже отросли по самые плечи. Анзай, прошел почти год. Твоя смерть, верно, была подарком на мой день рождение?.. Отгоняю назойливые мысли. Не помню, называл ли свое имя, а если называл, то когда? Но это неважно. Все сейчас теряет значение, кроме потока воды сквозь мою кожу. 5 Я знаю, на утро придется расстаться. Лучше проснуться пораньше, чтобы избежать этих неловких обменов смешками, вроде бы ничего особенного не случилось. Все будет казаться плоским и пошлым. Карета обратится в тыкву, принцесса и принц – в двух голых мужиков, у которых хватает своих забот помимо выяснения отношений «а что это было». Мы еще даже не потрахались, а я уже просчитываю ходы к отступлению. Планы рушатся о потрясающую непредсказуемость Ивао. Так он представился. Если быть точнее. То как раз таки поведение Ивао абсолютно адекватно происходящему. Может быть, я нафантазировал себе лишнего, как обычно? Когда мы выходим из душа. Он вовсе не тащит меня в спальню. Он произносит с необыкновенной простотой и достоинством: - Самое время поужинать. Я проголодался. Одновременно чувствую себя сброшенным с облаков на грешную землю и протрезвевшим от иллюзий и миражей. Ивао, потерявший ко мне всяческий интерес, в этот момент исследует свою идеальную кухню на предмет наличия подходящих продуктов. Я смиряюсь с таким продолжением знакомства и поплотнее закутываюсь в гостевой халат. Мое мнение не было учтено. Но он снова оказался точен как долбанные швейцарские часы. Еда в самом деле не помешает. 6 Мы лежим в его постели. Он обнимает меня со спины. Никакого намека на секс. Просто объятия. Просто ощущение присутствия. Я обезоружен. Сбит с толка. Что мне делать? Попробовать уснуть? Мы лежим в его постели. Я смотрю на тени, разбегающиеся вдоль стен. На светящиеся цифры электронных часов. Мерцающий синий свет. Глубокий и холодный. Я смотрю и смотрю, и смотрю… Не хочу засыпать. Слишком дорожу этим призрачным спокойствием, которое в кои-то веки вызвано не антидепрессантами, не алкоголем, не измотанностью от изнуряющее-бессмысленной работы. Нет. Сейчас все на своих местах. Каждый предмет занимает именно ту нишу, что ему полагается. Мир выстроился в цепочку закономерностей, все выглядит логичным, понятным, доступным. Как будто бы чары рассеялись, и у меня появилось право учиться быть живым. Учиться быть счастливым. Учиться быть собой. С тихим восторгом осознаю, что мечтая нарваться на приключения, я не мог оценить, насколько приятной может быть обычная человеческая близость. Кто я? Чего я хочу по-настоящему? Отвечать на вопросы неловко. Ведь часто нам просто нечего сказать. Мы не знаем себя. Мы боимся остаться наедине с собственными мыслями. Боимся неизвестности внутри. Поэтому забиваем любую свободную минуту информационным фаст-фудом – ТВ, интернет, книги, фильмы, бесцельное общение, что угодно, только бы не чувствовать, насколько мы пусты. Стук сердца. Ритмичный. Убаюкивающий. Ребенок в утробе матери не испытывает страха, пока слышит биение мышцы, направляющей жизнь. Настало мое время родиться. Еще один раз.