Dead Bride

Тяжелый лакированный гроб отдавливал плечо несмотря на то, что его несли четыре человека. Лица троих из них были наполнены благоговейной и неподдельной скорбью. Последний же, закрыв глаза шляпой, старался не смотреть по сторонам, что бы лишний раз не увидеть понимающе-утешающие взгляды. Тучи с угрожающей быстротой заполоняли собой все небо, будто образуя воронку на тот свет и не давая солнцу не единого шанса. Шепчущиеся кроны старых, исполинских деревьев глухо шумели над городским кладбищем. Молчаливые плиты могил, вокруг которых словно остановилось время, замерев, внимательно слушали разговоры близких. Здесь чувствовался холод Смерти, ее дыхание, то, как тихо она может подобраться к человеку, замахнувшись своей бессменной, проржавевшей косой. Казалось, что сложив костлявые руки на груди, старуха следит за всеми из-под своего капюшона и ждет, медлительно ожидает, когда упадет последняя песчинка в чьих-нибудь жизненных часах. А еще, здесь повсюду остекленевший, висящий в воздухе страх. Он обитает рядом со слезами родственников. Всех пугает то, что в конце-концов они окажутся на этом самом клочке земли, где не остается на долго ни одна живая душа. Все бояться что, возможно, их могилу выроют где-нибудь рядом с этим достающим до небес дубом; в день похорон вокруг соберется целая толпа. Опечаленные, они будут соблюдать минуту молчания, а потом наперебой говорить каким же ты был хорошим человеком, попеременно утирая глаза платком. Бояться того, что по началу некоторые из них вернуться довольно скоро, потом только в день памяти, а после почти все из них совсем забудут, кто уже несколько лет лежит заброшенный землей, одинокий и тлеющий. Каждый живет своей жизнью. У кого-то она уже прекратилась, физически либо духовно, а у кого-то еще нет. Рядом с недавно вырытой глубокой ямой, понурив головы, стояли много родственников и друзей усопшей. На уже установленной могильной плите были выбиты ее имя, и стояла фотография совсем молодой, юной девушки со светлыми вьющимися волосами, широкой улыбкой и ямочкой на правой щеке. Но внутри своего последнего пристанища она выглядела уже немного по-другому. Когда гроб, после долгих молитв, начали опускать в могилу, священник вознес руки и взгляд к небу. Мать девушки, закрытая черной, плотной вуалью, разразилась рыданиями, пряча лицо на плече мужа. Тот держался слишком уверенно, но недавно появившаяся очередная глубокая морщина, показывала его настоящие чувства - печаль. Справа от них стоял младший сын, совсем молодой юноша со, словно, стеклянными глазами, в которых читался ужасающий его вопрос: "Это действительно так?". Все остальные лица были одинаковые, они были подвержены только определенным эмоциям: отчаянье, сожаление, грусть. К молодому человеку, до этого старающемуся находиться в стороне между старых надгробий и внимательно рассматривающему носы своих ботинок, подошла печальная девушка, еще школьная подруга покойной, с которой они последний раз общались около месяца назад. Она, держа руки в замке, явно нервничая и пытаясь заглянуть в глаза парню, произнесла: - Мне очень жаль, Джо. Джозеф, оторвав взгляд от земли, грустно ухмыльнулся. - Мне тоже, - ему действительно было жаль, но, возможно, не так, как девушке. - Вы ведь собирались пожениться в ноябре. Это, наверное, ужасно, когда тебе вдруг звонят и неизвестный, спокойный голос говорит, что твоя невеста скончалась. - Да, - выдохнул он, скривив лицо. Ему этот разговор был крайне не приятен. Меньше недели назад сердце его девушки остановилось на операционном столе в реанимации. По словам свидетелей ей просто стало плохо в магазине, и она упала в обморок. Как бы скорая помощь не старалась - ее не спасли. На лице Джо проскользнула ярость, и он, поняв, что не контролирует себя, отвернулся. - Если ты хочешь поговорить, - снова подала голос девушка - выговориться...то я всегда тебя выслушаю. Я понимаю тебя сейчас. Для меня... - Нет. Но спасибо, - прошипел Джозеф, разворачиваясь и идя куда-то в сторону совсем запущенных и даже покосившихся памятников, подальше от остальных. - Но нельзя же все держать в себе!...- донеслось до него, но парень только ускорил шаг. Да, удерживать в себе разрывающие тебя эмоции - это действительно трудно. И чем дольше ты так делаешь, тем больше вероятность взорваться даже от самой ничтожной искры. Джозеф остановился, прислонившись к высокому каменному ангелу, сжимающему в руке крест, и глухо, тяжело вздохнул. Он правда был зол, разочарован, разбит, опечален. Он испытывал массу нахлынувших на него чувств, среди которых также мелькали: свобода, некая воодушевленность и нечто похожее на радость. Прикрыв глаза, парень дико улыбнулся, кажется, гнев, нехотя отпускал его, потому что был вызван лишь тем фактом, что Джо не прикончил свою невесту сам. Для него она совершенно ничего не значила. Около года назад их познакомил отец Джозефа, сразу же шепча сыну на ухо, что был бы счастлив, если они найдут общий язык. Кейт - так ее звали - с первой же встречи вошла в их семью. Родители Джо восхищались ей и ее семьей во все услышанья, а банковским счетом лишь между собой. Но никто не знал какой циничной и капризной она была на самом деле. Парень терпел ее из последних сил, но, вскоре, не только вид, но и само упоминание о Кейт выводило его из себя. Мать и отец лишь улыбались, сквозь зубы говоря, что им нужен этот союз. Так что смело можно сказать, что родители Джозефа сделали девушке предложение, а не он сам. Он уже уставал быть точно марионеткой в их руках, но его приводили в движение дергая не за ниточки, а за кованные цепи. Парень оказался отличным актером, он ничем не выдавал своих истинных чувств, а приятели, которые знали его многие годы, просто догадывались, основываясь на собственных выводах. Но и им Джо не мог ничего рассказать, и единственной отдушиной оставалось его воображение. Он обладал огромной фантазией и сейчас с лихвой пользовался этим, порой, не осознавая как далеко заходит. Его любимым представлением было, как они сидят в гостиной в один из вечеров навязанных отцом Джо и смотрят любимое шоу Кетрин. Девушка с интересом, парень с откровенно скучающим и уставшим выражением лица, но он давно понял, что спорить с ней - тщетно. Ее смех резал уши до боли, улыбка вызывала отвращение, а ее восхищающая всех фигура лучше, по мнению Джо, смотрелась бы расчлененной. Он не знал была эта привязанность Кетрин к нему настоящей или нет, но сейчас он был одержим другим. Парень тихо поднялся с места, пробормотав: - Я скоро, Вернулся он действительно быстро, держа руки за собой, и бесшумно подошел к девушке со спины. Первый удар рукояткой огромного, острого ножа пришелся ей в голову. Кейт на какое-то время потеряла сознание, но, очнувшись, сразу ощутила дикую, непередаваемую боль. Ее кровь лилась по дорогой обивке кресла, струилась по ногам, попадала на одежду Джо, который с безумными глазами отбирал ее жизнь под взрывные аплодисменты темной фигуры в балахоне, что стояла в углу. Тело девушки еще билось в конвульсиях, дрожало. Ярко-красная, вязкая жидкость хлестала из прорванной артерии и разодранного горла. Лицо Кейт искусно полосовали, уничтожая все, что так ненавидел Джо. Ее взгляд застекленел и даже, кажется, выцвел, потеряв ту жизненную силу, что придавала яркости. Судороги прекратились, и тело расслабилось, осело, опасно накренив плохо держащуюся голову. Парень торжествовал, не вытирая кровь с лица, он хохотал, как подлинный сумасшедший. Радовался так, как никогда, словно, весь этот груз, что он таскал на себе, в мгновение испарился. Если бы его отец и мать не думали бы только о наживе - это могло и не произойти. Но Джо было плевать, он стоял на коленях посреди комнаты и буквально умывался кровью своей жертвы, а безумная, ненормальная улыбка не сходила с его губ. Он был... - Эй, ты смотришь? Сейчас же самая интересная часть, - голос Кейт, как всегда прервал его счастливые, сумасшедшие мечты. - Да, конечно, - он попытался улыбнуться как можно правдоподобней. Как он может быть таким слабым, мягкотелым? Но воспрянуть духом у него не получалось. "Тряпка" - зло пробурчал он сам себе. Это мало помогало. Ровно через год знакомства Джо в присутствии всех важных для обеих семей людей, сделал Кейт предложение. Перед этим была жестокая, словесная борьба с его отцом. Для него было непросто даже проводить время с ненавистным ему человеком, а уж...Вообщем, вы поняли. В тот вечер, когда Кетрин в ответ произнесла "да", среди восхищенных и радостных взглядов был один осуждающий. Один хороший друг Джо - Картер, словно, видел того на сквозь. Будто пробравшись в голову парня, видел его мысли, как тот представлял день своей свадьбы. Видел как Джозеф, он сам и еще пара друзей в смокингах стоят возле алтаря. Священник выглядит счастливым, все в зале улыбаются, утирают не нарочно появившиеся слезы. Храм чудесно и нарядно украшен, а кругом витает особенный, праздничный дух. Отец Кетрин под торжественную музыку, которой все здесь было пропитано, подводит дочь к алтарю. Святой отец, по всем правилам благословляет их на брак. Под счастливое (завистливое) перешептывание подружек невесты раздаются два согласия. Одно - почти не заметно дрогнувшим голосом. Обвенчанные обмениваются кольцами, и все с замиранием сердца ждут итога: "Объявляю вас мужем и женой". Но вместо этого за прошедшим по толпе удивленным вздохом, прозвучал громкий выстрел. Бывшая невеста, с пулей в голове, упала навзничь. Кровь попала на священника, задела кричащих девушек в одинаковых платьях. Приглашенные в зале устроили настоящую давку, смуту, все были напуганы, растерянны. Еще друг Джо видел, как тот неподвижно стоял, сжимая в руке дымящийся пистолет. Все это не покидало разум Джозефа многие дни, а Картер был очень хорошим товарищем. Над могильными плитами промчался с тихим, приглушённым воем ветер. А из собравшихся туч, наконец, заморосил мелкий дождь. Легкие капли не приносили никому никакого вреда, кроме раздражения. Джо, сильнее захлопнув полы пальто, направился к месту захоронения своей невесты. Почти все уже разошлись из-за дождя, но кто-то остался, мучая себя зрелищем только что закопанной могилы своего близкого человека, и с силой сжимали ручки зонтов. Мать Кетрин тоже стояла там, чуть поодаль от остальных. Она так и не прекратила лить слезы, которые теперь перемешивались с небесными. Джо, как только мог искренне прошептал ей слова утешения, тут же уходя, не выдержав этого привкуса печали и жалости к самим себе, который исходил от всех присутствующих. Мертвым все равно, им уже не помочь. Чувства и эмоции - это бремя живых. Внезапно, кто-то подскочил сзади, положив руку Джо на плечо. - Надеюсь, ты помнишь, что теперь должен мне? - поинтересовался Картер, который давно стал для парня тем самым братом, которого у него никогда не было. - Естественно, - улыбнулся Джо вслед за другом, пересекая с ним нечеткую, условную линию на границе с мирами, обозначавшуюся как надпись: "Городское кладбище". Старые, с облупившейся краской ворота с грохотом и скрипом тяжело захлопнулись за ними.