let it go.

Когда Авелю говорили, что бы он забыл все, что говорят о нем люди и отпустил их – он не верил. Он всегда думал, что родные люди будут с ним рядом и всегда его поддержат, да вот только такого не бывает в жизни. Наверное, именно поэтому Авель никому не верил, был сторонним наблюдателем и всегда кусал свои губы. Наверное, потому, что он не мог отпускать от себя людей – к своим восемнадцати годам он познал, что такое боль, обида, одиночество. Не то, когда рядом с тобой действительно никого нет, а то, когда ты понимаешь, что вокруг тебя чертова куча людей, но все они глухи к тому, что ты говоришь. То одиночество, когда ты понимаешь – ты им не нужен. Ты им только мешаешься, а им от тебя нужна лишь энергия, которую ты безвозмездно им отдаешь, стоит придти к тебе и чуточку поплакаться, ведь твое плечо всегда подставлено для них. Но ведь никто не сможет в серо-голубых глазах найти всю боль, которую они таят. Никто не сможет сказать, что он ощущает и как его выламывает. Лишь он, Авель , может рассказать какого это, когда тебя пропускает через душевную мясорубку и разрывает на миллиарды маленьких осколков. Когда Авелю было пятнадцать – он встретил человека, который с ним до сих пор. Он называет его своим Братом, хотя родства между ними не больше, чем у стула и гиены. Просто он ощущает, что этот человек – его. Это его брат, поддержка, опора. И каждый раз, когда Брат ему говорит: «Я же своей рукою твое сердце прикрою. Сверху оно набито мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно» - в его душе что-то переворачивается. Авель знает, что доверяет ему больше, чем себе, потому что этот человек дал ему все, что только можно дать поистине одинокому человеку – улыбку, радость, смех. Он поддерживал его, когда Авелю было трудно, и был с ним, когда тот был на вершине мира. Своего мира. А еще он постоянно улыбался, хотя Авель понимал, как ему трудно дается эта улыбка. Неудачные отношения, что чредой шли через жизнь этого человека словно отражались и на Авеле. Именно в такие моменты он ощущал, как сильно они связаны, пусть между ними и десятки километров. В шестнадцать Авель впервые пытается играть в ящик – рука не дрожит, когда он берется за нож. Она не дрожит и тогда, когда сталь касается кожи и медленно вспарывает ее, заставляя разойтись и дать волю крови. Он не боится смерти, которая может придти к нему вот так вот глупо, ведь многие люди умирают на войне, а он – из-за отношений. О, да. Тот год был выламывающим кости. Выламывающим сознание до той степени, что мальчишка каждый раз забивался в угол и старался обхватить свои колени сильнее. Сильнее прижать их к груди и закрыться от всего мира. Именно тогда он встречает Мяту. Девочку, которая навсегда оставила на нем свое клеймо и сделала зависимым от себя. Именно на том уровне, что ему хотелось приходить именно к ней, когда у него становилось все хуже и хуже. Именно ей он говорил о том, что у него на душе. И Мята всегда ему помогала, не смотря ни на что. И сама приходила к нему.. Какое-то время. В семнадцать Авель делает попытку отношений. Снова. Он влюбляется, как никогда. Кажется, того человека звали N. И между ними было все – страсть, любовь, слезы и истерики. Каждый раз Авель снова и снова хотел забиться в угол, а на каждую истерику отвечал лишь тихим словом: «Люблю». И снова все повторялось. И снова он приходил к Мяте, которая ему помогала все это пережить и искренне называла «дурак». А еще он приходил к Брату, пытаясь действительно быть сильнее, чем есть. А потом его обманули в очередной раз – простая измена со стороны N, и вся выдержка Авеля летит под откос. У него день рождение завтра, ему больно, но он спокойно говорит о том, что им пора расстаться. И свое восемнадцатилетние он встречается с Мятой и со своими друзьями. Они играют в боулинг, они смеются, а еще он обнимает Мяту, ощущая спокойствие. Он любит ее, как сестру и самого близкого человека. А еще они смеются, потому что у них даже телефоны одинаковые. И этот день кажется новой вехой в его маленькой жизни. Шрамы давно сведены, да вот только внутренние шрамы не убрать и просто так не свести. Холодной зимой Авель корчится от боли в сотый раз, потому что так его не загибало еще никогда – N возвращается со стужей Нового Года и говорит о том, что все мечты исполнятся, но он не верит. Юноша обрастает коконом недоверия и какой-то усталости, потому что внутри он готов раз за разом умирать и возрождаться, как феникс. Он готов взойти на плаху и дать отрубить себе голову, лишь бы его так не выкручивало. И каждое прикосновение N заставляет сердце биться чаще, а голос в динамике, который сулит счастливое совместное будущее – заставляет его перестать на мгновение дышать. Ему восемнадцать, но он по уши влюблен, хоть и не верит. И, собственно, Мята снова называет его идиотом, а Брат лишь обнимает и успокаивает, хотя тоже называет полным кретином. На граблях ему прыгать жутко нравится. А через две недели он слышит то, что каждый боится услышать – его не любят так, как когда-то. И тогда его сгибает. Он почему-то рыдает и не может остановиться, а после набирает телефон Мятной девочки и та его наспех успокаивает. А потом приходит матушка и отпаивает его валерьянкой. А Авель лишь улыбается и говорит, что с ним все в порядке и это просто настроение такое, когда ходишь и плачешь, не зная от чего. Эта рана затягивается через пару недель, когда он выбрасывает мужчину из своей головы и его утягивает рутина учебы. Весной он ощущает себя еще хуже – чреда романов, которые так и не оканчиваются отношениями, выламывают, но все тактично молчат. К тому времени крестик с груди переехал в карман, он начал увлекаться подержанными машинами, менял любовников и готов был свое сердце выставлять на торги с табличкой: «Сердце. Поношено. Продаю. Предлагаю торг». И ему действительно не жалко его, потому что оно бьется слишком медленно, а еще в нем слишком много льда. А еще он не запоминает имена своих любовников, потому что они ничего не значат в его жизни. И ложится спать с приходом темноты, втыкая наушники в уши и укрываясь с головой. И никто не узнает, насколько ему последнее время тяжело раз за разом делать вздох и наполнять легкие кислородом. И каждое утро он начинает с кофе и сигарет, хотя Мята и Брат до сих пор пытаются воззвать к его совести и говорят, что курить нельзя. Но ему становится внезапно все равно. Трупу уже ничего не поможет. Сессия, практика, лето. Юноша продолжает легкие романы, которые не оканчиваются теперь даже сексом. Он научился безболезненно отпускать от себя людей и, конечно же, все равно в них не разбирается, хотя некоторых чувствует слишком остро. А еще он с каждым разом все сильнее натягивает улыбку. С Мятой они почти не общаются, а вот с Братом – всегда. Аська, контакт – да что угодно. Они всегда вместе и он пытается ему помочь с отношениями и волнуется за него сильнее, чем за себя. Собственно, так было всегда. А потом он встречает M и понимает – он пропал. Но и эти отношения ничего хорошего не принесли – эйфория сменилась полным недоверием со стороны одного и холодом со стороны другого. Но ничего не поделаешь. Авель уходит. Впервые он уходит к другому человеку. С D они всегда были лишь друзьями, и в шутку он называл его своим «отцом», поэтому, когда они пытаются быть вместе – все катится в тартарары. Они расходятся под слова D о том, что он любит его лишь как отец. Авель натягивает улыбку и говорит, что все в порядке. Ему действительно не давали права влюбляться настолько, насколько позволил он себе. И вскоре Авель утихает. Утихают и старые раны, которые все еще кровоточат на заднем плане сознания. Но он упорно говорит, что все в порядке и поэтому никто ни о чем не догадывается. Все в порядке, да вот только алкоголя стало больше, ровно как и сигарет. Но всем уже все равно. Авель мальчик взрослый, он со всем справится. В августе Авель вспоминает о том, что он ходит к психологу, который все равно ничем не помогает. Он ходит туда с мая, а прогресса никакого – у Авеля все так же депрессия, желание сыграть в ящик и маленький ребенок внутри, как говорит о нем матушка. Авель до сих пор является идеалистом – верит в любовь и верит в «счастливое-далеко». Кажется, он в это верить будет еще очень долго, хоть и не покажет этого никогда. А еще Авель пытается бросать курить, но не выходит. А потом он находит Каина. Юношу, который заставляет его поверить в любовь и неосознанно заставляет его тянуться следом. И Авель невольно вспоминает о том, что он не должен был влюбляться, вообще не должен испытывать хоть чего-нибудь, но это есть и это неотвратимо. И между ребер все еще сияет дыра, которую он оградил высоким забором и не дает туда никому проникнуть, потому что она должно само затянуться. Она сама выберет время, когда сжаться до минимума и исчезнуть, ну или же разрастись до того состояния, которое убьет раз и навсегда. К исходу августа Авель понимает, что его жизнь круто поменялось – каждый день начинается с Каина и им же заканчивается. Они не ссорятся, смеются и им хорошо вместе. А еще он впервые верит, что его любят. Мата же, конечно, не одобряет это, но оно и понятно. А еще Брат лишь тихо качает головой, говоря излюбленную фразу: «Ершик в жопу запихну», и Авель ему верит, потому что тот слишком ненавидит любовников Авеля. А мальчишка лишь хрустит своими пальцами и ластится, как кот. К исходу августа в Авеле начинает теплится жизнь, не смотря на непрекращающийся кашель, от которого выворачивает все внутри, не смотря на больное сердце и непосильную слабость. А еще внутри все еще живет боль от воспоминаний, но она отдается лишь тихим шорохом и не беспокоит уж слишком сильно. К исходу августа Авель начинает оживать, а алкоголь и сигареты постепенно уходят из рациона. Но теперь в его столе лежит убивающая сталь револьвера. И он знает, что если боль пересилит его – курок будет спущен в висок. И никто никогда не узнает о том, что в действительно пришлось испытать Авелю, и почему он покончил с собой вот так вот глупо и после стольких неудачных попыток игры в ящик. И цинковый гроб доставят на его родину и назовут: «Груз 200», а на похоронах никто не проронит ни слезы. Лишь Брат скажет: «Говнюк, как ты мог сдохнуть раньше меня?». Но никто не ответит. А Авель тихо улыбнется, вспоминая Ветхий Завет, где именно Каин стал причиной его смерти. Завет, где Каин сам убил Авеля. К исходу августа Авель начинает оживать и знает – пока с ним Каин – ему ничего не страшно. Пока он с ним – он живет и доверяет ему, как доверяют только дети. А еще к исходу августа он окончательно теряет Мяту и D. И кладбище внутри него становится чуть больше. А боль вновь шелестит тихо: «я всегда рядом с тобой». И снова Авель спит в наушниках и укрываясь с головой под одеялом.