Купидоны не то, чем кажутся

- Ты собираешься вызвать купидона? Серьезно? – Скотт взирал на друга с выражением такого священного ужаса, что Стайлз даже почувствовал себя польщенным. - Я исчерпал все варианты, - горестно вздохнул он. – Лидия меня не замечает. - Я не верю, что «магия», - изобразил в воздухе кавычки Скотт, - сработает лучше традиционных способов ухаживания. - Что я только не делал: цветы дарил, анонимные записки со стихами писал, серенады под окнами пел, и не надо вспоминать, как ее отец вылил на меня ведро воды, думая, что это кто-то мучает кошку, важен сам факт. Я ношу ее портфель с начальной школы, Скотт! Мы уже оба поступили в колледж, у меня последняя неделя каникул, чтобы ее завоевать, а она все считает меня бесплатным приложением к имиджу, которое, видимо, выдается всем симпатичным девочкам при рождении. - Но купидон… - Скотт с сомнением покачал головой. – Это слишком странно даже для тебя. - Не волнуйся, - легкомысленно отмахнулся Стайлз, - все будет отлично. Отца как раз не будет две недели дома, кто бы мог подумать, что эти ежегодные конференции шерифов, или курсы повышения квалификации, или как там это у него правильно называется, могут быть так вовремя. И потом, сам купидон, согласно всем имеющимся источникам – милый розовощекий младенец. Лет пяти. Я с такими всегда ладил! - И, конечно, ритуал вызова купидона у тебя есть? - Я верю во всемогущество гугла, - уверенно произнес Стайлз, положив ладонь себе на грудь в нелепой пародии на торжественную клятву. - А я все еще не думаю, что купидоны представляют собой эдакую службу помощи отчаявшимся, которые высылают своих младенцев всем, кому не лень произвести ритуал. - По крайней мере, я смогу вычеркнуть этот пункт из списка способов, как завоевать Лидию Мартин. - О господи, - простонал Скотт, закрыв лицо руками, - там еще и список. Стайлз только самодовольно усмехнулся. *** 15.45 Скотт, помнишь я говорил про вызов купидона? Лучше бы тебе приехать. 15.47 Скотт, ты мой лучший друг, ты обязан быть со мной и в горе, и в радости. А во всякой малопонятной хуйне особенно. 15.50 Скотт, если ты не приедешь сию секунду, я совершу какую-нибудь глупость. А мы ведь этого не хотим, правда? 16.01 СКОТТ, МАТЬ ТВОЮ! *** - Это что? – ошеломленно спросил Скотт, появившись на пороге Стайлза всего лишь сто пятьдесят одну паническую смс-ку спустя, ни разу в жизни так не жалея о забытом дома телефоне. - Это «кто». Помнишь, купидон. Я говорил, - вздохнул Стайлз и покосился на ангела любви, невозмутимо читающего какой-то огромного вида трактат на древневерхненемецком. Стайлз пока не определился, что его смущало больше всего – что купидон знает древневерхненемецкий (и сумел одним движением левой брови пристыдить Стайлза за то, что его версией был эстонский) или что он нашел этот памятник гигантомании в Кордильерах Северной Америки, сделанных почти в натуральную величину из учебников Стилински, обнаружив книженцию, он тут же судорожно вцепился в нее, как в последнюю надежду Европы. И замер. «Милый розовощекий младенец лет пяти» на самом деле оказался идеалом мужчины по версии какого-нибудь GQ. Белая футболка обтягивала мощный торс, модная трехдневная небритость на удивление не казалась нарочитой, а была просто образчиком небритости для всех, кто не так давно миновал пубертатный период, и теперь мечтал о чем-то большем, чем три волосинки и те на груди. Волосы были взъерошены в художественном беспорядке, губы искривлены в презрительной ухмылке, брови сведены ровно до того идеального угла, когда выражение лица «я убью тебя и всю твою семью» плавно перетекает в «ну, может, и не всю». И только побелевшие от напряжения пальцы, крепко державшие книгу, выдавали его не совсем спокойное состояние. - Я не купидон, - деловито сообщила эта концентрация тестостерона. – Я - Дерек. - Джинн? Маг? Демон? – выдохнул Скотт. - Дерек, - припечатал тот, как будто это все объясняло. - Какой-то новый вид, видимо, - как можно незаметнее выдохнул Скотт на ухо Стайлзу, не прекращая рассматривать «Дерека». Вообще, ему всегда казалось, что купидоны должны летать с помощью маленьких полупрозрачных крылышек, носить розовую пачку и порхать вокруг с симпатичным луком наперевес. Дерек, словно бы почувствовав, как, вместо темно-синих облегающих джинсов, его облачают во что-то несусветно воздушно-девчачье, неприлично высоко открывающее бедра, а волосы посыпают стразиками, поднял глаза от своего чтива и, не мигая, воззрился на Скотта. Тот, в свою очередь, незамедлительно решил, что кресло, на котором он сидит, требует его неотложного внимания, и уткнулся в него взглядом. - Стайлз, - через некоторое время нарушил затянувшееся молчание Скотт, - я что-то не вижу тут рыдающей от твоего великолепия Лидии. - Понимаешь, все пошло немножко не так, как я ожидал… - Ха, - высказали свое веское мнение откуда-то из-за огромной книги. *** Свою невезучесть Стайлз уже давно собирался возвести в ранг какой-нибудь особенно кровожадной религии. Может, если хотя бы раз в месяц приносить в жертву что-нибудь живое и, допустим, не сильно рыпающееся, то рогатый, желтоглазый и зеленокожий бог невезучести смилостивится, и Стайлзу хотя бы иногда будет сопутствовать удача? Кто бы мог подумать, что обряд, найденный с помощью гугла (и пусть сайт показался ему слегка странноватым, но когда оккультные сайты вообще могли получить премию «дизайн года»?), окажется весьма и весьма результативным. Но вот только результат в корне отличался от того, на который рассчитывал Стайлз. Оказалось, как ему весьма популярно объяснило нечто с волчьим оскалом, появившееся в клубах пара, облаченное исключительно в полотенчико, очень условно обматывающее бедра, впечатав Стайлза в его, Стайлза, любимую дверь, тихо рыча, отчего рот Стайлза наполнился слюной, а внутренний голос немедленно принялся рассуждать о том, что бисексуальность – это норма, ритуал был необходим совсем для другого. Совсем-совсем для другого. Его придумала одна отчаявшаяся вконец ведьмочка. Методом проб и ошибок она выяснила, что определенным способом смешанные определенные травы, несколько капель крови и щепотка отвратительных в способе добычи ингредиентов, все это собранное, перемешанное и потолченное при нарастающей луне в медной посуде с добавлением пары слез девственницы (Стайлз, пытаясь повторить рецепт в точности, порезал почти килограмм лука, чтобы добиться нужного эффекта, робко надеясь, что девственник от девственницы ничем принципиальным в данном случае отличаться не будет, и, ну подумаешь, была у него парочка экспериментов по пьяной глупости, но это ведь не считается) помогает человеку найти свою истинную пару. Основная проблема заключалась в том, что эту вашу истинную пару выдергивало быстро и достаточно болезненно из того, чем она там занималась в ожидании лицезрения вашего светлого лика, и швыряло вам в руки. Вашу истинную пару никто не спрашивал, хочет ли она найти Единственную Любовь, ждет ли она вас у окошка, отращивая косы, бороду, или что там у нее есть, сидит ли она на важном заседании, подстригает ли счастливо розы в Испании, похоронив третьего мужа, или, как Дерек, спокойненько себе принимает душ в своей замечательной квартире в Нью-Йорке. Заклинание вообще ничего не волновало. Хотели истинную пару? Получите, распишитесь. И самое главное, как пояснил Дерек, стуча Стайлзу пальцем по голове (и Стайлз понятия не имел, почему даже это у него получалось так эротично), теперь твоя истинная пара не могла от тебя никуда деться, пока ты сам ее не освободишь. Причем, какими именно словами, когда и как нужно «освобождать» - Дерек не представлял. Стайлзу тут же польстило, что хотя бы чего-то не знал этот сумасшедший, который был пусть и ненамного выше него, но почему-то выглядел раза в три внушительнее и страшнее. («Возможно, все дело в щетине», - завистливо подумал Стайлз и решил никогда больше не бриться, если это поможет ему достичь такого же эффекта). «А умолять о сексе ты меня будешь?» – с отчетливо прозвучавшей надеждой в голосе уточнил Стайлз. «Ха», - многословно возразил Дерек, явно намекая, что это Стайлз ему тут по гроб жизни обязан, а не наоборот. «И почему ты должен был оказаться какой-то мексиканской моделью нижнего белья», - ворчал Стайлз, копошась в глубинах шкафа, чтобы найти Дереку подходящую одежду (не то чтобы он возражал против того, чтобы тот провел остаток жизни в полотенце, но долг гостеприимства, все такое). – «Почему не знойной красоткой. Не Лидией, в конце концов. Хотя, конечно, было бы намного хуже», - сообщил он змеящейся татуировке на спине Дерека, пока сам Дерек пытался влезть в его старую футболку, - «окажись ты, например, старым толстым уродом. Или извращенцем. Или маньяком. Или моей учительницей начальных классов». «Было бы неловко», - согласился Дерек, поворачиваясь к нему лицом. (И Стайлз тут же пожалел, что его одежда на один-два размера меньше, чем, очевидно, у Дерека). Джинсы, висящие на Стайлзе, оказались Дереку в облипку и слегка коротковатыми («Модная длина семь восьмых», - просветил его Стайлз). Белая футболка с надписью «Большой и страшный волк» (Стайлз и сам бы не вспомнил, откуда она у него) сидела как влитая. Темные соски просвечивали сквозь тонкую повлажневшую ткань, ворот оказался растянутым, заставляя Стайлза задаваться вопросом – а везде ли Дерек такой волосатый? И с какой поры Стайлзу в принципе интересны волосатые, огромные мужики с мужественной линией челюсти… - Стоп, - завопил Скотт, выслушивавший эту длинную исповедь уже добрый час, - я все понимаю, ты ошеломлен, ошарашен и еще много слов на букву «о», но можно мы обойдемся без сосков и челюстей, я тебя очень прошу? - Ладно, - покладисто покивал Стайлз, - хотя, чувак, это очень сложно, там такая челюсть… Все, молчу, молчу, - он увернулся от брошенной в него подушки, бухнулся на пол, раскинувшись в позе морской звезды, и тихо простонал, - я понятия не имею, что делать дальше. Понимаешь, совсем. В смысле, я, конечно, могу ему сказать – иди на все четыре стороны и надеяться, что для ритуала отпускания истинной пары не нужно перо из жопы дракона и рог феникса, съеденные мной в полнолуние на перекрестке трех дорог где-нибудь в Румынии, но как жить дальше, зная, что моя истинная пара - это охуенный мужик, живущий так далеко от меня? Который никогда не сможет увидеть во мне что-то большее, чем дебила, вызвавшего его этим дебильным ритуалом? - Кстати, - уточнил Скотт, иногда задававший очень верные вопросы, - а ты не думал, откуда он столько всего знает про этот самый ритуал? Просто, знаешь, если бы меня выдернули среди ночи из душа, последнее, что я стал бы делать, это читать лекции о магии в современном мире. Или ему выдали методичку, пока он в одном полотенце, словно недоделанный супермен, летел к тебе? Стайлз, ты куда? *** - Все очень просто, - пояснил Дерек, с видимым сожалением отрываясь от чтения, чтобы объяснить Стайлзу прописные истины. - Просто? То есть, тебе выдали какую-то инструкцию по эксплуатации стайлзов, сообщили, какие должны быть дальнейшие шаги? Чувак, ты начинаешь меня слегка пугать, что не очень-то клево, если учесть, что ты, пусть и временно, живешь со мной, и, между прочим, с какой вообще стати? У тебя нет денег на гостиницу? Я могу тебе одолжить, пусть это и подорвет мой скудный бюджет студента-первокурсника. Еще мы должны измерить расстояние, на которое ты можешь от меня отходить. И купить тебе, не знаю, поводок. Или рулетку. Чтобы ты точно знал, можешь ли ты идти в туалет, пока я, например, заказываю гамбургеры. А как ты объяснил свое отсутствие на работе? Я, конечно, понимаю, что Стайлз – это почти эпидемия, но, чувак, будем откровенными, меня в международную классификацию болезней пока не включили и, заметь, я особенно подчеркнул слово «пока», потому что, согласись, это действительно вопрос времени. И почему ты молчишь, Дерек? – на одном дыхании выпалил Стайлз. - Жду, когда ты позволишь мне вставить хоть слово, - с видом великомученика, которому только что показали костер, где собираются его сжечь, сказал Дерек. Стайлз изобразил, как он закрывает рот на замок и выкидывает ключ подальше. Лицо Дерека, на котором обычно эмоции выглядели как «Очень зол» и «Можно попытаться договориться», сейчас выразило крайнюю степень сомнения. - На работе я сказался больным, у меня скопились отпуска, и мне разрешили взять несколько дней, пока я не улажу эту, - он на секунду запнулся, - щекотливую ситуацию. Замерять расстояния мы не будем, потому что, я надеюсь, все закончится быстро и безболезненно для всех нас, - на последних словах его голос почти перерос в рык, но Дерек смог себя побороть. - А по поводу моего знания ритуала… Как я уже сказал, все очень просто. *** 22.40 СКОТТ ОН ОБОРОТЕНЬ 22.41 КАК ОБОРОТЕНЬ ОБОРОТЕНЬ 22.42 КАК В КНИЖКАХ 22.43 КАК ТЕ ОБОРОТНИ, ЧТО ЖРУТ СЫРОЕ МЯСО И ВОЮТ НА ЛУНУ 22.44 И ПОЭТОМУ ОН ВСЕ ЗНАЕТ О БЛЯДСКОЙ МАГИИ 22.45 Скотт, я заперся в туалете и отказываюсь выходить. 22.46 Не то чтобы кто-то настаивал, чтобы я выходил. 23.00 Скотт, я заебался сидеть в туалете и страдать. Ты вообще никогда не слышал о долге дружбы, да? *** Прошли сутки с того момента, как Дерек в буквальном смысле упал Стайлзу в руки (мышцы до сих пор ныли), а они так и не смогли придумать, как избавиться от проклятья. В определенный момент Дерек все-таки довел Стайлза почти до критической точки кипения, дальше которой была бы перебитая посуда об голову Дерека, сломанная швабра об руки Дерека, и еще много других вещей, которыми бы Стайлз не преминул пошвыряться в причину своей ярости, Стайлз понял, что больше не выдержит ни единой лишней секунды пребывания рядом с тем, кто так вызывающе сексуально дышит, совершенно неповторимо пошло дергает бровями (Стайлз вообще не думал, что брови могут вызывать столько неприличных мыслей разом) и, чтоб ему пусто было, смотрит так, что хочется встать на колени и судорожно начать расстегивать ему пряжку ремня. Короче говоря, вместо того, чтобы проделать миллион восхитительных вещей, которые бы он проделал с Дереком, если бы тот ему разрешил, Стайлз громко заорал: «Я отпускаю тебя, избавляю от себя, только уйди уже отсюда». И, испуганно вытаращив глаза, захлопнул рот, для надежности прикрыв ладонями. Вот только ничего не произошло. Дерек затих, прислушался к себе и отрицательно покачал головой. Их связь была все такой же крепкой, волк все так же покорно сидел на цепи, которая другим концом была примотана к сердцу этого беспокойного мальчишки. Дерек почему-то так и не сказал Стайлзу, что дело было не в том, что ему будет больно, грустно или как-то еще, если Стайлз удалится на слишком далекое расстояние. Дело в том, что это заклинание настолько прочно их связало, что сердце Стайлза могло бы не выдержать разлуки. А Дерек, почти уже присвоивший сам себе звание самого филантропичного человека (или оборотня) на всем белом свете, этого допустить никак не мог. - Господи, мы как гребаные Кай и Герда, - пробурчал Стайлз, - только непонятно, кого из нас заколдовала Снежная Королева. Дереку было понятно, но он, следуя своей обычной привычке, промолчал. *** Через двое суток после судьбоносной встречи, Стайлз ненавидел Дерека куда сильнее, чем кого бы то ни было до этого в жизни. Он ненавидел его высокие скулы, выступающие резцы, эти странные молочно-зеленые-голубые-мерцающие глаза (а Стайлз никогда раньше не находил в себе поэтических жилок. Даже все стихи для Лидии ему сочинил сжалившийся над мучениями друга Скотт). Дерек же свою неприязнь тщательно скрывал. Поняв, что стычки ни к чему не приводят, а давление оказывает на Стайлза противоположный стимулирующему эффект, он стал вежливо пропускать Стайлза первым в душ, перестал рычать, когда тот случайно (или не очень) об него спотыкался, не пытался как-то доминировать и властвовать. Он, как самая распоследняя сволочь, сидел в углу и читал. Ни помощи тебе, ни отрады для глаз. Сидит, молчит, читает. Даже поорать не за что. Стайлз даже начал сомневаться, что он его истинная любовь. В конце концов, кто тут кому должен комплименты отвешивать? А ворчание себе под нос на древне-немецком на комплименты никак не походили. Скорее, на какие-то страшные проклятья. - Есть еще способ, - Стайлз потер глаза, уставшие от многочасового обшаривания интернета, и повернулся на крутящемся стуле к Дереку. Тот мирно спал, растянувшись на стайлзовой кровати, в стайлзовой одежде, накрывшись стайлзовой книжкой на древне-немецком. Стайлз поднялся со стула, стараясь не скрипеть, не топать и, на всякий случай, не дышать, подошел к Дереку и потерся лбом о его раскрытую ладонь. - Ну почему ты не мог оказаться Лидией, чувак, - одними губами произнес он, - все было бы настолько проще. *** 02.34 Скотт, есть еще способ. 02.36 Мне нужно с ним переспать. 02.37 Или ему со мной. 02.40 И тогда мы больше не будем связаны узами «истинной любви». Ну, в смысле, мы сможем остаться вместе на добровольной основе. 02.41 Если захотим. 02.42 Если он захочет. 02.43 Почему ты спишь в такую трудную для твоего друга минуту?! *** - Дерек, - Стайлз стоял перед запотевшим зеркалом в ванной и репетировал Речь Века, - дорогой Дерек. Нет, это перебор. Глубокоув… Тоже перебор. Короче, чувак. Я тут прочитал, что, возможно, нам придется переспать, чтобы разрушить, ну, ты понимаешь, - Стайлз повертел в воздухе ладонями, описывая фигуру эдакого скособоченного контрабаса. – Я понятия не имею, что у этой долбаной магии сойдет за «переспать». Может, тебе достаточно просто подрочить мне. Или мне подрочить тебе. Или нам подрочить друг другу, - от такого количества слова «подрочить» температура Стайлза повысилась, а давление начало зашкаливать. – Короче, я, как и ты, в растерянности, сомнении и сам не знаю, что делать. Учти, я не собираюсь тебя принуждать, сам понимаешь, это проблематично даже чисто из физических соображений, чувак, я умираю от гомерического хохота, только представляя, как я тебя к чему-то принуждаю против твоей воли. Мне еще дорога моя жизнь. Так вот, если ты возьмешь свой член и засунешь его в меня, то есть вероятность, что… - Что я должен сделать? – раздался тихий и совершенно охуевший голос Дерека, уже полминуты как с распахнутым ртом слушающего сбивчивую речь Стайлза, пытаясь уяснить, что к чему. - Я могу привести доказательства, что это необходимо, - пискнул Стайлз, пытаясь с помощью мимикрии добиться максимального сходства с кафельной стеной. По крайней мере, цветом. - Я правильно понял, что для того, чтобы снять проклятье, нам нужно переспать? - Похоже на то. - И всё? - И всё. - Я – за. - Эй, подожди, - счел своим долгом возмутиться Стайлз, - а моего мнения ты спросить не хочешь? Может, это момент моего идентификационного кризиса как мужчины, как будущего… Договорить ему Дерек не дал. Порядком устав от непрекращающегося потока болтовни, который изливал на него Стайлз всё то время, что они провели вместе, он за один шаг оказался к Стайлзу так близко, что смог увидеть, как расширяются зрачки, затапливая радужку, как пунцовеют его щеки, а родинки становятся видны все более отчетливо. За долю секунды взвесив все за и против, Дерек крепко взял Стайлза за подбородок и чуть нажал, заставляя его приоткрыть рот. - Мне кажется, тебе пора замолчать, - хрипло выдохнул он и поцеловал этот огромный несоразмерный дурацкий болтливый рот, который мешал ему спать, который ему снился, от которого он не мог отвести взгляда. Стайлз послушно что-то промычал. Это не было похоже на все те поцелуи, в которых раньше принимал участие Стайлз. Он не был слишком мокрым или слишком торопливым, никто из них не жевал жвачку и не курил секунду назад. И они оба были совершенно трезвы. Поцелуй Дерека оказался таким же, каким был и сам Дерек – требовательным, жадным, страстным. Идеальным. Не теряя ни секунды, Стайлз принялся отвечать, вжимаясь в Дерека как можно сильнее, чуть не повалив его на пол от усердия, жалея, что на них обоих так много одежды, о чем он вообще думал, когда утром столько всего на себя напяливал. Ему хотелось быть как можно ближе, соприкоснуться обнаженной кожей, стать, пусть и на краткие мгновения, единым целым. Боже, ему никогда и никого не хотелось так сильно, как Дерека сейчас. Стайлз изо всех сил старался не спустить, даже не прикасаясь к себе, просто оттого, что его целует весь такой охуенный Дерек, на которого Стайлз разве что в буквальном смысле не пускал слюни последние пятьдесят часов (и пусть на его совести останется бесконечное пускание слюней в метафоричном смысле с помощью смс Скотту, последние из которых тот удалял, не прочитывая, всерьез опасаясь за свою психику). - Я начинаю думать, - с трудом оторвавшись от Дерека, сообщил важную информацию Стайлз, - что во всей этой идеально подходящей паре что-то есть. Понимаешь… - Просто не начинай думать, - прорычал в ответ Дерек, тщетно пытаясь одновременно заткнуть рот Стайлзу и расстегнуть молнию на его джинсах. - Хорошая мысль, - смиренно согласился Стайлз, потому что именно в этот момент его джинсы вместе с нижним бельем стали болтаться где-то на уровне колен. – Но вообще, - Стайлз никогда не мог перестать болтать, когда он нервничал, а когда тебя раздевает, да еще так нетерпеливо, мужик, хотя бы на одну десятую такой потрясающий как Дерек, поневоле кто угодно начнет нервничать, - я считаю, это хорошо, что я сходил в душ, прежде, чем ты тут все это затеял, - Стайлз стоял лицом к стене, уперевшись в нее руками, сзади него пыхтел, сопел и издавал прочие крайне непонятные звуки чувак его мечты, и он чувствовал себя настолько неуверенно, насколько это в принципе возможно, - кстати, если тебе интересно, у меня уже был… подобный опыт, - грозный рык заставил все волосинки на его загривке подняться в едином порыве, а голос – сорваться почти на стон, - ну, в смысле, я сам… Ну… пытался. Рык стал чуть более нежным, если такое определение вообще можно отнести к рыкам, а пальцы Дерека перестали сжимать его бедра с нечеловеческой силой, оставляя за собой цепочку синяков. - И ведь не скажешь, что упал, - горестно вздохнул Стайлз, увидев отметины, - даже я не смог бы так метко упасть на чью-то пятерню. - Смазка? - Дерек весьма лаконично уточнил наличие необходимых предметов сексуальной направленности в комнате Стайлза. - А шампунь не подойдет? Папин одеколон не предлагаю, это уже какое-то извращение, надеюсь, ты не фанат БДСМ и игр в папочку, нет, серьезно, скажи, что нет? - Нет, - выдохнул Дерек ответ на все вопросы сразу. - Вообще у меня где-то была. Скотт в шутку подарил, вместе с платьицем медсестры. На шестнадцатилетие. И этого человека я называл лучшим другом столько лет. Но она, наверное, просрочена. Или нет. Короче, посмотри вон в том, да нет же, там, левее, дальний ящик, чудила, ты думаешь, я оставлю флакон смазки там, где отец сможет его увидеть? Только самый темный угол и никак иначе. Когда Дерек наконец выудил ярко-розовый флакон, они оба, невзирая на почти болезненное возбуждение, воззрились на него с некоторым скептицизмом. - Я уже думаю, что мне не так страшно представлять, как ты пихаешь в меня свой член, чем то, что сначала ты этим, - округлил глаза Стайлз, - этот самый член намазываешь. А вдруг он отвалится? - У нас способности к регенерации, - с сомнением протянул Дерек, тоже явно не горевший желанием проверять, как быстро он сможет вернуть былое величие своим первичным половым признакам в случае чего. - Попробуй сначала на чем-нибудь другом, - предложил выход из положения Стайлз, - руку, например, помажь. Дерек воспользовался советом, и они оба целую минуту не сводили глаз с небольшого участка кожи, выделенного под эксперимент. - Вроде нормально, - наконец отозвался Дерек. - По крайней мере, не отсохла, - оптимистично отозвался Стайлз, - не покрылась язвами, ранами, пры… Прохладный, скользкий от смазки палец проник в Стайлза, вынуждая его пересмотреть приоритеты и прислушаться к своим ощущениям, а не продолжать рассуждения о страшных гипотетических последствиях просроченной смазки. Было приятно. И даже приятнее, чем когда он сам… Впрочем, на эту тему он предпочитал не задумываться. Эксперименты юности, все такое. Дерек не всегда мог рассчитать силу во время возбуждения, поэтому он не заметил, как приложил даже не пискнувшего Стайлза лбом об стену, держа его на весу, ища удобный угол для того, чтобы проникнуть в подготовленное и растянутое тело. Тщетно пытающийся подсчитать звездочки, кружащие вокруг него, в результате столкновения с кафелем, Стайлз как-то пропустил момент, когда началось самое страшное. Окончательно очнулся он тогда, когда Дерек потормошил его, тихо уточняя, все ли в порядке. Собираясь разразиться тирадой о том, что, конечно не в порядке, как бы у него не оказалось сотрясения мозга или еще чего похуже, Стайлз вдруг понял, что его уже вовсю трахают. Закусив губу, чтобы не завыть от смеси боли и удовольствия, Стайлз помотал раскалывающейся головой, то ли говоря, что все хорошо, то ли прося уйти из его жизни и никогда не возвращаться. Что бы там он не имел в виду, было уже поздно. Позвоночник плавился, искрился и пытался исчезнуть одновременно. Каждое движение Дерека отзывалось темным наслаждением где-то глубоко внутри, на самом дне души Стайлза. Закушенную губу дергало, кулаки тщетно бились о холодный кафель, но Стайлзу было все равно. Грубо, больно, неистово, именно так, как ему всегда хотелось. Со всеми другими было не так, не настолько остро, не настолько сильно. Может, он поэтому так и не дошел до конца ни с кем. Все это казалось жалким суррогатом по сравнению с тем, что творил с его телом Дерек. Возбуждение накатывало волнами, настоящим цунами, закручивая внутренности в узел, выворачивая наизнанку все, что когда-либо знал о себе Стайлз. - Я хочу тебя на кровати, - выдохнул Дерек ему на ухо и легко, словно пушинку, отбуксировал на руках в мягкую постель, показавшуюся приятным разнообразием. - Я ударил тебя, прости меня, - Дерек провел рукой по голове Стайлза, словно бы забирая его боль, заставляя сознание проясниться, - просто ты был таким готовым, таким возбужденным, прости меня, я не хотел, я думал, черт, я вообще не думал, я… - Чувак, - восхищенно перебил его Стайлз, - это самое длинное предложение, что ты сказал за все то время, что ты здесь. И оно наполнено извинениями. Еще немного, и я буду звать тебя принцессой. Дерек оскалился и тихонько прикусил кожу на его запястье: - Ты можешь звать меня как угодно, - согласился он. - Ловлю тебя на слове, - не удержался Стайлз, а потом устроился поудобнее, подложив под поясницу одну из своих подушек и нетерпеливо позвал, - мы продолжать будем, или ты собираешься уйти в монахи-отшельники, запечатав уста печатью молчания, или что там они себе запечатывают? В этот раз все получилось намного нежнее и неторопливее. Стайлз видел, как меняются глаза Дерека, чувствовал его вес на себе и медленно уплывал куда-то в невообразимую даль, за которой он уже переставал существовать как отдельная человеческая единица. Черт, похоже, он и правда влюбился в своего идеального чувака. *** - А потом он уехал. - Уехал, - повторил Скотт. – Совсем уехал? - Я уснул, - с несчастным видом закончил исповедь Стайлз. – И он сбежал. - Мудак. - Ага. - И скотина. - Не спорю. - И пидорас. - Не могу не согласиться. - И что ты будешь делать? - Ну уж точно не собираюсь искать его. Больно надо. - Правильно, - тут же закивал Скотт, который, впрочем, готов был пойти на что угодно, лишь бы из глаз друга исчезло это ужасное затравленное выражение. - Буду есть клубничное мороженое, смотреть «Дневник памяти» и рыдать. - Если без последнего пункта, то я готов составить тебе компанию. - Ладно, порыдаю в другой раз, - легко согласился Стайлз, выуживая из холодильника два ведерка мороженого. – Тем более, через неделю вернется отец, нужно еще дом убрать к его приходу. *** - Дерек, ты мудак. Дерек согласно что-то промычал. - И скотина. Все то же согласное мычание. - И пидорас. - А вот тут ты уже заговариваешься, - рыкнул он на свою сестру, на секунду заострив клыки. - Как можно было сбежать от своей пары? От истинной любви? Такой шанс, Дерек, очнись, один на миллион! - Я не хочу портить ему жизнь. - Это самое мудацкое, скотинистое, пидорастичное оправдание, что я слышала за свою жизнь. - Он меня не простит. - А ты попробуй. - И выгонит. - Я сейчас заплачу. - То есть, все-таки стоит попробовать? - Я лично привяжу тебя на цепь около дома этого бедняжки и повешу тебе табличку на грудь «Я плохой пес», если ты не поедешь к нему добровольно. - Господи, как я только вырос нормальным в окружении таких родственничков. - Ха, - самый веский аргумент семьи Хейл прозвучал уже в закрытую дверь. *** 18.56 СКОТТ ОН ПРИЕХАЛ 18.57 ДЕРЕК ПРИЕХАЛ 18.58 С ГРЕБАНЫМ БУКЕТОМ 19.00 И БУТЫЛКОЙ ВИНА ДЛЯ ОТЦА 19.05 Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ГРЕБАНОЙ ДЕВУШКОЙ НА ВЫДАНЬЕ 19.07 СКОТТ, ДА ГДЕ ТЫ ВСЕ ВРЕМЯ ШЛЯЕШЬСЯ, КОГДА ТЫ ТАК НУЖЕН?!