Целитель

      Какое же все-таки кощунственное и чудовищное зрелище — мертвая намтару…       Яду было мало. Мы возвращались в лабораторию в молчании, понимая, что с трудом собранных нами скудных капель едва хватит на то, чтобы поддержать нежизнь немногих избранных и попытаться обратить, пусть и без надлежащего ритуала, тех, у кого не осталось иного шанса. Теперь, после утраты священного существа, нужно было срочно просить помощи, быть может, даже в Нар-Анкаре. Хотя у кого же теперь просить ее, если владыка Арантир погиб… Неужели все кончено? Неужели он не справился? Этого не может быть. Это невероятно. Если демоны прорвались в Асхан, то…       Я задержался на галерее и взглянул на небо — оно по-прежнему было безоблачным. Земля не содрогалась, не лился сверху огненный дождь, да и атаковать нас больше никто не пытался. Мир за стенами замка оставался тихим и безмятежным, почти сонным, словно бы ничего и не произошло. Значит, он сумел? Все-таки смог?       После внезапного вторжения демона в человечьей личине, разгромившего академию, помогать было почти некому — убитых оказалось куда больше, чем раненых. Страшная рутина осталась позади: уцелевшие подобрали павших, особенно оберегая останки тех, кого еще можно было попытаться вернуть; бледные, дрожащие от потрясения слуги как можно быстрее смыли кошмарные лужи, оставшееся в коридорах и комнатах, убрали разбитую утварь, обломки доспехов и оружия. В память о погибших повсюду приспустили флаги, притушили свет, и замок наш погрузился в полутьму и скорбное безмолвие.       Компрессы, повязки, омовения, бальзамирующие составы, зелья, заклинания… Все мои наставники и друзья трудились не покладая рук. Убедившись, что никто из пострадавших и усопших братьев не остался без внимания, я собрал все, что было нужно для первой обработки ран, и поспешил к той, за которую тревожился сильнее всего. Еще издали я услышал дикие крики, и у меня оборвалось сердце. Я не выдержал и побежал со всех ног…       Зару спасли доспехи и невероятное везение. Напавший на нас демон ранил ее и сбросил с высоты, и она лишь по милости Асхи не разбилась насмерть. После падения на яростной деве не осталось ни одного живого места. Когда ее нашли, она была в беспамятстве, но теперь, истекающая кровью и мучимая страшной болью, отчаянно кричала, требовала вернуть оружие, все еще кому-то угрожала...       Когда я ворвался в комнату, Зару окружала целая толпа — с нее с великим трудом сумели снять исковерканную броню и окровавленную одежду, но ее растревоженному телу стало только хуже — после того она и впала в буйство. — Оставьте меня! Прочь руки! Дайте мне до него добраться! — Госпожа... — Я убью его, убью! Отдайте мне меч! Отдайте! — бесновалась Зара. Несколько живых и немертвых с трудом удерживали ее на щите, на котором до того принесли. — Зара, успокойся, не надо! Не шевелись, нельзя. — Госпожа Зара, пожалуйста! Все уже закончилось, все позади, вот видите, господин лекарь здесь, пришел вам помочь… — Матиас, хвала Асхе, наконец-то! Мы уже не знаем, что с ней делать, половина костей переломана, а она вскакивает и пытается бежать, хотя даже шевелиться толком не может!       Я подскочил к Заре и упал подле нее на колени. Она увидела меня, и на мгновение ее затуманенный взор прояснился. — Ты… ты! — вскрикнула она с ненавистью и снова дернулась. — Убирайся отсюда… вон! Ничтожество! Не смей на меня смотреть!       Я сам раньше такого не видел, но в книге, которую давал мне когда-то владыка, читал о том, что, получив тяжкие раны в бою или по прискорбной случайности, несчастные страдальцы порой не сознают, что с ними происходит, пытаются куда-нибудь идти, сражаться или даже смеются. Там было указано, что верить им нельзя, как нельзя и оставлять без помощи, иначе они быстро и неминуемо гибнут. От этой мысли я похолодел, хотя, зная ненависть Зары, не удивился ее словам. Она многих не любила, а уважала разве что владыку да мать Геральду, но меня уже несколько лет особо выделяла: всегда была резка со мной, никогда не упускала случая прилюдно меня унизить, с ее уст постоянно срывались грубые и жестокие слова, колкости и издевки. Но сейчас она металась, окровавленная, едва прикрытая, страшно бледная, в холодном поту, с чудовищно расширившимися зрачками — и без того темные глаза ее стали совершенно черными. Кровь капала из ее носа, кровь была между ее ног, которые она держала в неестественной, почти непристойной позе, не в силах выпрямить, кровь вытекала из глубокой раны на плече, и одна ее рука была неподвижна. Не успел я ответить, как другой рукой она с размаху ударила меня по лицу: — Лекарь! Где ты был, зачем пришел, если не можешь помочь?! Аиш, во имя Асхи, убей меня! Хоть ты помоги! Добей меня! — Матиас, сделай что-нибудь... — Аиш, отпустивший, подобно вампиру, длинные волосы, но все еще вполне живой, сам был бледен, точно мертвец. — Тише, Зара, — я лихорадочно вспоминал все, что тогда прочел и что успел узнать от отца и наставников, — все средства, заклинания, снадобья… — Я здесь. Я тебе помогу.       Так. Сперва остановить кровь. Затем унять боль…       Пока я бормотал все нужные магические формулы, какие были мне известны, в комнате стояла гробовая тишина. Кровь постепенно унялась. Не знаю зачем, но я протянул руку и провел ею над телом Зары — и внезапно увидел, сам не понимая как, все повреждения: не только содранную кожу, черные кровоподтеки и изуродованное плечо, но и треснувший хребет, поврежденные кости вокруг лона, сломанные ребра, разорванные мышцы, небольшой, но острый отломок, насквозь пробивший святая святых непорочного женского тела, темную субстанцию, еще вытекающую из внутренней раны, впрочем, уже довольно медленно...       Зара затихла и лежала неподвижно, глядя в одну точку. Убедившись в том, что она потеряла чувствительность к боли, я потребовал воды и теплых покрывал. Все вместе мы кое-как переместили несчастную на жесткое ложе, подложив под ее колени свернутое одеяло, а под голову подсунув подушку. После того прочие отступили, а я начал обрабатывать раны и ссадины и накладывать повязки на искалеченное тело своей ненавистницы. По моему приказу развели огонь в камине, и в комнате наконец-то потеплело. — Пить… — попросила Зара. Я поднес к ее губам чашу с водой. — Можно ли? — с сомнением спросил кто-то из-за моего плеча.       Зара еле слышно произнесла: — Я умираю, Аиш. Можно ли пить перед смертью? — Матиас, — Аиш присел рядом со мной и поймал мой взгляд, — а если… У вас остался еще яд? Хоть немного? — Остался, — я тоже ухватился за эту идею. Мне пришлось бы после этого проститься с мыслью о злобной, строптивой, неистовой Заре навсегда, но это и вправду был шанс сохранить ее среди нас и продлить ее существование почти на вечность. Не владыка и не наставник, я, разумеется, не мог дать Заре окончательного посвящения, но хотя бы ее душу можно было прочнее связать с телом, а тело затем исцелить, насколько получится. По крайней мере, она избавилась бы от мучений.       Я представил, как холодная, бледная, неподвижная, отстраненная Зара сидит на балконе и смотрит на звезды, как смотрел тогда владыка Арантир, и обреченно вздохнул. Зато она останется здесь, а я смогу быть рядом… — Нет, — вдруг хрипло сказала Зара, с трудом разомкнув уста. — Не надо, Аиш. Не хочу. — Что? — изумился он. — Почему?! — Не стану пить, — Зара закрыла глаза. — Не хочу быть засохшей паучихой. Просто дай умереть. — Но… — Ты слышал? Не стану. Оставьте меня все. Я хочу уйти к Асхе одна.       Я сделал всем знак выйти — измученной Заре нужно было отдохнуть. Когда мы остались одни, я укрыл ее потеплее. Она отвела от меня взгляд: — И ты уйди прочь. Чем ты лучше других? — Я целитель, Зара. Я буду рядом, пока тебе не станет хоть немного лучше. — Очень ты мне нужен. Где мать Геральда? Найди ее, скажи, что я перед смертью хочу ее увидеть. — Мать Геральду сейчас лучше не трогать. — Почему? — Зара наконец обратила ко мне мутный взор. — Что с ней? Она ранена?! — Нет, но она очень плоха. Молчит и заперлась у себя. Страшное с ней было. — Из-за адской гадины и его девки?! Много наших полегло, да?.. — Много, она всех видела, пыталась найти тех, кто мог выжить, и почти никого не нашла… Но не только из-за этого. Она говорит, владыка Арантир погиб. Она слышала его. Чувствовала, как он умирает. Говорит, что очень страдал. А она как раз обнаружила тех, кто… как бы тебе объяснить… нарушал его приказы. — Заговорщиков. Да, она давно искала. Значит, нашла. Хвала Асхе. — Их было трое. Двое забрали девчонку-колдунью, что владыка приказал охранять, — верно, ее ты и видела — и бросили в яму, может, назло владыке, не знаю, для чего еще это могло понадобиться… А она сбежала с демоном и вместе с ним начала убивать стражу и братьев. До этих двух мать Геральда не успела добраться — демон сам их уничтожил. А из третьего… — я остановился, не желая продолжать. — В общем, у него мало что целого осталось, когда она его добила. Мать-наставница, видно, хотела дождаться лорда Арантира, терпела, выжидала, но когда поняла, что владыка погиб, словно обезумела. Никогда бы не подумал, что в нежизни такое возможно. Хорошо, что ты этого не видела, — я и сам содрогнулся, вспомнив холодную, страшную, неутолимую ярость матери Геральды. — Господину ректору тоже досталось крепко, он, видно, все знал, но замалчивал, надеялся решить мирно… Теперь тоже ото всех скрылся и лечится. — Асха всемогущая... — Зара снова закрыла глаза и прикусила губу. — Так у владыки не получилось, его тоже… — У него получилось. Видишь, все в порядке? Нет нигде больше никаких демонов, наш мир цел. Не знаю как, но он добился своего. Помнишь, что было сказано в пророчестве? Что праведный поможет затворить адские врата силою смерти. Не ведаю, каким путем, сам или через кого-то другого, но владыка сумел и свою жизнь принес в жертву. — Да примет великая богиня в объятия возлюбленного, — прошептала Зара, тяжело вздохнула и замерла.       Я все думал, как сказать ей. Почти было решился, но не успел — послышались шаги, и я увидел одного из старших целителей. Он молча поставил на пол большой ларец, что принес с собой, и после того испытующе спросил: — Что у нас?       Я собрался с духом и начал подробно перечислять все повреждения, что заметил в теле Зары, лишь единожды запнулся, не зная, как произнести вслух то, что считал запретным для себя. — Понимаю, — коротко бросил мой наставник. — В первый раз увидел? Что ж, неплохо, мой молодой друг, не зря мы тебя обучали, и повелитель не ошибся, сказав, что ты одарен немалыми способностями. Покажись-ка мне, дочь моя…       Зара ахнула и из последних сил попыталась закрыться здоровой рукой: — Нет! Я не та потаскуха, что бегает за демоном! — Полно, полно. Я не посягаю на твое целомудрие, глупое дитя. Я лишь пытаюсь спасти тебе жизнь. А ты, Матиас, ступай. Ты уже сделал все необходимое, это зрелище не для твоих глаз.       Я поклонился учителю, поймал отчаянный взгляд Зары и попытался придать своему лицу обнадеживающее выражение. Выходя, я услышал, как она обреченно вздохнула, когда лязгнули инструменты, вынимаемые из ларца.