Touch-meme

1. Пожать руку при встрече. - "Мы напарники." Сара/Ханно. Окно первого этажа приоткрыто вопреки всем запретам техники безопасности - очень уж жарко, - и слышно, как во дворе на площадке для транспорта ругаются механики. Сара с интересом вслушивается, отметив парочку новых явно матерных выражений на смутно знакомом языке - похоже на испанский, неужто технари переняли полезное умение у Легато? Предмет спора - вертолет, который знать не знает, что вокруг него разгорается такая драма, и позвякивает тяжелыми лопастями на горячем ветру. Железную птичку готовят к вылету в каньон, где предполагается проводить исследования, уже два дня: любовно разбирают на конструктор "вертушка своими руками", свинчивают и переустанавливают оборудование и с неизменным энтузиазмом пытаются запихнуть внутрь все научные приборы, заявленные как необходимые. Ученые никогда не умели соотносить реальные возможности солдат и техники со своими желаниями… А ведь умные вроде люди, даже более чем. Американка передергивает затвор автомата и бережно откладывает стоящее на предохранителе оружие в сторону. Конечно, они даже не собираются покидать США, и особых проблем от этого задания никто не ждет, но сотрудникам секретного НИИ полагается хорошая охрана. Если бы нет, то их отряд уже в полном составе воевал бы где-нибудь на Ближнем Востоке. Но вместо этого они сопровождают ученых, и не то чтобы это было плохо. Отметив, что сегодня и правда жарковато для Америки, женщина снимает с полки бутылку воды, вертит в руках, удостовериваясь, что та запечатана, и только после этого отворачивает крышку и отхлебывает нагревшуюся жидкость. В здании, где всем заправляют двинутые ученые-биологи, традиционно игнорирующие правила обращения с реактивами и образцами, пить из вскрытых ранее не тобой емкостей может быть опасно. Того и гляди против воли поучаствуешь в испытании какой-нибудь дряни на людях. Иногда человеческая рассеянность способна сделать былью самую страшную сказку. Время идет, вертолет силами такой-то матери и пятого измерения успешно загружают, температура воздуха поднимается еще на пару градусов; назначенного напарника пока не видно, но Сара рассчитывает встретить его на летной площадке. Она еще сама не знает, с кем придется работать, но надеется, что это будет кто-то не слишком склонный к авантюрам. На такой жаре вообще тяжело делать что-либо, так что экспедиция простой не будет, даже если все пойдет строго по плану. А когда это все шло строго по плану? Она выходит к вертушке ровно в положенное время, но уже есть еще кое-кто, кроме мрачно давящегося сигаретным дымом пилота. И личность ее спутника можно назвать самым приятным сюрпризом за сегодняшний плавящийся от жара денек. - Сара! - Ханно машет ей рукой. - Так это ты будешь меня охранять? - Так это ты тот псих, которому не сидится в НИИ под кондиционером и хочется убиться о каньон именно сегодня? - фыркает женщина. - Ладно, не будем тратить время. Только запомни: на выезде - никаких личных отношений. Я говорю, ты выполняешь. Они рады друг друга видеть, но военная дисциплина есть военная дисциплина. Определенно, об этом следует помнить, когда собираешься прошвырнуться на боевой "птичке" по США. - Но ты даешь мне работать, - уточняет ученый. - Угу. До тех пор, пока это безопасно, - американка со вздохом протягивает руку. - Сделка? Да, эта поездка будет веселее, чем она думала. И приятнее. Точно, приятнее. - Сделка, - просиявший биолог, на минуту поставив свой кейс на покрытие площадки, с готовностью отвечает на рукопожатие, подхватывает драгоценные инструменты в чемоданчике снова и первым лезет в разгоняющий лопасти вертолет. Бдительно оглядывающаяся боец спецназа следует за напарником. 2. Похлопать по плечу. - "Мы хорошо ладим." Легато/Ольга. Лениво шипящий помехами передатчик, по мнению Ольги, смотрится на песке бархана довольно уместно. По крайней мере, гораздо более уместно, чем вся остальная часть композиции. Если джипы-пустынники и задумывались для передвижения по пустыням, то сами они явно об этом ничего не слышали - иначе машина не вязла бы так безбожно в песке. После сотни километров что-то заклинивает окончательно, и экипажу из двух человек приходится остановиться прямо посреди дюн. Другие группы слишком далеко, чтобы срываться и помогать, и только раздают бесполезные советы по радио. Ольга злится и воюет с норовящим отрубиться от перегрева или потерять линию передатчиком. Легато, разжившись входящими в снаряжение штатными инструментами, лежит под машиной и с довольно уверенным видом осматривает детали. Похоже, намеревается чинить. - Ты и это умеешь? - шпионка встряхивает аппарат, и тот мстительно заходится статикой. - Я много чего умею, - хмыкают из-под джипа. - Не сидеть же тут до ночи. - Не сидеть, - одобряет план русская и отправляется в очередной раз проверять ценный груз в ящиках, притянутых к раме пустынника гибкими лентами; это уже походит на паранойю, но если они угробят добытые образцы - то легче сразу остаться в пустыне навсегда. Малопонятные кубики из плотного пластика в порядке, по крайней мере, на вид; агент возвращается к передатчику, заимствует у Ароу кое-какие инструменты и тоже предается насилию над техникой. Спустя какое-то время сигнал становится чище, и прибор отчетливо обеспокоенным голосом Радия вопрошает: - Третий, прием. Вы там еще живы, рейдеры-неудачники? Ольга обстоятельно высказывает партнеру все, что думает о слове "неудачники" и его уместности, на русском, потом пихает Легато носком сапога. Тот недовольно отодвигается. - Передай ему, что выедем, как починимся. А починимся где-то через час. Русская передает почти дословно, добавив от себя, что груз они не потеряли, и вообще все почти в лучшем виде. Если, конечно, не считать, что они не в точке сбора, а в пустыне. - Нам пора поменять технопарк, - ворчит хакер и щелкает каким-то переключателем на том конце линии. - Хорошо, ребята, попробуйте реанимировать эту развалюху. - Как там ученые? - не высовываясь из-под пустынника, спрашивает Капрал. - Прекрасно, - с небольшой задержкой заверяет русский. - Они тут, с Нилом, требуют свои образцы, и побыстрее… Кстати, у Нила есть небольшое задание, раз вы там все равно застряли. Недалеко есть какие-то развалины, пусть один из вас посмотрит, что там, только осторожнее. Может, прихватите что-нибудь еще. Ольга, у тебя есть час. - Развалины? Что в них такого? - женщина заглядывает в пустую перевернутую фляжку. - И почему именно я? - Дамы вперед, - наигранно серьезно провозглашает Радий. Под машиной что-то звякает, потом с глухим стуком падает на песок; Легато вылезает и выпрямляется, морщась от яркого света; потом приподнимает тяжелый ящик с деталями, переставляет его поближе и любезно предлагает: - Если хочешь, можем поменяться. Я пойду взгляну на руины, а ты чини джип и загружай его обратно, когда закончишь. Радий бесстыдно ржет в микрофон гарнитуры, а Ольга несколько секунд обдумывает смысл предложения, после чего встает и подхватывает винтовку, тоже начиная смеяться: - Это что, была шутка? Серьезно? Ты - пошутил? Легато с непроницаемым выражением лица берется за следующий ящик; диверсант хлопает его по плечу, переставляет поудобнее передатчик и уходит в сторону развалин под комментарии Радия, строящего предположения о меняющих сознание вирусах, таинственном влиянии древних руин и параде планет. Капрал ухмыляется, провожая шпионку взглядом. 3. Переплести пальцы. - "Мы довольно близки." Сара/Ольга. Шумный, ярко освещенный переполненный бар априори не слишком хорошо подходит для задушевных разговоров. Но алкоголь еще и не к тому располагает. Они идут туда, чтобы отметить успешное возвращение с задания, а с ними - еще добрая часть НИИ, у всех какие-то свои поводы, то ли конгресс успешный, то ли просто надраться в приятной компании захотелось. Сара емко обозначает их собственный резон на попойку: "Потому что мы живы. Потому что можем. Просто так." И они успешно выполняют программу-максимум за пару часов после полуночи: доходят до той кондиции, когда логика плавно сходит на нет, и хочется немедленно поделиться с товарищем открывшейся сутью жизни и вселенной. Нил и Легато уже добрались до стадии воспоминаний о горячих точках и весело, но не слишком правдоподобно травят всем желающим боевые байки, Ханно дремлет на краешке стула, опасно покачиваясь сквозь сон, а Габи и Радий соревнуются в искусстве обольщения… не особо выбирая объекты - то ли не видят с пьяных-то глаз, то ли им правда все равно. Сара и Ольга сидят за столиком в углу с одной бутылкой на двоих - изящным леди изящный алкоголь, который не приходится делить с сокомандниками и их лужеными глотками. Поглядывают на творящееся вокруг столпотворение с легким снисхождением, обмениваются понимающими улыбками, щурясь на режущие слух аккорды популярной песни. Поначалу они разговаривали, теперь молчат, но это ненадолго - Ольга обводит взглядом помещение, мягко улыбаясь, быстро произносит что-то на русском; и Сара с готовностью подается вперед, прислушиваясь. Ладонь американки накрывает чужую, и агент не отдергивает руку. - Ты скучаешь по своей стране? - тихо говорит боец спецназа. - Не знаю, - Ольга улыбается все той же спокойной улыбкой, встряхивает головой, убирая со лба выбившуюся из общего порядка прядь волос. - Все так изменилось… - она слегка мрачнеет, но выражение ее лица не меняется, и Сара может только неуловимо угадывать перемену. - И страна изменилась. Теперь все иначе. - Иначе, - эхом откликается американка и второй рукой подталкивает к со-отряднице полупустой стакан; берется за свой, и они делают по паре глотков, не разрывая соприкосновения ладоней. - Но у меня все еще есть Радий… - они, не сговариваясь, смотрят на хакера, который доказывает что-то собеседнику у барной стойки; он явно не задается такими сложными вопросами - ему просто весело; Ольга ищет глазами остальных. - И все вы. Теперь. Сара думает не больше секунды, прежде чем быстрым движением переплести свои пальцы с пальцами шпионки, и они обе опускают взгляд на свои руки. А потом американка подается вперед - близко, совсем близко, как для поцелуя. - Есть. У тебя есть мы. На них обратили внимание, не пристальное, без подслушивания, просто мельком оценили положение, и кто-то добродушно присвистывает: - У-у-у, девочки! Будет шоу? Сара и Ольга молча и одновременно показывают в сторону говорящего неприличный жест свободными руками, обмениваясь лукавыми ухмылками. У Ольги холодные пальцы, светлая кожа; у Сары - загорелые руки, и явственное тепло идет через прикосновение. Вполне комфортно для обеих. Приятный контраст. 4. Взяться за руки. - "Мне с тобой легко." Ханно/Габи. Спустя годы работы в секретном институте оставаться без охраны становится непривычно. Хотя Габи, конечно же, знает что они не одни - где-то в здании, где проводят конгресс, находятся все пятеро их верных спутников; будут они и в в огромной аудитории в момент икс. Не столько безопасности ради - об этом организаторы съезда и собственное руководство НИИ уже позаботились заранее, - сколько просто пришли поддержать партнеров и послушать выступление. Это более чем мило с их стороны, думает немец, перебирая листы и носители с материалами - они делали это много раз, но он все равно немного нервничает. Да, очень много раз: ведь не все же разрабатывать проекты государственной важности, иногда они занимаются и тем, что можно озвучивать открыто и в подробностях. И премии получать им с Ханно тоже уже приходилось. Казалось бы, тревожиться не о чем, и все же… - У нас все готово? - чтобы как-то отвлечься, тормошит биолога Габи. - Проверил трижды, - так же нервно ворошит папку с документами второй ученый и неестественно шутит: - Не забудь текст. Они в небольшой комнатке около аудитории, и через стену слышно, как выступает кто-то еще; может, стоило бы послушать, но сейчас снаружи, как на вкус Габриэля, слишком шумно. Да и потом, тяжело сосредоточиться на чужом рассказе, прокручивая в голове свой. - Мы так долго работали над этим проектом и писали статью, что теперь она мне будет сниться в страшных снах, - парирует вирусолог и отбирает у коллеги папку, чтобы тонкая бумага не превратилась в мятые клочки. - А ты говоришь - забыть. Телефон, оставленный на столе, звонит и вибрирует, норовя упасть с края и прерывая их наигранный недо-спор. Они переглядываются, и Габриэль идет брать трубку. - До вашей очереди три минуты, - рапортует Радий; судя по всему, он вместе с остальными нашел какое-то относительно тихое место в переполненном здании. - Три минуты? - внутренние часы немца, очевидно, сбились: он думал, у них в запасе больше. - Покажите класс. Не зря же мы весь год так старались, добывая для вас материал и таская вашу ученую братию по самым захолустьям мира, - весело напутствует хакер. На заднем плане какая-то заминка, шуршание и спор непонятно о чем; слышно, как трубку у русского пытаются отобрать, но терпят неудачу; Нил посмеивается: - Нам все равно не хватит образования, чтобы понять всю прелесть их выступления. - Постараешься - поймешь! - Сара; затем еще несколько неразборчивых фраз, судя по всему, это пожелания; Габи с приятным удивлением разбирает голоса всех пятерых. Им удается все же поделить телефон и более или менее организованно повторить все сказанное, потом приходится попрощаться. Шум за стеной немного притихает - похоже, собираются объявить следующих участников встречи. Ханно откладывает отключившийся мобильник и вздыхает, передергивая плечами: - Что-то мне не по себе. Габи соглашается неуверенным кивком, потом протягивает руку и крепко сжимает ладонь биолога, чувствуя, как тот стискивает его пальцы в ответ. Почти детский жест, который всегда работает. Утешительно успокаивающее, простое движение - взяться за руки. - … расскажут представители НИИ естественных наук и… - это из аудитории. Становится легче. У них есть еще несколько секунд, и теперь вирусолог чувствует себя уверенней; Ханно, он знает, тоже. В конце концов, это просто конгресс, верно? Совершенно не о чем волноваться. 5. Прикосновение к лицу. - "Мне есть что сказать тебе." Ханно/Легато. Полноценного графика работы в лабораториях не было никогда. Просто в какой-то момент все понемногу начинают путать реактивы, ошибаться в расчетах, а неопределенного вида жидкость из кофейного автомата остывает до состояния "абсолютный ноль плюс горький привкус в нагрузку". И тогда обитатели НИИ с удивлением осознают, что устали и готовы сделать в своих, конечно же, необычайно важных исследованиях перерыв на ночь. Дело близится к полуночи, и помещение, принадлежащее Ханно и Габи, пора бы закрывать и обесточивать. Сонно трущий глаза вирусолог сегодня сдается первым: прощается, закрывает пробирки в специальном контейнере в холодильной установке и нетвердым шагом уходит в направлении своей жилой комнаты. В лаборатории остаются Ханно, которому не до сна - он слишком занят пересчитыванием чего-то малопонятного на листах бумаги, - и Легато, который по обыкновению тихо сидит в кресле в углу и читает с планшета. Подстроечные колеса микроскопа немца негромко щелкают в тишине; им вторят стрелки висящих на стене часов и тихое клацанье металлической рамки планшета о подлокотники кресла и жесткие элементы на форме Ароу - тот неловко передвигает устройство одной рукой, когда перелистывает страницу. Погода уже второй день как меняется, и испанец ходит с термоповязкой от запястья до локтя и всячески бережет вторую руку; он и сам затрудняется сказать, болит ли старый перелом на самом деле, или это шутки психики. Понемногу расчеты подходят к своему логическому финалу, и образцы на стеклах и в колбах перестают казаться такими интересными. Теперь Ханно скучно, но он пока не желает идти в казармы - предпочитает сперва с кем-нибудь поболтать. Выбор невелик. - Как твоя рука? - интересуется ученый. Легато неохотно поднимает голову от планшета и вежливо кивает: - Прекрасно, - но, словно вспомнив об этом, осторожно перекладывает кисть так, чтобы повязка не сползала ни на дюйм. - Спасибо, что спросил, - он снова опускает взгляд. - Что читаешь? - предпринимает вторую попытку биолог. - Статью про космическую программу США. Очень интересно, - с поистине традиционным терпением отвечает Капрал и снова ерзает, устраивая и больную руку, и устройство. - Несомненно, - рассеянно соглашается Ханно. - Как ваша последняя миссия? В Камбоджи? - Нил ведь уже рассказывал во всех подробностях, - с легким удивлением смотрит на него Ароу; он все еще не погасил экран и явно планирует вернуться к чтению. - Успешно. - Замечательно, - Ханно пересаживается на стол, непринужденно улыбаясь. - Ты что-то хотел? - вздыхает Легато в конце концов. Ученый спрыгивает со столешницы, подходит поближе и плавным движением приподнимает лицо Блэкхаунда за подбородок, встречаясь с ним глазами. Игра в гляделки длится несколько секунд, потом биолог отпускает спецназовца и снова улыбается. - Да нет, ничего. Пойдем? Поздно уже. - Я закрою лабораторию, - все так же невозмутимо откликается Легато, но прежде, чем встать, все же возвращает короткую улыбку, и Ханно довольно жмурится в ответ. 6. Положить руку на грудь. - "Я поддерживаю тебя." Нил/Легато. Связной не может найти себе места, пока они ждут отряд в затерянном посреди ледяных бурь и заснеженных гор домике, назначенном под точку сбора: расхаживает туда-сюда, нервно поглядывает на часы, порывается нарушить радиомолчание… Нил попытки вежливо, но непреклонно пресекает. Он, напротив, совершенно спокоен, собран и в своих людях уверен. У них уже готовы к прибытию остальных новая порция разведданных, план под следующее задание и еще кое-что по мелочи… На плитке на полу подогревается чай и кофе; командир спецназа традиционно презирает термосы, когда есть альтернатива. Наконец они появляются: в закрытое защитным щитком окно ничерта не разобрать, но Нил угадывает в рокоте метели голоса и идет слушать радио. Пароли и отзывы совпадают, и хрупкий связной, закутанный в дурацкий вязаный шарф, совершенно неуместный на задании, кидается отпирать дверь. Как только он отодвигает засов, его почти сметает порывом ветра; успевший в последний момент подхватить его Нил приветственно козыряет своему отряду. Своему замерзшему, злому и измученному отряду. Потом отстраняется и дает почти дюжине бойцов ввалиться внутрь, втащить снаряжение, отряхнуть снег - сразу становится тесно. Легато, который командовал группой, убеждается, что все в порядке и дверь снова заперта, и приваливается к стене в углу. Его хватает только на то, чтобы сменить засыпанную мелкими льдинками и мерзко подмокающую тяжелую куртку на подсунутое одеяло и не выронить из окоченевших пальцев исходящую паром кружку, которую Капралу подсовывает суетящийся связной. Остальные занимаются примерно тем же самым, только Нил на ногах и решает какие-то вопросы… Испанцу есть что с ним обсудить, но - позже. Мало-помалу блаженное тепло расходится от кончиков пальцев дальше, дальше, и он начинает согреваться. Усталость трансформируется в раздражающую слабость, но это ничего: скоро пройдет. Ему больше не холодно. Наконец-то. Командир подходит поближе и садится напротив, подбирая под себя ноги; смотрит со смесью легкого беспокойства и насмешливого интереса. - Как самочувствие? - Охрененно, - тянет Легато и запрокидывает голову. - Я мог бы умереть прямо тут. Ароу кажется, что да, серьезно, он мог бы, если ему позволят вечно наслаждаться этим чудесным теплом. Но в реальности их ждет новая часть операции, которая начнется совсем скоро; а метель все усиливается, и условия - ухудшаются. Каждый раз, как он думает о необходимости встать, взять оружие и снова вести людей куда-то в ледяной ад, Блэкхаунд чувствует себя больным и разбитым. А ведь это не так, правильно? И он все равно сделает это. - Но насчет миссии… - наконец добавляет Легато. - Слушай, Нил. Я не уверен. Они должны справиться, у них все равно нет выбора. Он обдумывает свои сомнения, пока с удивлением не чувствует давление и новую вспышку тепла на груди - ладонь капитана. - Все получится, - убежденно говорит Нил и ловит взгляд напарника. - Я в вас верю. Легато закрывает глаза, но все еще чувствует руку над сердцем; открывает снова. Кивает. - Да. Да, командир. 7. Сесть на колени. - "Ты мне нравишься." Нил/Радий. Очередной - пожалуй, самый ожидаемый - праздник быстро набирает обороты, и весь НИИ ненадолго откладывает работу, чтобы повеселиться и отметить. Зима в их штате всегда была мягкой, но им везет - выпадает снег, и вполне взрослые серьезные люди радуются ему совершенно по-детски, на время сворачивая свои проекты и занимаясь исключительно подготовкой к Рождеству. Правда, прямо перед самым событием все немного успокаиваются или просто устают и расходятся доделать последние важные дела или просто поспать перед ночью. Спецназ, принимающий слегка снисходительный вид каждый раз, когда речь заходит о торжестве, тем не менее тоже участвует во всеобщем легком плановом сумасшествии. Но Рождество или нет, а мониторы слежения все равно без присмотра не оставишь. Нил, как самый ответственный и вообще командир, вызывается добровольцем - и перед самой вечеринкой сидит в полутемной пультовой с бумажным стаканчиком кофе с корицей, который принесла Сара, и изучает взглядом тускло светящиеся экраны. Заодно пользуется случаем закончить кое-какую работу, до которой руки не доходили раньше. Позже он, конечно, сможет уйти - когда полетевшая программа авто-надзора восстановится. Позже. Радий просто проходит мимо, но вспоминает про капитана и решает заглянуть к праведно страдающему товарищу по отряду. Хакеру хочется позлорадствовать - беззлобно, конечно, просто от скуки. Но Нил нынче какой-то неинтересный объект для провокаций: что за толк в этом деле от человека, который сидит, уткнувшись в терминал, весь такой из себя серьезный и занятой? Да никакого. Русский неловко переступает с ноги на ногу у двери, но реакции не дожидается и просто подходит ближе; нагло перевешивается к мониторам через плечо сокомандника. Нил вздрагивает и поднимает голову. - Радий. - Нил, - кивает хакер и лучезарно улыбается, чуть повернув голову. - Интересная работа? - Скучный праздник? - вопросом на вопрос отвечает капитан и передергивает плечами. - Он еще не начался. А никого из наших нет, все еще заняты, - спокойно поправляет русский и отбирает стилус, машинально начиная переписывать ошибки в коде на экране под приглушенный шум из динамиков и мельтешение картинок с камер. У него все в порядке с рождественским настроением, он даже отучился ругать "идиотских католиков, которые отмечают совсем не то и ничерта не понимают в праздновании Нового Года". Только Радий предпочитает это настроение делить с кем-то из своих. Он наваливается сильнее, всем весом, ерзает неуютно, и Нил заметно морщится. - Неудобно. - Тут нет второго стула, - фыркает хакер. - Нет, - соглашается капитан и одним движением отталкивает и себя, и кресло, и хакера от панели терминала так, что между столешницей и его коленями остается еще место; и смотрит выжидательно, лениво улыбаясь краешком рта. - Только под руку не дергайся, а то я ошибусь в коде наших систем безопасности, и Рождество не наступит… а наступит какой-нибудь пиздец, - бормочет русский. Командир отряда с готовностью кивает и придерживает неудобный стул на колесиках, пока Радий с довольным видом устраивается, греясь о теплого сокомандника и невзначай отхлебывая из его стакана. Нил надеется только, что хлипкий предмет мебели выдержит сразу двоих и не испортит обоим момент. Выдерживает. 8. Танец. - "Мы понимаем друг друга без слов." Радий/Сара. В интернациональном НИИ что-то отмечают регулярно; руководство закрывает на это глаза и даже поощряет: считается, что всевозможные торжества улучшают обстановку в коллективе и дают людям возможность психологической разгрузки. Но в этот раз они превосходят сами себя и организовывают праздник на Гавайях. Лучшего места, чтобы отпраздновать важное для института событие - престижную международную премию, полученную общими усилиями, - не придумаешь. Конечно, в первую очередь все едут на острова работать, но одна ночь всецело отдана под веселье. Гавайи оправдывают славу зажигательного курорта с первых же минут: теплое море, теплый ветер, яркие огни и громкая музыка. Может, в обычное время ученые и солдаты и предпочитают вести себя потише, но иногда всем нужно развлечься, и люди сияют улыбками. Радий проникается атмосферой быстрее остальных и сразу же включается в общую активность: настраивает аудиосистемы, носится по площадке, отхватывает себе у стойки сладковатый терпкий коктейль… Но одному, без своих, ему скучно, чего-то не хватает. Некстати загоревшемуся идеей присоединиться к танцующим хакеру недостает партнера, а приглашать кого попало он не намерен. И русский целеустремленно идет, проталкиваясь сквозь толпу, разыскивать того, кого хотел бы позвать на площадку. Он находит всех шестерых около светового оборудования - Габи куда-то уходит прежде, чем Радий успевает подойти достаточно близко, но пятеро других остаются разговаривать. - Какая старая песня, - удивляется Ханно, прислушиваясь. - Сто лет ее не слышал. - Точно. Времен нашей юности, - наконец-то добравшийся до партнеров хакер театрально кланяется. - Как по мне, это отличный повод, - он протягивает руку Саре. Почему именно Саре? Можно подумать, Радию вообще нужен повод или причина. Делающая глоток из бокала американка давится напитком и смеется, когда понимает, чего от нее ждут; отмахивается свободной рукой: - Даже не думай. Я не танцую. Спецназ не танцует. - Почему нет? - возмущается Нил. - Я же танцую! По крайней мере, собираюсь. - Зато у Легато явно нет таких намерений, - парирует женщина и отставляет бокал; Радий рассеянно отмечает, что свой он уже успел куда-то деть раньше. - Он - особый случай, - беззлобно дразнит русский, подмигивая Капралу. - И вообще, вот вернется Габи, тогда посмотрим. Так что это не аргумент, - Легато складывает руки на груди и посмеивается в знак одобрения. - Ханно? - в поисках поддержки оборачивается к последнему кандидату в союзники Сара. - Я тоже думаю, что это прекрасный случай, - намеренно вежливым, ровным тоном подытоживает биолог и указывает в сторону танцпола. "Злостные предатели," - ясно читается в фальшиво-негодующем взгляде американки, когда она, наконец, принимает протянутую руку хакера и позволяет потянуть себя в свет прожекторов. Песню перезапускают и делают громче - очевидно, острый приступ ностальгии случился не только у Радия и Ханно. Одетые непривычно ярко для строгих форм НИИ пары начинают двигаться в такт, и ритм быстро набирает скорость. Возвращается Габи, и оставшиеся с живым неотрывным интересом следят за совершенно конкретной парой. - Хороши, - вздыхает вирусолог. - Присоединимся и мы, - вспоминает о своем обещании Нил, но они с Ольгой никуда не идут, пока музыка не меняется, и остаются досмотреть танец до самых последних движений. 9. Объятия. - "Ты не один." Нил/Габи. Выезды на закрытый полигон случаются редко, но и особым событием их не назовешь: ездили бы и чаще, да организовать все это слишком сложно, и материал для испытаний появляется нерегулярно. Габи в первой волне тестов не участвует, так что спокойно дожидается, пока его вместе с оборудованием разместят на новом месте, и возвращается к работе как ни в чем не бывало. Нил, которому по инструкции положено охранять вирусолога, ошивается поблизости - покидать временную лабораторию без особых указаний запрещает техника безопасности, и скучающий капитан расхаживает по комнате, стараясь не слишком мешать. В конце концов сжалившийся немец предлагает партнеру сборник каких-то эссе по специализации института, но командиру не хватает терпения дочитать даже первое, и он идет слушать редкие чужие переговоры по гарнитуре. Габриэль подозревает, что Нил просто надеется попасть на озвучивание протокола экспериментов и немного развеять уныние интересной трансляцией. Все спокойно и более чем обыденно, и даже погруженный в подготовку ко второй волне немец ощущает дремотное оцепенение. Капитан как раз ловит желанную частоту, когда рутина нарушается… чем-то. Громкий истерический вой сирены заставляет их обоих подскочить, и пока американец хватается за оружие, ученый ошарашенно наблюдает за тем, как медленно опускаются металлические пластины защиты, отрезая их помещение от остальных. Авария? Нет. Этого просто не может быть. Все шло так хорошо, так мирно! Оживает система оповещения, и Габи машинально трет уши рукой; он даже не замечал, что тревожный сигнал режет слух. Теперь сирены отключаются, уступая место динамикам. - Внимание! Всему персоналу полигона! Это не учебная тревога! Вирусолог вздрагивает. - Нил? - как же он ненавидит эти "чрезвычайные ситуации" и "не учебные тревоги". - Что происходит? - защита угрожающе щерится от двери и вентиляции стыками металла. - Сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах! Присутствует опасность биологического заражения, системы вентиляции и сообщения между секторами отключены и заблокированы, активирован протокол предотвращения… Какое уж тут спокойствие? Биологическое заражение - это провал эксперимента. А Ханно, Ольга и Легато были на площадке для испытаний во время первой волны. Что теперь?! - Не паникуй, все в порядке, - успокаивает Нил и быстро переключает гарнитуру на внутренний канал. - Сейчас мы все выясним, наверняка на самом деле это просто ошибка, и все не так страшно… Радий? Что у вас там? - капитан вслушивается в объяснения, пока Габи механическими движениями убирает свои пробирки и прячет в бронированный кейс, как требует инструкция; потом командир догадывается вывести передачу на динамик. - Я пытаюсь разобраться, в чем проблема, прямо сейчас, и перезагрузить камеры, - сбивчиво комментирует Радий; ему явно не до болтовни. - Весь полигон на положении изоляции, тут уже начинаются какие-то работы. Сейчас, сейчас… Как только будут данные, я скажу. Нил подходит к ученому поближе, сжимая в одной руке пистолет. - То есть это не нападение, а несчастный случай? - Пока сложно сказать. Сидите тихо и ждите указаний, - рявкает хакер и отключается. Несколько томительных секунд проходят в тишине, и что-то трещит по связи: то ли горит, то ли обломки переворачивают… а может быть, это стрельба. Кто знает. - Нил… - тихо говорит Габи. - Там ведь наши. На площадке. - Я знаю. Они в порядке, - не выпуская оружия, капитан вдруг тянет вирусолога к себе, обнимая его; и немец безропотно позволяет это - соскальзывает со стула, замирает. - Ты так уверен, - слабо и наигранно, но все же улыбается ученый. - Просто я точно это знаю, - совершенно серьезно, без тени сомнений заверяет его Нил, и какая-то часть его уверенности передается Габриэлю; он приобнимает партнера в ответ, и авария - это все еще страшно, но он здесь не один. Он вообще не один. 10. Нести на руках. - "Я забочусь о тебе." Нил/Ханно. Первое правило, которое вы должны усвоить, занимаясь исследованиями: техника коварна и имеет свойство портить вам день и планы, ведя себя совершенно не так, как вы предполагали. Иногда все идет настолько непредсказуемо, что заканчивается чрезвычайным происшествием. На такой случай в институте обустроен лазарет, в котором дежурные медики помимо оказания медицинской помощи с удовольствием выскажут пациенту все, что они думают о человеке, который умудряется пораниться в собственной лаборатории. Подсказка: мнение весьма нелестное. Сидя на смотровом столе в медпункте, ожидающий окончания перевязки и гневной тирады заодно Ханно уныло думает о потраченном времени, разлетевшейся на обломки от скачка напряжения установке, о Габи, рабочее место которого тоже попало под удар - сам вирусолог сейчас в командировке, но завтра он вернется и придет в ярость, увидев, во что напарник превратил лабораторию за время его отсутствия. Стоящий рядом и сосредоточенно выслушивающий рекомендации и ругань врача Нил тоже думает, но о другом: о необходимости проверить работу подстанции, чтобы аварии не повторялись, о том, как скоро восстановят пострадавшее помещение, и о горе-тестере. Биолог старательно открещивается, мол, он в порядке, но капитан, как порядочный командир, все равно отмечает в уме необходимость усиленно приглядывать за ним следующую неделю или две. - Больно, - морщится Ханно, пытаясь отодвинуться, когда док с особым энтузиазмом принимается за длинную неровную царапину на скуле. - А чего ты хотел? - ворчит медик, придерживая беспокойного подопечного. - Раньше надо было об этом думать. И быть аккуратнее. А теперь придется ждать, пока все это затянется... Твое счастье, что не окатило реактивами или тока не отхватил. Будь моя воля, я бы оставил тебя под присмотром, но ты же не согласишься? - ученый мотает головой. - Ладно. Все же до жилых помещений тут недалеко... Да и взрослые люди, - врач строго окидывает взглядом и немца, и капитана, укоризненно скривив рот. - Хотя иногда я в этом сомневаюсь. - Заживет, - встревает Нил. - Я столько раз в госпиталь попадал, и ничего, живой, - он добродушно ухмыляется и кладет биологу руку на неповрежденное плечо, - и даже почти целый и невредимый. Легато вот вообще однажды чуть руку не отхватило, и что? И ничего, в порядке. Судя по лицу доктора, он таких методов утешения не одобряет, но на этот раз и не вмешивается. Проверяет повязки еще несколько раз и взмахивает рукой, мол, свободны. Ханно с недоверием косится на пол - его чуть мутит от обезболивающих, и он не совсем уверен, что может просто встать и добраться до своей комнаты. Он так увлекается размышлениями, что не замечает подозрительное движение спецназовца, а в следующее мгновение его уже поднимают над полом, и ученый от неожиданности хватается за капитана и шипит: - Ты что творишь?! - Ты ж раненый, - уверенно вещает Нил, устраивая негодующе дергающуюся ношу на руках поудобнее. - Тебе своими ногами ходить не положено. У немца уходит несколько секунд, чтобы осознать всю выгоду такого поворота, и он продолжает сопротивляться скорее по инерции: - А своих со-отрядников ты тоже на руках таскаешь? - Если надо - то и на руках, - не ведется на провокацию капитан и так сжимает хрупкого по сравнению с ним Ханно, что тот притихает. Зато снова дает о себе знать медик. - Очень рад, что вы в состоянии вести светскую беседу, но меня ждут другие пациенты. Не могли бы вы оба... - красноречивый жест в сторону двери. - Разумеется, док! - деловито встряхивается Нил и с совершенно невозмутимым видом, присущим скорее Легато, чем ему, выходит за дверь, как будто разгуливать по коридорам НИИ с замотанным в бинты партнером на руках - самое что ни на есть обыденная вещь; Ханно остается только сдаться, вывернуться покомфортнее и получать удовольствие от прогулки. 11. Обнять со спины. - "Я доверяю тебе." Ольга/Радий. С этим рейдом что-то не так с самого начала. Это становится понятно еще с момента старта операции, когда не появляется курьер с пакетом секретных данных для НИИ. Потом у них начинает сбоить оборудование, потом авангард угождает в засаду, и с ним теряют связь, потом задуманная "чистой" миссия окончательно превращается в побоище, и все летит к чертям… На каком этапе в провале обвиняют Радия, как координатора, Ольга заметить не успевает - она слишком сосредоточена на том, чтобы вытащить счастливо уцелевший авангард из огненного капкана. О передаче данных можно забыть, теперь им остается только выжить и по возможности убраться подальше невредимыми. Нил все равно ловит пулю, и не он один, и у медиков полно работы, и никто не умирает только силами богов. Хотя какие боги в таком мире? Их нет. А в штабе уже находят просчеты, ошибки, какие-то сбои; правда, все это - ничья вина, если посмотреть поближе; ничего нельзя было сделать; помочь им могло бы только везение, но случайного чуда не вышло. Никто не обвиняет Радия - только Радий обвиняет себя. Агент ищет его сразу же, как только раненых довозят до лазарета, и от нее больше нет никакой пользы. Она почти цела, ее слегка трясет - но они живы, и это ничья вина. Вернее, виноват противник. Диверсант легко находит напарника - он в серверной, там же, где был в момент нападения; только мониторы потушены, и хакер просто стоит у стены. Как же это все несправедливо и глупо. Он даже не поворачивается навстречу, но узнает ее. - Мне так жаль, - бормочет Радий. - Господи, мне так жаль. Столько всего случилось, и это все моя вина. Если бы я… Ольга ничего не отвечает, просто подходит ближе и обнимает партнера сзади. Они почти одного роста, и она прижимает хакера к себе, насколько может, и утыкается лицом ему в плечо, покачиваясь из стороны в сторону и увлекая его за собой. Это не первый промах и, все знают, не последний; они никогда не говорят много, не убеждают друг друга ни в чем, как-то обходятся без идиотских шаблонных фраз, которые не помогают. Ольга здесь, чтобы выразить поддержку так, как напарник готов ее принять, и он сделает то же самое для нее - и уже делал десятки, сотни раз. В полутемной серверной они просто стоят в тишине, шпионка медленно гладит хакера по груди, и он просто бездумно смотрит в стену. "Смотри, я здесь, я с тобой, и я помогу," - вслух от этих слов нет никакого толку, но их необязательно - и не стоит - произносить; Радий слушает ровное дыхание напарницы и медленно успокаивается сам. Он доверяет ей помочь. Пройдет время, и все исправится, как-то наладится, они починят то, что сломалось, и все снова будет нормально. Хорошо, как должно быть. А сейчас живая, настоящая, совсем реальная агент прижимается к партнеру со спины, держит его, несмотря на разницу в габаритах, и ему не страшно подпускать кого-то так близко к спине. Смертельно опасный диверсант на твоей стороне - это защита, не угроза. Они так доверяют друг другу. Радий нигде не может чувствовать себя безопаснее, чем здесь, в пыльной комнатке перед чередой приборов на окраине мира, рядом с Ольгой. 12. Поцелуй. - "Я люблю тебя." Легато/Габи. Гора Рорайма в Венесуэле заслуженно считается одним из самых красивых мест на Земле. Чтобы добраться до огромного плато на самом верху, они тратят несколько суток; провезти сложное оборудование и толпы обслуживающего его народу непросто, и, когда пункт назначения наконец-то показывается в окнах ведущего за собой автоколонну джипа, сопровождающие валятся с ног. На Габи тяжелая дорога словно бы никак не влияет, и ученый, не замолкая, рассказывает всем, кому не повезло оказаться с ним в одной машине или автобусе на этот перегон, о том, что их ждет на месте. Перечисляет уникальные виды растений и животных, изумительные природные явления и все, что приходит ему на ум; к исходу третьего дня пути его почти не слушают даже из вежливости - нет сил. И все же они восхищены. Когда колонна останавливается в разрешенном месте, они покидают машины и застывают, в благоговейном восторге смотря на открывшийся перед ними вид. В наступившей темноте, со знанием дела говорит Ханно, мы не видим и половины; ему с готовностью верят и, до самого последнего момента стараясь не стряхивать наваждение, понемногу расходятся по делам. Нужно готовить и охранять лагерь, время полюбоваться еще будет позже - сначала надо устроить почти полсотни человек. Всю оставшуюся часть вечера Габриэль занимается важными, неотложными делами, как и остальные, а ближе к ночи накрывает усталостью и его. Он даже не успевает увидеться ни с кем из своих - не успевает вирусолог даже вспомнить, что хотел их отыскать, как уже оказывается в палатке с каким-то физиком, допивая чай из одного термоса на двоих, и ему страшно хочется спать. Ночью сквозь сон слышны шум воды и трели каких-то птиц. Ранним утром немца будит… что-то. Сознание неожиданно ясное; он тихо встает, чтобы не потревожить соседа, и выбирается из палатки наружу. Рассвет только начинает заниматься, а воздух непривычно разрежен - но пахнет приятно, какими-то травами и простором. Обрыв совсем близко, и Габи идет к нему; он любит одиночество урывками, только иногда, и сейчас просто хочет воспользоваться возможностью насладиться красотой этого места. Слегка прохладно - ученый ежится, усаживаясь на камень, и подбирает под себя ноги. Внизу - многие километры болот, и скал, и обожженных молниями деревьев. Тут часто бывают грозы. Легато появляется неожиданно; непонятно, как он вообще угадал, где искать партнера, и зачем поднялся в такой час. И все же находит - как истинный телохранитель. Садится рядом, набрасывает на плечи куртку; тоже смотрит вниз. Как обычно, разговор начинает немец. - Это одно из самых прекрасных мест, что я видел за свою жизнь. - Сложно поспорить, - соглашается Капрал и чуть поворачивает к вирусологу голову. - Может быть, с этим сравнится еще кое-что… Но - красиво. Тут так спокойно. - Мы как будто одни во всем мире, - продолжает мысль Габи. Над горой сгущаются облака - здесь почти всегда так. Будто Рорайма прикрыта от неба пуховым одеялом. Интересно, банальные метафоры всегда приходят на ум в таких местах? - За нами целый лагерь, - напоминает испанец, но видно, что не всерьез. - Ну и что? - легко понимает эту шуточность ученый и ерзает на камне, придвигаясь ближе. Они еще несколько секунд не разрывают зрительный контакт, а потом Легато одним движением притягивает Габриэля к себе и целует. Ученый сам не знает - ожидал он этого или нет, но дурацкие метафоры мгновенно отходят на второй план. Случайно скинув куртку, он поудобнее опирается на плечи испанца и подается к нему, отвечая. Нил, тоже вышедший в такую рань на плато совершенно без повода, цепляет взглядом два силуэта, кивает сам себе и отступает назад в палатку. Будет лучше, если он и остальные проснутся немного позже и не будут мешать. Медленно светлеет.