Ты теперь мой питомец

Саша на мгновение замер, видимо, удивившись моему внезапному предложению… Однако, выражение его лица быстро сменилось на слегка задумчивое, а после и на откровенно оценивающее. Он прошелся по мне внимательно-жадным взглядом, наверное, впервые рассматривая меня в таком ключе. Стоит признать, это нехило так заводило – быть объектом еще и таких его фантазий дико льстило! Но и одновременно внушало некий страх. Ну… как ни крути, факт того, что тебя будут иметь, немножко пугает, вызывая неконтролируемое желание сбежать в ночь, крикнув напоследок: «Кажется, дождь собирается! А мне еще на электричку до Магадана успеть надо! Сейчас я улетаю, но обещаю вернуться!». Ну, ясен пень, я такого не скажу и не сделаю. Во первых – я сам предложил, а во вторых… Кто сказал что страх не добавляет определенной пикантности?.. От предвкушения чего-то нового и пока неизвестного у меня начинало невыносимо и сладко ныть в паху. Сама мысль впервые оказаться под кем-то, тем более под любимым, эхом отзывалась в теле электрическими разрядами… Напряжение, возбуждение, предвкушение, - ах, какой же это афигенный букет ощущений! - А почему бы и нет, - ответил Саша на мое предложение. Я выгнулся, изображая эдакого похотливого профи по вызову, и медленно стянул с себя трусы. Параллельно же кончиком хвоста обвел свои соски, живот, лобок и скользнул к (пока еще!) девственной дырочке, всем своим видом приглашая на угощение. Причем проделывал все это, пристально глядя на своего обожаемого Сашу. Его это зрелище явно завело. Он облизнулся, не глядя взял с полки смазку и резко навис надо мной. Меня как электричеством обдало, когда его пальцы дотронулись до моего ануса, заставляя его сжаться, а мурашки волной прокатиться по всему телу. Ощущение скольжения и легких толчков внутри меня хоть и было странно-непривычным, но осознание самого факта вызывало необъяснимый кайф. Создавалось даже ощущение, что это наш первый раз. Хотя, в какой-то мере он и был первым. Сначала Саша делал все аккуратно и даже неуверенно, видимо, отвыкнув от роли актива за те полгода, что мы вместе, но потом… Потом он начал набирать такие обороты, разрабатывая меня, что стало даже немного больно. Уже через пару минут его тело было влажным от пота, взгляд затуманился, а дыхание сбилось. Я тоже был возбужден не на шутку: с моего лица не сходила развратная улыбка, от каждого прикосновения все во мне приходило в экстаз, член горел и пульсировал от напряжения. Саша постоянно наклонялся, чтобы целовать меня в губы, а вскоре начал ласкать и все остальное. Но мне хотелось все больше и больше. И вот, наконец, Саша начал тереться между моих ягодиц, словно примеряясь, и вдруг рывком придвинул меня к себе. Я судорожно выдохнул. Его горячий ствол уперся в меня и начал проникать внутрь – потрясное и ни с чем несравнимое ощущение! Я выгнулся, словно последняя шлюха и пару раз подмахнул ему на встречу, будто бы умоляя: «Быстрее!.. Трахни меня уже». Мой любимый не выдержал, навалился на меня всем телом, войдя при этом резко и чуть ли не на всю длину. Боль и кайф смешались во что-то невероятное, сжигающее изнутри. Саша трахался иначе, чем я. Он делал это неспешно, но грубо: медленно выходил, оставляя внутри меня одну головку, а затем резко входил до самого упора, ударяя яйцами по моей попке. Сейчас, когда я был под ним, все эти звуки казались мне жутко пошлыми. Чем дольше он меня имел, тем жестче становился. Признаться честно, я совсем не ожидал, что он окажется именно таким, но происходящее меня ни капельки не удручало. Даже наоборот, мне нравился такой темп и такой Саша. Комната наполнилась стонами и тихим поскрипываньем старого дивана, опьяняющим запахом наших тел, разными вульгарными звуками и редкими словами страсти, что вырывались сами собой… В эту долгую ночь (хотя прошло всего часа два) мы повеселились на славу: кончили по несколько раз, сменили штук десять поз и довели губы поцелуями до состояния гудения. Мне все безумно понравилось. Я даже старался отстранять Сашу, когда он доходил до пика, чтобы продлить удовольствие нам обоим. Презик, вопреки обычному, мы не использовали, так что два из трех раз он кончил в меня, а в последний раз мы были в позе 69. Оказалось, что эту позу, все же, лучше применять до, а не посла незащищенного секса… Но о этих нюансах я лучше умолчу. Да и в такие моменты, когда ты с любимым, они сами собой отходят на второй план. После жарких плотских утех я привел себя в порядок: подтерся (жопу немного саднило) и отдышался, как следует, - а после побрел открывать окно, все же аромат в комнате повис сомнительный, да и духотень – вещь не самая приятная. Стоило мне встать с кровати, как меня шатнуло и повело в сторону, я с тихим грохотом уперся в стену, обшитую вагонкой. Голова немного кружилась. Саша негромко хохотнул. Лица его я не видел, но мне показалось, что он как-бы говорил: «Вот теперь ты меня понимаешь?». На это я погрозил пальцем, не оборачиваясь и делая жест: «Щя все будет, минуту», - тряхнул пару раз баночкой для мозгов, и уже более ровно потопал к цели. Деревянная рама была плохо подогнана под проем, и окно открывалось с трудом, еще сложнее было выдрать заевшую щеколду из паза. Но, наконец, злополучное окно было побеждено, и в комнату ворвался свежий, прохладный ночной ветер, стрекотание сверчков, шелест листвы и колыбельная какой-то птицы. Взгляду открывался клочок неба, усыпанный звездами, и высоченные деревья, сквозь которые кое-где едва-едва виднелась тусклая полоска горизонта. Я вздохнул полной грудью, постоял так немного и вернулся к теплой кровати. Саша уже лежал, закрыв глаза, и засыпал. Меня, признаться, уже тоже вырубало, «спасибо» всем предыдущим «расчудесным» ночам. Нахлынувшие воспоминания о мучавших меня кошмарах заставили передернуться. Однако желание скорее отключиться пересилило все «против», и я самым натуральным образом рухнул рядом с моим обожаемым любовником. «И какого лешего мы раньше не пробовали поменяться?», - напоследок промелькнуло у меня в голове. Кошмары, вопреки ожиданиям, в этот раз не мучали, но сон был каким-то неглубоким или даже неспокойным. Я пару раз выходил из полудремы, а потом долго вертелся, желая все же попасть в царство Морфея, но выходило хреново. Нормальный сон пришел только под утро, когда солнечные лучи уже проникали в комнату через открытое окно. Вот, верно в народе говорят: «Утро добрым не бывает»… Проснулся я во второй половине дня от дикой боли, прошившей весь позвоночник. Я вцепился когтями в одеяло и уткнулся в подушку, чтобы не заорать на весь дом. Надо сказать, давно меня так не скручивало, аж слезы из глаз покатились. Тихая агония не отпускала еще минут десять, потом начала понемногу спадать. Стоило этому случиться, как выяснилось, что, между прочим, у меня еще и дико гудит голова. - Хех, вроде не пил, а та-ак хреново, - хохотнул я. Аккуратно свесившись с дивана, я подцепил пакет, стоявшей рядом со столиком, покопался в нем, нашел обезболивающее и бутылочку воды. Вскоре выпитое лекарство начало действовать, и меня понемногу отпустило. Теперь я уже мог заметить, что на дворе белый день, что злосчастна дача никуда не делась, и что Саши уже не было рядом, в кровати я был один, голодный и подавленный. Мне бы следовало спуститься на первый этаж, однако делать это я не стал. Там сейчас разгорался скандал (а, может, уже потухал) между моим ненаглядным и ребятами… - Ну почему ты такой олень?! – звучал женский голос на повышенных тонах. – Мы тебе в сотый раз повторяем: с этим домом что-то не так! Почему до тебя не доходит! - Не будь таким упрямым! - подхватывал Миша, - Если мы тут останемся, случится что-то очень плохое! - И ты это предчувствуешь? – насмешливо отвечал Саша. - Да, мать твою! Да, предчувствую! И только ты один ничего не понимаешь! Только до тебя никак не доходит! «Это точно Миша говорит», - мысленно удивлялся я. Впервые мне довелось слышать, чтобы он ТАК орал… Я ощутил укол нешуточной тревоги. - Сань, послушай нас, пожалуйста, - устало и уже практически умоляюще, тихо просил Сергей. – Пускай ты не веришь в мистику, пускай, но неужели ты не можешь поверить всем нам, своим друзьям? Ответа не последовало. - Да прекрати ты на нас так смотреть! – не выдержал он. – У тебя парень – оборотень, с которым вы вчера всю гребаную ночь развлекались, пока мы с кровати встать боялись, слыша какой-то скрежет и шорохи в стенах, видя тени за окнами! А ты, придурок, сейчас смотришь на нас такими глазами! - А ты не охренел? - глухо сказал Саша. Послышались два глухих удара, а затем злой голос Лёхи: - Вы совсем охерели? Подеритесь еще, идиоты. Если он не хочет отсюда уезжать, пускай остается. Подохнет одной прекрасной ночью – его вина, мы предупреждали. Машины две, вернуться домой можем в любой момент, не проблема. Так что лучший выход для всех нас – заткнуться и собирать вещи. Послышались тяжелые шаги и грохот захлопнувшейся двери. На секунду я пришел в бешенство от его слов. Уже было собирался вскочить и пойти набить ему рожу, но вдруг осекся... В его словах была весомая часть правды, как и в словах всех остальных. Во мне начало вскипать тихое отчаянье. «Все. Сегодня я просто обязан убедить его уехать отсюда… Если не выйдет, силой заставлю.» Тем временем все начали расходиться в разные стороны, кто-то пошел на улицу, кто-то в свою комнату, Саша оставался на месте. Я скинул одеяло и все же пошел вниз – хрен знает, на кой черт… Атмосфера стояла преотвратная, никто не хотел разговаривать, все смотрели либо в сторону, либо исподлобья. Завтракал я при моем любимом, но не с ним, он тоже был темнее тучи и к еде даже не притронулся. Один раз на кухню заглянули Вика и Серега, взяли что-то из холодильника, но подруга тихо спросила у жениха: - Ты мой кефир не брал? Он вчера тут стоял. «Боже, ты все-таки есть!», - чуть и не вскрикнул я. - Прости, Викунь, я его выпил. Но не переживай, я сейчас мигом смотаюсь в магазин и куплю тебе новый! – протороторил я и, не дожидаясь ответа, вылетел из дома, попутно схватив с комода солнцезащитные очки и широкую белую шляпу для маскировки. Пролетая мимо зеркала, мельком оценил себя – на голове легкий шухер, шмотки больше походят все-же на домашку. Вывод: сойдет для сельской местности. Деньги я взял из Сашиной куртки в предбаннике. Еще вчера мне обрисовали картину местности, так что я точно знал, что, если идти вдоль третьей улицы (считая справа налево) близлежащего дачного поселка, к которому можно добраться через небольшой пролесок, а потом миновать небольшую деревеньку, там, в самом конце, будет крохотный магазинчик-будка со всем, что только можно пожелать. А если вкратце: то я мог спокойно свалить часа на два, забыв о склоках, об этом проклятом доме и вообще обо всем. Тем более, сейчас с Сашей смысла даже попытаться заговорить – не было. Дорогой через пролесок являлась тропинка, выйти на которую можно было через ту самую обшарпанную калитку на заднем дворе. Ну, я и направился к ней. Вдруг, меня снова, как и в первый день приезда, обдало леденящим холодом. Взгляд непроизвольно упал на широкий крытый колодец, стоявший рядом. Трудно передать, что произошло со мной в следующие мгновения… Грудь, сначала, словно наполнилась чем-то леденящим, мертвецким, а после все словно ухнуло куда-то вниз. Ощущение земли под ногами, ощущение пространства, даже ощущение самого себя - все исчезло. Осталась лишь тишина… Но в следующую же секунду она разорвалась непонятными визгами, клекотом, воем и стонами, которые все нарастали и нарастали! Голова словно была в вакууме, словно заложило уши, но крики продолжали усиливаться! Я схватился за голову и опрометью кинулся прочь от дома и от колодца. Ужас был паническим, неконтролируемым и необъяснимым. Все во мне словно кричало: «Бежать! Бежать! Бежать! Как можно дальше отсюда!» Дальше было затмение. Разум отключился. Очнулся я черт знает где. Лес, опушка, деревья, а вокруг – назойливые мошки. Все тело было влажным от пота, но настолько холодным, словно я только вылез их холодильника. Шлепки были облеплены глиной. Да, ситуация, лучше не придумаешь. И, кстати говоря, было во всем этом что-то до нельзя знакомое, словно со мной это уже было. В памяти всплыло кладбище, дед Паша, лунная ночь и ужасный ритуал на могиле. «Прости, Господи… Только этого нам еще не хватало. Правильно говорят: дешевый сыр бывает только в мышеловке. Нахрен, нахрен надо сваливать оттуда. Главное сейчас добраться до дома, а там уж приложится.» Я прислушался. Откуда-то издали, сквозь всевозможные шорохи и звуки едва уловимо пробивались чьи-то голоса. Я пошел в их сторону. Колючие кустарники, скользкая глина, ямы, канавы, овраги, молодая крапива, – вот ты какая, Русь-матушка! За то время, пока я добирался до скромной деревушки, мне чуть три раза не посчастливилось свернуть себе шею, хотя ловкости мне не занимать даже в человеческом обличии. Протопать пришлось километра два с лишним, хотя я рассчитывал на меньшее. Ну, если говорить о плюсах, то я увидел пару белок и даже одну сову, а это, согласитесь, для городского жителя – событие. Выйдя к низенькому, покосившемуся заборчику одного из старых домиков-скворечников с выбитыми стеклами, в котором люди жить, по идее, не могут и не должны, я пошел вдоль улицы. Жизнь в деревушке так и кипела: один стругал, другой пилил, третий матерился, где-то голосило радио, где-то бегала ребятня, откуда-то шел запах шашлыка и так далее. Видок я хоть и имел весьма потрепанный, но никто особо косо на меня не смотрел. Разве что с неподдельным любопытством пялились, как это бывает с людьми, если они видят на своей территории чужака, только и всего. Проходя мимо очередной бледной двухэтажной избенки, я поймал на себе чей-то пристальный взгляд. Это была какая-то бабуська, на вид лет под восемьдесят, если не больше, вся седая, сгорбленная, в платке и старинном сером платье. Меня она отчего-то смутила. - Здрасте, - сказал я и кивнул головой. Тут с бабкой что-то стало. Её всю затрясло, глаза округлились, беззубый рот приоткрылся, словно перед ней возникло чудовище, и она заорала дурниной… Кричала свихнувшаяся нечто непонятное и бессвязное, то сама крестясь, то крестя меня. После чего начала брать с дороги камни и швыряться ими. Наверное, в сорок третьем она была снайпером: камни летели точно в цель, благо, я уворачиваться успевал. Но тут один из булыжников чуть не попал мне в голову, он летел аккурат промеж глаз. Тело среагировало само – я обратился и отпрыгнул. «Твою мать!..», - только и успел подумать я, после чего вновь шарахнулся от летящего в меня снаряда.