Полукровка

— Энервейт! Не знаю, сколько времени я находилась без сознания, но показавшийся изначально таким далеким голосом вырвал меня из объятий небытия. Как при перемещении портключом — будто крюком зацепили где-то в области солнечного сплетения и потянули вперед, к свету, подальше от такой успокаивающей, уютной темноты. Голова тут же взорвалась болью. Свет ослеплял, так что пришлось не только зажмуриться, но и склонить голову как можно ниже. От резкого движения сознание опять пронзила боль, и из глаз брызнули слезы. Тело болело. Руки были, видимо, связаны за спиной слишком сильно, и суставы уже ныли от напряжения. Запястья жгло. Самое главное, чтобы не повредилась руна, скрывающая Метку. Хотя, если бы Метка открылась, мое пробуждение было бы куда более жестким. Если бы вообще было. Я почувствовала, как меня отбросили и я упала на твердую поверхность, от соприкосновения с которой из легких с одним стоном вышел весь воздух. И опять моя многострадальная голова взорвалась вспышкой боли. Сложно было собрать мысли воедино, но я все же попыталась вспомнить. Что же произошло? Я, кажется, разговаривала с Джинни, а потом… А что потом? Я услышала скрип и повернулась. Затем красная вспышка. На нас напали. И я даже знаю кто. Вариантов не так много. Стиснув зубы, я медленно открываю глаза, привыкая к свету. Не таким уж и ярким он оказался. Я упираюсь взглядом в черные ботинки, но посмотрев выше, встречаюсь взглядом с незнакомым мне волшебником. Можно сказать, он уже не жилец. — Ну что, проснулась? — он ухмыльнулся. Неприятно так. Будто издеваясь. — Что происходит? — спросила я, стараясь держать себя в руках. Мужчина лишь усмехался. — Кто вы такой? Отвечайте! — Привыкла к приказам в своем Слизерине, а, грязнокровка? — он опять проигнорировал мой вопрос. Я замерла, услышав это оскорбление. Давно меня так не называли. Я ни на секунду не забывала, какую боль может причинить это единственное слово, но успела благополучно закопать его подальше в глубины памяти, надеясь, что никогда больше не вспомню. Мужчина рассмеялся. Жестоко. Глупо. Если уж знает, кто я такая, то должен понимать, что такие оскорбления без ответа не останутся. Даже не знаю, хорошо ли, что из-за возраста никто не чувствует угрозу. Хотелось сказать что-то оскорбительное, но я смогла сдержать себя в руках, все-таки, это у меня руки связаны, а чужая палочка направлена мне в лицо. — Предлагаю развязать мне руки и посмотреть, на что же способны грязнокровки со Слизерина, — произнесла я холодно. Да, весь мир считает, что я завравшаяся магглорожденная, каким-то чудом уболтавшая Шляпу определить меня в змеиный факультет. Пусть так. Я снова была удостоена его молчаливой ухмылки. — Фолкс, хватит, — услышала я смутно знакомый голос и попыталась взглянуть за этого самого Фолкса, но ничего не получилось, пока сам вошедший не подошел ближе. Так и думала, Кингсли Бруствер. Фолкс скривился, но потом взял свою мимику под контроль и бодро ответил. — О, Кингсли. Ты уже здесь? — мужчина поднялся и стряхнул воображаемую пыль с брюк. — Как видишь, — тон Бруствера был ровным, не выражал никаких эмоций, а сам мужчина неотрывно смотрел на собеседника. — Уже ухожу, — весело произнес незнакомец. — Что ж, до встречи, гряз… — но, взглянув на Бруствера еще раз, исправился тут же, — Грейнджер, — он быстро ушел за пределы моего ограниченного обзора, а потом я услышала, как хлопнула явно металлическая дверь. — Мистер Бруствер… — но фраза оборвалась моим стоном. Все-таки, лежать на одном боку было жутко неудобно, особенно когда суставам грозят вывихи. — Сейчас, подожди, — орденовец приблизился ко мне и помог сесть, но на этом все. — Спасибо, так гораздо лучше. Мистер Бруствер, скажите, пожалуйста, что происходит? Почему меня оглушили и похитили? Еще и связали! Я ничего не понимаю! — голос постепенно срывался, а в конце должно было создаться впечатление, что я в состоянии, неуклонно приближающемуся к истерике. — Успокойся, Гермиона, — он улыбнулся. — Это всего лишь проверка. — Проверка на что? Устойчивость моей нервной системы? — Нет, конечно, — он опять улыбнулся. Впрочем, Освобождать меня так и не собирался. — Мы должны убедиться, что это ты, а не какой-нибудь Пожиратель под Оборотным зельем, — мне даже Оборотного не надо. — Можно было проверить более гуманным способом. У меня руки болят. Веревки слишком крепко затянуты. — Ох уж этот Фолкс! — Бруствер покачал головой. — Потерпи, скоро пройдет два часа, и я освобожу тебя от пут, — оставалось лишь тихо скрипеть зубами. — Зачем эта глупая проверка? Я — это я! — получилось более раздраженно, чем хотела. — Спросите меня что-нибудь, что может знать только Гермиона Грейнджер. — Прости, Гермиона, но в условиях войны мы не можем рисковать, — он покачал головой, а мне ну очень уж сильно захотелось его приложить Круцио. Но осталось только смириться и ждать. — А кто это такой, этот Фолкс? Член Ордена? Я его не помню. Он меня еще и грязнокровкой назвал, — Кингсли вздохнул и вновь качнул головой. — Армадеус Фолкс, аврор. Он «полевой» член Ордена, так сказать. И не обращай внимания, он на нашей стороне, не подумай, просто у него странный юмор. Он так пошутить хотел. Конечно шутка не самая удачная… — да, конечно, убеждай себя в этом дальше. Шутка! Он явно не пошутить хотел, а именно меня задеть побольнее. — А я и не знала, что у нас есть «полевые» члены. Они под прикрытием, да? Много? Отец мне не рассказывал. Да и в разговорах ни разу не мелькнуло даже упоминание, — я, по идее как и отец, тоже вступила в ряды Ордена, заочно, так сказать. Так что интерес вполне уместен. — Достаточно для сопротивления, — опять уклончивый ответ. Он что, действительно меня подозревает? Впрочем, не без оснований. — Вы меня в чем-то подозреваете, мистер Бруствер? — спросила я тихо. Продолжаем играть оскорбленную невинность. Нельзя вызывать подозрений, я все-таки школьница, пусть и одаренная. Надо сообщить Драко, что меня схватили. Но как? Сначала пусть уверятся, что я своя. У меня в кармане, кажется, должен был остаться значок старосты. Впрочем, мне понадобится палочка, а ее по-любому забрали. И то, если все-таки значок на месте, в чем я не совсем уверена. Наивная дура! Даже подумать не могла что меня застанут врасплох и схватят. А ведь я должна была предвидеть! И подготовиться. Но уже поздно говорить. Надо думать, как выкрутиться из положения, живой, и желательно невредимой. — Что ты, Гермиона! Совсем нет. Я знаю, что ты ни в чем не виновата, и у лично у меня претензий к тебе нет, но ты ведь понимаешь, мы должны убедиться. Особенно в свете последних событий. — В смысле? Каких еще событий? — это он Джинни имеет ввиду? Или нападение на Дурслей и смерть Молли? — Джинни. Мы думали, она давно мертва. Что ты знаешь об этом? Что ты вообще делала на Гриммо? Расскажи, пожалуйста. С самого начала. Что ты делала после того, как Хогвартс-экспресс привез тебя на Кингс-кросс? — Большую часть времени я пряталась на континенте… — начала я, но аврор меня перебил. — На континенте? Одна? — я кивнула. Эта легенда была продумана давно. — Да. Через моего поверенного в Гринготтсе я приобрела билет на самолет до Парижа, и постоянно перемещалась с места на место, пока не получила письмо от Гарри, что на его родственников напали, и поспешила обратно, — если вздумается проверить, то Крюконос действительно купил два билета, туда и обратно, на мое имя. Тут не подкопаешься. — У меня осталась небольшая сумма на счету, так что все это не составило проблем. На Гриммо я встретила Гарри и Рона, — если это проверка, то лучше рассказать всю правду. Если Рон докладывался, или же все-таки первым делом, сбежав, примчался в Орден, то наверняка они знают про крестражи и похищение Амбридж. — От Кричера мы узнали, что медальон, который украл из особняка Флетчер, может быть следующим крестражем, а потом Флетчер сказал, что отдал медальон Амбридж. Не буду вдаваться в детали, но Амбридж оказалась у нас. А потом Рон куда-то пропал, а мы с Гарри забрали медальон. — А что с Амбридж стало? — Пророк написал статью о том, что Долорес пропала, так что пришлось выкручиваться. — Мы стерли ей память и оставили в Бермингеме, чтобы если и нашли, то не сразу. Гарри как-то был там с Дурслями, так что мы трансгрессировали туда без особых проблем. А потом и Гарри пропал, пока я спала. Я ждала его, пока вдруг ночью не появилась Джинни. Я была ошарашена настолько, что даже говорить сначала не могла! А как только пришла в себя, взяла себя в руки, вы на нас напали. Я даже до сих пор лишь отчасти верю, что она жива. Что с ней? Где она? Или это все-таки был плод моего воображения? — нужно было тянуть время. Блейз, не обнаружив невесты, перевернет Великобританию вверх дном, но найдет ее. И меня заодно. И я более, чем уверена, что на ней следилок — что на бродячей собаке блох. Надеюсь, она ничего, отличающегося от моей, достаточно нейтральной, версии не рассказала. Думаю, столько лет успешно скрывая тот факт, что Лорд-в-дневнике до сих пор жив и здравствует, она не будет говорить слишком много и детально. Да и опять, наверное, будет всем доказывать, что ничего-ничего не помнит. Отличная отговорка на все случаи жизни. Чуть-что — и потеря памяти. Вот только она ну никак не похожа на пленницу: выглядит гораздо лучше, чем до «похищения», дорогая одежда и украшения. То, что перстень является чьей-то родовой печатью, тоже должны догадаться. Для Джинни лучший выход — настаивать на том , что она постоянно была под Империусом и каким-либо одурманивающим зельем, так что поэтому ничего не помнит. К тому же, этим можно объяснить и то, что и кто-то мог увидеть в Министерстве или в Косом вместе. Мол, молодой Пожиратель влюбился в нее и похитил, чтобы удовлетворить свои желания. А Джинни несомненно была против. — С Джинни все в порядке. Она сейчас с семьей, — двойные стандарты на лицо. Как сирота со Слизерина — так могу быть Пожирателем, а как «воскресшая» гриффиндорка — так сразу к семье. Чего еще от них ожидать… — Проходит проверку. Артур не может нарадоваться, что дочка вернулась, но правила есть правила, — так и быть, не все так с ними печально. — Потом уже встретитесь. — А Рон? Он здесь, с Вами? Только не говорите, что нет! Его не могут схватить Пожиратели! — Спокойнее, Гермиона, — успокаивающе произнес Бруствер, а его губы расползлись в улыбке. — Да, он здесь. Он сразу пришел к нам. Он не выдержал той жестокости, с которой Гарри допрашивал Долорес. Не знаешь, что с ним произошло? Он тебе ничего не сделал? — я покачала головой. И мне совсем не понравилась его интонация. — Гарри просто устал от всего. А Амбридж… она нам много боли причинила в Хогвартсе. Вы ведь знаете про ее «отработки»? Это было самое настоящее кровавое перо. — Жуткая женщина, — согласился он без пререканий. — Когда вы меня уже освободите? — спросила я опять. Моей камере было, мягко говоря, далеко до идеала. Задерживаться здесь еще дольше откровенно не хотелось. — Осталось немного. Потерпи. И он ушел, не сказав больше ничего. Интересно, как скоро Блейз хватится Джинни?

***

— Гермиона, — дверь с тихим скрипом открылась и в камеру зашел рыжий, тут же закрывая за собой дверь. Я напряглась отчего-то. — Рон, как ты? Мы волновались! Почему ты ушел? — взяла я в руки инициативу, но парень не среагировал. Он молча подошел ко мне и присел напротив. Тыльной стороной ладони провел по моей щеке. Потом наклонился еще ближе, и коснулся лбом моего. — Гермиона… — выдохнул он, а я наоборот задержала дыхание. Он ведь не помнит, что я уже знаю о его чувствах. — Я так переживал за тебя… Думал, что он мог причинить тебе боль… Сходил с ума… — вспомнилось, как он меня ненавидел. Даже когда я помогала Гарри на Турнире, он мне не доверял, а сейчас по уши в меня влюблен. В ненавистную слизеринку. — Рон, со мной все в порядке. — Ты даже не представляешь, как я рад, что теперь ты в безопасности, — а это уже сомнительно. — На Гриммо я и так была в безопасности, — на что парень лишь покачал головой. Все-таки, теперь они считают, что Поттер спятил и воспринимают его как врага? Недаром Бруствер упоминал особую жестокость Гарри. Рон развязал мне руки и помог встать. На секунду его лицо оказалось в опасной близости к моему. Парень даже замешкался на пару секунд, но потом отстранился, на его же счастье. — Пойдем, — он быстро вышел из камеры и повел меня прочь из подвала. — Все очень изменилось… Война стала жестче. Эти твари еще за все поплатятся! — я лишь благоразумно промолчала. — Как там Джинни? — тихо поинтересовалась я, переводя тему разговора на более нейтральную. — Мы до сих пор не можем прийти в себя. Мы думали, что она погибла! Представляешь, она ничего не помнит с нападения на Хогвартс! Ничего! Мы считаем, что ее оглушили тогда, и держали все время под Империусом… Святой Мерлин, как она не сошла с ума? — Джинни очень сильная, — я улыбнулась. Напоминать, что ровно ту же сказку она рассказывала на первом курсе, я не стала. — Она же Уизли! — я замерла. Это была шутка? Не похоже. — Конечно, — лучше не спорить. Совсем скоро мы выбрались в более освещенную часть этого поместья. Старая мебель, кое-где покрытая пылью, на окнах разводы и выцветшая ткань на обивке и ковре недвусмысленно намекают на слабость Хозяина и вымирание Рода. Гобелен, изображающий герб Рода Прюэтт, если я не ошиблась, совсем в печальном состоянии, даже странно, что еще не начал осыпаться. Удивительно. Я думала, что этот род уже вымер… Или близок к этому. Прямых наследников нет, а передавать права постороннему эти упрямцы не хотят. Впрочем, как и любые другие Роды из Священных двадцати восьми. Интересно, как в наверняка родовом поместье обосновались остатки Ордена Феникса? Когда мы вошли в общий зал, на диванчиках и креслах уже успели обосноваться орденовцы. Посреди всех сидела Джинни. Глаза красные и опухшие, явно долго плакала. Волосы растрепались, губы искусаны, плечи судорожно вздрагивают от постепенно успокаивающихся всхлипов. Джиневра все-таки великолепная актриса. Также я сразу же заметила отсутствие кольца на ее руке. Впрочем, затем я отметила отсутствие серег, подвески и другого кольца. Значит, догадались все-таки снять. Интересно, Блейз сможет нас найти? — Джинни! — воскликнула я, привлекая ее внимание. — Гермиона! — девушка подскочила и побежала ко мне. Она меня крепко обняла, и лишь затем быстро прошептала. — Молчи. Еще поговорим! — затем девушка отстранилась. Сейчас мне ничего не остается, кроме как послушаться. Все-таки, ей доверяют больше. Да и опыта в массовом обмане девушке не занимать. — Гермиона! Ты в порядке?! Мне тут такие страшные вещи рассказали! — ее голос на грани срыва, а глаза опять наполнились слезами. — Я совсем ничего не помню! — Главное, что ты жива и здорова! — я огляделась. Были в основном одни знакомые лица, кроме парочки «оперативников». И все в черном. Даже Тонкс. — Траур? — спросила, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мама погибла, — сухо произнес за моей спиной Рон. — Рон, я… Даже не знаю, что сказать… Сочувствую… Я не знала… — Не нужно. Ты и сама знаешь, каково это, — я внимательно посмотрела в лицо Уизли. Изможденный, с темными кругами под глазами, ему сейчас не помешал бы сон. Вот только во взгляде кипели ненависть и решительность. — Мистер Уизли… — Рон прав, Гермиона. Мы все принесли жертвы на этой войне. И все страдаем одинаково. Но жалеть себя еще рано. Война не закончена. Нужно собраться с силами, если мы хотим одолеть врага! — я нахмурилась. Когда это в Артуре Уизли оратор проснулся? Да и сам смысл мне очень понравился, хоть что-то такое и можно было от них ожидать. Орден изначально напоминал секту, проповедующую самопожертвование. — Артур! Артур! — через камин в зал ворвалась еще одна девушка в пыльной походной одежде, с растрепавшейся косой и слоем грязи на лице. В волосах я заметила несколько травинок. Лежала в засаде? — Я видела! Я его видела! — говорила она очень быстро и взволновано, совсем не обращая на меня внимания. — Иветта, это Гермиона и Джинни, моя дочь — я дружелюбно кивнула на растерянный взгляд девушки. Ее мысли явно были сейчас не о нас. — Гермиона, Джинни, это Иветта, — быстро представил нас Артур. — Так, теперь пошли и ты мне все расскажешь! — он, а также Кингсли и Тонкс, и двое молчаливых орденовцев встали со своих мест и пошли в сторону неприметной двери. Только Рон остался с нами. Не доверяют? — Рон, а что Иветта нашла? Это ведь что-то важное, да? Новый крестраж?! — Я не могу пока сказать, даже тебе, извини, — он виновато улыбнулся и неуклюже плюхнулся на сиденье рядом с Джинни. Та тут же прижалась к брату и склонила голову ему на плече. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он у сестры с нежностью в голосе. — Все хорошо. Можно я тебя обниму? Я так соскучилась, Рон! До сих пор не могу поверить, что я дома… — девушка простерла руки, а парень доверчиво попал в крепкие объятия. Уже через минуту он обмяк и девушка осторожно уложила его голову на колени, и пригладила растрепавшиеся волосы. Интересно, хочет ли она, чтобы он выжил? И как относится к тому, что ее семья распадается просто у нее на глазах, а родители обрекли себя на гибель? На словах ей все равно, а вот что на самом деле? — Это чтобы остальные не заподозрили, если раньше выйдут. Рон ведь просто уснул из-за недосыпа. Просто отключился, — я усмехнулась. — Конечно. Вот только сел и тут же задремал. — Не знаю, сколько у нас времени, так что сразу к главному. Это дом моей тетушки, на нем сильный антиаппарационный купол, который, к тому же, глушит любые связывающие чары, даже Протеевы. Нам пока не сбежать отсюда. Я скажу, когда можно будет, пока даже не пытайся. Потом расскажешь, что там с мамой случилось. Слабо верится, что Гарри мог убить ее, когда она пришла, чтобы забрать его. Пока постарайся собрать побольше информации, — она говорила быстро, четко и уверенно, перебирая пальцами волосы брата. Ни следа слез или хотя бы грусти. — Где кольцо? — У меня. Они бы забрали его, а этого допустить нельзя. Вижу, ты тоже увлекаешься рунами. Покажешь потом свою вязь, интересно сравнить. — Хорошо, — я замолчала, и прислушалась. Тихо. Поставили сферу тишины. Кого же Иветта видела? Неужто Гарри? — А что насчет Гарри? Они сказали, что он просто убил Молли? — Я пока не до конца разобралась, но одно могу сказать точно — Поттер для них уже не Избранный, и его нужно убить.