Игрушки

Сколько себя помню, я всегда восхищался братом и хотел быть как он. Родители хвастались перед своими друзьями его успехами, а я же был просто «Посмотрите, какой хорошенький!». Когда никто не видел, я наряжался перед зеркалом в его вещи, и очень радовался, когда они мне начали становиться почти в пору. А игрушки, которые ему надоедали и он отдавал их мне, приводили в восторг. Хоть родители и покупали мне новые, игрушки Макио были в тысячу раз интереснее. Иногда, чтобы побыстрее заполучить вожделенную вещь, я отламывал и прятал какую-нибудь детальку. Сейчас мы выросли и всё стало на много сложнее. Я хочу его Хосэн и его тебя. Хосэн пока немного великоват, а вот ты – в самый раз. Я сломаю, обязательно сломаю тебя и ты станешь моим. Жаль, что брат «ломается» раньше. Мне очень не хватает Макио, но я знаю, что с его «наследством» скучать не придётся. Его неприкосновенную коллекцию покемонов я уже переселил в свою комнату и расставил в шкафу по цветам, а не по алфавиту, как было у него. И тебе я тоже найду более интересное применение. На похоронах ты подходишь выразить свои соболезнования. Меняемся парой фраз, соответствующих правилам хорошего тон а на подобных мероприятиях. Я смотрю в твои глаза. Думаю, что если бы не имел на тебя более грандиозных планов, то предложил бы трахнуть меня прямо тут, в ближайших кустах. Вот бы брат удивился, что сам не догадался этим с тобой заниматься. От мысли, что его действительно нет, и он уже никогда не вернётся, ком к горлу подкатывает. Это ты без слов понимаешь, дружески хлопаешь по плечу. Я отстраняюсь, бросаю на тебя презрительный взгляд, будто ты что-то крайне непристойное сделал. Замечаю твоё замешательство, внутренне улыбаюсь и ухожу. В школе мы начинаем разговаривать. По-настоящему, а не как раньше: «Привет, мелкий, а где Макио?» Компенсируешь мной тоску по нему. И не замечаешь, как всё туже затягивается ошейник, как короче становится поводок. Мне нравится с тобой разговаривать. Это как игра в шахматы: продумывать фразы, просчитывать твою реакцию. То приблизиться так, чтоб ты чувствовал своей кожей моё дыхание. То отойти и посмотреть. Посмотреть так, чтоб ты чувствовал, что глупость сморозил, когда мне и ответить-то особо нечего. Посмотреть так, будто я уже без одежды перед тобой лежу раздвинув ноги, когда собираюсь нанести тебе ответом шах и мат. Так кайфово, когда ты рисуешься передо мной. Стараешься казаться умнее, сильнее и лучше, чем есть, чтобы произвести на меня впечатление. Так кайфово чувствовать, как ты горишь от желания и не знаешь, как подступиться, чтобы не спугнуть. Предлагаешь положить Хосэн к моим ногам. Выражаю брезгливое безразличие, а сам наполняюсь сладким предвкушением. Обнимаешь крепко-крепко, полагая, что обещание даёт тебе на это право. Не отталкиваю. Мне нравится. Нравится, как ты горишь для меня.Через несколько слоёв ткани чувствую, что у тебя встаёт. Выпускаешь из объятий и быстро уходишь. Считаю до десяти и иду следом. Знаю куда, хоть ты и скрылся из вида. Захожу в соседнюю кабинку, усаживаюсь на бачке и слушаю, как ты дрочишь. Возбуждение, с которым ты пытаешься справиться посредством правой руки, течёт по моим венам и заставляет сердце биться чаще. Твоё сбивчивое дыхание и сдавленный стон, в котором пытается вырваться моё имя, дарят удовлетворение и запускают фейерверк на внутренней стороне моих закрытых век. Ты кончаешь и идёшь мыть руки. Я наслаждаюсь последними каплями удовольствия. И хочу ещё. Хочу сильнее дёрнуть за поводок, притянуть к себе и укусить. Хочу, чтобы ты жарче горел от желания, и греться от этого огня. Хочу вдоволь наиграться с тобой, испробовать на прочность, посмотреть, сломаешься ли. Достаю телефон, звоню тебе. твой голос звучит виновато. Приглашаю зайти ко мне вечером, перетереть. Приходишь раньше, Выжидаешь до назначенного времени во дворе. В окно вижу. Мнёшься на пороге - ты первый раз после смерти брата сюда пришёл. Подскакивает мама, тискает тебя как родного, тащит на кухню. Ты еле успеваешь сбросить ботинки. Честно говоря, я не ожидал, что родители дома окажутся. Но у них на фирме что-то стряслось. Ну ничего, так даже интереснее. Мама суетится, спешит одновременно засунуть тебе в рот пирожок и расспросить про школу. Отец поднимает глаза от кроссворда на последней странице газеты, спрашивает, не проходили ли вы какого-то учёного из семи букв. Сажусь за стол рядом с тобой, и только открываю рот, чтобы сказать... как мама затыкает меня пирожком, сообщает тебе, что у её маленького котёночка проблемы с химией, и не мог бы ты... Но отец её перебивает просьбой убедить его теперь единственного сына перестать красить волосы как баба. Ты киваешь как собачка на торпеде автомобиля и жуёшь. Я под столом кладу руку на твоё бедро. Ты быстро глотаешь и произносишь тупое школьное: "Можно выйти?" Когда я повторяю то же действие под столом, ты накрываешь мою руку своей. Горячая. Сообщаю родителям, что нам надо поговорить по школьным делам, и увожу тебя в свою комнату. И мы действительно говорим о школе. Об игрушке, которую я обязательно получу. Ты положишь Хосэн к моим ногам, да, сладкий, верю. Но все, и даже ты... нет, особенно ты должен думать, что я сам взял. Мы сидим на моей кровати. Ты серьёзен, соблюдаешь безопасную дистанцию без видимого труда. Мне так не нравится. Мне хочется во что бы то ни было сохранить контроль, уходи. Битва с Судзураном проиграна. Проиграна тобой, мой милый, вот спасибо, о таком роскошном подарке я и не мечтал. Когда Такия с Сэридзавой уходят с нашей крыши, я говорю остальным идти следом. Говорю? Приказываю. И они идут как стадо баранов. Ты лежишь весь в крови. Такой разбитый, сломанный. Моя игрушка. Подхожу, присаживаюсь рядом. Убираю влажную прядь с твоего лица. Ты смотришь на меня и сдавленным шёпотом просишь прощения. Положил Хосэн к моим ногам и не понял этого. Обе игрушки брата сейчас мои. Вытираю кровь с твоих разбитых губ, закрывая пальцами рот. Молчи. Я смотрю в твои глаза. Хочу сказать, что не виню тебя за проигрыш, а наоборот благодарен. Но не могу. Ты пойми меня без слов, пожалуйста, без слов. Ком в горле. Скольжу пальцами по твоей майке. Красной. А всего пару часов назад она была белая. И прижался бы к тебе, да форму пачкать нельзя. твоё сердце бешено стучит под моей рукой. И я чувствую, что оно моё. Наклоняюсь и целую тебя. Вкус крови возбуждает. Прикусываю. Нежно, ведь тебе сейчас и так больно. Вот заживёт - и буду кусать тебя сильнее. Обещаю.