Куда твой корабль держит путь

Такого пробуждения за Джаредом не водилось со времен бутылки виски на двоих лет так в четырнадцать. Он вообще с тех пор не пил так, чтобы на утро, открыв глаза, силиться узнать потолок над собой и не мочь вспомнить, где пил вчера и какой сегодня день, в течении десяти минут после пробуждения. Когда ломота отошла в сторону, а любование потолком по-прежнему не принесло никаких плодов, он решил подняться. В этом решении насчитывалось, как минимум, два положительных момента: это явно была его собственная комната, судя по храпящему в подушку Чаду, и он не заблевал пол, значит, в нем плещется не виски. Уже хорошо. Малое знание достигнуто. Покачнувшись, он побрел в душ. Пока горячие капли били по кумполу, а сам он старался не заснуть, в голове медленно и со скрипом восстанавливались события прошлого дня... он собирался... что же он собирался? Кажется, шел в библиотеку. Повидаться с миссис Ферр? Вроде бы нет. Взять книги и... Джаред чуть не разломал душевую кабинку, когда в голове всплыло расписание экзаменов. Вылетев из общежития еще не до конца просохшим, Джаред думал только о том, как удачно его мозг восстановил все кочки, а уж от кочки к фации, а от фации к локации он перешел сам. Краем сознания он, конечно, успел поразиться тому, как он умудрился и напиться, и подготовиться к экзамену, что мысли чуть ли не формировались понятиями из ландшафтоведения. Спустя три часа и восхитительный высший балл Джаред вывалился из университета, по пути набирая номер Дженсена. – Привет! – слишком громко, слишком счастливо крикнул он в трубку, как только гудки прекратились. Дженсен даже банальное “алло” или “да” сказать не успел. – Привет... – бархатный хрипловатый голос очаровывал, и все мысли рассыпались в стороны. Причина звонка вовсе не попадала под категорию восстанавливаемых. – Привет... – по-глупому еще раз повторил Джаред, но Дженсен спас его от позорного признания типа “я хотел услышать твой голос”. Хотя, кажется, именно поэтому он и позвонил. – Сдал? – О да! Такое ощущение, что весь курс просто взял и всплыл у меня в голове! С утра мой бухой мыслительный процесс терзали кочки. – Бывает. – Нет, не бывает! Судя по моему шикарному похмелью, я должен был быть овощем, неспособным ни на что, кроме как уснуть на экзамене. – А ведь я говорил тебе не пить с Чадом, но ты решил разделить боль разбитого сердца друга, – Дженсен вроде бы говорил укоряюще, но Джареду упорно казалось, что он извиняется. За что – решительно непонятно, зато теперь заполнены некоторые пробелы в памяти. – Получается, что я свободен... – Я подъеду через десять минут. Джаред успел только подбадривающе похлопать по плечу не сдавшего экзамен однокурсника да выбрать место, куда кинуть свою похмельную тушку в ожидании принца на синем Ауди. Дженсен посигналил, тут же теряя статус принца, но приобретая более интригующий – садиста. – Жестоко. Чрезмерно жестоко, ведь ты знал, какое у меня похмелье! – Джаред даже не посмотрел на Дженсена, говоря это. Просто кинул себя на переднее сиденье и попытался запутаться в ремне безопасности. – Выживешь, – ответ Дженсена прозвучал нагло, но продолжение сбивало весь настрой обидеться. – Голова сильно болит? Сухость? Не мутит? – Нет, мамочка. Я готов провести урок, но, если не ошибаюсь, до него еще часа три? – Маккензи в... они с Джеффри гуляют. – О... а мы тогда куда... – Джаред, правда, хотел задать этот вопрос менее глупо. Так, чтобы Дженсен ответил однозначно, а не с этими обтекаемыми по смыслу оговорками и недоговорками. – На очень скучное свидание. Дженсен завел мотор, и они тронулись с места; и каким бы выжидательным взглядом ни смотрел на него Джаред, вдаваться в детали Дженсен явно не собирался. В голове снова стало греметь, так что Джаред решил оставить выяснение подробностей на потом и просто откинулся на сиденье, наслаждаясь тишиной и необъяснимым уютом от одного лишь присутствия Дженсена и осознания, что сердцу ныть не нужно. За пятнадцать минут в дороге Джареду дважды хотелось стиснуть Дженсена в медвежьих объятиях, останавливала только опасность аварии, и, как минимум, раз пять он, поворачиваясь от жизнерадостного вида за окном к Дженсену, испытывал неясную тревогу, но быстро уходил в совсем другие мысли. Все-таки он так и не смог решить, насколько уместным будет попробовать отсосать своему парню в машине или у них должны быть сначала сносящие крышу поцелуи? Так это уже пройдено. Крышу Джареду снесло, еще когда он впечатался сухим поцелуем в самые желанные на свете губы. – Джаред? – из размышлений его вырвал приятно обеспокоенный голос Дженсена. Тот уже вышел из машины, но не дождавшись того же от Джареда, наклонился и заглядывал в салон через свою открытую дверь. Солнце освещало его фигуру совершенно необыкновенно. – Приехали, соня. Немного смутившись, Джаред вымелся из автомобиля так быстро, как только мог. Из дома доносился веселый лай Вестерна, а Дженсен улыбался тепло и нежно. Наверное, Джареда вело с похмелья, но стоило тому поманить за собой, и в голове не осталось мыслей, кроме желания следовать за ним. В таком полубессознательном состоянии он вошел в дом и прошел на кухню, видимую им впервые, но ничто не вызвало любопытства или желания осмотреть подробней. На столе стояли пирожки. – Я тут испек... – отчаянно смущаясь, почти прошептал Дженсен, а у Джареда речь отнялась, казалось, навсегда. Пирожки. *** Обнаружив себя у дома с обнаженным и одурманенным Джаредом на заднем сиденье, Дженсен был готов просить любой помощи. Просить не пришлось, Джеффри практически выкатился из особняка. – Ты с ума сошел? Мне звонила Розмари, рассказала про Женевьев и... Это то, что я думаю? – Если ты думаешь, что моя бывшая девушка совсем скатилась с катушек, то да, в самую точку. Дженсен вышел из машины и полез на заднее сиденье за своей ношей. Поплотнее укутав Джареда в украденную у Женевьев простыню, Дженсен собирался было уже взвалить его на плечо и отнести внутрь, но Джеффри вцепился в руку и горячечно зашептал: – Это не шутки. Откроешься перед ним – и все; знаешь же, что память начисто не стирается, если человек этого не хочет. Ну, или если не сделать из него овощное рагу. – И что ты предлагаешь? Бросить его на обочине, авось кто-то подберет? – Не психуй. Он же студент, у него завтра экзамен… – Откуда… – Я так похож на идиота? – Джеффри слегка ослабил хватку и действительно ждал заверений о непохожести, но Дженсену было сейчас не до предположений. – Слежу я за ним! Он же в колдуна влюбился! В моего родственника… чуешь опасность? Нет. А я чую. – Что ты предлагаешь? – Закинем его в общежитие, я всем взгляды отведу, усыпим его соседа, напоим, чтобы впечатление не сильно разнилось с истиной, заставим думать, что они весь вечер заливали чье-то разбитое сердце. Джеффри выразительно посмотрел на Дженсена, но тот сделал вид, что не понимает намека. – Хорошо. Наверняка Чада кто-то да отшивал за последнее время. Поехали. Они действительно сделали все, как и запланировали. Только Дженсен не удержался и заставил все знания по сдаваемому предмету всплыть в памяти. Если Джаред хоть что-то когда-то учил, то вспомнит. Следующего дня он ждал, как Мак – инициации. Спровадил дядю с сестрой на дипломатический обед к тете Розмари, хорошо понимая, что старая ведьма не станет при Маккензи предъявлять претензии и требования. Возмущения Джеффри он прослушал еще дома, пока готовил отвар. Теперь, когда он страдал над духовкой, в ожидании щелчка таймера, его мучили собственные сомнения. Он сидел перед ней в переднике, небритый и затюканный шипящими предсказаниями Джеффри. В пустом доме. Тетя позвонила уже всем и каждому, и те покинули особняк Эклзов, не прощаясь. Пирожки испускали аппетитный аромат, и в кухню на полусогнутых вошел Вестерн, до этого прятавшийся в одному ему известных углах. – Смелее. Я сегодня добрый, но пирожка ты все равно не получишь. Вестерн резво подбежал и сел рядом. Они смотрели через стекло духовки на подрумянивающуюся корочку, как если бы им демонстрировали самый интересный на свете фильм. Химер разве что еще слюну пустил и мелко переступал передними лапами, несмотря на то, что попу от пола не отрывал. – Хороший мальчик, – Дженсен оценил выполнение его требования не летать, пока в доме бывает человек, и погладил Вестерна по загривку. – И Джаред будет хорошим мальчиком и съест эти отвратительнейшие в мире пирожки. Вестерн вздернул ухо и внимательней вгляделся в духовку. – Вот именно. Там зелье. Мерзейшее на вкус. По крайней мере, из тех, что смогли описать пробовавшие. Так что будем надеяться, что я нравлюсь Джареду достаточно сильно, иначе я просто не знаю, как эту гадость в него запихнуть. Вестерн подбадривающе боднул его головой, подставляясь, желая, чтобы его чесали, раз уж не кормят, но в этот момент пикнул таймер. – Ну, наконец-то… Извини, приятель. Куплю тебе потом тех буррито, а пирожки не ешь. Там зелье противления магии, сам потом за собой убирать по всему дому будешь. Вестерн расстроенно заскулил, провожая готовые пирожки, сгружаемые Дженсеном с противня на блюдо, тоскующим взглядом. Гавкнул обиженно и, поскуливая, убрался с кухни. Страдать. Дженсен хмыкнул и выбросил своего чересчур впечатлительного питомца из головы. Впереди его ждало испытание. *** В жизни Джареда был один человек, который всегда готовил для него пирожки, если он чем-то отличался. Отлично за проект на научной ярмарке, высший балл в табеле, удачно забитый мяч – за все эти достижения мама делала ему то яблочные, то с вишней, то с морковкой, но всегда вкуснейшие пирожки. Джаред терпеть не мог выпечку как класс еды, обожая многообразный фастфуд, но пирожки мамы съедал до последнего, потому что вкус заботы ценил превыше собственных предпочтений. Наверное, поэтому он порывисто обнял Дженсена, взявшего в руки кулинарные щипцы и выкладывавшего на тарелку пирожок за пирожком, потому что просто не мог удержаться. Джаред уткнулся в мягкий ежик волос на затылке и поблагодарил небеса за такой подарок. – Эй, даже не попробуешь? – Съем все до одного, если, конечно, не нужно кому-то оставить, – Джаред отвечал Дженсену в затылок не в силах оторваться от этого необыкновеннейшего человека. Даже позволил себе два мимолетных поцелуя и сползти руками на живот своего самого заботливого парня на свете. – Не спеши с обещаниями, – Дженсен ужом извернулся и тут же усадил Джареда на стул, а сам устроился напротив. – Попробуй. Я не часто пеку. – Это… – у Джареда не хватало слов выразить свои чувства. – Это неважно. Можно же руками? Дженсен кивнул, на его губах блуждала счастливая улыбка, и Джаред чудовищно хотел целоваться. Голод, совсем не физический, бурлил в глубине, но он решил, что пирожки вполне себе смогут его утолить. Все-таки это первое свидание и набрасываться на Дженсена было бы как-то… Он решительно откусил половину пирожка, размышляя о том, как Дженсен любит: грубо или медленно и нежно. Джаред даже успел прожевать и откусить еще, когда его настиг вкус. Если бы взгляд Дженсена не стал таким встревоженным, стоило ему медленнее заработать челюстями, он бы не выдержал и выплюнул. Ничего хуже в своей жизни пробовать ему не доводилось. Проглотить удалось с трудом, но все же Джаред даже сохранил лицо. – Ну как? – О… ошеломительно! – если бы язык ворочался лучше, а организм не протестовал против запихивания в него подобной пищи, Джаред добавил бы еще какой-нибудь развесистой лжи. Хотя, по большому счету, он даже не соврал, учитывая, насколько поразителен оказался вкус. – Давай я чаю сделаю, – Дженсен встал и прошел мимо, но пока насыпал заварку, ставил чайник, все время оглядывался и так мягко улыбался, что Джаред, натянув на лицо счастливое выражение, взял следующий пирожок и решительно его съел. Спасибо природе, что наделила его таким слабым рвотным рефлексом, потому что он успел запихнуть в себя еще три пирожка, прежде чем это стало опасно для чистоты пола. А Дженсен, довольный и почти трескающийся от улыбки, сидел напротив, облизывал губы и рассказывал, что печет он очень редко, выпечку сам не любит, Маккензи вернется часа через два... И стоило прозвучать магической фразе «Хочешь, я покажу тебе дом», переведенной Джаредом в «Мне больше не надо это есть!», как они поднялись из-за стола, оставив свежезаваренный чай почти нетронутым, и направились по знакомому маршруту. – Гостиную ты видел, как и душ. Ничего особенно интересного. Дом горел… неоднократно, поэтому почти каждое крыло перестраивалось. Из действительно старых частей только моя комната… – Просто пойдем в нее. Меня заманивать не надо, – по-своему поняв начатый и тут же свернутый в русло «посмотришь на коллекцию моих марок» рассказ, Джаред набрался смелости и притянул Дженсена к себе. На лестнице, по которой они как раз поднимались, это было опасно, но очень удобно. Их рост сравнялся, а впечататься в сочные губы хотелось больше, чем удержать равновесие. – Вообще-то, я не заманивал… – разорвав поцелуй, все равно игриво сообщил Дженсен. – Но хотел бы? – Джаред состроил брови домиком, он более чем готов принять эту игру. Любую игру. – Так нельзя. Никогда не строй такое выражение лица. С твоей внешностью и ростом это слишком провокационно, – рассмеявшись, ответил Дженсен, но все же потянул за собой. Комната Дженсена оказалась обыкновенной. Даже скучной. Минимум личных вещей – постель, огромный, но обыкновенный секционный шкаф, темно-зеленые шторы, голый стол да стулья у него. Любопытство вызывал разве что закрытый старинный секретер, но Джаред ожидал больше информации. Хотя огромный размер этого, без преувеличения, ложа можно было расценивать как однозначный намек на достаточную распущенность ее хозяина. По крайней мере, достаточную, чтобы попытаться его на нее завалить. – Эммм... у меня здесь не очень увлекательно, – Дженсен бросал лукавые взгляды и явно чувствовал себя немного не в своей тарелке. Топтался, не решаясь подойти ни к кровати, ни к стулу. – Напротив! – Джаред решил, что внимание сторицей перекрывает вкус пирожков, а поведение его парня более чем однозначно намекает на готовность к гораздо близкому знакомству. – Ничего увлекательней в жизни не видел! А вот за речью стоило бы и последить, пока подходил вплотную, возвышаясь над Дженсеном, специально держа спину прямо, демонстрируя всю красоту начавшего наливаться силой тела. Это даже стало бы проблемой, если бы постель не оказалась так близко, а Дженсена не оказалось так легко на нее повалить. – А, ну теперь понятно, что такого интересного ты в моей комнате нашел, – придавленный, но довольный, судя по улыбке, Дженсен был стыдной мечтой Джареда даже тогда, когда он не подозревал, что ему могут нравиться и мальчики. И то, как он облизывал губы, очень плохо сказывалось на способности Джареда соображать. Уж точно, соображать, что несет, он перестал. – Нашел. И собираюсь сейчас позволить себе всё. Ты же не против? Дженсен, лежавший под ним до этого смирно, протяжно застонал, стукнулся затылком о матрас, а уже через секунду мир Джареда поменял верх и низ. Буквально. Каким-то неуловимым движением его перевернули и уложили на лопатки, одновременно вклинившись между ног. – Давай оба позволим себе “всё”? Джаред не мог поверить, что у него отнялся дар речи, но все, что он смог выдавить из пересохшего от накатившего возбуждения горла, это короткое: – Давай. Джареда хотелось до дрожи, но приходилось держать себя в руках. Когда тот съел вдвое больше, чем нужно, чтобы спокойно выдохнуть, Дженсен попытался пустить в ход все свое очарование. Необходим был срочный физический контакт, не то зелье в Джареде будет отталкивать и магию Дженсена, а это в перспективе могло закончиться массой проблем, особенно если они собирались заниматься сексом. Дженсен собирался. И Джаред, если он правильно интерпретировал все сказанное им ранее, а также на кухне, имел похожие планы. Стоило им оказаться в комнате, как Дженсена накрыла несвоевременная честность. Захотелось рассказать Джареду, что он съел и для чего, почему Дженсен сейчас повалит его на кровать и переступит пару шагов в нормальном ухаживании, а может, даже и признается в парочке не менее занимательных вещей. Но Джаред оказался шустрей и со своими взглядами на развитие отношений. А еще он согласился, когда Дженсен потерял над собой контроль. В собственной кровати он услышал заветное “да” и на ближайшие пять минут не собирался давать возможности говорить своему человеку. Дженсен прекрасно понимал, что хочет совсем иначе. Растянуть удовольствие, пригвоздить Джареда к постели и долго облизывать его шею, спину, плечи, поставить пару засосов так, чтобы они лишь чуть выглядывали из-за ворота рубашки, заставить стонать в голос... вот разве что с последним не было никаких проблем. Джаред поражал своей громкостью. Он даже не стонал, скорее, пыхтел, но стоило Дженсену приподняться, с протяжным рыком дернулся руками к ширинке, и только полностью расстегнув, отдернул и посмотрел просительно. – Ты потрясающий, тебе же говорили, – не удержал уже Дженсен язык за зубами. – Говорили, но чаще это было совсем иначе. И уж точно ни разу я не слышал подобного комплимента от мужчины, лежащего у меня между ног. Как раз прикидывая, насколько нагло будет поставить засос под ключицей, Дженсен медленно терся носом о шею Джареда и не сразу осознал сказанное. Он и так держал свой вес на руках, еще не улегшись обратно после поспешной попытки разоблачения, но тут выпрямил локти полностью, максимально отдаляясь. – Мне казалось, что у тебя есть опыт. Конечно, от тебя пахнет невинностью, но такие, как ты, вечно не могут толком развратиться… – Дженсен захлопнул рот как раз вовремя. Глаза Джареда и так больше напоминали блюдца. – Потрясающе. Ты меня есть или трахать собрался? – Джаред улыбался во весь рот, но Дженсен заметил, как нетипично сузились его глаза. Понять, что сказал не так, он не мог, поэтому просто опустился ниже, притерся вплотную, но не ложась всем весом, и приник к его губам в коротком глубоком поцелуе. – Не угадал. Я займусь с тобой любовью, – оторвавшись, в самые губы прошептал Дженсен. – Пф… я не невинная девица в твоей постели, – настрой Джареда все еще не был понятен Дженсену, но когда тот рванулся, стараясь перевернуться, он легко ему позволил. Оказавшись сверху, Джаред мигом стянул свою футболку, существенно подняв простым раздеванием градус в комнате, и принялся расстегивать собственные джинсы. Дженсен и раньше не отличался особой расслабленностью в постели, так его еще и обуревали новые чувства. Никогда раньше он не кусал губы в нетерпении, сдерживая себя, стараясь не испортить все излишним напором и поспешностью. С Женевьев все было ясно и понятно, но с мужчиной Дженсен впервые хотел заняться сексом. Как вести себя, он так и не понял, но не смог выдержать представления, устроенного Джаредом на его бедрах. Юноша ужом вывернулся из узких штанин, терся очень правильно, бросал жаркие взгляды на пах – и все это ему сказочно не шло. Коварный соблазнитель из него, как из Дженсена католическая монашка. Но все равно возбуждало. Поймав Джареда за запястье, как раз когда тот сосредоточенно расстегивал пуговицы на его рубашке, Дженсен потянул за него, сначала сбивая с толку, а после и лишая равновесия. Джаред растянулся на его груди, глядя немного непонимающе, но очень быстро мыслительный процесс в его голове проиграл желанию целоваться и он подался вперед, прижался плотнее, позволил сжать себя в объятиях. Даже не пикнул, хотя Дженсен и переборщил с силой. Язык Джареда так сладко хозяйничал во рту, а синие в клеточку трусы смотрелись ахово на этом горе-соблазнителе. И Дженсен окончательно потерял себя. Между ними еще ничего не произошло – для зелья, заполняющего определенной магической защитой все тело Джареда, контакта было достаточно, колдовство Дженсена не будет расцениваться как враждебное. Самое время расслабиться, прижать покрепче, содрать его смешные трусы и… главное, рот удержать закрытым. Но Джаред приподнялся, хитро улыбнулся, проклятые ямочки на щеках скинули с него пару лет, а невинность, совершенно особенная, никак не связанная с девственностью, таки пробудила в Дженсене его суть. Легко пресекая попытку Джареда сползти короткими поцелуями к все еще не до конца обнаженному паху, Дженсен уже привычно скинул его с себя, чтобы навалиться сверху. – Я последний раз предупрежу. Джаред, слышишь? Расфокусированный взгляд и прижавшийся к бедру весьма ощутимый стояк сигнализировали, что момент упущен. Никаких вменяемых решений сегодня принято уже не будет. К тому же Джаред раздраженно буркнул «заткнись» и потянул на себя Дженсена, уже самостоятельно раздвигая ноги шире и с протяжным стоном приветствуя ответное поступательное движение. – Постой… пойми, я не отпущу тебя, – Дженсен сделал последнюю невнятную попытку объясниться. Признаться. – Никогда не отпущу. Это не в моей природе… – Угу… Джаред взглянул на него совершенно ясными глазами, кивнул и потянул за шею, утягивая в очередной поцелуй. Их бедра толкались друг в друга в рваном ритме, дыхание заходилось, и, конечно же, признание не было услышано, и совесть Дженсена никогда не будет чиста. Но страсть, разгорающаяся внутри, пополам с кипучим желанием уже почти примирила его с этим фактом. До самого пика оставалось совсем чуть-чуть. Дженсен чувствовал это и в Джареде. В его жадных поцелуях, в том, как сильно он впивался пальцами в плечи, как сорвано и часто дышал, как билось его сердце... – Дженсен, не дрыхни днем, не то превратишься в медведя! – прозвучало вместе с оглушительным стуком в дверь. *** – Ох, – только и вырвалось у Джареда из горла против его воли. Остальное заглушила рука Дженсена, надежно заткнувшая ему рот, пока он кончал в трусы. А из-за двери снова послышалось: – Джен, встава-а-ай! – Я... – голос Дженсена звучал ужасно. Хриплый, сорванный, запыхавшийся. Никто не поверил бы, что он спал, кроме невинного ребенка, коим Маккензи, к счастью, и являлась. – Я встал. – Ну-ну... – уже значительно глуше раздалось с той стороны двери, послышался звонкий лай Вестерна и удаляющиеся шаги девочки. Джаред никогда бы не различил таких деталей, но он весь превратился в слух, а липкий страх, сковавший его желудок сразу же после того, как бросил в пучину наслаждения, придавал всем чувствам особенную остроту. К примеру, ощущения в трусах были потрясающе отвратительны, хотя, в целом, и не в новинку. Дженсен прислушивался еще пару секунд, но вскоре расслабился и медленно убрал руку с губ. – Я проведу урок, и мы поедем ко мне, выставим Чада на скамейку перед кампусом и трахнемся на моей неудобной односпальной кровати, – выпалил на одном дыхании Джаред. – Я так хорош? – Дженсен ухмыльнулся и наклонился украсть короткий поцелуй. По мнению Джареда, тот мог украсть и его девственность в некоторых местах хоть сейчас. – Ты еще лучше, – все же в тон ответил Джаред. – Но нам все равно придется встать. – Жестокий, – протянул Джаред, но ловко выбрался из постели. Они быстро привели себя в порядок, а он даже успел возблагодарить небеса за ванную комнату в опочивальне Дженсена. К своей ученице окольными путями Джаред шел уже в приличном и вполне себе удовлетворенном виде. Маккензи была не в самом лучшем расположении духа – вялая, какая-то несчастная и даже немного грустная, но не отвечала Джареду ничего, кроме "все в порядке, плохо спалось". Первым делом бы он, конечно, спустил всех собак на Дженсена, если бы не провел с ним так много времени за последние дни и не знал бы точно, что тот занят другими проблемами, а не рассказывает сестренке злые сказки, как в тот раз, когда он вещал про любовь. Но Мак вроде и тогда была весела, так что Джаред решительно не мог сделать ни одного предположения о природе ее расстройства. Позже, попрощавшись с ученицей, Джаред не сел в машину Дженсена – влетел. – С ума сойти! Я по тебе сохну давным-давно, но все еще не привык, что хочу у всех на глазах на тебя кинуться. Может, завернем в какие кустики по пути? – Джаред подмигнул Дженсену как можно более развязно, но не подействовало. С мягкой улыбкой на губах тот завел машину и вырулил за ворота. – Успокойся, – через пять минут езды сказал Дженсен. – Ммм? О чем ты? – Теребишь край рубашки, смотришь то в окно, то на свой ботинок. Успокойся. – Тебе легко, а я все еще в каком-то нокауте. То я выпрашивал твоего внимания, то молил о близости, но всегда получал отказ. Я честно пытался привыкнуть. А тут ты готовишь мне пирожки и тискаешь в своей постели, а я, как мальчишка, кончаю от поцелуев и трения. Мне сложно. – Хочешь притормозить? – Я хочу в постель с тобой на трое суток, – Джаред пару секунд посомневался, но все же решил, что ничего особенного не случится, если он положит руку Дженсену на бедро. Как ни странно – случилось. Хорошо еще, что они ехали по достаточно пустынной дороге, или время было такое, но маневр Дженсена остался безнаказанным, хотя затормозил он точно слишком уж резко, выворачивая на обочину. Джаред даже возмутиться не успел опасной ездой своего… парня? Как тот отстегнул ремень безопасности, дернул его на себя и запечатал рот болезненным поцелуем. Секунды длились, а Дженсен все ласкал его своим языком, прикусывал нижнюю губу, отстранялся, дышал с ним одним воздухом и снова притягивал голову Джареда, давя на затылок так собственнически, так возбуждающе. – Если ты не угомонишься, то все у нас будет и, скорее всего, здесь и сейчас, – Дженсен быстро шепнул это между поцелуями, то снова грубыми, то легкими, как походка кошки. Неизменно обалденными. Джаред не отдавал себе отчета, он вцепился в одежду Дженсена, комкая ее, притягивая к себе за нее самого Дженсена, балдея от ощущений, сходя с ума от бьющегося внутри чувства. – Я совершенно не против, – все-таки проскулил в ответ Джаред и решительно полез руками Дженсену в штаны. *** Момент, когда Дженсену начало казаться, что он готов вырвать Джареду сердце, утонул в безумии жадного поцелуя, а сильные длинные пальцы на члене ощущались нужнее глупых мыслей. Может, поэтому он и почувствовал темную волну, давящее желание несомненного обладания, только отстранив его от себя. – Эй, я только начал, – мурлыкнул ему в губы Джаред и снова припал ко рту, проникая языком глубоко, не нежно, с напором, впечатывая в подголовник и снова нагло залезая рукой в уже расстегнутые штаны. – Ты правда хочешь здесь и без смазки? Джареда тут же как смело на собственное место. Щеки горели, но не стыдливым румянцем, возбуждением. Тяжело дыша, он поправлял одежду, ерошил свои волосы и старательно не смотрел на Дженсена. Это забавляло. И более чем однозначно говорило, что все сработало. Дженсена тело Джареда больше не будет отвергать. Никаких неясных опасений, никакого чувства тревоги. Женевьев, конечно, на самом деле сообщит в Шабаш, но будет уже поздно. Дженсен позаботится, чтобы было поздно. Поправив собственную одежду, выдохнув потребность прикосновений, Дженсен снова вырулил на дорогу. – У тебя скоро сессия закончится? – На этой неделе последний хвост сдаю, остальные на следующую перейдут. И я не хочу говорить о погоде. – А о чем хочешь? Джаред пожевал губу, раздражая боковое зрение Дженсена аппетитной картинкой, но быстро переключился на серьезный лад. – Твоя сестра сегодня выглядела подавленной. Думаешь, она догадалась? – Если бы Мак догадалась, то уже шила бы для тебя свадебное платье, – Дженсен знал, что такое заявление, кроме как шуткой, обычный человек не воспримет, вот и Джаред засмеялся. – Я серьезно, вообще-то. Вы близки, она может приревновать. – Не думаю. – Ты даже секунду не подумал, – настроение Джареда было радостно-восторженным, а вот тон недовольным. Дженсен не совсем понимал как так, но решил не заморачиваться и отвечать по факту. – Секунду я подумал. – Как знаешь, – и это Джаред сказал уже обеспокоенно. Дженсен путался ужасно, читать эмоции Джареда не мог, все время сбивали собственные, а тот никак не помогал. Взял и замолчал. – Я спрошу у нее, все ли в порядке, раз ты считаешь, что что-то не так. И это оказалось верным решением. Джаред повеселел, а когда они доехали до его общежития, то из машины его пришлось чуть ли не силой выпихивать. Не мог же Дженсен объяснить, что у него в таком многолюдном месте, как студенческое общежитие, в первую очередь в крови играет злость и ненависть, а добавляя в этот коктейль любовь, они рискуют оба. Объяснять это Джареду было не столько глупо, сколько преждевременно. Им нужно притереться друг к другу, Джаред должен исполнить обещанное и отдаться, вот тогда можно будет и пытаться найти общий язык, признаться в собственном видовом отличии и… Дженсен провожал взглядом подтянутую задницу удаляющегося к общежитию Джареда и, кажется, готов был скрывать свою сущность от него вечно, лишь бы тот всегда вот так оборачивался. Вот так, как сейчас. Слегка повернув корпус, бросив быстрый непроизвольный взгляд, почти незаметно для самого себя. Дженсен откинулся на сидении и застонал. Хорошего понемножку, надо брать себя в руки и катиться домой. К Джефри и Маккензи, у которой, возможно, какие-то проблемы. – Дженсен! – Маккензи вскочила с места тут же, как только Дженсен вошел в гостиную. Не только она. Вестерн также вскочил на все четыре лапы и повел себя как трусливая мышь, ускользнув в неизвестном направлении со скоростью света. Джеффри поднимался с кресла более чинно, но тоже быстрее, чем обычно, раза в три. – Мне же не понравится то, что вы тут обсуждали? – Ты всегда был догадливым, – обнадежил Джеффри. – Она подала жалобу в Шабаш! На тебя! В доме тети Розмари со мной разговаривали представительницы… – Все нормально, – перебил ее Джеффри, когда Дженсен перевел на него стремительно посмурневший взгляд. – Твой авторитет неоспорим. Уж точно не из-за твоих… предпочтений. Маккензи надулась, но в молчанку не смогла играть дольше трех минут, хотя и шлепнулась обратно на диван с явным намерением. Дженсен и успел-то только пройти по комнате и рухнуть в любимое кресло. – Тетя Розмари сказала, что ты подлец и меня обязательно передадут под более вменяемое опекунство. Я не хочу! Джен, ну скажи же что-нибудь. – Когда мне говорить, если ты не умолкаешь? Дженсен перегнулся через подлокотник, потянулся к дивану, с которого выступала Мак, и щелкнул сестру по носу. Вот теперь шум был привычным, любимым и успокаивающим. Самое то, чтобы подумать. Хорошо еще, что инициация все еще идет. Никто не сунется в город, пока здесь молодая нестабильная ведьма, только что прошедшая обряд, дарящий ей долголетие, и сосущая жизнь буквально из каждого микроба вокруг. Хорошо еще, уже не так интенсивно, как в самом начале. – Дядя Джеф, ну скажи ему! – Тебя никто не заберет, ты вольна сама выбирать, – недовольным тоном, неспособным обмануть и более юного ребенка, ответил за Дженсена Джеффри. – И тебе это положено знать. Так что марш к себе заучивать правила Шабаша. Маккензи густо покраснела и из комнаты вылетела быстрее Вестерна. Только тогда Джеффри позволил себе настоящие эмоции. Предсказуемо, он был зол. – А меня в угол отправишь? – Придушу Розмари, и мне еще благодарны останутся! Психопатка старая… Джеффри шипел проклятия как заправский василиск, выплевывал слова, которые не то что в обращении к женщинам не использовал, Дженсен и не знал, что тот о них осведомлен. Его глаза с каждым оборотом речи становились все шире, а на душе спокойней. Его семья уже приняла его выбор, его Джареда. Маккензи наверняка оспорила бы право называть Джареда “своим”, но Дженсен еще и не думал решаться делать это вслух. Из коридора на полусогнутых приполз Вестерн, почуявший немного разрядившуюся атмосферу и решивший поприветствовать хозяина, пока тучи снова не сгустились. Он подставил макушку под руку Дженсена и самопогладился, пока тот внимал словесным руладам дяди. Стук в дверь разрушил иллюзорное спокойствие. Почтальон. Обычное название, необычное существо. Дженсен открыл ему дверь сам, не позволив Джеффри окончательно превратиться в курицу-наседку. Низкорослый гоблин в дождевике едва доставал макушкой ему до плеча, несмотря на ботинки на очень высокой подошве. – Ну и зачем наводить дождь так внезапно? – Дженсен опешил лишь на секунду, но почти сразу инстинктивно перешел в нападение. – А если я обращусь к совету Орегона? – Парень, да мне насрать. Бери свое чертово извещение, у меня еще семьдесят по всей планете. Гоблин сунул Дженсену в руки запечатанное и все в сургуче письмо, развернулся, продолжая бурчать что-то про гребаных ведьм, дружно послетавших с катушек в этот високосный год, и почапал к ближайшим цветущим кустам. Дождь прекратился сразу же, как только он достиг своей цели и растворился в гортензиях. Вернувшись в комнату с письмом, Дженсен сразу протянул его Джеффри. – Ты же его даже не открыл, – удивился тот. – Как будто я не знаю, что там. Какого… – Дженсен упал снова в свое кресло, оперся локтями о колени, закрывая лицо ладонями и перекрывая выход всем тем ругательствам, что уже вертелись на кончике языка. – Так быстро! – И правда, – Джеффри распечатал письмо и вчитался. Минута, другая. Дженсен накручивал себя все то время, пока Джеффри читал в том числе и мелкий шрифт. – Может, мне из Аляски подать анонимную жалобу на Тода? – Какого Тода? – Ну, Тод. Высокий такой, накачанный, как скала. Возьму и напишу что-нибудь. Пусть гоблин метнется на Аляску и поищет там кусты для перемещения. – Не вредничай. Пропажа почтальона на пару месяцев тебе не поможет. Ты же взял письмо в руки, значит, оно получено. – И когда их ждать? – Через четыре месяца. – Будь проклята тетя Розмари, – в сердцах простонал Дженсен. – Ха! Если бы ее было так легко проклясть, мы бы ее уже давно на кладбище навещали. Джеффри перечитывал письмо во второй раз, а Дженсен все еще думал о том, что он знает лазейку и вполне мог бы проклясть тетушку, но вот званый ужин с главами Шабаша это не отменит. Через четыре месяца в Грешам приедут ведьмы и колдуны, чтобы решить, является ли Дженсен одним из них, или быть ему отвергнутым. – Ну, все не так плохо, – подвел итог Джеффри. – У тебя есть целых четыре месяца, чтобы узаконить все между тобой и Джаредом либо наиграться и бросить его. *** Весь вечер Джаред пребывал в приподнятом настроении, не обращал внимания на стенания Чада и пролистал все бесплатные газеты, которые только нашел в корпусе на предмет поиска работы. Брать деньги у Дженсена он больше не собирался, барменствовать вполне научился, накопления имеет, так что даже не будет убиваться на двух и более работах. Обводя очередную вакансию маркером и собираясь их обзванивать, краем глаза он заметил, что сосед прекратил жаловаться на плохое бухло и вперился пустым взглядом в потолок. – Эй, ты там живой? – поколебавшись пару секунд, все-таки решил спросить Джаред. – Не уверен… Ты меня вчера не трахнул? Джаред подавился бы чем-нибудь, но под рукой был только воздух. – С ума сошел?! – Тогда я просто не понимаю, откуда у меня такое острое ощущение, будто меня поимели. Взгляд Чада не стал осмысленнее, да и потолок не спешил ему навстречу, поэтому Джаред решил тихонько слиться с собственноручно начатого диалога. Вернулся к своей газете и уже даже почти досмотрел ее до конца, когда Чад снова подал голос. На этот раз просто захрипев. – Да что с тобой? – не выдержал Джаред. – Может, мы наркотой баловались? – Так. Какого хрена? Откуда предположения одно бредовее другого? – Джаред встал со своей кровати, все еще держа газету в руках. – Тебя всего лишь бросила девушка. Привыкай. Вот таким подавленным чмом себя чувствуют в таких случаях. Как в первый раз, блин… Джаред отвернулся от Чада, взял телефонную трубку и начал звонить по объявлениям. По первым трем работников уже нашли, а когда он набрал четвертый номер, то развернулся и увидел все такого же недвижимого Чада. Похоже, пора было начать волноваться по-настоящему. – Эй?.. – Эй, – эхом откликнулся Чад. – Бля… – констатировал развитие ситуации Джаред и следующим номером набирал уже миссис Ферр. Часы показывали девять вечера, и она не должна была спать, но трубку никто так и не взял. Еще с минуту Джаред полюбовался на не подающего особых признаков жизни, разве что кроме дыхания, Чада и решил, что все плохо. Он подошел к кровати друга, присел на корточки, по-прежнему сжимая трубку в руке, немного постучал ею себе по лбу и только потом произнес: – Ну что, я вызываю скорую? – С грудастой медсестрой, пожалуйста, – без особых эмоций высказал дополнительное пожелание Чад. – Не, попрошу медбрата с огромным членом. Смотрю, тебя беспокоят интимные подробности отношений между двумя мужиками, а я уже занят. – Какая жалость. Ладно, давай медбрата. Джаред вскочил как ошпаренный и начал набирать номер скорой помощи. Гудки быстро прервались просьбой оставаться на линии, он подошел к залитому водой окну и на секунду опешил. Разве был дождь? Кажется, минут двадцать назад он выглядывал в окно – ясное небо, ни одного облачка, и тут в друг… Мысли оборвались посередине, когда ему наконец ответил оператор. Через полчаса они с Чадом уже добрались до больницы, где тому поставили диагноз нервное и физическое истощение, прописали пару дней капельниц и визит к психологу. И все это под крайне удивленный взгляд Джареда, к которому приступили чуть позже. Через два часа, доехав на такси до общежития, Джаред упал лицом в подушку и уснул, не успев додумать мысль о том, насколько допрос врачей хуже полицейского. А ведь он мог сравнивать. Утро застало его по обыкновению внезапно. Будильник на телефоне надрывался, Дженсен из сна и его потрясающе талантливый рот растворялись в мареве пробуждения, а тело интенсивно болело. Кое-как приподняв бедра, Джаред обеими руками полез избавляться от ремня. Только отбросив его в сторону, он снова со стоном улегся. Вот клялся же себе, что не будет спать в одежде… Встать он смог только через полчаса, когда второй будильник заиграл похоронный марш. Ну да, сегодня к ректору. Именно сегодня. Будь проклят этот день. Со стоном оторвавшись от кровати, он первым делом поменял мелодию и только потом побрел в душ. Намылив голову, отогревшись под теплыми струями и всласть навспоминавшись о том, что происходило накануне, Джаред даже подрочить нормально не смог. Хотелось большего, хотелось не одному и, вообще, хотелось. Руки сами двинулись вдоль боков, глаза закрылись, а воображение предоставило картинки вчерашнего дня. Дженсен прижимался к нему так, словно хотел трахнуть сквозь одежду. Будь он сейчас здесь, наверняка потянул бы руки… Джаред провел ладонью по правой ягодице, оттянул ее в сторону, поколебался, но все же скользнул пальцами между. Удавалось только слегка надавить, для проникновения суховато. А вот с гелем для душа – ничего. Вылив больше, чем следовало, в ладонь, без лишних размышлений он вогнал в себя палец, душа в зародыше протяжный стон. Двигая им внутри, раздумывая, а не добавить ли второй, легонько поглаживая в нужном месте, он думал, что Дженсен это сделал бы не так. Кончал он тоже с этими мыслями. Официально отметавшись и предвкушая оставшиеся полтора месяца летних каникул, Джаред одновременно сообщил о своей радости смской Дженсену, маме и Чаду. По объявлению о работе он звонил уже из автобуса. Оказалось, что там его ждут с распростертыми объятиями через два часа на собеседование. Положив трубку, он прочитал три ответные смски. Мать поздравляла, Дженсен спрашивал, не заехать ли за ним, а Чад писал большими буквами вопросы типа “Как я здесь оказался?”, “Я вчера что-то курнул?” и “Ты, вообще, знаешь, где я?”. Причем смски от Чада продолжали валить друг за другом, но их чтение прервал звонок Дженсена. – Прости, не успел ответить, тут Чад мне устроил паническую атаку смсками. – Ты куда-то едешь? – без предварительных ласк обеспокоенным тоном поинтересовался Дженсен. Джаред даже охарактеризовал бы тон Дженсена не как обеспокоенный, а крайне ревнивый. Но… Да ладно! Как можно ревновать к шуму толпы? Но выделываться Джаред не стал. Ответил, как есть, и выбросил из головы эти просто смешные мысли. – К Чаду. Ему вчера плохо стало, вызвали скорую, вот еду узнать, как его дела, а потом на собеседование. Можем встретиться после. Как тебе? А вот это он ляпнул зря. Черт. – Я подъеду к больнице, – спустя полминуты тишины процедил Дженсен и тут же отключился. *** Джеффри телом перегородил выход. – Подумай… – Я всю ночь о нем думал! – не дал договорить дяде Дженсен. – Подумай не о том, что ты там себе всю ночь представлял, а головой. Люди сложные, но они не верят в колдовство, они давно не верят в нас! Он в жизни не узнает! – Я собираюсь ему рассказать, ввести его в семью. И как ты предлагаешь оставить его в неведении? Залить воском уши? Джеффри поморщился, но от двери отошел. – Просто не глупи. Дженсен хотел бы сыпать проклятиями, но он уже не юнец, чтобы совершать подобную глупость, но сдержать рвущееся негодование все равно не мог. Практически рыкнув вместо ответа, дядю он не впечатлил, тот даже снова попытался загородить телом дверь. – Да не буду я убивать Чада! – Внезапное исчезновение тоже будет странным… – Боги! – окончательно вспылил Дженсен. – Я не сделаю того, за что Джаред меня не простит! Слова повисли в воздухе. Джеффри наверняка знал и так, насколько все серьезно у Дженсена к его человеку, но явно слышать этого не хотел. В сторону он отошел, пряча глаза и неодобрение в них. К больнице Дженсен подъехал, уже уговорив себя сохранять спокойствие, выслушать Джареда, прежде чем делать выводы, и ни в коем случае не трогать Чада, как бы сильно ни хотелось слегка над ним поколдовать. Место пропахло людьми насквозь, но Дженсен шел по коридору, не отвлекаясь. Может, лишь раз подумав, что собирать горе следовало бы здесь, но какая ведьма согласится. Уже поднявшись на четвертый этаж, он набрал Джареда. – Да, – послышался взволнованный голос в трубке. – Я приехал. Что-то случилось? – Ничего, я сейчас спущусь… – Не стоит, я здесь. Дженсен положил трубку и помахал рукой Джареду через открытую дверь. Что радовало, он тут же подскочил и вполне обрадовался Дженсену. Даже никаких вопросов не задал, а ведь уже была подготовлена ложь о девушке с регистратуры, которая по одному только описанию Джареда и Чада смогла точно его направить. – Дженсен! Ты же не сердишься? Вот только он порадовался… Хоть Джаред и мялся и казался виноватым, Дженсен не мог до конца быть уверен, о чем тот говорит. – Нет. Как Чад? Видимо, ответ был выбран правильно. Джаред расцвел улыбкой, позвал его в палату к Чаду, отреагировавшему на его появление недостаточно бурно, из чего можно было сделать вывод, что тот все еще находился в дурмане заклятия. Удивительно, что такой поверхностный парень, как сосед Джареда, так легко различил магию, но тут никогда не знаешь наверняка. – Чувак, да ты офигеть какой, – совершенно внезапно подал голос Чад. Очень невовремя. Джаред как раз смотрел на часы, закусывал губу и явно решался что-то сказать. Его слова для Дженсена имели стократно большую ценность, чем сомнительные комплименты от его друга. – Ого! – Джаред даже подошел к Чаду, не сводящему взгляда с Дженсена, положил руку ему на лоб и уже более обеспокоенно, чем до этого, сказал: – Он, по ходу, действительно что-то сильно запрещенное вчера надыбал. Ума не приложу что, а сам он не сознается. – Я ничего не принимал. Просто… накатило, знаешь. Вот я осматриваю коллекцию трусиков моих бывших подружек, а вот – уже лежу на полу и размышляю о том, насколько настоящими будут глыбы бетона, если потолок на меня сейчас обрушится. – Это не сильно обнадеживает, ты же понимаешь? – Дженсен задал этот вопрос максимально дружелюбным тоном. Даже слегка веселым, как ему казалось. – Может, отравление? У нас в корпусе вроде даже тараканов никогда не травили, но мало ли что. Я тут приставал к доктору, он сказал, что анализы никаких веществ или интоксикации не показывают. Переутомление. Джаред оттараторил все это как мантру. Беспокоился за Чада по-настоящему? Не верил врачам? Правильно, конечно, что не верил, но не для Дженсена. – Джаред, где таких мужиков раздают, он прямо светится. Устрашающий весь такой, только “у-у-у” загробным голосом не хватает, – в очередной раз выдал ненужное откровение все больше теряющий связь с реальностью Чад. И вот это уже было плохо. У Джареда челюсть просто отвисла, слов никаких не нашлось. Не сказать, что Дженсен не ожидал вопросов, но вот то, что они зародились у того в голове, надежды на длительное сокрытие тайны не вселяло. – А здесь можно где-то купить кофе? Что-то от откровений Чада у меня в горле пересохло, – Дженсен оттянул воротник рубашки, приковав моментально внимание Джареда и, как оказалось, весьма удачно сбросил накал. Джаред все еще очень напряженно рассмеялся, но сказал, что сейчас сходит к автомату и принесет кофе. А потом и вовсе смутился и чуть не довел до удара двинувшегося к Чаду Дженсена, вернувшись и очень смущенно спросив, какой именно кофе любит Дженсен. Так как времени нужно было максимум, Дженсен попросил капучино с тремя кусочками сахара, припомнив надпись об отсутствии оного на автомате, установленном на этом этаже. Джаред ушел снова, и вот тут Дженсен решил времени не терять. – Ты меня убьешь? – снова выдал неожиданное болезный. – Нет, с чего ты взял. – У тебя кровь с рукава капает. Дженсен инстинктивно вытянул слегка вперед руки, повертел ими, но рукава серого легкого пиджака были чисты. – Да у тебя галлюцинации уже пошли, – скорее сам себе ответил он и перевел взгляд на Чада. – Прости, приятель, я правда не собирался тебя вмешивать. Чад трогательно натянул вверх простыню, которой укрылся в честь летнего потепления, и явно собрался укрыться под ней от всех неприятностей и невзгод. Скорее всего, его мозги сейчас забивались в воспоминания детства, деградируя до состояния семилетнего ребенка, стремительно сводя с ума, ведь Дженсен был рядом, чья магия сильна не по годам, и вернувшаяся память будет ему во вред. Вот голова Чада и делала, что могла, столкнувшись с неизвестной силой. – Не обижай меня, – уже совсем по-детски пролепетал тот, и Дженсен как никогда почувствовал себя злодеем. – Не буду. Обещаю. Уже договорив про себя заклинание, Дженсен приложил ладонь ко лбу Чада и произнес очередные слова заклятия. Давал голове парня много-много лживых вероятностей, подменял воспоминания, наполнял мороком и сном. Этого должно хватить на много лет вперед. Возможно, к тому моменту он перестанет сопротивляться магии, тронувшей его самым неприятным из возможных способов и выкинет из головы, победит в себе желание докопаться до того, что жужжит на краю сознания. Джареда не было долго. Дженсен успел бы наложить на Чада еще парочку заклятий, но все они были со “спецэффектами”, а первое, чему учат молодого колдуна, – использовать такое ТОЛЬКО по крайней необходимости. Чад мирно посапывал, после такой серьезной встряски он может проспать и несколько суток, и Джареду его не разбудить. Хотя с кофе тот вернулся довольно громко. От самой двери возвестил о том, что сахара рядом с их автоматом не оказалось и ему пришлось облазить три этажа, прежде чем он смог выпросить у одной медсестрички пару кусочков. И Дженсену придется этим довольствоваться. Подавив нахлынувший стыд, Дженсен благодарно принял у Джареда стаканчик и сказав, что Чад уснул, предложил оставить его отдыхать. Никакого сопротивления предложение не встретило, и уже через двадцать минут они сидели в машине Дженсена на парковке и целовались. *** Джаред сам себе напоминал озабоченного кролика. Упросил подвезти на собеседование, не дождался реакции нахмурившегося и замолкшего Дженсена и набросился с поцелуями. Даже страха, что их увидят, не испытывал, хотя следовало бы включить мозги. Но только мелькнувшая мысль о том, что такие импульсивные поступки могут сказаться на Дженсене, заставила Джареда отстраниться и усесться на своем сидении ровно. – Что это было? – совершив для успокоения пару вдохов-выдохов, спросил Дженсен, глядя перед собой. Джаред тоже не смотрел на Дженсена, потому что рисковал забить на собеседование. Собеседование! – Эм. Мы же встречаемся, вот, захотелось… – Я не про это. Тут, – голос Дженсена на секунду упал настолько, что ему пришлось прокашляться, что не могло не льстить. Равно как и явственное свидетельство чуть ниже пояса, на которое Джареду не стоит глазеть. Собеседование же. – Тут все понятно и я не в претензии. Что за собеседование? – А это. На бармена. Мы же теперь встречаемся, я не могу на тебя работать. Дженсен посмотрел на него растерянно, явно не очень понимая. Джаред был готов ко всему. Благоразумному согласию, иррациональному отрицанию того, что это отличная идея, но не к категоричному: – Неприемлемо. – Прости, что? – Я на тебя-то тогда согласился чудом. Другого репетитора я просто не переживу, – Дженсен говорил это таким возмущенным тоном, словно Джаред ему в постель собирался нового репетитора пихать. Неприятная мысль кольнула и заставила похолодеть. Нет, ну это несерьезно, ревновать к гипотетической замене себя самого, когда сам же ее и организовываешь. К тому же Дженсен показал себя ну очень уж не легкодоступным. И все же Джаред не удержался. – Я думаю, Мак уже не нужны дополнительные занятия. Она очень умная и почти полностью нагнала программу. Достаточно, чтобы в школе не отставать. Джаред даже не врал, а вот Дженсен и вовсе успокоился и завел машину. Они выехали со стоянки, и только потом он снова заговорил. – Я тебя понимаю. Ты не хочешь брать у меня деньги, – несмотря на уверенность слов, тон, которым он их произнес, таковым назвать было сложно. Скорее, Дженсен все же не понимал. – Не хочу. Конечно же, не хочу. Только подумай: ты богач, я простой студент, проще вообще уже некуда. Если я буду брать у тебя деньги… – Я могу пойти на уступки тому, что ты считаешь правильным, но до начала учебного года ты будешь заниматься с Мак. Джаред опешил от того, как Дженсен его перебил. Грубо, безапелляционно, но обиды не было. Они ехали дальше в тишине, а Джаред все не мог ответить на это. Его не спрашивали, ему приказывали. И только принципы в нем победили желание трахнуться с мечтой похлеще всех его мечт, как Дженсен выдавил то, что могло бы сломить волю и не влюбленного в него парня: – Прошу. Сквозь зубы, пялясь только на дорогу, не меняясь в лице, но сжимая руль так сильно, что белели костяшки. Тоном, в котором можно было бы диагностировать разве что примеси разных неблагородных металлов. Через себя, Дженсен попросил. Джаред не знал, почему его так проняло, но ведь ему предлагали компромисс. – Ладно. Но оплата будет обычной для студента-репетитора. Десяти баксов в час мне хватит. – Ты сдохнешь от голода! Вот теперь Джаред видел, что движет Дженсеном. И это было… не мило. Вообще не мило. Страшно, по ощущениям, но заводило неслабо. – Можешь меня покормить, но больше я не возьму! Дженсен… твою мать. Я отложил те невменяемые деньги, что ты мне уже заплатил. Я не сдохну, даже если постараюсь. А в следующем году, может, даже стипендию получу. Дженсен зыркнул на него так, словно желал одним взглядом запихать ему в рот кляп, но промолчал. А Джаред заметил, что его везут по давно изученному адресу, а вовсе не на собеседование. И сам он никакого адреса Дженсену сообщать не спешил. Стало очень стыдно, учитывая, что до назначенного времени оставалось десять минут. Чувствуя себя малодушной скотиной, он сполз слегка в кресле и приготовился сбрасывать звонки. Все-таки он дурак. Он влюблен, конечно, и это прокатило бы как оправдание, но дураком быть он все равно не перестал бы. Они доехали, припарковались, а никто так и не позвонил. Выдохнув счастливо, решив, что его там не так уж и ждали, Джаред вышел из машины вслед за каким-то перенапрягшимся Дженсеном и не сразу заметил, что во дворе поместья они были не одни. Джеффри огромной мрачной тенью выплыл вперед и надвигался, пока его не обнаружили. Настроение Джареда тут же поцеловалось с гравием под его ботинками, а из дверей выпорхнула довольная, хотя бы это радовало, Маккензи, но пробежать смогла не больше метра, ее дернуло назад. Тогда Джаред увидел поводок в руках у девочки, а через секунду, когда она стала за него тянуть, и Вестерна в розовом комбинезончике, не поднимающего попу ни в какую, как бы Мак ни старалась. Джаред случайно мазнул взглядом по превратившемуся в каменную статую Дженсену и напрягся сам. Ну да, неприятно, хотелось уединения, много секса, может, даже на кухонном столе, а тут светила семейная прогулка по парку, в лучшем случае, и тяжелый разговор – в худшем. Джеффри же удивил желанной альтернативой: – Я везу Маккензи в Диснейленд, а Вестерн едет в отель для собак. Хмуро выдал самую счастливую весть сегодняшнего дня и прошел мимо них. Как оказалось – к чемоданам, которые Джаред каким-то образом не заметил. Зато он заметил, как сильно удивился Дженсен, но сам не мог не радоваться. И тихо, по-семейному внезапно возлюбить мрачного дядю Дженсена. – Всего на день, но я так хотела! Ты вечно бузил, придумывал миллион отговорок, а дядя Джефф просто взял и согласился, – выражение лица Мак, пока она это говорила, было таким, что ему катастрофически не хватало еще и высунотого язычка. Но Джаред ее уже любил. Сильнее просто некуда. А еще очень хотел, чтобы они насладились по полной поездкой, и как можно скорее. Вот только Вестерна ни в какую гостиницу отдавать не следовало… – А зачем Вестерна в собачий отель? – Ему там нравится, – все-таки соизволил отмереть Дженсен и пошел помогать Мак с Вестерном. Тот тут же перестал упираться, но прижал уши, хвост и всем видом выражал нежелание отправляться в собачий пансион. – Не очень похоже. Давайте я с ним посижу? Джаред не успел приготовиться отбивать собаку от необходимости ехать в гостиницу, как подъехало такси. Маккензи в ту же секунду забыла про Вестерна и практически нырнула на заднее сиденье. Диснейленд? Серьезно? И Дженсен не мог устроить ребенку праздник? Пока Джаред думал эту недлинную мысль, Джеффри запихнул чемодан и дорожную сумку в багажник такси, перепугав водителя, попытавшегося помочь, свирепым взглядом, и сам тоже уселся внутрь. Уже оттуда пробасив Дженсену: – Даже спорить не буду с этим человеком. Может, Джареду и показалось, но как-то последнее слово звучало унизительно. *** В дом они зашли только минут пятнадцать спустя. Вестерн прыгал сначала вокруг них, раздражая взгляд своим розовым костюмчиком, а потом Джаред решил, что для костюма на улице слишком жарко, Маккензи уехала, ну, и предположил, что сам Дженсен не фанат одежды для животных. Ответить на это он не успел, зато сам Джаред успел потянуть руки к молнии на спине химера, но тот вспомнил инструкции и убежал в сад. Некоторое время Дженсену пришлось потратить на убеждение своего человека в том, что собака не просто самостоятельная, но и дырку в заборе залатали. Тогда они оказались хотя бы чуточку дальше от потенциального чистосердечного признания, но все равно в опасной близости. Джаред нервничал. Дженсен ему вторил, но скорее из-за непрозрачного намека Джеффри на то, что должно случиться в его и Мак отсутствие. Дженсен должен выбрать окончательно. – Ну-у-у… и вот мы наедине. Даже твоя собака на время дала нам уединиться. Воспользуемся? – Джаред сказал это, плюхаясь на диван. Он явно желал выглядеть нахально, соблазнительно, но смотрелся смущенным девственником. Ах, да… отчасти же так и было. А еще он уже разрешил Дженсену все. Сдержанность растаяла без следа, как только в памяти вспыхнуло желанное “да”. – В душ пойдешь? – Ага, я мигом. – Я буду в своей спальне. Найдешь? – Не сомневайся. Дженсен проводил Джареда взглядом, с трудом преодолел желание пойти за ним и практически взбежал по лестнице к себе. Проверил секретер. Надежно заперт вместе с тремя старинными магическими фолиантами, письмами и книгой, которую уже пару лет переписывает сам Дженсен. Его детище. Каждое заклинание, которое он туда вносит с добавками от себя приобретает и капельку его силы. За этой книгой еще будут охотиться колдуны лет через сто. И ее не должен увидеть Джаред. Лучше бы никогда, ведь Дженсен додумался подписать обложку человеческой кровью. Донорской, это будет его защитой, когда Джаред узнает, но кровью. Дурак, какой же он был дурак каких-то десять лет назад. Только Джеффри тогда остановил его от настоящего жертвоприношения. Дженсен тряхнул головой, выбрасывая лишние мысли. Сейчас нужно озаботиться другим. А уж скелеты по шкафам потом будет перепрятывать. Из прикроватной тумбочки Дженсен достал смазку и презервативы. Бросил на постель и скачками переместился в душ. Ему самому бы освежиться. Голову освежить, в первую очередь. Помылся он с такой скоростью, что осталось время и на волнение. Смазку перепрятал под подушку, побоявшись показаться излишне агрессивным. Несмотря на озвученные ранее Джаредом желания, Дженсен был не уверен, что они не изменились. Он как раз осматривал комнату на предмет случайно забытых костей или черных свечей. Вроде все было чисто, но сердце с каждой секундой все равно ускоряло бег. Пока не вошел Джаред. – Ты зачем джинсы нацепил? – Э-э-э… – Дженсен не нашелся с ответом, поэтому просто повернулся на голос входящего и запирающего за собой дверь Джареда. Тот уже даже шагнул навстречу, но, резко что-то вспомнив, повернулся и подпер дверь стоявшим рядом с ней стулом. Дженсена прошиб холодный пот. Стул загораживал рычаг. Не потайной, хоть и замаскированный под переключатель, он отодвигал в сторону шкаф. Там располагалась обычная библиотека, ее Джеффри оборудовал для Дженсена, еще когда были живы его родители, чтобы не раздражать их книгами далеко не о магии. Вот только потайной шкаф есть потайной шкаф, а Джаред сейчас не должен сомневаться вообще ни в чем, чтобы не случилось приступа, как у Чада. – Ты тоже не в полотенце явился, – ляпнул первое же, что пришло в голову, лишь бы вернуть внимание Джареда себе. – Ну, нет. Не дождешься. Статистика подсказывает, что она против нашего с тобой секса. Могу поспорить, стоило мне пренебречь хотя бы футболкой, так обязательно вернулась бы твоя несовершеннолетняя сестра, забыв, ну не знаю, свою куклу Барби. Дженсен открыл рот. В основном, не под впечатлением от весьма недалекой от истины теории, а под впечатлением от того, как быстро в процессе раздевался Джаред. – Мак не играет в кукол, – вот и все, что смог сказать Дженсен, когда Джаред, восхитительный без футболки Джаред, расстегнул ширинку и стал не спеша стягивать штаны дальше, демонстрируя блядскую дорожку вниз без малейшего намека на трусы. – Между нами много недоговоренного. Хотя бы этот твой приказ… – Я не то имел в виду, – тут же попытался оправдаться Дженсен, хотя сам прекрасно осознавал, что запрещал Джареду работать, не успев толком вступить в права владения им. – То, но я не буду беситься. Честно. Но и обсуждать твою сестру сейчас не собираюсь. – Да без проблем, – прохрипел Дженсен и сделал шаг вперед. Кто вообще это выдержит. Смотреть на объект такого страстного желания и держать руки при себе. Оказавшись рядом, такой же полуголый, как и Джаред, разве что с застегнутой ширинкой, Дженсен положил руку ему на загривок и резко притянул к себе. Не встретив никакого сопротивления и только ощутив, как его обхватили длинными теплыми руками, которые тут же зашарили по телу, позволил себе потерять голову в поцелуе. Никогда раньше легкое, короткое скольжение языков, их столкновение и губы на собственных губах не ощущались божественным благословением. Дженсен всегда горел страстным желанием получить удовольствие и никогда не приоткрывал глаза, чтобы узнать, жмурится ли в поцелуе партнер. А Джаред жмурился. Даже его вздернутый нос шел бугорками, придавая схожесть то ли с лисом, то ли с хищной кошкой. Он углублял поцелуй и выглядел так, словно ему больно. Дженсен мягко отстранился, полностью открыл глаза и всмотрелся в лицо Джареда. Тот уставился на него озадаченно, смущенно, тяжело дыша, а потом опустил взгляд и руку, сжав его через джинсы. Дженсен взглянул бы на того параноика, который и после этого сомневался бы в полном согласии своего партнера на секс. Вот только бросать Джареда на кровать, наверное, не стоило. Он ойкнул, смотрел глазами блюдцами, но когда Дженсен дернул за края джинсов, стягивая их вниз по бедрам, обнажая вовсю твердый и так выглядывавший из расстегнутой ширинки член, снова отвлекся. Приподнявшись на локтях, уже полностью обнаженный, он впился в него взглядом. И Дженсен не отказал ему в небольшом представлении, прекрасно понимая, насколько хорош, и степень, в которую возводит его красоту влюбленность Джареда. Наверное, он ему сейчас казался почти богом красоты. По открывшемуся рту и поплывшему взгляду можно было делать однозначные выводы. Полностью обнажившись, он переступил через валявшуюся на полу одежду и забрался сверху. – Ух ты! У тебя глаза просто потрясающе нереального зеленого цвета. У Дженсена на хребте встала бы шерсть дыбом, будь она у него. Но ничто уже не могло его остановить. Укладываясь сверху, коротко целуя Джареда то в плечо, то в шею, то в нос, он шепнул: – Нет уж. Здесь и сейчас все реально. Полностью. И припал к желанным губам. Джаред встретил его охотно, позволил себя подмять, не подозревая, что сопротивление все равно не дало бы плодов, и начал охотно отвечать, утягивая, как в водоворот, в сумасшедше страстный поцелуй. *** Между ними все скакало взбесившейся лошадью. То нежные ласки, то порнушное представление, то бешеная страсть. Джареда словно жгло изнутри, и только губы Дженсена дарили спасительную прохладу и одновременно разводили этот огонь. Член стоял до боли, упираясь в живот Дженсена, сочился смазкой настолько щедро, что Джаред смутился бы, заметь он это до того, как его попытались перевернуть на живот. – То есть прям так? Без выяснений, как я предпочитаю? – Ты никак не предпочитаешь, ты этого не делал, – не снижая напора, проговорил Дженсен и чмокнул в плечо. – Чего я только не не делал... Джаред нервничал и хотел бы, чтобы события неслись не так оголтело. Может, хотел еще немного просто поцеловаться, а может, элементарно не хотел мордой в подушку. Он не анализировал, пихнул Дженсена шутливо, но получилось довольно сильно. И это все равно не сдвинуло того с места. Разве что пытаться поставить Джареда раком перестал. А глаза все сияли. Джаред казался самому себе психом с этим заявлением. Нет чтобы подивиться довольно толстому члену или предусмотрительности. Это же почти клад, то, что он нашел под подушкой. Не тюбик, бутылку смазки! Но Джареда удивили только глаза. Он не мог на них сосредоточиться, он не мог в них толком смотреть, зато сгорать от плотского желания ему точно ничто не мешало. В реальность же вернул резкий рывок. Дженсен с каким-то совершенно животным рыком таки перевернул его и ткнул в подушку, наваливаясь сверху. – Ну нихрена себе, – выдохнул придавленный Джаред и попытался дернуться. Удалось только вздернуть задницу и покраснеть от ощущения, как между ягодиц удобно потерлись членом. – Поверь, у меня такие же чувства. Дженсен лизнул его плечо от косточки к позвонкам, там и остался, перебирая завитки волос губами или целуя открытую шею. Джаред пытался не зажиматься, хотя и было довольно щекотно, пытался как-то участвовать, но Дженсен распластался на нем сверху, беззастенчиво вклинившись своими бедрами ему между ног. Блокировал любые усилия Джареда более или менее пошевелиться. – Черт, Дженс-с-с, – имя пришлось закончить шипением, потому что кое-кто неслабо куснул за загривок. – Охренел! Это даже не засос. – Тебе понравилось. Я чувствую, – мурлыкнул ему в шею Дженсен и зализал место укуса. – Ладно. Может, и понравилось, – Джаред повернул голову, пытаясь через плечо глянуть на Дженсена, но отвлекся на руку – сильную, мускулистую, мужскую, блядь, руку, скользнувшую под подушку и вынырнувшую оттуда уже с добычей. Класс. Вот очень вовремя паника. Надо было все же раздвигать ноги перед парнями, когда он еще мог считаться тинэйджером. Может, тогда бы он не чувствовал себя так странно сейчас. – Эй, я буду аккуратно, – на ухо, щекоча теплым дыханием, шепнул Дженсен. – Может, ты мне перевернуться хоть дашь? Навалился всей тушей, а и не скажешь, что такой тяжеленный. – По мне вообще… не скажешь. Не дам. – Что? – Джаред чисто инстинктивно дернулся, потому что в этот же момент скользкие пальцы коснулись его с самым откровенным намеком на свете. – Будем так в первый раз, не то заколдую. Пальцы уже обмазали и помассировали края достаточно. Дженсен еще раз чмокнул его в плечо и нырнул указательным внутрь. Джареду – по ощущениям – хватило бы и одного, чтобы быть совершенно наполненным. Учитывая, что как бы он ни сжимался, хотя и старался расслабиться, палец все равно проникал внутрь, раздвигал чувствительные стенки, скользил немного туда и обратно. Неумолимо, не останавливаясь, когда Джаред предпочел бы переждать, совершенно непохоже на то, как получалось с самим собой. И больше просто не поместилось бы! Джаред обязательно стал бы это утверждать, если бы произнесенные вслух Дженсеном слова не сделали свое дело, немного отвлекая. – Ну да, конечно. Отвлекай меня, я же кисейная барыш!.. Охренел?! Дженсен хрипло рассмеялся, разводя два пальца в заднице Джареда, которые впихнул хоть и плавно, но все же разом и до конца без особого предупреждения. Он перетек, иначе это и не ощущалось, по спине и впился довольно жестким поцелуем в загривок, отвлекая от ощущений снизу на этот раз и правда качественно. Джаред не выдержал и изогнулся всей спиной, выставляясь, подставляясь. Его разрабатывали, не отрываясь; руку Дженсена, на которой тот держал свой вес, Джаред зажимал под левой подмышкой, бедром чувствовал стояк Дженсена и клясться мог, что уже полностью готов и снова хочет больше, чем думает. – Эй, – не выдержав тщательной растяжки со слишком аккуратным поглаживанием простаты. – Я в душе часто так дрочу. Выдавливаю побольше геля на пальцы, вгоняю их в себя, как получится, и надрачиваю простату и уж два-то мне прекрасно знакомы, давай уже дальше. Лицо Джареда, которое он предусмотрительно спрятал в изгибе локтя, даже по ощущениям горело красным цветом. А уж когда Дженсен за спиной сдавленно простонал и убрался отовсюду, через секунду щелкнув открывшейся крышечкой лубриканта, наверняка себя смазывал, тогда Джаред решил, что и сам не хочет к Дженсену поворачиваться лицом. Подтянувшись, приподняв бедра и сунув под них подушку, в которую только что утыкался носом, Джаред спрятал лицо в согнутых руках, напрягся всем телом и вздрогнул так же, от души, когда между лопаток его огладили широкой ладонью. – Расслабься, – голос Дженсена звучал глухо и возбужденно. – Изо всех сил это и делаю. – А я сдерживаюсь из последних. Расслабься. Дженсен вернулся весь и разом, и в задницу тоже, только уже не пальцами. С “ох” на выдохе Джаред принял его чуть ли не до конца. Пока не напрягся, а напрягся он сразу, как осознал происходящее. – Черт! – Эй, все нормально, – Дженсен поцеловал в затылок и слегка двинулся назад, чтобы въехать в этот раз еще чуть дальше. – Мне тоже странно. – Дженс-с-с, – закончив шипением, простонал Джаред, ощущая, что в него вошли по самые яйца. – Заткнись! Спавший было стояк начал возвращаться, стоило Дженсену послушаться, легко рассмеявшись в шею, и перейти к поцелуям и мелким мерным движениям. Скользко, ритмично, безостановочно – Дженсен поддавал иногда слишком уж, и тогда Джаред не мог удержать свистящих хрипов. Изнутри распирало, удовольствие от наполненности, от близости Дженсена гасилось реально странными ощущениями от непривычного вторжения. И все бы прошло не очень, если бы в момент, когда Джаред решил немного повилять задницей, чтобы усилить давление на простату, Дженсен не сорвался. Оказалось, тот и правда держался из последних сил. Нежность, в которой Джаред утопал, внезапно растворилась, сменившись чем-то непонятным. Джаред попытался оглянуться через плечо и был жестко вдавлен в кровать. Дженсен обхватил предплечья ладонями, сжимая ими до боли, и въехал внутрь до конца. Резким толчком, прошивая ощущениями до кончиков пальцев. Какая-то секунда – и он уже, не выходя, вздернул его на колени, и они бы полетели нахрен с постели, но Джаред уперся руками в стену над изголовьем и на этот раз значительно сильнее охнул. Дженсен вколачивался под не самым удобным углом, подрачивал ему одной рукой, а второй так вцепился в бедро, что там уже наливался синяк. А Джаред только и мог, что сдерживать стоны. – Прости. Сейчас. Не могу, – пробормотал Дженсен ему в шею и кончил с протяжным стоном, сжимая член и утаскивая Джареда с собой. На влажные простыни они не опустились, рухнули. Джаред раздраженно столкнул с себя Дженсена и, наконец, навалился на него сам, вглядываясь в довольно-виноватое веснушчатое лицо. – Ты и в половину не такой нежный, как пытался прикинуться. – А ты в два раза горячее, чем я ожидал, – Дженсен улыбнулся мягко, протянул руку и запутался в волосах Джареда, ероша их в странном подобии ласки. – Мне понравилось, – решил не лукавить Джаред и был притянут в поцелуй вместо ответа. *** В душе Джаред на этот раз застрял. Сам, уже помывшийся, разморенный прекрасным сексом, Дженсен валялся на смятых простынях, лениво обдумывая, что не отказался бы еще от захода, но в ответном желании сомневался, припомнив, как Джаред ойкнул, встав с кровати, и одарил гневным взглядом. Не сдержался, да. А кто бы сдержался? Дженсен так и спросил Джареда, знает ли тот святых, которые удержали бы темперамент в штанах, когда перед ними такое великолепие. Джаред выглядел польщенным, но выходить из ванной комнаты все равно не спешил. Мысли вяло ворочались в голове, одна другой краше. И все не о том. Пора было уже собрать себя в кулак и пойти вытащить свою любовь из душевой кабинки, отсосать ему в качестве извинения за излишне грубый, хоть и очень понравившийся обоим секс и идти варить очередное зелье. Дженсен простонал. Он уже ненавидел это. Как последняя уда или просто ведьма-неудачница, он проводил последний месяц за приготовлением разнообразных зелий. Мать семейства, гори оно огнем, не иначе. – Слушай, а у вас для Вестерна собачья дверка или что? – вытирая волосы полотенцем, в одних незастегнутых джинсах вывалился из ванной совершенно внезапный Джаред. Настолько внезапный, что Дженсен растерялся и сказал правду. – Нет. Я оставляю в коридоре открытым окно. – Очень смешно. Может, пойдем поищем твоего питомца, о котором я волнуюсь больше, чем ты? Дженсен, чье сердце только сейчас пустилось вскачь и тут же притормозило, в осознании, что пронесло, соскреб себя срочно с постели и подошел к Джареду, чтобы обнять и попытаться съехать с темы химера. Вот уж что, а видеть крылья совсем не собаки кое-кому рановато. – А может, я пойду, просто загоню его спать, вернусь сюда и застану тебя на подушках, наполовину накрытым одеялом, с высунутой из-под него ногой, и мы поиграем в чудовище из шкафа? Дженсен удивился сам себе. Раньше он не страдал от подобных романтически-идиотических желаний. Но Джаред, похоже, идею оценил. Кивнул, отступил на пару шагов к кровати, развернулся и простым слитным движением стянул с себя штаны. На не успевшие остыть простыни он прыгал уточкой и казался моложе своего возраста лет на пять точно. Но покинув комнату и немного сбросив с себя очарование этого человека, Дженсен спустился на первый этаж. Вестерн, конечно же, уже лежал на диване и мирно спал, залетев в открытое коридорное окно, но для убедительности Дженсен подошел к двери и открыл ее только для того, чтобы погромче закрыть. На улице уже стемнело. Это же сколько они провели в постели? По ощущениям, не больше десяти минут, по освещенности улицы – не меньше полутора часов. – Ну что, готов поцокать лапами, не переступая порога спальни, и больше Джареду на глаза не попадаться? Вестерн поднял голову с дивана, слегка ее наклонил и стал выглядеть потешным болванчиком, когда повторил наклон уже в другую сторону и потом обратно. Смачно, со звуком зевнул и снова улегся поудобней, а Дженсен взял первую попавшуюся обрядную чашу и вино из бара. Вообще, ему бы остановиться, они с Джаредом связаны уже всеми возможными и невозможными способами, нужно закреплять, каким-то образом заставить Джареда полюбить себя настолько, чтобы можно было рассказать обо всем и быть уверенным, что никуда его не пошлют, а поймут и примут. Уже поднимаясь по ступенькам, Дженсен оценивал свои шансы как “выше среднего”. Секс Джареду точно понравился, это Дженсен не чувствовал – знал. Джаред принимал в себя не только его член, но и его магию. Поддавался, не противился даже на подсознательном уровне. Настолько, что та сама стала вырываться из Дженсена, чтобы приголубить того, кто мил её источнику. А ведь и правда, он вполне мог и заколдовать Джареда, даже не зная этого, просто на пике удовольствия стоило тому взглянуть в глаза – и все. Учитывая, что, вбиваясь в Джареда, он мог думать только о том, что хочет владеть им безраздельно, чтобы даже все мысли были только его, то последствия такого спонтанного колдовства расхлебывались бы годами. Конечно, при условии, что едва зародившиеся отношения удалось бы сохранить. Неприятные раздумья слегка подпортили настроение, но стоило ему открыть дверь в собственную спальню и увидеть, что Джаред лежит в точности, как договорились, да еще бонусом, судя по острому возбуждению, ударившему Дженсена по нервам, очень хочет продолжения банкета, все они вернулись к сексу. Дженсен не отказался бы, даже явись его бывшая невеста сейчас на порог. Забаррикадировал бы комнату, и все. Бейся, сколько влезет. – Ну как там Вестерн? – Сидел под дверью, сейчас уже спит. – Ты его хоть покормил? – Джаред посмотрел ему за спину, словно мог увидеть что-то в коридоре, где по паркету уже цокал химер. – И об этом меня спрашивает человек, угощавший его буррито? – Дженсен дернул бровью и остался доволен произведенным впечатлением. Джаред взвился в постели, сел. Растрепанный, с засосом на плече, он смотрелся аппетитнее кексика в голодную пору, а возмущение пополам со смущением придавали ни с чем не сравнимый вкус. – Меня упрекает человек, вырядивший добермана в розовый чихуяхуевский костюм! – Что? Наверное, по его лицу было незаметно, что претензии он не понял, потому что Джаред заржал, явно ожидая, что к нему присоединятся. Впрочем, он не ошибся, да и смеялся так заразительно, что Дженсен улыбался ровно до тех пор, пока не разделся снова и не влез под одеяло. – Ну так как? Будем играть? – с все еще блуждающей по губам улыбкой спросил Джаред, приподнявшись на локте. – Будем, – коротко ответил Дженсен и сделал то, что должен. В своем внутреннем мире не просто должен – обязан. В секунду опрокинув Джареда на лопатки, он снова втерся ему между ног, толкнулся пару раз, обозначая намерения, и со стоном изголодавшегося по сексу психа припал к губам любовника, стоило тому ответить согласием. Чуть развести самостоятельно бедра, чуть коснуться в ответ, принять и поучаствовать в том трахе языками, который у них сейчас шел за поцелуй. В этот раз они пробовали миссионерскую позу. Дженсен уже лучше себя контролировал, хотя глядя на открытые, смотрящие в никуда глаза Джареда, на его влажные от постоянных, разрываемых лишь ненадолго, поцелуев губы, уже не был уверен в себе, как в начале. Но ни за что не прервался бы и на секунду. Теснота вокруг члена, само осознание, что так Джареда никто не брал, будоражили, но больше всего Дженсена вело от открытости, от полного контакта. Не сдержавшись, он опустился сверху, не желая дальше держать свой вес на руках, нуждаясь в дополнительной площади соприкосновений. И когда разгоряченная кожа заскользила по крепкой груди Джареда и тот сам обнял его за шею, позволяя драть себя практически, расслабляясь, полностью доверяясь, вот тогда Дженсена сорвало. И это снова вышло грубо. – Собственник и деспот, – часом позже, уже после того, как Дженсен отсосал Джареду еще и в душе, а потом и снова в постели, выдоив досуха, буркнул тот. – Не отрицаю. – А еще ты охренеть какой страстный. Чего не сказал бы по твоей вечной отмороженности никто… – Эй, у меня есть бывшие девушки. Они со мной тоже спали. – Я сделаю вид, что их никогда не существовало, – сонно улыбаясь в подушку, промямлил Джаред в ответ и попытался уснуть. Дженсену хотелось еще, что было вполне естественно для колдуна, прошедшего обряд, сохраняющий молодость, силу, здоровье. Такой секс-марафон воспринимался как удар по самочувствию, и организм восстанавливался молниеносно. А когда по телу гуляет вовсе не плотское желание трахнуться, а вполне себе полноценная влюбленность с жаждой быть ближе, больше, еще и еще, тогда остается только подрочить в душе, чтобы не затрахать своего партнера до смерти. Чудесно. Дженсен вылез из кровати, убедившись, что Джаред крепко спит, и пошел снимать напряжение в ванную комнату на первом этаже, чтобы не будить шумом воды одного сладко спящего, слишком слабого для того, чтобы быть парой колдуну, человека. *** Джаред проснулся от света. Открытые нараспашку окна, свежий утренний воздух и мягкое, еще не жаркое солнышко – они сделали это утро не просто счастливым, а лучшим в его жизни. Слегка потянувшись, но все равно потревожив уснувшего в неудобной позе рядом Дженсена, он выбрался из кровати. Задница болела. Прямо болела, хотя и не настолько, чтобы не попытаться в романтическом порыве притащить Дженсену кофе в постель. К тому же он теперь знает, какой тот любит. Натянув на всякий случай и джинсы, и футболку, и даже рубашку сверху не забыв накинуть, Джаред пошлепал босиком. Тепло, да и в доме вылизано настолько, что сложно было отказать себе в удовольствии и не пошляться босоногим. К тому же в своей комнате в общежитии такой променад мог быть чреват то ли скрепкой в ноге, то ли пивной крышкой. И это если не считать, что Чад ронял на пол и не спешил поднимать, автоматически присваивая новое место уроненному предмету, всё, вплоть до ручек, рубашек, носков, своей бритвы и лезвий к ней. Джаред жил на минном поле! Ничто не могло помешать ему наслаждаться сейчас. Кухню он нашел быстро, как и кофе с сахаром в одном из шкафов. Поглазел некоторое время в забитый до краев вот просто всем холодильник, потом доделал кофе на двоих и, уже собравшись аккуратно двинуть назад в спальню, увидел Вестерна. Несчастный пес несчастным не выглядел. Спал без задних ног на диване, выставив пузо кверху, извернувшись немыслимой дугой, и с языком, вывалившимся из пасти. Несколько устрашающее зрелище, но Джаред остался непреклонен. Может, своих собак у него и не было, но он точно знал, что летом псу в таком комбинезоне должно быть не просто неуютно – он должен ощущать себя как в микроволновке! А это жестоко. Джаред только и успел, что поставить чашки на стол и сделать шаг к дивану, как пес проснулся. – Эй, приятель, не кусай меня только, – Джаред поднял руки в жесте мира, и Вестерн перевернулся на пузо, не сводя с них внимательного взгляда. – Ну и отлично. Пойдем. Я отведу тебя к хозяину, и мы с ним вместе, поверь, я уговорю, снимем с тебя этот розовый ужас. Пришлось даже отпрыгнуть. Такой паники у животного он не видел никогда. Вестерн словно взлетел над диваном, перебирая лапами так скоро, что впору начинать подсчитывать, сколько придется отдавать за его испорченную обивку. Джаред еще даже осознать не успел сам факт, как пес унесся, сверкая лапами, по незнакомому Джареду коридору. Гнаться за испуганным животным было бесполезно, а вот оценить ущерб стоило. Кожа, твою мать. Наверняка дорогущая… Ему придется расплачиваться почками. Джаред протяжно застонал и собрался уже провалиться на месте, но из-за спины раздался вполне веселый голос Дженсена: – Он не дастся тебе в руки, пока я не разрешу. Смирись. – Я вот как раз обдумываю, который орган мне продавать первым, глядя на твой диван. Поверь, только что у меня произошло полное смирение. Дженсен хохотнул, подошел и обнял сзади, без ужаса смотря на исполосованную кожу подлокотников. – Это мелочи. Джеффри вернется и поправит. – Черт. Скажи мне сразу, сколько будет стоить ремонт, – Джаред закрыл глаза, нежась в объятии и сходя с ума от того, какой Дженсен идеальный. Таких вообще не может быть. Но то, как он напрягся, тоже не укрылось от Джареда. Разглядел, должно быть, что Джаред с Вестерном сотворили с обивкой. – Ты же не попытаешься оплатить то, что натворил Вестерн? Это моя собака, если ты вдруг не заметил. – Черт. Может быть, я тебя придумал? Ну, не бывает таких! – без обычной экспрессии, но все же с чувством высказал недавние мысли Джаред, развернулся в объятии и впился требовательным поцелуем в губы того, кого быть не может. – Это тебе только кажется так, – едва их языки прекратили борьбу, ответил Дженсен. – Думаю, я достаточно тебя знаю, чтобы судить... Джаред на самом деле не особо хотел продолжать дискуссию, поэтому с радостью заткнулся с помощью очень настойчивого рта Дженсена. Кофе предсказуемо остыл, отсос на кухонном столе не менее ожидаемо оказался пределом мечтаний на это утро, а неожиданные сборы к Чаду в больницу – действительно неожиданными. Дженсен даже завез его в общагу, чтобы Джаред мог переодеться. Подниматься с ним не стал, дабы не портить репутацию, словно Джаред о ней вообще знал до этого момента, а когда тот спустился, то угостил хот-догами. Джаред щипал себя так, чтобы Дженсен не видел, но все равно не просыпался. И даже в больнице, где им сказали, что Чаду стало намного лучше и на следующий день он может быть полностью свободен. Все было слишком великолепно, чтобы быть правдой, а ведь Джаред обоснованно считал себя конченым оптимистом. Именно эти сомнения он и высказал Дженсену, когда вечером тот заказал ужин из китайской забегаловки и разместился с Джаредом сразу в спальне. Реакция Дженсена была, в общем-то, предсказуема, и Джаред притворно обиделся. – Чего ты ржешь! Я простой парень, мне стремно! – Джаред, я отодрал тебя как насильник в подворотне, разве что только не поскупился на предварительные ласки и смазку, а ты меня идеализируешь? Дженсен улыбался так, что оставаться серьезным не получалось, и Джаред улыбался в ответ, хотя был предельно серьезен. – Я не идеализирую. И да, моя задница в порядке, спасибо, что спросил. Просто… это нереально. Дело даже не в том, что ты меня обхаживаешь, как обхаживал бы женщину… – Поверь, я ни за одной так не вился, – Дженсен уселся по-турецки, облокотившись спиной на подголовник, отхлебнул из стремной чаши, что притащил вместо кружек, вина, до которого они так и не добрались прошлой ночью, и продолжил: – А за парнями даже не пробовал. Но ты стоишь приложенных усилий. – Да я не про то… кстати, вино слишком крепкое, меня уже несет. Ты ведешь себя так, словно впереди меня ждет большая и жирная жопа. Обнаружится жена, семеро детишек, ты окажешься изменщиком, каких искать, извращенцем или еще что. Чего мелочиться! Может, ты каждое утро сбриваешь синюю бороду и в чулане хранишь своих забальзамированных бывших любовниц. Джаред чувствовал, что ему хватит, но Дженсен так протягивал эту чашу, а уж как повел себя, когда Джаред попытался первый раз отказаться в надежде сохранить трезвость мышления. Поил вином с рук, устроил целое порно-шоу с этим гребаным не то бокалом, не то блюдцем, который бесил Джареда неимоверно уже тем, что он дико боялся пролить красное содержимое на кровать и подредактировать цветовую гамму постельного белья. Нет. Он точно обойдется без романтической стирки на двоих. Или, того хуже, заявления от Дженсена о том, что можно и не стирать… и не платить. Мысли в голове Джареда окончательно запутались, наскакивая друг на друга. Он отдал чашу Дженсену, невнятно попросил убрать ее нафиг и уснул у него на коленке, на грани сознания еще чувствуя, как его подтягивают выше, раздевают до конца и укладывают гораздо удобней. *** Чувствовать себя дерьмом было для Дженсена в целом в новинку, но уже не так гадко, как в самом начале. Он привязывал Джареда к себе железными канатами, без явного однозначного согласия объекта своей пагубной страсти и оправдывал себя в собственных глазах тем, что только это удерживает его от еще более мерзких поступков. Джаред доверчиво заснул в его постели, одурманенный обрядом, разделивший с Дженсеном вино, как разделит яд, если Дженсен его однажды выпьет. Простейший ритуал связывания жизни работает во все стороны, питается из колдуна, навязавшего его, и не терпит угрызений совести. Продержится месяц, если повезет. Не больше. Все в Дженсене исходило виной. Хотелось разбудить Джареда и рассказать, что все это необходимо. Не ритуалы, но быть рядом. Другое дело, что Дженсен не верит, что Джаред будет. Поймет. Чего стоит хотя бы ожидание раскрытия всех деяний? Рассказать, что сначала стер память, а потом, трахая в первый раз, исходил колдовскими чарами, и теперь затрудняется ответить, какими именно? И про вино рассказать? Это же связывание, лишение свободы выбора. Дженсен выбирает за него. О да, Джаред будет рад. Дженсен усмехнулся и выбрался из кровати. Его разум ритуал не так одурманил, к тому же сил ему доставало разорвать заклинание по желанию, если бы таковое возникло. На самом деле, если бы можно было провести обряд полного связывания, не ставя о нем в известность партнера, он бы и это сделал. Все что угодно, только бы Джаред не узнал. Дженсен подошел к секретеру, выдвинул один из ящичков, отпирающихся не ключом, а завязанных на магию, и достал маленькую записную книжку. Старинный переплет, ветхие, но защищенные нерушимой силой страницы. Она когда-то принадлежала одному из его предков, и в ней были написаны темные заклинания. Как вызвать тайфун, наслать голод, поднять огонь из земли и вой ветра. Совсем маленьким Дженсен выбрал ее, потому что его манила сама суть этого колдовства. Маккензи тоже тяготеет к разрушениям. Ее магия тяготеет. Она такой родилась. Дженсен на секунду представил, как подходит назначенный день, съезжаются разные твари со всего света, все, кто захочет. Может быть, большинству будет все равно, а может, его персона и, что намного хуже, персона Джареда заинтересует почти всех. Не угадаешь. С каким бы скрипом в колдовском мире ни принимали людей, но толерантность подавляющей части поражала. Значит, проблемы будут со стороны Джареда. Дженсен потер виски. Никогда еще паранойя не цвела в нем таким буйным цветом. Джеффри с Маккензи вернулись внезапно. Из-за того, что с Чадом уже все было в порядке, а экзаменов и уроков у Джареда не планировалось еще пару месяцев, они провели пару дней банально в постели. Вылезали иногда на диван, иногда на кухонный стол. Джаред еще несколько раз порывался освободить Вестерна от унизительного костюма, а Дженсен прекратил портить совместное времяпрепровождение связывающими ритуалами и наслаждался сексом и просмотром телепередач. В основном, сексом, конечно, но пока они пялились в ящик, Джаред неплохо восстанавливался, и можно было взять его еще раз без боязни переборщить, поэтому все фильмы Дженсену понравились, хотя их названий он и не запомнил. Джеффри предсказуемо не пришлось по сердцу то, что Джареда он застал счастливым и в объятиях Дженсена на его любимом диване, но больше шока получил все же Джаред, отлетевший в сторону чуть ли не на метр и упавший на ковер, но успевший принять на полу независимый вид, хотя на его шее алел засос, а губы выглядели окончательно зацелованными. – Дженсен! Это было совершенно офигенно! Дядя Джеффри отныне мой любимый родственник, а ты конченый бука! – Мак высказалась, пролетая мимо в свою комнату и выглядя счастливой и незаинтересованной. Вообще, Дженсен бы посмотрел еще на смущенного Джареда, но тот уже взял себя в руки и сел рядом на диван. На впечатляющем расстоянии, но все же сел. Джеффри проводил взглядом Маккензи, все еще продолжая стоять в дверном проеме и только после этого перевел тяжелый взгляд на них. – Я звонил сорок четыре раза за эти дни, – тихо произнес он. – О, – Дженсен протянул бы звук, чтобы дать себе время обдумать дальнейшие слова, но в голову все равно ничего не приходило. Где, вообще, он последний раз видел свой телефон? А неотвеченные? Вроде он что-то слышал… но Джаред был так близко, легко поддавался, где бы Дженсену ни приспичивало, и телефон в этих сценах точно не участвовал. Дженсен поднял глаза к потолку, пытаясь сосредоточиться и что-то придумать, но в голове царила блаженная счастливая пустота. – Да соври ты уже что-нибудь! – не выдержал паузы Джеффри и практически прошипел свое предложение. Джаред в это время старался слиться с диваном, и Дженсен среагировал, как получилось: – Я не слышал звонка. – Даже не сомневался. Смотри-ка, и без вранья обошелся. Джеффри бормотал еще что-то нелицеприятное, но уже в коридоре, оставив их с Джаредом наедине. Только тогда тот и подал голос. – Я был близок к инфаркту. – Заметно. Джаред одарил его сердитым взглядом, но только возбудил этим в совершенно неподходящий момент. – Чувствую себя подростком, которого родители застали с… э-э-э... – Парнем, – подсказал Дженсен, когда подбор слова затянулся, и пересел ближе. – А ведь он тебе и правда как родитель… – И знает, чем мы тут занимались в их отсутствие. Джаред в ужасе раскрыл глаза так, что впору было ржать, а не успокаивать его. Но они действительно потеряли счет времени, и Джаред реагировал много лучше, чем Дженсен ожидал. Сам едва сдерживал улыбку, а когда Джеффри вернулся, даже подколол того насчет нездорового любопытства и количества звонков, на которое не каждая приставучая девушка способна. Они просидели весь вечер в гостиной, заказали ужин в китайском ресторане, что ощутимо расслабило Джареда, и слушали впечатления Маккензи о Диснейленде. Мечтать о большем Дженсен просто не мог. Опасные темы не всплывали, хотя и пришлось подергаться, когда Джаред попытался продвинуть уже на семейном совете мысль о том, насколько нелепо рядить Вестерна в костюм. Дженсен делал вид, что ничего не слышит, получил под ребра локтем и ответил тем, что поцеловал его в щеку. Джареда, конечно, парализовало, а вот Маккензи еще минут двадцать скакала вокруг, приговаривая, что она знала, “что между ними что-то странное творится”. Знала бы она насколько – не была бы так счастлива. Может быть, маленькая ведьмочка и чиста вне зависимости от выбора цвета своей магии, но все равно имела представление о пагубной страсти к человеку, о которой в ее книжках написано в разы больше, чем о чем-либо другом. Но Маккензи не различала, не вникала или не хотела подавать виду. Она радовалась, перескакивала на впечатления от Диснейленда и забегала вперед, представляя, как она пойдет в школу и не ударит в грязь лицом, потому что Джаред же ей поможет, раз он теперь живет с ними. Ее фантастическое предположение заставило Джареда покраснеть и онеметь, сердце Дженсена – пуститься вскачь, а настроение Джеффри, явно надеявшегося не на такой вечер, очевидно, рухнуть на пол. Все было прекрасно. *** В общежитие Джаред вернулся тем же вечером, что Маккензи и дядя Дженсена, ставший еще более устрашающим, в город. Душевая казалась микроскопической, кровать неудобной, а храп Чада – лишним, но Джаред все равно упорно доказывал себе, что поступил правильно. Это же форменный идиотизм переезжать к парню, с которым встречаешься меньше двух недель. Конечно, с Дженсеном они знакомы дольше и в анамнезе у них нелегкий путь к постели, а Джаред очень надеется, что это не просто увлечение, а нечто большее, но все же съехаться – он еще не умалишенный. Или слишком трус, это как посмотреть. С такими мыслями, а еще вспоминая недовольного его отъездом, но не ставшего мешать, Дженсена, Джаред и уснул. Просыпаться не в кровати Дженсена оказалось еще страннее, чем засыпать не с ним. И когда привычка успела выработаться? Запирать дверь в ванную комнату Джаред тоже успел отвыкнуть, поэтому получил хорошую встряску в виде шокированного Чада, думавшего, что он просто чистит зубы, а заставшего Джареда голышом под душем. – Бля... Мне теперь глаза придется выколоть. – Переживешь. – Выкалывание глаз или вид твоей голой задницы? – Одно из двух точно, – ответил Чаду Джаред и запустил в него полотенцем. А он скучал по нормальному хамоватому Чаду, оказывается. Спрашивать о самочувствии, правда, не станет. Хватило того отборного мата, выслушанного день назад, когда Джаред звонил с подобными волнениями. Чад потом прислал еще пять или шесть смсок, в которых удивлялся, как такой огромный мужик может быть такой бабой. Джаред сам себе пообещал дать соседу в зубы, но, как оказалось, за день в объятиях Дженсена и вечер с его родственниками, простил все возможные и невозможные грехи всему человечеству. По крайней мере, Чаду точно. – А знаешь, я же в больнице от твоего богатенького дружка был в полнейшем восторге. Словно сожрал кулек экстази и узрел в нем языческое божество, – неожиданно заявил ему в спину Чад. Джаред его мнение разделял в той или иной степени и от поиска свежих носков отвлекаться не намеревался. – И как ощущения? Почувствовал себя педиком, – тем не менее посчитал себя должным поинтересоваться Джаред. – Как ни странно, нет, – действительно подумав пару секунд на полном серьезе, ответил Чад. И вот это отвлекло Джареда от поиска носков. – Чувак, ты как? Точно нормально? Может, тебя рановато выписали? – на самом деле волнуясь и готовясь стоически выслушивать отборную брань, он спрашивал осторожно – настолько, насколько мог. А Чад метко запустил ему в морду его же мокрым полотенцем. – Я тебе тут душу изливаю, а ты меня больным считаешь? Джаред моргнул пару раз, не понимая происходящего, но в итоге решил, что ничего не узнает, если не проявит участие. Плюхнулся на свою кровать, как был – в одних джинсах, и приготовился слушать. – Ну, давай. Изливай, – все-таки не выдержав театральной паузы, потребовал он. – Пф. Есть, командир, – издевательским тоном поддел Чад, но через секунду уселся по-турецки на своей кровати. Он восседал в одних пижамных штанах, от этого смотрелся взъерошенным и до смешного серьезным. – Значит, так. Я тут подумал, что в моей коллекции настоящего ловеласа не хватает пары-тройки мужских стрингов. Я прикинул тут по студгородку, пока ты пропадал, мне приглянулись всего два парня… – Эй-эй! Стоп! Мы так не договаривались! Ты мне про смену ориентации решил рассказать? Так мне насрать. Еби хоть коней. Будешь в этом маме признаваться. Джаред из расслабленной позы перешел к крайне напряженной, а к концу собственной речи и вовсе поднял босые ноги с пола, памятуя о сказочной загрязненности оного. Чад выдержал секунды полторы, а потом заржал. – Ладно. Я гоню. Но твой парень из всех выглядит наиболее привлекательным. Если бы я рассматривал возможность опробовать тугую мужицкую попку, то отбил бы у тебя его. – Совсем охренел? – у Джареда отвисла челюсть. – Это я охренел? Это ты охренел! Какого ты приперся сюда? Я уже девушку пригласил... – Какую девушку? – Мерседес. Она медсестра, – Чад сказал это с несвойственной ему нежностью, что окончательно выбило из Джареда иллюзию о том, что он сможет понять, что происходит. – Ты ее в больнице, что ли, подцепил? – Ага. Спрашивала про твоего дружка. Типа, откуда я его знаю и все такое. Я уж расстроился, что она охоча до богатеев, но, как видишь, – Чад пошло подвигал бровями. – Да без проблем. Перекантуюсь на лавочке, пока вы будете кувыркаться. – Нет-нет-нет! Она останется до утра, если захочет, а ты вали туда, где провел последние дни. Судя по твоей роже, тебя там ждут и будут рады. Джаред попытался нахмуриться. Кажется, он все время улыбался как идиот. Интересно, это прямо с прошлого вечера так или хотя бы на некоторое время его рожа принимала нормальный вид? А Чад все смотрел и смотрел, ожидающе, просительно. Высказать по-человечески просьбу он не умел, зато мог состроить бесконечно скорбную мину и все равно срабатывало. – Ладно. Когда выметаться? – Сейчас, – радостно объявил Чад, вскочил со своей кровати и направился в сторону ванной, уже из дверей сказав: – Знаешь, еще что… делай, что хочешь, а заставь своего еба… Дженсена снова попросить тебя остаться у него, пока мы на каникулах. Чувак, ты правда думаешь, что если закрыться в ванной и не включать воду, то можно поговорить без лишних ушей? Глаза Джареда в очередной раз комично округлились. – Ты подслушивал? – Я пытался уснуть, когда ты богатому, красивому, вроде даже интересному парню, с которым у тебя явно хороший секс, толкал какою-то херню про то, что будет странно, если ты будешь ночевать у него. – Тебе не кажется, что это не твое дело? – Тебе не кажется, что постель твоего парня мягче скамейки? Ты же помнишь про уговор? У меня с Мерседес, кажется, любовь, и повести ее мне некуда, так что вали. На этой ноте Чад захлопнул дверь ванной за собой, оставив Джареда хватать ртом воздух в попытке подобрать слова, эквивалентные его охреневшему состоянию. – Сволочь, – в итоге выдавил он в пространство и продолжил прерванный процесс поиска носков. Через два часа с рюкзаком, наполненным его собственным минимальным набором шмоток, Джаред стоял у киоска с хот-догами, намеревался съесть, как минимум, три и только потом пойти к миссис Ферр спрашивать, как ее дела, и оправдываться, почему забыл дорогу к ней. Внутри гуляло неясное чувство, что Чад пытается о нем позаботиться и гораздо более ощутимое – его сосед конченый придурок, ничего не смыслящий в отношениях. И вот пусть бы Мерседес ему сегодня не дала. В кармане пиликнул телефон. “Не посчитаешь меня маньяком, если я признаюсь, что хочу тебя до темноты в глазах прямо сейчас и можно в машине, хотя раньше я был против?” Джаред расцвел улыбкой дауна, кое-как расплатился и забрал готовые хот-доги, уже набирая ответ: “Секс по телефону? Суток не прошло с тех пор, как мы развлеклись у тебя на диване.” “Кстати, об этом. Джеффри каким-то образом пронюхал, так что не сильно удивляйся его хмурой роже.” “Блин! А ты соврать не мог?” “Так я и не признавался. Он просто знает. А Мак ждет тебя на ужин.” “Не хватает только познакомить тебя с моими родителями, и фонтан из родственников и их желаний станет неиссякаем.” “Я не против.” “Дженсен! О таком в смсках не договариваются!” “Мне подъехать?” “Я сегодня хотел навестить миссис Ферр.” Ответной смски долго не было, а Джаред все смотрел в телефон как конченый дурак, порываясь отправить следующую с объяснением, что он очень даже не против встретиться через часика два, а если Дженсен захватит презервативы и Вестерна, то у них будет повод отправиться в парк и не будет повода не заняться там сексом у дерева. Джаред уже разбил бы себе голову, если бы это гарантировало, что свалят нафиг его чокнутые, не дающие покоя мысли. Ну да, задница у него в удивительно хорошем состоянии, учитывая, какой секс-марафон они с Дженсеном устроили после первого же раза. Тем более учитывая, что темперамент некоторых мог оказаться и чрезмерным для лишения анальной, да какой угодно, девственности. Джаред умостился на лестнице библиотеки, продолжая пялиться в телефон. Кое-где тусовались студенты, но в основном именно тусовались. Окончание учебного года, этот сладостный перерыв между занятиями, так любимый каждым нормальным учеником, отражался, казалось, на всем вокруг. Телефон пиликнул. Джаред даже возненавидеть себя успел за ту скорость, с которой он открыл сообщение. “Заеду через два часа и заберу тебя, даже если ты не пожелаешь. Даже если будешь сопротивляться.” Джаред залился краской, представив, как он сопротивляется, а Дженсен все равно притискивает носом в стену, стягивает немного джинсы и вставляет по минимуму растяжки и смазки. Натягивает на себя, берет, несмотря на сопротивление. Фантазия неслабо завела, так что ответ Джаред набивал с опечатками, стирал и снова набирал. “Обещаешь?” “Ты уже там? Что она тебе сказала?” “Прочитай свою смску, придурок. И не ревнуй, хотя мне и лестно. Обещаешь, что мы попробуем запереться в твоей спальне и я немного посопротивляюсь к обоюдному удовольствию?” “Джаред, не дразни.” На это Джаред отвечать не стал. Еще немного, и их переписка окончательно перейдет в слишком интимное русло. Усилием воли Джаред засунул телефон в карман, съел свои безнадежно остывшие хот-доги и отправился к миссис Ферр. Он, правда, думал, что получит от нее подзатыльник, но встретил только добрый, понимающий взгляд. Она спросила, как его работа, а он поинтересовался делами библиотеки. Немного потаскал книги. Кое-что отнес и расставил по полкам, был угощен чаем и совершенно не заметил, как прошли два часа. *** Дженсен предпочел бы не заходить, но Джаред не брал трубку. Пусть библиотека еще не дом этой уды, но каждый камушек пропах ею, пропитался ее магией, тащил жизнь для нее. Дискомфорт слишком ощутимый; чисто инстинктивно Дженсен хотел найти Джареда как можно быстрее, схватить за шкирку и уволочь в темный глубокий подвал. Да хоть на пляж, переполненный людьми, куда угодно, лишь бы подальше. Джареда с миссис Ферр он нашел достаточно быстро, а вот идея с утаскиванием за шкирку буксовала. Джаред мазал какой-то гадостью уде руку. Она первая и заметила Дженсена, пока тот был слишком занят. – Ох, Дженсен, милый. А вот и ты! Скажи же уже нашему гиперзаботливому мальчику, что со мной все в порядке и, хотя у меня чрезвычайно сильная реакция на что-то в его геле для бритья, ехать в больницу нет никакой необходимости. Джаред обернулся еще когда уда начала говорить, солнечно улыбнулся, смутился и вернулся к обрабатыванию раны. – Вам мало того, что я согласился мазать вас не настоящим лекарством, а этой дрянью? – Солнышко, это аллергия. Дай мне антигистаминов, и все тут же пропадет! А если дашь мне средство по рецепту моей мамы, то все пройдет еще быстрее. – Миссис Ферр, вы невыносимы! Дженсен, прости, ты не посмотришь, чтобы она ничего не делала и никуда не сбежала, пока я за таблетками или кремом? И не надо страшных лиц, я все равно пойду в аптеку и куплю вам что-нибудь от аллергии. Дженсен ничего не понимал, но кивнул. А Джаред пронесся мимо, шепнув только “я скоро”. Когда он скрылся из виду, Дженсен поборол брезгливость и подошел к мирно сидящей на стуле уде. В библиотеке не осталось никого, кроме них, шаги Джареда уже достаточно удалились, так что Дженсен даже не стал сдерживаться и поморщился. – Может, пошевелишься и снимешь проклятие? – злобно прошипела она, моментально преображаясь и теперь больше походя на то, чем являлась. Он не сразу обратил внимание на руку, но когда обратил – узнал свой почерк. Синюшная правая кисть уды была повреждена почти полностью. Отдаленно напоминало начинающуюся гематому, спутать с ожогом мог только тот, кто так верил людям, как верил Джаред. Хотя в самом центре ладонь и правда выглядела обожженной. – На нем твоя магия. Обороняется, скотина. – А нечего трогать чужое. – Он свой собственный, а ты доиграешься. – Угрожаешь? – Дженсен изогнул бровь, и уда опустила взгляд, протягивая ему руку. – Предупреждаю. Джаред слишком хорош, чтобы принять такое существо, как ты. Он не простит тебе обмана. Дженсен сжал зубы, чтобы сдержаться. Как будто он не понимал. Понимал, но сделать с собой ничего не мог. Он добивается человека всеми способами, привязывает к себе, жаждет забрать целиком, балансирует на грани – все это в его природе. Двести лет назад никто бы и не осудил, даже если бы он просто украл Джареда, заковал цепями и требовал любить его под угрозой превращения в лабораторных мышей всей его семьи. А сейчас урбанизация, интернет, сотовые телефоны. Похищать нельзя – ФБР, превращать людей в мышей нельзя – ФБР или еще хлеще, ФБР тоже нельзя ни во что превращать – придется разгребать. Но, как назло, все хоть сколько-нибудь магические существа полностью лишены стремления к власти, так что разгребать практически лопатой. – О чем размышляешь, колдун? – уда протянула ему руку. – Джаред может вернуться быстрее, чем ты думаешь. Дженсен взял ее за кончики пальцев, провел по ранам, возвращая коже нормальный вид, забирая атакующую магию, и резко дернул на себя. – Он человек. Изначально отчасти мы хищники внутри их вида. Ты ешь его, как бы хорошо ни относилась, я жажду его по-другому, но не менее эгоистично. Тебе ли обвинять? – Отпусти! – уда прошипела слова, вливая в них больше силы, чем могла себе позволить. Вряд ли она тянула из людей здесь так много. Все уды часто кормятся в библиотеках. Никто же и не подумает, что захотеть спать, сидя в этом тихом пыльном месте, неестественно. Они не любили, размножались не как остальные. Часто другие, слабые колдуньи по прошествии лет становились удами. Их не волновали проблемы ведьм, близких с людьми, и по желаниям, и по ареалу обитания. – Ты не скажешь Джареду ничего! – Конечно, не скажу! Я ничего не знаю! Дженсен резко выпустил ее руку и отступил. Его накрывала ярость, рожденная из нелюбви к удам, из его собственной ревности к вниманию Джареда. Конечно, она не знает. Она не может знать ничего, кроме… – Шабаш же рассылал приглашения… – Милый, – издевательски протянула она, тоже отступая. – Они все время их рассылают. На каждую ведьмовсвкую свадьбу, похороны, рождение. На каждый суд, лепреконскую гулянку или введение в наследство. Думаешь, так много желающих приехать к темному колдуну, с кем еще потягаться надо, высказать свое мнение, которое может не совпасть с его, но совпасть с мнением большинства, а потом всю жизнь бояться есть, если не сам вырастил то, что собираешься употребить в пищу? – Ты видела приглашение ко мне… – вынес для себя самое важное Дженсен. – Конечно, видела. Это же приглашение к Эклзам по прошению некромантов, по обвинению в нарушении традиций… – Я не нарушаю! – Ты его любишь. Необычные ощущения, да? А вот это застало его врасплох. Дженсен не ожидал понимания с ее стороны. Равно как и не ожидал, что не услышит подошедшего к нему со спины Джареда, который не додумался ни до чего лучшего, чем обнять его. Не будь он связан с Дженсеном пусть хрупкими, но узами, его бы хорошо тряхануло. Может, даже кулаком в нос. – Эй, не надо так вздрагивать. Миссис Ферр и так догадалась, – сказал Джаред, но все же сразу же отпустил и переключился на уду, не заметив напряжения. – Я принес таблетки и крем. Что выбираете? В одной руке он держал тюбик, а в другой – упаковку противоаллергического средства, смотрелся ожившей рекламой, и Дженсен бы купил и то, и другое. Если бы не обмер от волнения. Кожа уды была чистой, и даже ничего не знающий ребенок усомнился бы в нормальности произошедшего. Но та протянула все еще синюшнюю руку, выбирая мазь. Навела мираж. Наверняка Джаред видит его в более плохом качестве, все-таки он защищен от чужой магии, но уда не позволила помочь себе, отобрала тюбик и практически спасла Дженсена. Может, стоит сменить мнение? Меньше ханжества, больше благодарности?Друзья Джареда – его друзья? Обильно смазывая руку ненужным кремом, она бросила безликое “спасибо” и потянула из них по капле жизнь. – Ладно, раз ты сегодня вызываешь у миссис Ферр аллергию, то мы, пожалуй, пойдем. – А? Ну ладно, – растерянно среагировал Джаред, но позволил вытолкать себя за плечо в сторону выхода. Джаред вел себя тихо и послушно вплоть до момента, когда Дженсен усадил его в машину. Пристегнулся, улыбался, что-то говорил о том, что мог спутать свой гель для бритья и Чада, потому что своим пользовался всегда и вроде не было такой реакции. А Дженсен просто пытался увезти Джареда подальше. В итоге поехал не в ту сторону. – Разве мы едем не к тебе? – посмотрев за окно, осторожно поинтересовался Джаред, когда они проехали мимо его института. – Эм… да. – Тогда ты слишком сильно задумался. Что случилось? Обеспокоенный взгляд, прилагающийся к вопросу Джареда, заставил паниковать. Вот когда он отрастил такую внимательность? Пять минут назад был королем ворон, а тут начал улавливать настроение Дженсена. Или это связь? Может, он где-то переборщил? Где-то напортачил? – Нет. С чего ты взял? – Просто показалось, – тут же пошел на попятную и осветил салон автомобиля своей улыбкой Джаред. – Ты вроде обещал поиграть со мной в занимательную игру для взрослых? – Обещал. Но для этого тебе придется остаться у меня на ночь. – Уговорил. Дженсен кинул удивленный взгляд на Джареда, который еще вчера отказывался и проверил успех: – А завтра? – И завтра останусь. Но с условием, что ты не подумаешь, будто твои деньги играют хоть какую-то роль, – замявшись вначале, после решительно выпалил странное условие Джаред. Дженсен не очень понимал, при чем тут вообще деньги, он же прекратил предлагать их Джареду, сократил оплату за уроки Маккензи, по большому счету вел себя аккуратно. Может, стоит проконсультироваться у бухгалтера? Мистер Смит не будет рад, но за что он, в конце концов, получает зарплату, если не за это. Джаред остался. Они поужинали все вместе, Маккензи испекла блинчики, которые есть было решительно невозможно, и, пока она бегала за трофеями из Диснейленда, которые все внезапно возжелали посмотреть, Джеффри мастерски спрятал отраву, приготовленную любимой племянницей, в горшок с фикусом и приложил их декоративными камнями. Джаред едва не хрюкал от сдерживаемого смеха, а Вестерн посылал лучи ненависти Дженсену, потому что съел бы эти блинчики как обычно, но не имел права подходить, поскольку Джаред поставил себе целью жизни избавить его от костюмчика. Ночью, втрахивая Джареда в матрас, поставив немало синяков на запястьях, пока они играли в очень грубый секс, Дженсен ненавидел себя. Целовал самые сладкие губы на свете, ловил с них стоны и улыбки и не мог поверить, что все разрушится из-за лжи. Вынужденной, необходимой, единственно возможной, но откровенной лжи. Утопая в удовольствии, делить его пополам, ему казалось, что уже слишком поздно. Дженсен рассматривал потолок в течение, как минимум, четверти часа, решаясь. Признаться Джареду было необходимо, но как это сделать, чтобы тот не сбежал за три штата от обезумевшего любовника? Вот в чем вопрос. Прикидывая наиболее подходящий способ, Дженсен решил разбавить ожидание озарения легкими намеками. – Джаред, я немного обманул тебя... – Ммм? – сонно откликнулся тот с соседней подушки. – Немного? Да ты врешь как дышишь, но я уже смирился с твоими недостатками. Спи. – Я обычно просто не договариваю... – Ммм... – отреагировал совсем уж засыпающим образом Джаред, и Дженсен поспешил с признанием, пока его любовник окончательно не вырубился. – Мне тридцать четыре года, – сказал и замер. Ожидать можно было чего угодно, от неверия до обвинений. – О... ты очень молодо выглядишь, – совершенно не удивленно отозвался Джаред. – Спи. Кажется, это будет сложнее, чем Дженсен мог себе представить. *** Проснулся Джаред в одиночестве. Тело сладко ныло, каждое движение опаляло воспоминаниями, и ему снова хотелось секса. Хрен пойми что. Никогда не был таким кроликом, а сейчас… Джаред не стал додумывать эту мысль, отскреб себя от уделанных простыней и побрел в душ. Как ни странно, все болело меньше, чем должно. Все читанное им в интернете можно было смело забывать, хотя он и так забыл, учитывая, что сразу стал практиковать с Дженсеном крайнюю несдержанность в сексе. Помывшись и одевшись, он подошел к двери, услышал счастливый визг Маккензи и срочно ретировался назад. Кажется, кто-то себя переоценил. Выйти из комнаты брата маленькой девочки утром, когда все – вообще все, даже собака – в этом доме точно знали, чем они занимались, было ему не по силам. Просидев на кровати смирно минут десять, составив в уме траекторию передвижений Маккензи и Вестерна, справедливо решив, что цокать когтями может только он, Джаред окончательно соскучился. Еще спустя пять минут начал поглядывать на окно. Тогда-то Дженсен и вернулся. – Ты уже проснулся! – Дженсен зашел в комнату резко, захлопнул за собой дверь настолько звонко, насколько это было возможно без жертв со стороны штукатурки. – А почему не спустился? – Я твой любовник. Мне достаточно неловко на ваших ужинах, утро же оказалось непреодолимым испытанием, – Джаред даже не стал пытаться оторвать себя от кровати. – Ты мой любимый, они знают. Джаред смотрел на Дженсена неотрывно и чуть не подавился, когда тот так легко произнес эти слова. Он вообще сказал это, роясь в шкафу. Извлек оттуда две теплые кофты, бросил одну из них так и не успевшему подобрать челюсть Джареду и скрылся в ванной. Так просто? Так быстро? Не, Джаред, конечно, подозревал, что у Дженсена в голове живут жирные породистые тараканы, более того, он был полностью уверен, что их родословная восходит к поднебесной, но не настолько же. Дженсен не выглядел человеком, швыряющимся словами. Даже наоборот, создавал ощущение, словно каждое выпиливает из собственных костей. – А зачем мне твой свитер? – не найдя слов, чтобы заговорить на интересующую тему, Джаред поинтересовался, чем смог. – Мы идем к сиреневой рощице. Будем там пить чай… завтракать, в общем. Джеффри с Мак подойдут чуть позже. Надень. Там прохладно сейчас. – Да ладно? – уже натягивая свитер, саркастически протянул Джаред. Утро не выглядело ранним, а в саду точно не было установлено морозильной камеры, но если Дженсен хочет, то ему не жалко. Вдруг в их планы входит валяние на холодной земле. На холодной земле они валяться точно не будут. Джаред вытянулся в струнку и тут же прибрал обратно руки, хотя до этого все пытался приобнять Дженсена. Ну и что, что по-девчачьи. А куда ему деваться, он почти двухметровый влюбленный – спасибо, хоть не подросток, – уединенная дорожка ведет к еще более уединенному месту, а либидо отплясывает джигу, и в штанах уже стоит. Но когда они подошли ближе к беседке и увидели Маккензи, закутавшуюся в плед, и Джеффри во флисовой черной кофте, руки пришлось убрать волей-неволей. Они помахали, Дженсен махнул в ответ. Усаживание за стол прошло и вовсе в ледяном молчании во всех смыслах слова. Маккензи даже наушники нахлобучила, прихлебывала горячий, аж дымящийся на холоде чай, кивала иногда в тон музыке и плотнее куталась в огромный плед. Джеффри чаевничал чинно, делая маленькие глотки из крошечной чашечки, казавшейся игрушечной в руках такого большого мужика. И вокруг был настоящий колотун. Джареда даже озноб пробрал, хотя мерзлявостью он вроде бы никогда не отличался. – Пей, не то замерзнешь, – шепнул на ухо севший рядом Дженсен, и сразу немного потеплело. По крайней мере Джареду стало не так холодно. Он кинул взгляд на Джеффри, но тот рассматривал небо сквозь цветы сирени, которой в принципе по всем законам уже следовало отцвести. Тогда Джаред переключился на Маккензи, но и та не обращала никакого внимания на них с Дженсеном, углубившись в прослушивание чего-то, очень напоминающего Металлику, если Джаред правильно интерпретировал шум, исходящий из наушников. Отчасти поэтому он решил, что никому нет дела до него и он может спокойно припасть к уху Дженсена и шептать туда все, что взбредет в голову. – Может быть, не неволить твоих родственников? И вообще, зачем мы расселись в такой холодрыге? Пойдем в дом. Дженсен нахмурился, отчего Джареда и вовсе прошибла паника. С каждой секундой он все сильнее замерзал, а в груди рос огромный ком непонимания происходящего. Казалось, еще секунда, и его охватит паника, но понять, отчего, не удавалось. Наверное, если бы Дженсен не обнял его, то Джаред сорвался бы с места и бежал до соседнего штата, не останавливаясь. Но Дженсен положил руку ему на плечо и привлек к себе. Не интимно, а лишь поближе, чтобы тихо зашептать на ухо: – Сегодня я представляю тебя родителям. – Они же… вроде... – Джаред даже не слишком удивился. Дженсен же странный, все нормально, он уже смирился с этим. – Умерли. Да, но эта роща стала пристанищем того, что осталось от моих предков. Мой род живет на этой земле очень давно. Когда кто-то из потомков находит своего спутника, это лишь дань приличиям – представить его семье. – Ааа… ну, и как? Я нравлюсь твоим бабушкам? Дженсен тихо хихикнул, прежде чем ответить: – Конечно, нет. Ты же человек. Джаред сделал большие глаза, пытаясь изобразить возмущение, но, глядя на него, Дженсен стал практически давиться улыбкой. – И каким же таким человеком они меня считают, что я им не нравлюсь? – Э-э-э... – Да нас все равно не слушают, колись, – Джареду начала нравиться эта игра. Он отпил чаю, действительно согреваясь, сел прямее, чтобы мина, застывшая на лице Джеффри, хоть немного разгладилась, пока тот не стал окончательно похож на бульдога. – Ты сам спросил. А не нравишься уже тем, что из-за тебя я становлюсь на себя непохожим, когда хочу забрать тебя у всего мира. Дженсен сказал это абсолютно серьезно. Джаред моргнул раз, другой, все-таки он совершенно его не понимал. Что это вообще значит? Его напряжение тут же передалось Дженсену и отразилось беспокойством на его красивом лице. Вот в жизни бы не дал ему больше двадцати шести. Наверное, и не домогался бы так нагло… Джаред тряхнул головой, выкидывая бесполезные мысли. К чему думать об уже свершенном. Он не жалел ни об одной минуте, что они вместе, а суеверия... Ну и пусть, его мать тоже суеверна. Пусть в семье Дженсена это совсем уж ужасающего объема проблема… Джаред взглянул на Джеффри и Маккензи, на жующего губу Дженсена и улыбнулся. В каком-то смысле это даже весело. Он сжал его руку под столом и так же тихо, как все до этого, произнес: – Ты же осознаешь, что я ничерта не понял? Дженсен улыбнулся мягко, нежно и согревающе, но не ответил. Отпил чаю сам и пододвинул чашку Джареду. Хотелось спросить, как долго они будут здесь сидеть, но не сумел побороть неловкость, и Джаред промолчал. *** Мерзнуть им пришлось еще час, как минимум. Дженсена радовало, что Джаред больше ни о чем не спрашивал настолько же, насколько огорчало. Это же как легко можно было отделаться. Пристал бы с вопросами. Поставил бы под сомнение вменяемость Дженсена… Хоть что-нибудь. Но нет, он тихо сидел, хлебал чай, даже руки держал при себе. Постепенно стало теплеть, и через полчаса Маккензи сбросила плед, а они стащили с себя свитера. Выждав для верности еще пять минут, Джеффри объявил завтрак оконченным, окинул Дженсена сердитым взглядом и вразвалочку удалился в дом. Так ему и надо, хоть жопу отсидел, сволочь. Он хотя бы представляет себе, как сложно признаться любимому хоть в чем-нибудь?! А ведь это не пикантная деталь, это секрет, который повяжет Джареда не с ним лично, а с колдовским миром. Он станет замечать, видеть. И тогда, однажды, если у них все сложится плохо, его может встретить кто-то такой же, как Дженсен, и тогда… кого он вообще обманывает? “И тогда” наступит, если Джаред попытается с ним порвать. Тут он сам не поручился бы за себя. Так что Джеффри может подавиться своими недовольными гримасами. Маккензи ушла вслед за дядей. Так же молча. Она не выражала своего отношения, как Джеффри, но все же высказывала осуждение поведения брата всеми способами. – Дженсен, что случилось? – Потеплело, – попытаться прикинуться идиотом оказалось не лучшей идеей. Джаред нахмурился, но не рвался уходить. – Зато между тобой и Мак явно похолодало. – Она не одобряет, – тихо признался Дженсен. А что. Пора. Куда тянуть дальше. Джеффри с Маккензи были единственными, кто на его стороне, и мыслили, в отличие от Дженсена, не сквозь пелену влюбленности. Если они считали, что времени и так слишком мало, то кто Дженсен такой, чтобы игнорировать это предупреждение. Он повернулся к сильно задумавшемуся Джареду, набрал в легкие воздух и понял, что он идиот. Времени не просто мало, его чудовищно мало. О предполагаемом нарушении Дженсеном традиций знают все, и всего лишь дело времени, когда кто-то решится воспользоваться щекотливой ситуацией, вызнать побольше, скомпрометировать. Да как угодно сыграть. Скольким претило богатство Эклзов? Наверняка из нижних каст можно было найти не одного мерзавца, готового переступить закон. К тому же сейчас, между подачей жалобы и официальной датой приглашений, все преступления против обвиняемого будут рассматриваться в лучшем случае в совете гномов, которым не просто насрать на колдунов, они монетку подбрасывают, чтобы определить выигравшего процесс. Дженсен задумался. Он слишком плотно общался с людьми, слишком много, совсем отвык думать не о том, как бы скрыть то, кем являлся, а о многообразии возможностей, допустимых моральными принципами в их маленьком обществе внутри общества. Женевьев не наймет орка или заезжего вурдалака? У нее явно остались чувства к нему, они задеты. Самому Дженсену она уже кинула оскорбление в лицо, но не посмела противостоять прямо. А так? Исподтишка заплатить оборотню, чтобы он покусал Джареда и тот обратился? Дженсен бы не действовал так подло, скорее всего, сам бы убил любовника Джареда, а Женевьев женщина. С нее станется. К горлу подступила тошнота. Страх напугать Джареда внезапно отступил, отдавая бразды правления страху его потерять. Действительно. Пора. Дженсен встал и вышел из беседки. Земля гудела. Прислушавшись, он не услышал никого и ничего в этом саду. Сейчас они с Джаредом наедине. – Пойдем со мной, – не спросил, приказал. Дженсен мысленно дал себе затрещину. Так нельзя. Это только напугает больше. Но Джаред неожиданно легко воспринял. Улыбнулся, посмотрел по сторонам, прихватил их свитера и через секунду уже обнимал за талию и впивался в губы требовательным поцелуем. – Куда? – прошептал в губы Джаред, как только смог оторваться. – Ого… – Дженсен собрался и задавил желание оттащить его обратно в спальню и там еще на денек отложить признание. – Но приглашал я чуть глубже в сад… Хочу показать тебе кое-что. Джаред широко улыбнулся, отлип от него с видимым трудом, по пути пару раз припав к губам короткими поцелуями, но выразил уйму энтузиазма. Дженсену даже врать ничего по пути не пришлось, Джаред послушно шел следом, разглядывая причудливые кустарники вокруг, что-то бурча про селекционеров-любителей и жуткие деревья. Неудивительно, они подходили к той части сада, где Дженсен в детстве, а потом и Маккензи, пробовали свои силы. Вот и выжженная дубовая рощица. Ее сотворил Дженсен, когда еще не определился с желаниями. Зато сразу стало понятно, что магия его вовсе не природная и нет в ней особого дара исцеления. Огонь тоже отмели. Дубы он создал уже горящими и потушить не смог. Есть у них с Мак общие черты, кроме выбора темной магии. Джаред смотрел во все глаза и с раскрытым ртом, даже вопросов не задавал. Может, потому что не мог сформулировать, а может, потому что Дженсен задал немалый темп, чтобы поскорее со всем разобраться. Не дать себе времени на раздумья, не дать возможности струсить. Да и чего он боялся? Что Джаред уйдет? Так он не отпустит, знал же с самого начала, что не отпустит. К чему трястись? Или испугался реакции? Да без разницы. Если Джаред не побежит сломя голову куда подальше, то сойдет любая реакция. Пусть хоть креститься начнет, лишь бы потом принял. Ведь на самом деле Дженсен не пережил бы только одного. Того, что Джаред перестанет его любить. Зубы заныли, с такой силой Дженсен сжал челюсть. Они пришли на место буквально за полминуты до того, как он передумал. – Вау! Да у вас тут… дыра в земле, – Джаред уставился в провал. Метра три в диаметре и четыре в глубину, яма, сделанная им для Маккензи, чтобы та училась дозировать выпускаемую магию, похоже, послужит теперь и ему. Дженсен не нашел, что сказать, поэтому молча присел на краю и предложил Джареду сделать то же самое. Тот сел на корточки и вперился вглубь. – Ты мне яму хотел показать? – Джаред выдал очередную реплику, на которую ему нечего было ответить. – Не совсем, – покрываясь холодным потом, и, как камни, выталкивая из глотки слова, ответил Дженсен. – Я хотел поболтать. – Антураж неплохо выбран, – Джаред хмыкнул, а потом в секунду сдулся. – Мне не понравится тема, да? – Вероятно, – Дженсен прятал взгляд, но уже приготовился говорить только правду, время пришло. – Так и думал, что не бывает… так, – в голосе Джареда отчетливо слышалась грусть. Дженсен оторвал взгляд от земли и уставился на своего расстроенного чем-то человека. Нет, тянуть дальше нельзя. Придумать он сможет себе гораздо худшие вещи, чем Дженсен скажет. – Не бывает. Хорошо бывает только в сказках. Кстати, о них… – Дженсен пожевал нижнюю губу, но глаз старался не отводить. Они сидели с Джаредом не то чтобы на противоположных краях ямы, но и не близко друг к другу. Расстояние причиняло почти физическую боль. Сейчас Дженсену как никогда хотелось заключить любовника в объятья, но он знал о людях довольно, чтобы понимать – когда выясняешь, что твой парень монстр, нужно иметь место для маневра. Сбежать Дженсен ему все равно не даст, но хотя бы иллюзию оставит. – Не тяни. Мне вступительное слово достаточно не понравилось, чтобы выбросить на помойку логику и перейти к предположениям, – Джаред нервно скручивал свитера, которые прихватил с собой. Ну, что ж. Тянуть уже просто некуда. – Джаред… – Я знаю, как меня зовут, может, продолжишь уже. Дженсен почувствовал себя крайне глупо и выпалил как есть: – Я колдун. – Ты же понимаешь, что это нихера не смешно? – голос Джареда, секунду назад дрожавший совсем другими чувствами, теперь кипел злостью. Не поверил. Ожидаемо, поэтому они здесь. Чтобы испугать как можно меньше, Дженсен протянул руку, словно указывая на что-то в яме, так Джареду будет легче осознавать происходящее, и заговорил, одновременно начиная наколдовывать то, что умеет любой: – Это не шутка. Все взаправду, – Дженсен выдохнул и для начала сотворил из земли маленьких лошадок с огненными гривами, которые побежали по дну. Крохотные снежинки закружились над ними, а под копытами вырастала трава. Джаред смотрел с раскрытым ртом и, кажется, даже дышал через раз. Для первого представления явно хватит. Лошадки рассыпались, снег прекратился, а огонь потух, тогда Джаред поднял на него взгляд, полный непонимания, неверия и щепотки страха. Но, судя по тому, что двигаться он даже не пытался, боялся Джаред за свой рассудок. – Да быть не может, – тихо прошептал он, прежде чем шлепнуться на задницу. *** – Джаред, ты же понимаешь, что я не мог это сказать сразу? – Дженсен все еще вещал эту несусветную чушь. – Поверить в подобное сейчас уже почти невозможно. Вас собственная психика защищает. Джаред не знал, как реагировать. Уселся так, чтобы не упасть вперед, в яму, и не отшибить свои больные мозги. Лошадки уже рассыпались маленькими земляными кучками, но представить, что это была всего лишь галлюцинация, не получалось. А Дженсен боялся подойти. Он стоял на том же месте, сжимал и разжимал кулаки, а иногда открывал рот, но захлопывал его, прежде чем сказать еще хоть слово. Может, это просто шутка? Ну правда, у Дженсена дохрена денег, он очень странный, почему бы и его чувству юмора не быть подстать обладателю? Джаред ухватился за спасительную мысль, как утопающий за соломинку. – Это какая-то проекция? Дженсен, я люблю, конечно, посмеяться, над собой в том числе, но сейчас чувствую себя просто идиотом. Зачем ты так? – В беседке я представлял тебя моей давно почившей родне. Этот ритуал обычно никому не нужен, но наши с Мак родители умерли, и это был единственный способ не навлечь беду – представить тебя. Все-таки ты человек. – Дженсен, прекрати, – Джаред встал. Нет, бежать ему не хотелось, напротив, приходилось удерживать себя, чтобы не броситься и не обнять Дженсена. Сказать ему… что сказать? Что ему обязательно помогут? Они найдут отличного психиатра, и Джаред его никогда не бросит, насколько бы его мозги ни были всмятку. Что сказать? Джаред не успел сделать шага вперед, как Дженсен сам подошел к нему, схватил за предплечья и дернул так, что заныли суставы. – Джаред… Джаред! Смотри мне в глаза. Заглядывать в эту трясину не хотелось, Джаред знал, что трусит, но не смог, даже ради Дженсена. Не сейчас. Когда расскажет Джеффри, когда они подумают вместе, чем могут помочь, тогда он посмотрит в глаза своему… возлюбленному. Джаред тяжело выдохнул и подался вперед, чтобы обнять. – Дженс, все образуется, – только и прошептал он. – Проклятье! Смотри мне в глаза, Джаред, – с еще большим нажимом повторил Дженсен. В этот раз Джаред подчинился без раздумий. Он даже не осознал, как это произошло, а с губ непроизвольно сорвались слова: – Боже мой. Глаза Дженсена горели. Нет, не так. Джаред не знал, как правильно описать, не понимал толком, что видит, но попытался от этого убежать. Вырвать руки из цепкой хватки не получилось, что и неудивительно – Дженсен держал как клещами. – Твой мозг тебя защищает. А еще тебя защищает мое заклятие. Уйма моих заклятий. Все они нацелены на то, чтобы придать тебе невосприимчивость к магии, охранить, сберечь от зла и… и ничего дурного. Только охранять. Но охраняют они слишком хорошо. От правды тоже, видимо. – Перестань, – задыхаясь, прошептал Джаред. Он не понимал происходящего, не понимал слов Дженсена. – Прости меня, Джаред. Умоляю, прости. Люди не могут нас понять, мы так редко открываемся. Да еще и ты такой… ты совсем-совсем не видишь магию вокруг. Такой чистый, светлый, ничем не запачканный. Обыкновенный и в то же время редчайший… экземпляр. Дженсен дернул его еще раз, повернул лицом к яме. Его слова неплохо жалили. Отрезвляли. Джаред уже не собирался спасать своего возлюбленного. Хотелось его поцеловать и пообещать, что они во всем разберутся, но только после того, как даст в морду. – Отпусти, – выдавил из себя Джаред. Слова отчего-то давались с трудом, и объяснить, зачем ему это, он не смог бы, но Дженсен и не спросил. Просто встал рядом. Снова протянул руку, и из ямы вверх рванула вода, у него на глазах обратившаяся в ледяные глыбы, которые, не долетая до земли, рассыпались пушистым снежком. – Посмотри. Я признаюсь тебе. Дженсен не поднимал глаз на него. Разглядывал водяное шоу, прекратившееся так же быстро, как и началось. Такой же, как обычно. Скованный, завораживающий, таинственный и необычайный. Такой, каких не бывает. Джареду же с самого начала казалось, что все, что с ним происходит последние недели – оно не из реального мира. И он решился на вопрос: – Я сошел с ума? – Нет. Просто увидел еще кое-что, чему есть место на этом свете. – Ты… кто ты? Дженсен хмыкнул – очень печально, если задуматься. – Я же сказал. Колдун… ведьмак. Не знаю, как объяснить, все равно не полностью поймешь. Это как вид. – Я сойду с ума, – поднимая взгляд в небо, простонал Джаред. В голове прочищалось, реальность снова воспринималась нормальной. Теплый денек, странный запущенный сад, признание в колдовстве. Нет, ну последнее точно в градацию нормального вписывается плохо, но что же делать, когда этим страдает возлюбленный человек. – Я не человек, Джаред, – настороженно сообщает Дженсен, и внутренности опаляет страхом. – Ты читаешь мысли? – Что? – Дженсен поворачивается к нему полностью и сейчас выглядит очаровательным, обескураженным, милым. – Никто не читает мысли. Вообще. С чего ты взял? – Да так, просто подумал… Давай остановимся. Вот теперь Джаред был полностью в себе. Он вдохнул и выдохнул пару раз, отошел подальше от ямы, и правда, не хватало еще свалиться. Кинул на землю свитера, которые умудрялся до сих пор мять в руках. Травка показалась приветливой и мягкой, прямо-таки приглашающей, он мог бы свалиться на нее и так, но не хотелось потом из волос вытаскивать веточки и вытряхивать муравьев. Подумав об этом, Джаред заметил, что ни одной мухи не пролетело мимо, земля была как с фотографии, трава зеленее, чем краска, которой ее мог бы нарисовать художник, и, казалось, все птицы замолкли. Джаред специально не смотрел на Дженсена. Так ему думалось легче, но когда повернулся к нему, одновременно укладываясь на землю, на секунду замер. Таким он своего любовника не видел. – Иди ко мне, – на одном упрямстве произнес Джаред. Он не испугался. Не испугался же? Ну и что, что на секунду показалось, что это последняя секунда жизни. Кто его знает, откуда эти панические мысли. Дженсен-то все тот же, что и утром. Тот же человек… не совсем человек, что брал его ночью. Кто вообще сказал, что надо бежать прочь? Дженсен тем временем подошел ближе, но не лег рядом. Сел, согнул одну ногу в колене, уперся ладонью в землю рядом с бедром Джареда и выглядел идущим на казнь. Джаред, наверное, еще минут двадцать помолчал, попереваривал, но Дженсену не терпелось: – Ты мне веришь? – Я все еще не понимаю, что это, зачем это, но, в целом, уже не собираюсь лечить тебя от шизофрении. – Хорошо, – Дженсен мягко улыбнулся, и все, больше ничего не сказал. Значит, очередь Джареда идти навстречу. – Как вид? – осторожно поинтересовался Джаред, глядя в небо. – Да. – То есть если ты не родился колдуном, то тебе им не стать? – Это очень сложно объяснить. Ты не поймешь. Точно не сейчас, – Дженсен говорил напряженно, и Джаред решил, что можно и разбавить всю убийственную серьезность их диалога, иначе рискует и правда свихнуться. – Ты губы надул? – Ага. – Перестань. Это серьезная беседа, а у меня кровь от мозга отливает. Джареду стало значительно легче. Это его Дженсен. Мужчина, с которым Джаред спал, целовался, смотрел тупые вечерние шоу и фильмы разного качества. Он же видел, что шкатулка с секретом. Ну, вот тебе и открыли крышку. Ройся. Джаред сам себе отвесил бы затрещину, но сейчас явно было не время. – Так… так значит, ты умеешь поливать сад без шланга и делать земляных лошадок. А Маккензи? Она тоже ведьма? – И Джеффри, и все мои родственники, которых ты видел, – Дженсен запнулся на секунду, тяжело вздохнул, словно решаясь, наверняка решаясь открыть все карты. – Помнишь тот праздник, когда я тебя через дыру в заборе выпроваживал? – Эй! Я сам тогда сбежал! – Без разницы. Так вот, это был колдовской обряд. Маккензи до сих пор еще его проходит, но уже не так интенсивно. – Ммм… а бывают не такие, как все? – В смысле? – Дженсен выглядел озадаченным. Неужели, и правда, не понимал? До Джареда внезапно дошло, что все те разы, когда Дженсен вел себя как король странностей, он вполне мог просто не понимать. Но вот Джареду сейчас вникнуть очень хотелось. Хотя бы приблизительно. – Ну... если кто-то захочет... не захочет быть таким... – Колдуном? Ведьмой? – дошло до Дженсена и Джаред выдохнул, потому что этот вопрос не был воспринят как оскорбление. – Да. – Ты пересмотрел голливудских фильмов, где каждый свирепый зверь в тайне мечтает стать барашком. – Не смейся. – Я не смеюсь. Джаред, это как если бы ты захотел перестать быть мужчиной. Да, можно сделать операцию, принимать гормоны, но на уровне генетики ты будешь принадлежать к тому полу, который написан при рождении в свидетельстве. – Ха-ха, – раздельно произнес Джаред. – Смейся, сколько хочешь, но с колдовством как-то так же. Если что-то не удовлетворяет – можно перестать колдовать. С ним даже проще. Никакой хирургии. – Обалдеть. Все равно не понял. И что? Всякие сказки типа гоблинов, оборотней и зомби на самом деле существуют? – Джаред чувствовал себя маленьким мальчиком, которому дедушка рассказывает поверья его предков перед сном. Он же даже лежал вполне удобно, чтобы уснуть. Единственное, что мешало полному сходству, – это Дженсен. Никогда Джаред не видел дедушку хотя бы в половину настолько же привлекательного. – Забавно, что ты спросил именно про них. А еще лепреконы и тьма тьмущая существ. Тут все еще проще. Все равно, что собаке захотеть стать птицей. Мечтать можно, но на практике закончится котлетой. – Ты такой... – Я темный колдун. Всамомделишный. Каким, по-твоему, я должен быть? – Что? Джаред резко поднялся с мягкой травы, где еще секунду назад чувствовал себя героем сказки Диснея. – О… это я ляпнул, – Дженсен покусал губу, прежде чем продолжить под выжидающим взглядом Джареда: – Хотя, наверное, так даже лучше. – Кому лучше? – Мне так точно, – Дженсен усмехнулся слишком нервно, чтобы можно было поверить, будто в этом веке он чувствовал себя хорошо. – Это та часть признания, к которой я все не знал, как перейти. *** Ощущение нереальности происходящего накрыло Дженсена с той же силой, с какой, он думал, крыло Джареда. А ведь и правда, ну, какой вменяемый человек поверит в то, что такой диалог возможен между людьми, не страдающими душевной болезнью. Джаред стоял и хлопал глазами. Не дергался, не задавал уточняющих вопросов, даже решил не впадать в истерику. Просто стоял и смотрел на Дженсена невозможно долго. Слишком долго для не самого выдающегося терпения колдуна. – Ну же, Джаред. Давай. Обвини меня. Наори. Давай же. Я готов стерпеть что угодно, но не застывай так, – Дженсен выпалил свою речь до позорного просительным тоном. – Темный… колдун, – раздельно, словно пробуя и анализируя каждое слово, произнес Джаред. – Это все слишком для меня. Сказанное холодком отдалось в каждой клеточке тела Дженсена. Он почти расслабился, да и Джаред вел себя удивительно спокойно. Уже говорил на сомнительную тему, спрашивал. Надо было что-то все-таки приберечь для следующего признания. Вот идиот. – “Слишком” как что? Бежать, не оглядываясь, или… – Скорее, как “пошли поедим что-нибудь, и ты расскажешь мне обо всем в более людном месте, чтобы я не ощущал себя таким психом”. Джаред даже ждать особо не стал. Поднялся и быстро зашагал по тропинке, которой они шли сюда. Дженсен, ощущая себя нашкодившем псом, поспешил следом. Они еще не успели пройти и половины пути до дома, как Дженсена охватили очередные сомнения. Правильно ли он распределил признания? Не забыл ли что нужное? Нет, он определенно ляпнул кое-что, что могло бы обождать, но все ли сказал? Важное, то, что не будь произнесено сегодня, то обратится против самого Дженсена. Наверное, именно эти размышления толкнули его заговорить первым, хотя до этого он собирался дать Джареду возможность собраться с мыслями. – Джаред, возможно, я сказал тебе не все, – осторожно начал Дженсен. – Ну и отлично. Я пока уже услышанное переварю. – И не обвинишь меня во лжи потом? – еще осторожнее спросил Дженсен, с каждым шагом острее чувствуя себя несвободным. Он шел с той же скоростью, с какой и Джаред, следил за его напряженной спиной, ловил каждое движение, преданно ждал милости, принятия своей колдовской сущности, чтобы наконец подойти и поцеловать, насладиться ответной лаской. Точно собака жаждал доброго слова. Сравнение не нравилось ему самому, но было в нем и зерно истины. Дженсен не свободен. Собственное пагубное чувство к человеку погубило его. А Джаред все молчал, шел, что-то там себе думал, не оглядывался и рвал Дженсену сердце без когтей или других подручных предметов. Когда он заговорил, Дженсен не сдержал вздоха облегчения. – В первый раз, когда мы… ну… переспали. Ты был странный, задавал вопросы… Все казалось таким подозрительным. Мне уже тогда следовало сильно задуматься? – и Джаред наконец обернулся. На секунду, может, две, но на его лице отразилось полюбившееся Дженсену слишком быстро озорное любопытство. Открытость, смущение, весь он, теперь уже не запретный плод, притягивал неимоверно. Дженсен никогда бы не подумал, что любовь может быть такой захватывающей вещью. Собственная мысль заставила скривиться и одновременно с этим порадоваться, что Джаред уже отвернулся и шел себе, разглядывая дорогу впереди. Вероятно, даже слишком внимательно из-за охватившего его смущения. И Дженсену стало очень легко ответить чистую правду: – Тебе нужно было меня оттолкнуть. Джаред остановился резко, неожиданно. Дженсен чуть не впечатался ему в спину. А уж когда тот повернулся, то и вовсе порадовался своей реакции и разделявшим их двум шагам. Ну, не оценил бы Джаред приставаний сейчас. Будь даже сущность Дженсена намного более реальной для осознания, не оценил бы. Хотя бы из-за последней фразы, а тут все вместе. – Почему оттолкнуть? – коротко спросил Джаред. – Это был твой единственный шанс. Разве ты не помнишь? Я спрашивал. – Конечно, не помню! Я по тебе сох, предлагал трахнуть меня без обязательств, а когда столкнулся с взаимностью в твоем лице, то и вовсе думать начал сугубо членом. У меня в голове не отложилось ничего, кроме охуенного оргазма в конце! Джаред говорил несколько более эмоционально, чем надеялся Дженсен, не бывший все же таким непроходимым идиотом, каким хотел показаться сейчас. Да, часто некоторых нюансов человеческих взаимоотношений он не понимал, но был таким же мужиком, как и Джаред, и тоже ту ночь помнил смутно. Но приятно, что у обоих в памяти сохранилось одно и тоже. Дженсен подумал пару секунд и просто пожал плечами под пронзительным взглядом красивых глаз. Странно, но легкий налет злости сделал Джареда еще притягательнее, а конструктивный диалог почти невозможным. – Чего ты от меня ждешь? Если извинений, то я готов. И Джаред сдулся. Как-то в момент, за секунду из пышущего праведным негодованием он превратился в напуганного мальчишку, который отчего-то влет преодолел разделяющее его и то самое, что его напугало, и зачастил на ухо, предварительно оплетя руками в подобии объятия: – Ничего. Вообще ничего не жду. Мне страшно. Я думал о твоих словах. Выходит, что все нестыковки, все, что мне казалось странным, имеет под собой почву. И Чад, то, что он в больницу попал, и ты тогда такой странный был. Получается, об этих вещах тебе тоже есть, что мне рассказать, – Джаред на секунду замолчал. Очень хотелось поддаться соблазну и на голубом глазу заявить что-нибудь вроде “О чем ты говоришь? Я тебя совсем не понимаю”, но собственные чувства, собственное желание получить Джареда не враньем, а по доброй воле, толкнули на необдуманную правду. – Есть. И оправдание, не шибко хорошее, но оно у меня есть, – обнимая в ответ, шепнул Дженсен, словно их могли подслушивать. – Я так и думал. – И?.. – Ощущения, как будто я узнал, что ты маньяк. Причем, чувствую я себя как чокнутая девица, типа тех, которые пишут убийцам в тюрьмы. Не знаю, чего они там пытаются поймать, никогда о них не задумывался и не знал в жизни ни одной из них, но ощущаю родство. Дженсен хмыкает и без особого удовольствия отстраняет от себя Джареда. – Все не так плохо. Я никогда никого не убивал, – Дженсен говорит эту ложь, глядя, как глаза Джареда открываются чуть шире, губы вздрагивают в несмелой улыбке. Дженсен не жалеет, что солгал, он точно знает, что пока Джаред не поймет, а потом… может быть, потом и не настанет. Эту тайну Дженсен будет тщательно охранять и не убьет никого больше. Конечно, если они сами не будут нарываться. Уже подталкивал Джареда развернуться и поспешить в дом, где они смогут продолжить вечер откровений в более комфортной обстановке, где Дженсен обязательно покажет Вестерна, и тот будет постоянным вещественным напоминанием, что сумасшествие еще не их диагноз. Он даже не заметил сначала, как тот уперся и насколько сам ошибся в причине такой странной улыбки Джареда. – Дженсен, твою мать, ты мне врешь, – ровно, скорее с удивлением, чем в ужасе, произнес Джаред. Ну что ж. Наверное, придется объяснять гораздо больше вещей, чем он надеялся. *** Истерика тихой сапой подбиралась к Джареду. Неумолимая, она захватывала все больше и больше места в его голове. Это что было? Нафига Дженсен вообще сказал, раз это такая махровая ложь, что на лбу неоном светится? Джаред попытался отшатнуться чисто инстинктивно. Поступок неподготовленного человека к встрече с природным хищником – смотреть ему в глаза некомфортно, ничего не поделаешь. Но Дженсен не дал. Только на секунду позволил ощутить свободу cбежать, и вот уже положил тяжелую руку на плечо, сдавил пальцами так сильно, что наверняка останутся синяки. – Джаред, это моя природа. Давай дойдем до дома. Там Джеффри; кстати, он белый колдун. Лечение, созидание, все такое, и он расскажет все более научно-популярно. Но не бойся меня. Прошу. Какая просьба. И как не поддаться ей? Джаред неловко кивнул, но не отказал себе в удовольствии сбросить руку, несмотря на то, что больше всего на свете ему сейчас хотелось прижаться к Дженсену, спрятать лицо в изгибе его шеи и попытаться убежать от всего внешнего мира. Проблема же явно крылась в том, что бежать он собрался от сущности Дженсена. Дилемма, однако, получается. Джаред, чувствуя себя героем мыльной оперы, развернулся и молча поплелся в дом. Ладно. Он cможет. Он сейчас еще раз подумает о том, как легко ему видеть ложь Дженсена, и… нет, он лучше все-таки спросит. – Ну, и? Убивал, значит? – Не так, как ты себе это представляешь, – Дженсен кашлянул, и, хотя Джаред шел впереди и точно не собирался оборачиваться, чтобы не напоминать глупую девчонку из стандартного романтического фэнтези хотя бы себе, он почти шкурой ощутил его смущение. – Я… Я совсем темный маг. Это значит, что заклинания, приносящие смерть и разруху, удаются мне лучше всего. – Ага, – Джаред не удержал нервный смешок. – Я что-то такое и подозревал. – Ведь что я ни скажу, ты мне не поверишь? – Поверю, – с тяжелым вздохом признал Джаред. – Только говори правду. Я же втрескался в тебя по самое не балуйся, наблюдал за тобой. Я вижу, когда ты врешь, просто раньше считал, что все, что ты скрываешь, вполне безобидно и просто не положено мне знать из-за того, что мы… ну, знаешь, из разных миров. Джаред не увидел, услышал, как Дженсен споткнулся, и не успел даже подумать, как уже повернулся, чтобы подхватить. Но Дженсен не падал. Стоял как громом пораженный и хватал воздух выброшенной на берег рыбой. – Ты догадывался? – обиженно, почти по-детски выплюнул он вопрос, и до Джареда дошел его смысл. Да ну! Блин, так не честно. Это он здесь ничего не знающий дурак, а на него еще и обидеться пытаются? – Естественно, догадывался! Только о другом. Ты же, типа, богатенький мажор. Я не просто предполагал, я точно знал, что мы из разных миров. Дженсен выглядел озадаченно. Даже нижнюю губу прикусил, обдумывая слова Джареда и доводя этим простым действием до исступления. Так же нельзя. У них серьезный момент, у Джареда вообще момент сумасшествия, Дженсен же предстал в виде грозной непонятной силы. И теперь стоял, жевал губу, возводил очи к небу и никак не вязался с темой убийства, которую они несколько коряво, но все же пытались обсудить. – Ну, – нетерпеливо подтолкнул к дальнейшим откровениям Джаред. И правда, ну же! Ну, сказал бы уже хоть что-то, а не выглядел таким мальчишкой, словно он… Черт, Джареду внезапно вспомнился разговор в постели. Дженсен тогда честно заявил, что ему… сколько? Джаред даже не слушал. Тридцать четыре? Ну и ладно, так бывает, что выглядят очень молодо. А вот в свете новой информации можно было рассмотреть то признание… черт, Дженсен же еще тогда пытался выложить всю правду. Или хотя бы ее часть. – Не знаю я. Для меня не существует разделения по уровню достатка. Мы так сильно расслоены на отдельные пласты общества, что даже среди колдунов и ведьм отнюдь не все равны. Еще и по счету в банке делить людей на классы? Уволь. Дженсен говорил это с таким непередаваемым выражением отвращения на лице, что Джаред не сдержал улыбки. Может, слишком нервной, зато из самой глубины. Дженсен был его найденным счастьем, как ни барахтайся. Джаред просто кивнул, давая понять, что доволен ответом, резко развернулся и зашагал к дому. Да, им сейчас очень нужен кто-то третий или койка. Однозначно стоило поспешить назад. И желательно не думать по дороге. Вот Джаред и занялся рассматриванием сада. Теперь понятно, почему такого странного. Внутрь они ввалились. Тяжело переступили порог, Дженсен норовил прижаться сзади, явно, слишком явно собираясь пресечь попытку бегства, если она будет иметь место. Когда же Джаред двинул ему локтем поддых, то ойкнул и обиженно засопел, но все же отлип от спины. В гостиной царила немая сцена. Маккензи сидела на диване. Ее волосы украшали заколки с черепушками, и Джаред невольно задумался, а могут ли быть эти черепушки настоящими, только уменьшенными. Мысль показалась любопытной и достаточно идиотской, чтобы обязательно вернуться к ней позже. Джеффри с Вестерном обнаружились за столом. Играющими в шашки. На добермане не оказалось привычного уже ужасного костюма, зато к спине были приделаны маленькие крылышки, как у летучей мыши. Приделаны… Джаред пригляделся внимательней. Ладонь Дженсена скользнула по плечам и мягко устроилась между лопаток. Причем, когда растерянный Джаред посмотрел на него, то ему показалось, будто сам Дженсен во всех этих успокаивающих действиях никак не участвует, а руки его живут своей отдельной жизнью. – Я все рассказал, – довольно торжественно объявил Дженсен, по-прежнему не обращая внимания на неожиданно струсившего Джареда. Вот же сволочь. Джаред нахмурился, надеясь, что это поможет, но все равно не смог сосредоточиться. Ощущение нереальности бултыхалось в нем, как бутылка в океане: то скроется, то вновь всплывет наружу. Как ни странно, идея сбежать подальше не посещала его так часто, как должна бы, если учитывать его поведение за последнее время. Момент, когда Джеффри подошел к нему, весь такой же огромный, широкий, одетый в черное и давящий вовсе не размерами, а взглядом, Джаред пропустил. Пропустил бы он и дядю Дженсена на выход, но тот явно не собирался пройти мимо. Он остановился перед Джаредом, замер на секунду, а потом совершил то, что удивило не меньше всех остальных вестей за день. – Добро пожаловать в семью, – церемонно проговорил он и обнял. И вот это было гораздо страннее того, что Дженсен оказался персонажем страшной сказки. *** Дженсен не переживал. Нет, он уже не переживал. Джаред после того, как узнал правду, стал еще менее понятен, сказал уйму странного, но все еще не сделал того единственного, что не позволит ему Дженсен. А раз все так шатко, то и переживать незачем. По крайней мере, Дженсен сам для себя решил именно так. Маккензи усадила Джареда на диван и сама плюхнулась рядом, посвящая того в глубины собственного восторга, касающегося его вступления в семью. Джаред же косился на Вестерна, а тот горделиво прохаживался, расправив свои миниатюрные крылья, но приказа не взлетать не нарушал. Джеффри, оставшийся без партнера в игре, просто сидел и смотрел на избранника Дженсена. Почти идиллия. Все шло достаточно хорошо, если бы не раздавшийся как гром среди ясного неба дверной звонок. Отлично. Дженсен даже выругался, не сдержавшись. Он и так чуял, кто пожаловал, и подтверждать свои опасения не горел желанием. – Откроешь? – вежливо поинтересовался Джеффри, наверняка тоже уже подсмотревший, кто там, за дверью. – Что-то не хочется, – Дженсен отвечал ему, а смотрел на Джареда. – Розмари будет в гневе и когда придет время устраивать церемонию, если ты ее сейчас не пустишь. – Ну и пусть буянит. Это мой дом, – Дженсен и сам понимал, что выглядит сейчас упрямым ослом. – Джен, – слезливо не иначе как мяукнула Маккензи, – ты же знаешь, тетя Розмари мне нравится. Зачем ты так с ней? И все, он сдулся тут же. Джаред, с чьего лица не сходило выражение крайней степени удивления, просто наблюдал за ними, не пытаясь вмешаться, но и сбежать попыток не предпринимал. Дженсен уже не просто чувствовал себя параноиком, он мог четко сказать, что она у него появилась. И интересовал его всего лишь один факт – местонахождение Джареда. И, может быть, его способность рыпаться. К сожалению, Джаред был способен. – Ладно. Но если она попытается что-либо сделать, то любой суд будет на моей стороне. В том числе и местный человеческий. Дженсен выглядел шутом даже в собственных глазах. Выдохнул для успокоения и пошел открывать дверь. Тетя Розмари влетела в помещение словно вихрь. Сердечно обняла Дженсена, когда тот только впустил ее на порог, рассказала о своих переживаниях касательно его судьбы, пока сбрасывала легчайшее пальто с плеч в прихожей и прихорашивалась перед зеркалом. Войдя в гостиную, она остановилась, как к полу прилипла. – А этот что здесь делает? – сердито воскликнула тетушка. – Тетя, не притворяйтесь. Вы знаете, зачем он тут, – устало ответил Дженсен и поплелся в обход Розмари, чтобы плюхнуться на диван с другой стороны от Джареда. И вовсе ни к чему Джареду пока знать, что это не только для моральной поддержки. Не стоит ему пока полностью осознавать всю опасность мира, в который он ступил. По крайней мере, Дженсен считал именно так. Джеффри всем своим недовольным видом выражал крайнюю прозорливость касательно мыслей Дженсена. Ну уж одобрение… не, этого ждать не стоило. – А он знает, что увел тебя у невесты? – Розмари взяла себя в руки и царственно прошествовала к столу, за которым сидел Джеффри. – Он с ней уже давно расстался! – голос Джареда прозвучал громче, чем голос любого из присутствующих, и все обернулись. Даже Розмари уставилась на него так, как будто впервые видела. – Извините… Но я никого ни у кого не уводил. – Да оно еще и разговаривает, – тетя Розмари, и так выглядевшая не слишком молодо, а по паспорту, будь он настоящим, разменяла гораздо больше, чем полвека, стала больше похожа на труп. – Кто тебе дал слово, жалкий человечишка. Ты не пара моему племяннику и даже… – Хватит, – устало, но громко произнес Дженсен. – Вы же пришли с определенной целью. Я слушаю вас, тетя. – И правда, – она перевела взгляд на Дженсена и слегка наклонила голову. Посчитала, что так покажется вызывающей доверие, иначе объяснять предложенную дальше чушь Дженсен отказывался. – Я пришла сообщить тебе о том, что я готова забрать Маккензи уже завтра. Само собой ты не захочешь, чтобы совет решал ее будущую судьбу, ведь в таком случае тебе запретят даже приближаться к ней. У Джареда рот открылся от удивления, Джеффри находился все еще в состоянии закипания, а Маккензи вскочила с дивана, начиная рыдать еще в процессе вставания, и вылетела из гостиной на улицу со словами “тетя Розмари, ты дура”. Дженсен просто тер виски большими пальцами. Достались же ему родственнички. И вот вскипел Джеффри. Из-за стола он поднялся не менее эффектно, чем Маккензи с дивана. Тот заскрежетал ножками по полу, а тетушка вместо со стулом двинулась за ним. Надо отдать ей должное, визжала она не очень громко. Даже тихо, достаточно, чтобы Джаред, приникший к его уху, смог без повторений донести до него нехитрую мысль: – Я вообще ни черта не понимаю. При чем тут Маккензи? Ну да, он же ничего не знает. Дженсен уронил лицо в раскрытые ладони. Секунду тер глаза, потом провел пятерней по волосам, сидя сгибаясь в три погибели, и наконец встал. – Розмари, вы бросаете мне вызов или союз зомби? Может, вы не поняли, но ваша драгоценная Женевьев совершила похищение. Она околдовала человека, который уже был моим. Никто не будет рассматривать дело страсти. И уж тем более отбирать у меня опекунство над сестрой. Жалобу вы уже подали. Осложнили мне жизнь. Что вам нужно сейчас? – Чтобы ты одумался, Дженсен. Что с тобой случилось? Ты ни в грош не ставил людей. Я не узнаю тебя. А вот Джаред, видимо, узнавал много нового. Глаза его уже открылись на такую ширину, что впору было опасаться, не выпали бы. – Все просто. Все это – не ваше дело. Дженсен подошел к Розмари, не слишком учтиво взял ее за локоть и повел к дверям. Последним признаком сумасшествия стало бы сопротивление. Но нет, диагноз не подтвердился. Тетушка не рыпалась, только сыпала проклятиями. *** Признания, открытия, озарения. Это не то, что Джаред любил в этой жизни. Да, он рос очень любознательным парнем. Пытливый ум, разностороннее развитие, неординарные способности – все его. Но вот чисто бытовые открытия он ненавидел. Узнать в детстве, что родители тоже делают это, было ужасно, но иначе объяснить появление сестры не удавалось. Откровение его первой девушки о самом чудовищном сексе в ее жизни, который, естественно, у нее случился с Джаредом, тоже не входили в его личный топ приятных известий. На данный момент он мог только присвистнуть. В списке пополнение. Да какое шикарное. Оказывается, его похищали, околдовывали, его парень к людям вообще как-то не очень, и что-то такое экзотичное грядет. Это Джаред понял уже сам. Дженсен как раз выпроваживал свою немилую, если не сказать больше, тетушку за дверь, и Джаред решил использовать это время для осознания. Джеффри же стоял как истукан. Камень, ничего другого про него и не скажешь. Застыл черным изваянием и ни за кем не следил, заткнулся сразу же, как только взял слово Дженсен и теперь представлял из себя статую. – Джеффри? – вошедший обратно в гостиную Дженсен обратился к дяде с ноткой подозрения. – Да ладно? Тебя прокляла Розмари? Она же старая клуша! Внезапно развеселившийся, Дженсен подошел к дяде, просто схватил его за плечо, и тот отмер. – Мерзкая женщина, – прошипел Джеффри и обрушился обратно на свой стул. – Думаю, стоит выпить и срочно серьезно поговорить. Вообще-то, Джаред не питал никаких иллюзий по поводу предстоящего разговора. Но и страхов тоже. Для него это все было словно разговор в отделении для душевнобольных. – Ладно, – Дженсен прошелся к бару, достал красивый графин с темной жидкостью и поставил ее на стол. – Присоединяйся, Джаред. – А может, стоит Маккензи поискать? – осторожно предложил Джаред. На его взгляд, девочка, убежавшая черт-те куда в расстроенных чувствах, нуждалась в гораздо большем внимании, чем великовозрастный дурак, не сумевший удержать штаны на месте и ввязавшийся хрен знает во что. – Зачем? – совершенно искренне спросили оба... колдуна. И как Джаред сможет это понять, если мысленно даже не может произнести? – Вдруг с ней что-то случится? – как идиот идиотам пояснил Джаред. – Максимум, загубит сад, – совершенно серьезно, но без особого интереса ответил Дженсен. – К ней никто не сунется, она все еще тянет жизнь из всего, что вокруг, а уж в состоянии эмоционального всплеска или испугавшись может выжать и досуха. – Я не понял, – честно ответил Джаред. Он уже готов был психануть, когда Дженсен расплылся в нежной улыбке, посмотрел ему прямо в глаза и пообещал: – Я все объясню. Иди сюда. Жаль, что с ними в комнате по-прежнему находился Джеффри, иначе бы Джаред истолковал слова Дженсен с большей фантазией. А так он просто подошел и сел. Стакан с каким-то странным крепким пойлом тут же оказался перед ним. Вроде богачи, а пьют из какого-то дерьма... Пойло оказалось действенным анти-магическим отваром на спирту, для вкуса, как пояснил Джеффри, а стакан его же производства – артефактом, дарующим силу и здоровье. Джареду не понравилось, с чего началось объяснение, но он стерпел, отвар выпил и слушал с предельной внимательностью, хотя Дженсен и пытался все время увести разговор в другую сторону. В итоге не выдержал Джеффри. Спустя полчаса очень специфического рассказа о вступлении во взрослую и опасную жизнь юного колдуна или ведьмы, перемежаемого заверениями, что ни один тушканчик не пострадал в процессе, Джеффри жестко оборвал Дженсена. Попыхтев секунд тридцать, он выдал совершенно прекрасное: – Дженсен и Маккенз – темные колдуны; ритуал, который сейчас проходит Мак, высасывает жизнь из всего вокруг; Розмари – некромант; бывшая невеста Дженсена, подавшая на него жалобу в шабаш, – зомби. Это все, что тебе надо знать, Джаред. Основы и чтобы не путаться. Все равно ты не поймешь ничего сразу, и единственное, что тебе нужно уяснить четко-четко, – это то, что тебе лучше быть с Дженсеном по доброй воле, потому что тебе все равно с ним быть. Все. Пойду выпью сердечных капель. Никакого здоровья на вас не хватит. Дженсен выглядел пристыженным, но несильно. Не достаточно сильно для того, что только что сказал его дядя. – И все-таки я не уверен, что все понял верно, – с минуту пожевав губу, наконец выдал Джаред. – Я уверен, что ты понял все неверно! – в отличии от Джареда Дженсен говорил убежденно, все еще испепелял взглядом направление, в котором ушел Джеффри, словно желал, чтобы горело все к юго-западу от их стола, и не выглядел виноватым. Совсем, блядь, не выглядел виноватым! – Дженсен, ты знаешь, что я от тебя без ума… Знаешь? – Да, – расплылся в нежной улыбке персональный кошмар Джареда. – Знаешь, что я простой парень… – Ты совсем не простой. Поверь мне. – Ладно-ладно. Но дело не в этом. Я обычный. До сегодняшнего дня даже суевериями особо не страдал. – Допустим, – наконец Дженсен почуял неладное и насторожился. – И вся эта херня, которую я сейчас, видимо, должен осознать, которая еще и твоя жизнь, а я ее так обзываю… – Я не сержусь.. – Вся эта херня мне решительно непонятна! – вот теперь Джаред вспылил. Он и так держался дольше, чем мог бы. – Что именно? Спрашивай что угодно, я расскажу, – не теряя нечеловеческого спокойствия поинтересовался Дженсен, ни капли не впечатленный вспышкой гнева Джареда. Они сидели как в комедии: прямые спины, стол между ними, удалившийся в неизвестном направлении родственник и дочь, убежавшая в ночь холодную. Только вот Мак сестра, а не дочь, а все остальное почти стопроцентное попадание. Да и на стол нужно было бы поставить чайный сервиз, а не стаканы с магическими настойками на семидесятипятипроцентном спирту. Джаред выдохнул, потом вдохнул и снова выдохнул. – Ты трахался с зомби? С трупом?!! – наконец проорал невменяемые обвинения Джаред и сам себе захотел отвесить пинка. И зачем столько дышал, чтобы сорваться пуще прежнего? – Это не совсем так. В смысле, трахался, но зомби не трупы... Хмм... не больше, чем вампиры. В них просто остановилась жизнь. Правильнее называть их немертвыми. Дженсен же его крика не замечал. Он отвечал на интересный с научной точки зрения вопрос и явно был готов на небольшой исторический экскурс, но вот Джаред готов не был. – Бля, меня сейчас стошнит. Я косвенно трахался с трупом… Неожиданное открытие и правда заставило Джареда позеленеть. – Джаред, это все, что тебя волнует в данной ситуации? – Хммм... ну да. Если бы ты не был таким чистюлей, я бы уже промывал задницу с хлоркой и заставил тебя вымыться с теркой вместо мочалки. И чего еще Дженсен ожидал? *** Дженсен ожидал совсем другого. Джеффри позволил себе произнести то самое. Самое лишнее на свете. То, что Дженсен предпочел бы сохранить в тайне. А Джаред взял и не заметил. Или просто притворился? Какое-то время Дженсен просто молчал. Ну что тут скажешь? Все уже озвучено, а то, что Джаред не обратил внимания, так кто ж виноват. Очень выгодно, но немного дерьмово. В то же время признаваться во всех своих грехах Дженсен желанием не горел, и уже хорошо. И пока он думал, бледность сошла с лица Джареда, и на нем же уже поселилось любопытство. А Дженсен все не знал, что сказать. – У тебя на лице слишком напряженная работа мысли отражена. Может, просветишь? Буду паинькой, – Джаред нервно улыбнулся, оглянулся по сторонам и быстро чмокнул в губы. – Заметь, я и так паинька. А если ты меня отведешь в спальню и до утра заставишь считать, что все осталось по-прежнему, то обещаю выдержать всех твоих родственников. Ого! Да у Дженсена день рождения и все праздники в один день? Что вообще случилось? С чего такая милость, если секунду назад его собирались шинковать на терке? Заморачиваться он все же не стал. Если Джаред хочет притвориться, что ничего не изменилось, то кто Дженсен такой, чтобы не подыграть. Особенно учитывая, что он самая заинтересованная в этом сторона. Утянуть Джареда в комнату не составило труда. Податливый и ласковый, он был слаще, чем обычно. Дженсен не стал бы клясться, но казалось, что, скрывая от любовника свою суть, он не получал и половины того удовольствия, что испытывал сейчас. Закрывшись в комнате, Дженсен тут же прижал Джареда к двери, впился в губы долгим поцелуем, запустил руки ему под рубашку и оглаживал нарочито неосторожно. Чиркал короткими ногтями по соскам, заставляя выдыхать болезненный стон прямо себе в рот, мял бока, грубо стягивал джинсы, толком не расстегнув ремень. Дженсен чувствовал себя одновременно плотоядной тварью, играющей со своей жертвой перед ужином, и влюбленным мальчишкой, готовым на все, лишь бы ему дали. Ужасно, непривычно, но в какой-то степени просто прекрасно. Упасть в постель, не разрывая объятий. Тушить свет щелчком пальцев, не думая, что делает, просто не пожелав оторваться от солоноватой кожи на пояснице Джареда. Вытворять все, что захочется, полностью отключив мозги – вот все, чего он хотел. Когда Джареда развернули, он уперся руками в дверь, слегка расставил ноги и всем видом давал понять, что сейчас можно так. Грубо, резко, как раз так, как Дженсену нравилось. Штаны Дженсен стянул с обоих на минимально необходимое расстояние, чтобы секс вообще получился. Смазку нашарил в кармане и уже приставил головку к неразработанной дырке, приготовившись быть довольно терпеливым и нежным ближайшие сорок секунд. Одним словом, момент был одним из самых неудачных для шутки: – Ты словно боишься, что тетя вернется, постучит в эту дверь, и нам быстро придется делать вид, что ничего не было. Штаны-то точно быстро натянем, – Джаред хныкнул нифига не смешное предположение и зашипел. Может быть, только может быть, Дженсен двинулся более грубо, чем собирался. Зато именно эти движения обеспечили отсутствие ответа. Трахаться и говорить он толком не умел, так что имел Джареда молча, в голове его царил тот же образ, что и перед глазами. Широкая спина, аппетитные ягодицы и ходящий между половинок туда-сюда член. Именно эта картинка в обход мозга сформировала устный ответ: – Да пусть смотрит. Тут есть на что заглядеться. Видимо, ответ был не так уж плох, потому что Джаред со стоном выдохнул и опустил руку к своему паху. Дженсен не видел, но представлял, как тот мнет заключенный в ткань член, поглаживает, надавливает, надрачивает. Как любой быстрый секс, этот закончился испачканной в сперме одеждой, только с добавкой двух потных мужиков и скрипа скребущихся когтей с другой стороны двери. Джаред, как раз пытавшийся отдышаться от бурного оргазма, припав к той самой двери, на которую до этого опирался, очень живо отреагировал. Он не просто отпрыгнул в сторону, нет, он успел запутаться в штанах, упасть на пол и задеть Дженсена. Шкряб повторился, и Дженсен, чуть не хрюкая Джареду в ключицу, махнул рукой, чтобы впустить химера. – Боже, я все-таки сойду с ума, – стукнувшись затылком об пол, прошептал Джаред. А вот этого не надо. Еще и половина не рассказана. – С чего вдруг снова? – непосредственно поинтересовался Дженсен, удобнее устраиваясь рядом. – Ты вещи перемещаешь силой мысли… Даже звучит дико. – Вовсе нет. Это мой дом, здесь все подчиняется мне и моим мыслям. Вещи я перемещаю силой желания, а не мысли. За пределами дома это не сработает. Джаред приподнялся на локте, навис сверху. Весь взъерошенный, красивый… совершенный. Дженсен был готов сделать все, лишь бы тот остался с ним по своему желанию. И ведь не скажешь же… не поймет. – Все равно странно, – Джаред улыбнулся и опустился сверху, накрывая губы поцелуем, но через секунду отпрянул с возгласом: – Вестерн! Зубастый химер сидел рядом, уже успев принять позу “хорошей собаки”. – И что он сделал? – Ткнулся носом мне в задницу. – О, понимаю. Я бы тоже туда еще потыкался, – пошутил и получил за это ощутимый тычок поддых, но Дженсен все равно не хотел никакого серьезного настроя сегодня, хотя и знал, зачем химер приперся. – Может, переместимся в кровать. Джаред посмотрел недоверчиво, но сопротивляться не стал. Позволил утянуть себя в постель, отвлекаясь только на то, чтобы сказать Вестерну “фу” и обозвать “извращенцем”. Интересно, а сокрытие информации об интеллекте химеров будет считаться ложью? Пойдет ли это в минусы Дженсену? Уже повалившись на постель, он решил, что да, это точно будет засчитано в минус. – Кстати, знаешь, а ведь химеры все чутко воспринимают. Ты обзываешь его извращенцем и он это вполне понимает. Но ты ему нравишься, так что смирись. – Я знаю, что собаки все понимают, – пяткой отталкивая удрученно сложенный на край постели нос Вестерна, поделился совсем не тем Джаред. – Химеры отлично соображают, даже больше. Все слова, выражения. Разве что не говорят. Момент осознания отразился на лице Джареда ясно и прекрасно читаемо. – Шутишь? Блядь, Дженсен, скажи, что ты шутишь! Вот паники Дженсен не ожидал. Что такого? Ну, умные и умные, к чему кипиш? Только вот Джаред уже замотался в одеяло и, кажется, снова справлял панихиду по своему разуму. – Эй, – позвал Дженсен и был затащен под одеяло. – Что случилось? – Скажи Вестерну, чтобы вышел. – Скажи сам, он тебя послушает. – Вестерн, выйди, – очевидно, ощущая себя идиотом, четко проговаривая слова, попросил Джаред, сверкнул сердитым взглядом, и Дженсен перестал лыбиться на всякий случай. Дверь открыл так же, как и до этого, а несчастный Вестерн, с прижатыми ушами и куцым хвостом, вышел в коридор и поплелся прочь. – Зря ты так с ним. Он тебя обожает. Джаред прикусил губу, но Дженсен уже захлопнул за Вестерном дверь. В конце концов, он-то прекрасно знал, что пес приходил позвать их на ужин. Скорее всего, Мак застеснялась, а Джеффри просто посчитал ниже своего достоинства звать их самому. А может, тоже постеснялся. – Твой мир для меня слишком странный, – наконец хоть что-то сказал Джаред и упал головой в подушки, перевернулся, стянул с себя одежду и стал выглядеть еще более соблазнительно. Вот только слова его камнем осели у Дженсена на душе. *** – Что это значит? – голос Дженсена звучал глухо и напряженно. Джаред, зарывшийся лицом в уже знакомые подушки, сначала не придал значения, но, и через минуту не заполучив Дженсена под бок, забеспокоился. И не зря. Тот сидел в постели прямо, глаза зеленели на бледном лице, и весь его облик не обещал ничего хорошего. – То и значит. Для вас все нормально, а я до сих пор перевариваю новость, что мой парень некрофил, его собака нифига не собака, а сестра… боже, Мак такая милая, она скоро поступит в школу, а вы говорите, что она сосет жизнь из окружающих. Я никогда не любил ужастики настолько, чтобы хотеть в них жить. Джаред жаловался. Не нравился сам себе и жаловался, а Дженсен очевидно выдыхал. На его губы вернулась ласковая улыбка, а в глаза – готовность простить все и даже больше. Но Джареду все равно казалось, что он упускает что-то очень важное. То, что Дженсен еще припомнит, и для Джареда с этого момента все будет плохо. – Все образуется. Большей частью мы обычные. Нас интересует секс, семья, немного заклинания и попытки войти в историю, но с этим ты не столкнешься. Темное колдовство, по большей части, направлено на убийство, а это простое явление. – О да, успокоил, – Джаред фыркнул и снова зарылся в подушки. – И зачем приходил твой… химер? – Звал нас вниз. Скорее всего, ужинать. – И что? Он сейчас пойдет и расскажет, что мы трахаемся? – Вестерн не говорящий. Собаки не умеют, а у него связки и пасть собаки. – А, ну да. Как я мог забыть, – со всем сарказмом, на который только был способен, произнес Джаред. После секса ему хотелось поваляться, быть может, на второй заход и немного порасспрашивать. Но как начать, Джаред не представлял. А если уж учесть, что Дженсен неадекватно реагировал на многие безобидные вещи, то, может быть, разговор о Вестерне – самое оно. – Расскажи о нем, – Джаред устроился на боку и сделал вид, что это не он напрягал здесь атмосферу после прекрасного секса. К его радости, Дженсен охотно согласился. Он мурлыкал, бросал горячие взгляды и словно сказки рассказывал. Про пещеры, про разведение химеров, об их интеллекте и предназначении в мире магии. К слову, о последнем Джаред не понял вообще ничего. Но слушать про технологию полета химера было забавно, в голове почему-то постоянно возникали образы из увиденного давным-давно, еще приблизительно в детском возрасте, мультика “Полет драконов”. Умиротворяюще и прекрасно. Вот с этого и стоило начинать. И перед Вестерном извиниться. – Они животные, просто необычные. Живя с другой стороны, даже кошка не останется кошкой, – наконец подытожил свое повествование Дженсен. – Прикольно. И что, ведьма с черной кошкой и правда может оказаться ведьмой с черной кошкой? – Скорее, удой… – Дженсен замялся, словно решаясь на что-то, и продолжил уже без той легкости, которая поселилась в нем за время рассказа о химерах: – Уды – это такие низшие ведьмы. Они питаются людьми. – Ты сейчас пошутил, да? – Джаред чувствовал, что улыбка, блуждающая по его лицу, сейчас впилась нервно в губы и не поняла, что происходит. Да что за нахер, у него едва отлегло. Только вот Дженсен его настроений не разделял. Ну да, для него-то это все, возможно, нормально. Интересно, а он сам, такой обыкновенный Джаред Падалеки, сможет когда-нибудь воспринимать подобные заявления так же? Наверное, нет... – Слушай меня, Джаред, – глубокий голос Дженсена вырвал из неприятных размышлений. – Это не поедание. Не в том смысле, что нарезается нога и пихается в духовку, хотя такие вещи тоже имеют место быть, но среди людей каннибалы тоже встречаются, согласен? – Согласен, – сквозь комок в горле выдавил Джаред. – Уды, они живут за счет этого. Иногда даже связывают свою жизнь с людьми, но век избранника будет всегда короток, а любовь уды искрення. И тогда уда будет вечно горевать. Пойми, те, кто населяет весь этот другой мир, не всегда ладят. Колдуны могут быть разными – светлыми, темными, низшими… и вот низшие – уды. Я их тоже не люблю. Но вынужден защищать, потому что знаю одну, которая всеми силами хотела защитить тебя. – Ого, – а что еще сказать? Джаред не знал, а Дженсен не особо подсказывал, скорее даже всеми силами пытался запутать. – И кто же это? – Увидишь на одном званом ужине примерно… ммм… примерно через два месяца. Джаред открыл рот, чтобы спросить, что у них запланировано за событие, но сверху лег Дженсен и пресек все желания, кроме повторения успокоительных процедур. К тому же Дженсен был поразительно нежным, убийственно страстным и таким, каким Джаред уже привык его видеть. На улице стемнело, все простыни и покрывала перекрутились, и в Джареде уже не осталось спермы, когда они наконец уснули. Утро. Это поистине мистическое время. Люди и похожи, и не похожи сами на себя. Проснуться с Дженсеном утром на следующий день после признания того в колдовстве оказалось весело и очень соблазнительно. Во-первых, тот спал обнаженным и ничем не прикрытым, так что Джаред смог вдоволь налюбоваться светлой кожей, длиннющими ресницами, веснушками и острыми ушными раковинами. А во-вторых, очень хотелось поддаться идее самообмана. Взять и подумать, что все услышанное и увиденное всего лишь приснилось. Но Джаред был стоек, поэтому, когда его возлюбленный не-совсем-человек открыл отливающие неестественно зеленым глаза, он просто сказал: – Привет. – Привет, – с хриплым с утра голосом Дженсен казался видением того самого “другого мира”, о котором рассказывал накануне. – У тебя глаза необычные, – решил не скрывать любопытства Джаред. – Это тоже что-то значит? – Да, – Дженсен улыбнулся, прежде чем ответить, но ответ звучал нерадостно. – И что же? – Это значит, что я колдую, не осознавая этого. – И это плохо? – предположил Джаред, возвращая на свои губы улыбку и надеясь, что Дженсен поступит так же. И Дженсен улыбнулся. В уголках глаз образовались лучики, а солнечное утро, бывшее до этого не таким уж и солнечным – за окном шел дождь, стало для Джареда именно таким, каким должно быть. Светлым. – Да, плохо. – Как хорошо, что я не из пугливых, – как можно наглее ответил Джаред и вылез из кровати. *** Протрусив весь предыдущий день, отложив все, что только можно было отложить, и тайком выключив сотовый Джареда, утром этого дня Дженсен чувствовал, что не заслужил своего счастья. В душевой, за стенкой, мылась его добытая незаслуженная мечта. То, во что он даже не верил. А он продолжал юлить и пытаться скрыть от него больше, чем можно было позволить. Дженсен кинул тоскливый взгляд в сторону окна и окончательно скис. Ну вот. Невезение и с чем его подают. Единственное, чем еще можно было немного подсластить момент – это влезть к Джареду в душ, что он и сделал. Тот уже заканчивал с водными процедурами, поэтому секса не обломилось, но спинку Дженсену все же потерли. Одевались они, тоже не особо общаясь, но его человек выглядел умиротворенным и даже немного витающим в облаках. То-то он не обрадуется завтраку. Да и эмоциональные американские горки наверняка надоели Джареду больше, чем кому-либо другому на его месте. Лишь бы не психанул. Что угодно, только бы не решил искать счастья в снегах Аляски. – Ну что? Меня ждут очередные ужасные откровения? – Джаред весело подмигнул и, не дожидаясь ответа, вышел в коридор. Дженсен поплелся следом и с удивлением наткнулся на выжидающий взгляд. А он-то думал, что ответа не нужно. – Они будут ждать тебя за каждым углом все ближайшее время. Расслабься, – Дженсен шутил натянуто и несмешно, но на большее его бы и не хватило. Хорошо, что Джаред ответом удовлетворился, а спустившись вниз и обнаружив напряженное семейство в полном сборе, решил без лишних слов заварить себе кофе. Маккензи пожелала ему доброго утра и уткнулась в огромное пирожное, Джеффри сквозь зубы что-то буркнул, а Вестерн демонстративно витал над обугленными останками стульев. За стол можно было и не мечтать сесть. Хотя Джаред и не собирался. Он просто подпер плечом стену и нагнал на себя нахальный вид. В углу, в который он забился, чтобы это сделать, вполне можно было позволить себе любой вид. Шаг вправо – и за занавеской и нагишом вполне удалось бы постоять. Направление мыслей было закономерным, но совершенно ненужным. А вот Вестерна как раз самое время было наказать. – Плохая собака, – сухо бросил химеру Дженсен и одним движением руки восстановил стулья. Вполне впечатляющее мирное волшебство. Джареду должно было понравиться в его углу. Намеренно не ловя каждое его движение взглядом, позволяя думать, словно не он здесь причина сбора, а лишь его участник, Дженсен обратился к дяде. – Неужели стулья никто без меня восстановить не мог? – Двадцать минут назад гоблин занес извещение, что в Шабаш поступили еще две жалобы о нарушении обрядности. Время сбора перенесли. – На когда? – Дженсен не узнал своего голоса, а все миролюбивое настроение слетело, как лопнувшая по швам одежда, отслаивалось и падало ошметками, не сразу. Кусками. – В следующую пятницу, – Джеффри встал и подошел ближе, крепко беря за локоть. – Ты же знаешь. Розмари упряма и очень влиятельна. А Женевьев все считали отличной парой для тебя. Когда вы разошлись, виновата была вовсе не она. Дженсен четко зафиксировал боковым зрением, как напрягся Джаред. – Моя жизнь – не их дело. – Сам знаешь, что их, – Джеффри хотел на этом закончить, потому что Дженсен опустил взгляд, принимая, давая понять, что успокоился и все осознал. Рыпаться не будет. Вот только Джареду надоела роль безучастного свидетеля. Дженсен пока не мог определиться, радует его это или огорчает, но внутреннее довольство разливалось по телу, минуя логические раскладки. – Что значит “их дело”? – Джаред спросил просто, но твердо. Не повышал голоса, даже позы в своем углу не сменил, а проигнорировать его и не ответить Джеффри уже не мог. Завораживало неожиданное спокойствие такого шебутного человека, как Джаред. Даже Вестерн взлетел под потолок, устроился за люстрой так, что виднелась только голова, но взгляда не отвел. Джеффри поискал в Дженсене поддержи и, естественно, натолкнулся на полное игнорирование. Еще бы. Кое-кто тут всеми силами пытается сохранить шаткие отношения с человеком в условиях слишком большого количества открытий на единицу времени. Никакой помощи, о нет. Дженсен вообще попытался прикинуться, что его здесь нет. – Дженсен, что это значит? – не выдержав затянувшегося молчания, снова задал вопрос Джаред. И вот же “везение”! Джеффри мастерски скрыл улыбку и проплыл всей своей немалой тушей на диван. Сволочь. – Есть некоторые особенности во взаимодействии людей и колдунов. Именно колдунов. – Это я уже уяснил, – подбодрил его Джаред. Вот же блин… такой милый, улыбается Дженсену. Даже из своего угла вышел на полтора шага, хотя и косился недоверчиво на Вестерна. Ну да, первый же раз увидел, как тот летает. Да простят Дженсена его предки, но как же он жалел, что не может послать весь мир куда подальше и должен танцевать под их дудку. Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что спасти положение решила Маккензи, до этого упорно шедшая на рекорд по самому медленному поеданию пирожного. – Дженсен – глава семьи. Он не имеет права ставить под удар Секрет, – Мак так выделила последнее слово, что даже до Джареда, похоже, дошло, что речь идет об очень глобальной вещи. – И что же? Неужели нельзя как-то так наколдовать, чтобы я не мог никому рассказать? – Джаред удивительно спокойно воспринял объяснение. Может, и правда Дженсену стоило отойти и не мешать более мудрой частичке их семьи наладить его личную жизнь? Дженсен даже хмыкнул про себя. Не такой он идиот, чтобы доверяться романтической и очень чувствительной сестренке. Напрягшись всем телом, вслушиваясь в каждые полслова, Дженсен ждал, пока не раскроются лишние знания. Вот чего не хотелось бы, так это их. Есть много вещей, которые он никогда бы не рассказал Джареду, если бы необходимость его не заставила, и этот список постоянно расширялся, а Мак всегда была слишком откровенна. Слишком человечна… и, определенно, умела читать мысли. Сестра смотрела на него сердитым взглядом, поджав губы, но все же продолжила говорить с Джаредом. Правда, взгляд не отвела и продолжала им пилить. – Да, такое заклинание есть. Но основная проблема в Дженсене. Пока ты просто человек, а он крутится вокруг тебя, всегда есть вероятность, что он совершит ошибку каждого злодея из каждой сказки. Джаред не выглядел особо понимающим, но и Маккензи умудрилась в конце глупо захихикать. Джеффри делал вид, будто кроме него в комнате никого нет, и любовался потолком, даже что-то напевая под нос. – Цирк, – угрюмо выдохнул Дженсен, взял за руку Джареда и плюхнулся с ним на диван, собираясь одновременно и позлить Джеффри и заблокировать максимально Джареда, если тот вдруг все же решит сдаться в психушку и рванет прямо с места. Джаред же все еще не вышел из амплуа всепонимающего хорошего парня, поэтому даже дергаться не стал, только улыбнулся Дженсену и подбодрил: – Я настроился не удивляться. Все можно обсудить. У меня море времени на попытки понять и океан желания сделать это. Давай, говори уже как есть, что там с вашим Шабашем? – Если вкратце, – Дженсен вдохнул поглубже. Говорить не хотелось, но способа избежать откровения в голову не приходило, так что, набрав побольше воздуха, Дженсен разом признался в слишком многом: – у тебя чуть больше недели на размышления, в следующую пятницу будет прием по случаю нашего с тобой соединения. Что-то типа свадьбы. Я предъявляю на тебя права, опаиваю зельем из своей крови, приправленое травами для вкуса, и делаю чем-то вроде себя. Колдовать ты никогда не сможешь, но и человеком в полной мере быть перестанешь. Иии… есть еще небольшие детали. Ну как? Джаред? Скажи что-нибудь. *** Может, сказать что-нибудь и стоило, вот только Джаред смотрел на заискивающе улыбавшегося Дженсена. Тот взял его руки в свои и пытался заглянуть в остекленевшие глаза Джареда, но наталкивался только на полное непонимание. Что от него ожидали, Джаред пока не понимал. Он пока вообще не понимал. Дернул руками, желая вырвать их из мертвой хватки Дженсена, попытался отстраниться – все безуспешно. И вот он, прекрасный момент сказать Дженсену, что неплохо бы повторить, а лучше признать все сказанное шуткой, но Джаред не мог вымолвить ни слова. Родственники Дженсена упорно сидели в комнате, хотя и Джеффри и Маккензи выглядели настолько смущенными, насколько вообще могут выглядеть люди… или что-то типа них. Мак и вовсе была красная как помидорная грядка. Яркие пятна расцветили ей даже руки. Джеффри же сидел на диване рядом, словно изваяние. И только Дженсен походил на нашкодившего щенка. – Ну брось. Джаред, не вырывайся. Все нормально, ничего не изменилось. Я тебе все объяснил бы наедине, но, боюсь, Джеффри с Маккензи боятся моей патологической склонности к недоговариванию, – Дженсен говорил это так, словно еще чуть-чуть и его нервы тоже сдадут. Нервы Джареда, например, уже сдали. – И природной склонности к насилию. Если бы это вякнул Джеффри, он бы познал эту склонность на своей шкуре, если судить по взгляду Дженсена, но раскрыть карты решила Маккензи. И вот тут уже смолчать не получилось. Вопросов было море, руки вырвать все еще не получалось, потому что Дженсен, сволочь, был дьявольски силен. И ведь не проявлял же этого никогда. Понятно почему, но факт оставался фактом. Кое-что изменилось – Джаред узнал то, о чем раньше не мог и предположить. И спросил об этом: – Склонность к какому насилию? – Это не правильно. Так не называют этот… феномен. Пусть будет феномен, – Дженсен говорил вкрадчиво, улыбался слишком поддельно и определенно не собирался отпускать Джареда. – Эй! Не надо, не рвись так. Мак, Джеффри, выйдите ненадолго. Я держу себя в руках. Честно. Маккензи с Джеффри как смыло, последним из гостиной вылетел Вестерн, и только проводив их взглядом, Джаред заметил, что в комнате как-то потемнело. Он правда хотел сдержать эмоции, потому что знал: потом заткнуть фонтан будет сложно. – Да хватит! Отпусти! Я никуда не побегу, и я задал вопрос. Отвечай. Дженсен тут же выпустил его руки и даже немного отодвинулся, изо всех сил излучая доброжелательность, а потом заговорил, просвещая тершего запястья Джареда: – Про склонность? Склонность есть, но не к насилию, а к… ну как тебе объяснить, ты этого не поймешь. – Пойму, – отрезал Джаред. – Попытаюсь. Но если я продолжу чувствовать себя идиотом, то это точно ничем хорошим не закончится. Смотреть на адовы муки любимого человека, явно пытающегося тебе соврать – невыносимо. Смотреть на Дженсена, спешно пытающегося что-то сочинить, отчего-то было весьма интересно. Коктейль эмоций Джареда не раздражал, но все же настораживал. Он сдерживал себя из последних сил. Не позволял анализа, не позволял мнения. Он просто ждал. И на самом деле собирался пытаться понять. – Любовь темного колдуна – это собственничество… – начал Дженсен. – Давай все же про склонность к насилию, – не удержался от попытки подогнать Джаред. – Мне и так не легко! Давай ты не будешь меня подгонять. – Ладно. Давай. Любовь, уже интересно. Ты меня любишь? – Джареду совсем не понравилось, каким тоном его осек Дженсен, иначе он не стал бы вести себя как редкая сука и подсекать на подобных признаниях. А еще Джаред совершенно точно не ожидал, что Дженсен замнется и отведет взгляд, прежде чем буркнуть: – Да. Неужели не заметно? В любом случае. Мы склонны. Но если темный колдун влюбляется в человека, то ни о каких равных отношениях речи не идет. Есть среди вас такие… особенные. И влюбляются колдуны и ведьмы с потрохами, совсем без мозгов. Все делают, чтобы объект страсти всегда был рядом. – Пока что все звучит вполне по-человечески, – Джаред растаял еще на “да” и теперь сам потянулся к Дженсену. От страстного поцелуя и возможного продолжения на диване Джареда отделяло только наличие родственников в непосредственной близости. И еще немного не успевшее толком затеряться в памяти вероятное замужество. Но оно все равно не воспринималось как что-то реальное, а вот Дженсен находился в самом деле на грани паники, и Джаред сдался. Чмокнул коротко в губы любимого непонятно кого и не отталкивал, пока Дженсен основательно оттрахивал его рот в ответ. – Это не по-человечески. Это навсегда. Прежде, чем попробовать тебя, я спросил. Это было нечестно с моей стороны, ты не знал, какое на самом деле разрешение даешь и кому, но, Джаред, теперь уже поздно, – едва оторвавшись от его губ, произнес Дженсен и снова припал к Джареду в горячем поцелуе. Может быть, виной всему были последствия всяких колдовских зелий, которые Джаред наверняка потребил в излишнем количестве, а может быть, он просто влюбленный идиот, но именно сейчас ему снова вспомнились две девицы из прошлого, заставившие его так глупо искать повсюду счастья. Идти по его следу. Но ведь он нашел. Нашел же! Почему он должен его отпустить? Оттого, что его счастье требует всего и сразу? Или от того, что оказалось не тем, чем Джаред его представлял? Не должен. Джаред никому ничего не был должен, кроме себя. И родителей придется обрадовать. В воображении уже падала на диван шокированная мать, а отец выбегал в магазин за нашатырем, когда Дженсен решил вмешаться в его размышления: – Ты ждешь еще каких-то откровений? Я все сказал. Меня обвинили в нарушении обрядности потому, что я не прибрал тебя к рукам. Так нельзя. Я должен тебя или околдовать – любое насилие допустимо от колдуна к человеку, потому что это наша суть и нас сильно меньше, – или принять в семью. Официально. Союз неизбежен. Тревожная складка между бровей Дженсена наводила на мысль, что смену настроений Джареда тот не уловил, а это значило, что придется объяснять, но единственное, что вырвалось у Джареда легко, это вопрос, тупее которого было и не придумать: – Попробовать меня? Ты правда так выражаешься? *** Дженсен протяжно застонал и почувствовал желание придушить этого невозможного человека. – Это так звучит, потому что для меня все было именно так. До секса я еще имел возможность съехать с этой мании. Мизерную, но возможность. С самого начала почувствовал, что ты такой… в моем вкусе, если можно так выразиться. Но я правда бы сдержался на флирте, если бы ты не захотел ко мне в постель. В конце концов, я же не животное. – Вот только я захотел, – расплываясь в улыбке, шепнул Джаред и резко встал с кресла, окончательно сбивая Дженсена с толка. – Ладно, в конце концов существует развод, а раз уж у вас такие обычаи… – Не существует. Дженсен почти ненавидел себя, но должен был донести достаточно четко и ясно, что Джареду предстоит. В себе он не сомневался, у него уже не было ни единого шанса. Отпустить Джареда даже в мыслях казалось абсурдом. В человеческой натуре нет такой одичалой страстности… в некоторых есть, но большинство все же не страдает от подобных чувств. – Ну? Начал же, так продолжай, – Джаред скрестил руки на груди, выпрямился в звенящую струну, но терпением просто поражал. – Это навсегда. Без вариантов. Я свяжу тебя своей магией, привяжу настолько близко, насколько это возможно, а в конце обряда ты дашь мне обещание, что твое сердце будет биться до тех пор, пока будет биться мое. – Звучит жутковато. – А это так и есть, – Джеффри, зашедший в комнату немного напугал Джареда и точно разозлил Дженсена. Получается, они с Мак, шедшей следом, подслушивали? – Дженс, тетя Розмари мне уже весь телефон смсками оборвала, – Мак протянула тоненьким голоском и плюхнулась рядом с ним, тут же уткнувшись лбом в плечо. – Пишет, что подготовила для меня комнату… Джаред очевидно напрягся и разве что не подпрыгнул, когда Джеффри опустил тяжелую ладонь ему на плечо и произнес: – Но ты можешь отказаться. Дженсен упорно тебе этого не говорит, но ты можешь. Собственно, именно этого и добивается Розмари. Ты откажешься и этим смертельно оскорбишь Дженсена, и там уж, скорее всего, его натура возьмет верх над ним. А он – над тобой. Превратит в котейку, поселит в доме и совсем замкнется. Может, даже снова станет сотрудничать со всякими уродами и готовить для них весьма смертельные зелья. – Вот не обязательно все это было говорить, – Дженсен упал лицом в ладони и попытался себя убедить в том, что он сам хозяин себе, а вовсе не природная склонность. И прямо сейчас он не будет насылать на Джеффри проклятие. – Это правда? – растерянно спросил Джаред. Может, кто-то и назвал бы Дженсена жестоким, а кто-то обвинил во лжи, но Джаред не спешил, и уже за это Дженсен был готов встать перед ним на колени и… наверное, вымаливать прощение. А что еще делать, когда все правда? Пока что Дженсен решил ограничиться прямым взглядом глаза в глаза и честным ответом: – В той или иной степени – да. – Отлично. Этот диагноз ситуации Джаред практически выплюнул. – Джеффри, ну зачем... – Дженсен вымучил имя дяди и снова стал тереть лицо, стараясь не видеть кусающего губу Джареда. Спокойного, необыкновенного, самого лучшего Джареда… которому так отчетливо светила судьба невольника, если он только посмеет двинуться к порогу. – Ну кто же знал, что он услышит первую часть и не смутится второй. А вдруг бы он запереживал за несчастных, которым суждено умереть от твоей руки, если он не согласится быть с тобой всю свою жизнь? Не так часто Дженсен пребывал в таком отчаянии, что даже желания убить дядю не возникало. На Джареда он взгляда не поднимал, поэтому несколько удивился, когда тот плюхнулся на диван рядом и очень нервно, но все же уверенно произнес: – Попытки манипуляции должны оставаться для объекта максимально незаметными. Колдуны еще, называется, – последнее он буркнул на грани смешка. – А я – добрая сущность, мне можно, – совершенно независимо прокомментировал Джеффри, пока Маккензи пулей убежала в соседнюю комнату. И что-то подсказывало Дженсену, что ничего хорошего эта прыть ему не обещала, но сестра вернулась всего лишь с книжкой, которую переписывала. – Я, как все еще проходящая инициацию, могу без кого-либо еще провести для вас с Дженсем обряд соединения. Его лучше делать заранее, до того, как весь народ сюда нагрянет. Может, сейчас? – Маккензи спрашивала только у Джареда. Сначала решив возмутиться, Дженсен захлопнул рот, щелкнув зубами, уловив неловкое желанное “давай” от Джареда. Интересно, неужели в своей жизни он натворил не так уж много плохого, что Джаред так резво соглашается? – Отлично! – Мак вся засветилась. Буквально. Раскрыла книгу и, не давая ни секунды ни на что, начала читать заклинание. В ее словах отражалась и сила той ведьмы, что писала экземпляр в руках сестры, а Дженсен едва успел схватить Джареда за руку, пока из него не дернуло жизненную силу, выкручивая. – Дженсен! – панические нотки в голосе Джареда медом ложились на сердце, хоть и доносились словно издалека. – Не дергайся. Обряд черпает силы в нем, потому что ты всего лишь человек. Руку не отпускай, так переход легче. Дженсен и поблагодарил бы Джеффри за разъяснение, если бы мог сейчас вымолвить хоть слово, но тело слабело с каждой секундой. Он ощутил прохладное прикосновение к своей щеке, а через секунду уже свалился к Джареду на колени. Маккензи, чеканящая слова на давно несуществующем языке, жестоко вырывала каждым маленькие кусочки сути Дженсена, перепутывала их и возвращала обратно, намертво связанные с его избранником. – У него кровь, – полный страха голос Джареда слышался уже четче. Значит скоро конец. – А чего ты хотел? Этот обряд – оковы для тебя. Каждый, кто пленяет, каждый злодей чувствует эту боль. Дженсену легче, она временная и физическая. – Ну спасибо, – чувствуя вкус крови на губах, прокомментировал Дженсен. – Дядя, ты прямо кладезь… Зарыть бы тебя. Едва не задыхаясь, Дженсен смог сказать все, что хотел, и выяснить, что болтать пока рано. Пусть уж сестренка закончит драть его на части словами древнего колдовства, будь оно неладно, а потом он прочитает ей лекцию о необходимости предупреждать о подобных вещах. Или уж, когда очнется. Дженсен почувствовал, что проваливается в темноту, но не смог бороться и потерял сознание, матеря родственников на все лады. Жаль, что только про себя. *** Глядя на то, как с губ любимого человека стекают на обивку дивана капельки крови, Джаред все больше убеждался во мнении, что он потрясающе спокойный человек. У него железная психика и ничто ей не грозит. А что оставалось? Дженсен лежал без сознания головой на его коленях и раскрашивал красным диван и джинсы Джареда. Что оставалось, как не зачитывать себе мантры собственного сочинения? Что оставалось, как не гасить панику всеми способами... Ни двинуться, ни вымолвить десяток обвинений – ничего не получалось. Маккензи подошла, опустилась на пол рядом и взяла в ладони руку брата, а Джеффри стоял и хмурился, пока не решил-таки разрушить тишину: – С ним все будет в порядке. – Прямо сейчас слабо верится, – Джаред на самом деле не собирался спорить или возмущаться. На это просто не было сил. Маккензи же силы нашла. – Дядя, вы же знаете, что обряд опасный. И Дженсен сам по себе опаснее. Он же никогда не признавал наличие любви. Я спрашивала, – девочка прикусила губу, о чем-то секунду подумала и отвесила брату звонкую пощечину. У Джареда аж сердце пропустило удар, зато Дженсен очнулся. С болезненным стоном, не сразу разлепив глаза, Дженсен буквально соскреб себя с коленей Джареда. В сидячее положение он поднимался еще дольше, испытывая терпение всех своих родственников и кое-кого, уже намеченного в эту должность. Джаред мысленно хмыкнул, но даже в собственной голове это прозвучало безысходно, тяжело и очень горько. Вот и правда, не смешно все то, что с ним сейчас происходит. Пока Джаред погружался в пучину паники, Дженсен, поднявшись с его колен окончательно, теперь сидел рядом и только хмуро переводил взгляд с Маккензи на Джеффри. На Джареда он не смотрел. – Получилось? – первое, что произнес Дженсен, скрипнуло на всю комнату. Голос, почти неузнаваемый, отдавался от стен громко, одновременно звучно и глухо, причинял боль. Как-то внутренне. Джаред почти задохнулся от ощущения того, как сдавило внутренности, пронзило каждую клеточку тела тревогой, да что там, он и не смог бы сделать вдох, если бы Дженсен не притянул его в объятие, прижал крепко и что-то зашептал на ухо. Слов было не разобрать, но они успокоили боль. – Как видишь, – пробился сквозь вату в ушах голос Джеффри. – Болезненно, резко, но получилось. Тебе плохо, плохо и ему. Да и видит он тебя теперь настоящим, так что вы тут поговорите, а мы пока с Мак пойдем сад что ли подготовим. Ты же согласен, что обряд лучше проводить там? Дженсен на все вопросы дяди ответил простым кивком. Тогда-то Джаред и понял, что он держит его голову в ладонях, крепко, не давая возможности свернуться в калачик и повыть в обивку дивана. Волосы лезли в глаза, но Джаред все равно их не закрывал, хотя и очень хотелось. Дженсен смотрел своими зеленющими глазами и больше не походил на человека. – Эй, – мягко шепнул он, удерживая попытавшегося вырваться Джареда. – Сейчас пройдет. Верилось с трудом. – Что пройдет? – Джаред еще раз попытался отстраниться, схватил Дженсена за запястья, но не смог сделать ровным счетом ничего, разве что подержаться и в обход мозга погладить дорожку вен пальцем. – Боль. Это остаточное после соединения. Ты чувствуешь меня, но сейчас все чувства обращаются в боль, потому что связь слишком свежая и пока что держится только на магии Мак. Пока из меня тянется сила, магию ритуал не трогает. Все нестабильно. – Я не понимаю, – устало прошептал Джаред. – Ничего не понимаю. Все это не укладывается у меня в голове. Краем сознания Джаред понял, что в гостиной они с Дженсеном остались одни. Снова. На этот раз он не стал страдать херней и упал в объятия любимого колдуна. Хватит с него. Он хочет того, чего хочет. Отпустив руки Дженсена, он обнял его за талию и потянулся к губам. Вот это не встретило никакого сопротивления. Они повалились на диван, переплелись еще плотнее, прижались теснее и ни один не пытался прервать эту сладкую близость. У Джареда голова кружилась от облегчения. Он придавливал Дженсена всем весом, целовал настойчиво, лапал за все удобно подворачивающиеся места и почти готов был кончить просто от того, что боль резко прекратилась. – Ого, – вот и все, что смог выдать Дженсен, когда Джаред наконец сполз с него на пол и спешно переводил дух, одновременно пытаясь думать о грибницах и грибниках. Мысли сами перекинулись на Чада, и возбуждения как не бывало. – Черт. Я тут подумал о Чаде… Это же тоже ты? – может, Джареду не стоило спрашивать, но было уже поздно. – Не со зла, – уклончиво ответил Дженсен и сполз на пол рядом. – Ты еще многое узнаешь, но все, о чем я хочу попросить – не беги от меня. Я же могу и голову потерять… это будет опасно для всех. Джаред посмотрел в потолок. На Дженсена смотреть он пока не мог. Тот выглядел немного старше, чем раньше, немного другим, немного темнее, немного страшнее. Все изменилось совсем чуть-чуть, но теперь Джаред видел больше, чем имел шанс увидеть раньше. Теперь Джаред понимал, что связал всю свою жизнь с человеком, которого почти не знал. *** – Я чувствую твои мысли, – изначально Дженсен не собирался признаваться, что может нечто подобное, но решил, что конкретно сейчас это уже не важно. – Не читаю, но ощущаю настрой. – О, – Джаред даже не повернулся, все так же смотрел в потолок. Вот и все. Как говорили многие колдуны: “думаешь ты один такой, надеялся, что тебя полюбят”... Дженсен не думал, он просто надеялся, что не встретит такого человека, как Джаред, никогда. И ведь поздно уже. Джаред не может отказаться. Поздно было еще в тот момент, когда Дженсен понял, что тоже хочет этого человека, но сейчас было совсем уж поздно. Закон подлости, который действует для всех существ, проживающих на этой планете, как всегда сработал нещадно вовремя. Только Джаред оторвался от созерцания потолка и решил ему что-то сказать, как в комнату ввалилась Маккензи. Счастливая, смущенная младшая сестричка с белым платьем в руках. – Ой, я тут подумала, что надо бы попробовать размер платья увеличить, но не умею, а дядя отказался в этом участвовать и сейчас расставляет арки, столы и пишет письма гномам. Он, кажется, собирается заказывать музыку. Так как в этот момент Дженсен как раз смотрел на Джареда, то от него не укрылся ни зеленоватый, ни синеватый оттенки, которые сменило лицо его любимого человека во время прослушивания речи Маккензи и одновременного созерцания платья невесты… И как Дженсен забыл, что у них больше нет никакой обрядной одежды… – Это что? – почти сразу же спросил Джаред. – Платье, – Мак была сама очевидность. – Для кого? – к Джареду пока еще не вернулось его красноречие, а Дженсен решил, что этого фарса с него хватит, и попытался встать с пола. – Для тебя. – Маккензи, а… – видимо, Джаред не смог четко сформулировать вопрос, зато Дженсена очень крепко схватил за бедро. – Обрядное одеяние, оно скроет твою внешность от любого смотрящего. Ни пола не поймут, ни черт лица не разглядят. Древнейшая магия, – мечтательно проворковала Мак и скинула платье на диван у них за спинами. – Дженс, увеличишь, ладно? Я потом научусь обязательно, а пока пойду украшать сад и гонять химеров. Вестерн, похоже, среди своих растрепал уже, так что у нас подпалили дальнюю часть сада и устроили там лежбище две дикие семьи химеров. Маккензи ускакала прочь весело и беззаботно, словно ее вообще никак не касалось то, что Джаред буквально онемел от всего ею сказанного. – Господи… Дженсен, скажи, что меня никто никогда не сожрет! – Джаред вскочил с пола очень резво и почти сразу же начал нарезать круги по комнате. – Боже, во что я ввязался, зачем ты такой, зачем все так… я сойду с ума. Малопонятней поведение Джареда стать уже не могло. – Может выпьем? – Дженсен предложил так, на пробу. В конце концов, ничто человеческое ему не было настолько чуждо, чтобы не знать, как лучше всего гасить такой сильный стресс. – Давай, – немедленно остановившись посреди комнаты, просто согласился Джаред. Последующие события запомнились Дженсену плохо. Бар они опустошили настолько стремительно, что следующее явление сестры уже никого не поразило. Они сидели на диване, внимательно ее слушали и кивали, как им казалось, очень серьезно. Даже на фразу Мак “вы когда успели так набухаться?” Видимо, ответ ее не устроил, поэтому она пригрозила позвать Джеффри. Ждать нотаций еще и от дяди Дженсен не собирался, поэтому, обхватив крепко Джареда за плечи, прошептал, запинаясь, свое некогда любимое заклинание невидимости и выскользнул с любовником из гостиной. Джареда оно поразило до глубины души. А когда они забаррикадировались в комнате Дженсена с еще двумя бутылками виски, высказал свой восторг очень зубастым минетом. Они выпили еще, а потом еще немного, отказались выходить в ответ на настойчивый стук в дверь, согласившись принять в свой очень маленький клуб алкоголиков только влетевшего в окно Вестерна. Вот на химере Джаред и не выдержал. Он ему даже в уши заглянул, после чего обнял и сказал, что все равно любит, независимо от того, какой тварью тот является. Дженсен слегка приревновал, потому что ему такого Джаред все еще не сказал, но смог повести себя как джентльмен и всего лишь вышвырнул подлое животное в окно, а Вестерн надышал ему огнем на раму и улетел, ни капли не обиженный, а даже немного самодовольный. Ну еще бы. Джаред его любит. Дженсена тоже ничто бы не расстроило, если бы Джаред сказал ему такие слова. Они допивали последнюю бутылку, и алкогольное отравление уже начало казаться вполне реальным исходом, когда пьяный вхламину Джаред подполз к нему на четвереньках, даже не пытаясь быть грациозным, и большим сонным медведем рухнул на вытянутые вперед ноги Дженсена. К несчастью, Дженсен, когда устраивался на полу, прислонился спиной к кровати, поэтому нормально вытянуться и поспать ему не светило. Не сбрасывать же с ног Джареда. Зато он слышал, как сонно бормотал единственно важный ему человек какой-то бред о том, что он действительно счастлив и обязательно перевоспитает Дженсена, как положено хорошей жене. Дженсен надеялся только, что Джаред не вспомнит своих слов поутру, не то, что-то подсказывало, ему может перепасть и за “жену”, и за скрытность, и за платье. *** Платья Джаред просто не мог простить. Ни колдуну, ни даже собственной матери он не спустил бы такого финта ушами. Так что лживому красавчику, чей шов от джинсов сейчас так отчетливо был виден на его щеке, придется пострадать. Полностью осознав безнадежность своего положения еще ночью, с утра он перешел к плану “Перед смертью можно надышаться, если очень захотеть”. Еще валяясь на дрыхнувшем в неудобной позе Дженсене, он выудил из кармана сотовый и позвонил Чаду. Соседа он застал в объятиях Мерседес. Должно быть, это было томное утро после хорошего секса, потому что постанывания девушки на плече Чада слышал даже Джаред. Пришлось шептать: – Не мог просто не взять трубку? – А вдруг мне позвонят сообщить о твоей смерти и том, что комната теперь полностью в моем распоряжении? – с зевком ответил Чад. – Охренеть. Надеюсь, у тебя там все отсохнет, – в момент произнесения этого проклятия его сбросили с колен, а заинтересованный Дженсен с явной болью в спине шлепнулся на пол рядом. Очень сексуально распрямляя спину и жалуясь на радикулит, в конце концов он предложил по-настоящему жуткое в свете новых знаний: – Могу помочь. Только скажи. – Нет, спасибо, – Джаред поспешно соскребся с пола и прошествовал с телефоном в душ. Как и ожидалось, Дженсен едва не прожег ему взглядом дыру в спине. Наверное, заигрывать с ревностью такого существа крайне неумно, так что Джаред обязательно признается на выходе. Но десять минут жгучих подозрений Дженсен заслужил. – Эй, чувак? Ты там живой? – напомнил, но как-то лениво, о себе Чад. – Живой. – Че звонишь-то? – Да так. Нужен островок нормальности в этом мире. – Тогда ты не по адресу. Не поверишь, но ночью… ща, погоди, я выползу… Ща… В трубке послышалось какой-то шелест, возня и грохот двери, а после него спешная речь соседа. – Я просто прифигел. Сегодня ночью Мерседес скакала на мне, словно объезжала… – Воу! Чувак, я же не делюсь с тобой такими подробностями моего секса? Нет, не делюсь. У всех должно быть что-то, чего не знает его сосед. Пусть это будут подробности секса, – поспешил перебить Чада Джаред и включил воду. Дженсену это не понравится… – Чувак, ты там в душе, что ли? Это вода? Ты дрочишь на мой голос? – даже по телефону было слышно ухмылку Чада. – Мечтай. Колись, во что я там не поверю? Джаред прижал телефон ухом и лениво расстегнул пояс, уже принялся за болты, как понял насколько ужасно это выглядит и тут же отдернул руки. Чад этого, естественно, не заметил, занятый откровенными описаниями всех прелестей свой медсестрички. Автоматически кивая, Джаред решил пока почистить зубы, все равно слово ему вставить не скоро дадут. Поэтому важный переход от порнухи к информации он встретил с зубной щеткой во рту. – … ну и, короче, она такая сидит у меня на бедрах, нам охуенно и тут она говорит, что я переполнен самой вкусной темной магией из всех существующих и ей повезло к ней прикоснуться. Прикинь? – Фига она у тебя фантазерка, – с трудом выходя из ступора, брякнул Джаред. – Да в том-то и дело. Я тоже ей такой: “Детка, меня заводят твои фантазии”. И наяриваю, ясен пень. Мерседес лучшая из всех девушек, не мог же я ударить в грязь лицом тупо потому, что такой хуйни в жизни не слышал. – Меньше подробностей, умоляю. – В общем, она кончила и рассказала, что на самом деле ведьма и, кажется, влюбилась в меня, и теперь должна уйти. – Да быть не может, – у Джареда глаза чуть не вылезли из орбит. Этот мир что, сошел с ума, а по радио не объявили? – Ну, ясен пень, я ее не отпустил. Обслужил еще несколько раз, и сейчас она, вся счастливая и сонная, лежит в моей постели, а я обдумываю, а не приковать ли ее наручниками из секс-шопа к кровати. Так что адье, я занят. Конечно, если у тебя не вопрос жизни и смерти. – Да вроде нет, – промямлил Джаред и тут же услышал короткие гудки. После таких новостей ему точно нужно немного подумать. Выйдя из душа посвежевшим и почему-то без похмелья, Джаред сразу же наткнулся на недобрый, а точнее откровенно злой взгляд Дженсена. Начать контакт тот решил с расстановки по местам главных вопросов утра. В общем-то, Джаред был не против. – Похмелья с обычного бухла теперь не будет после ритуала. Ты замечательно выглядишь, как настоящий мужик, если вдруг беспокоился, и с платьем я не специально. Зачем это? – Дженсен кивнул на мобильник в руке Джареда. Вот надо было не сунуть его в карман. Зачем раздражать кого-то такого потенциально очень злого. – Эээ… – глубокомысленно затянул Джаред, но слишком рисковать не решился. – Я хотел тебя позлить? – Отлично, – слово Дженсен практически выплюнул. – Позлил. Офигенно позлил. Джаред, конечно, понимал, что переходить сразу к откровениям подружки соседа не стоит, но больно уж хотелось поиграть с огнем. Да и Дженсен был сейчас такой, что снова хотелось, словно ему снова шестнадцать лет и возбуждают даже фрукты. – К слову, я тут Чаду звонил и… И вот не стоило. Дженсен припечатал его к двери, впился болезненным поцелуем в губы и не давал ни отстраниться, ни толком вдохнуть. Когда он закончил мучить губы Джареда, то шанса вставить свои пять копеек тоже не было. Дженсен сразу же зачастил тоном человека, готового свернуть шею каждому, кто попытается перебить: – Джаред, я честно тебя посылал. Я пытался держаться на расстоянии, я сделал все, что от меня зависело. Дальше природа. Я знаю, что нравлюсь тебе, так не испытывай мое терпение. Если ты будешь несчастлив, если на самом деле захочешь уйти, мы попробуем. Я даю слово, что попробую дать тебе свободу. Только не испытывай меня сейчас. И все. Как отрубило. Джаред ощутил себя подонком и сволочью и не знал иного способа все поправить, кроме как вывалить всю правду. – Я на самом деле звонил Чаду, чтобы позлить тебя, но он поведал мне такие новости, что платье, в которое мне придется попытаться влезть, отошло на второй план. – О, ну тогда ладно, – Дженсен резко отстранился и словно шкуру сменил. Весь такой доброжелательный, внимательный слушатель, прекрасный парень. Джаред так и осел, просто сполз спиной по двери, глядя на любовника растерянным взглядом и четко понимая, что его держит крепко-накрепко вовсе не угроза расправы, вовсе не страх, а что-то внутри него самого. Что-то, что сейчас отплясывает у него на печени танец «ты боишься его потерять-тра-та-та, ты боишься его потерять-тру-ла-ла». Ведь Дженсен хамелеон, он и такой, каким Джаред его знает, и другой – каким его только предстоит узнать. Ревность точно не лучшее чувство, через которое стоит знакомиться с подноготной любимого человека. Хотя… наверняка можно узнать много любопытного. Пока Джаред погружался в свои мысли, Дженсен уселся рядом. Спокойный, уверенный, добрый, он взял руку Джареда, стал поглаживать мягкими движениями и пояснять, словно читая судьбу по линиям на ладони: – Это все твой мозг. Большая часть людей именно такие – вы не способны увидеть другой мир вокруг вас. Вы не принимаете, боитесь, ненавидите, если замечаете. Но в большинстве случаев даже не можете увидеть настоящее колдовство перед носом. Это защита. В нашей истории не сохранилось того момента, когда она поднялась в ваших головах, но, поверь, это было задолго до охоты на ведьм. – То есть очень и очень давно, – машинально перевел в более простые величины Джаред. – Да, – Дженсен улыбнулся и привалился ближе, а потом и вовсе опустился на пол, положил голову Джареду на колени и продолжил. – Оно находит волнами. Я ломаю твои представления о жизни одним своим присутствием, ты начинаешь вести себя как обычно, пытаясь воспринимать новые реалии жизни и в этот момент твой мозг пытается все поправить. Обостряет ощущения, устраивает тебе… не знаю… шизоидный бум в голове? – Ха-ха, давай, назови меня психом еще раз и отведи в комнату с мягкими стенами, – Джаред не смеялся, он разрывался внутри. И правда, полностью нормальное утро вдруг разорвалось в клочья, причем в нем самом. А Дженсен продолжал: – Это не сумасшествие и продлится максимум до нашего обряда. Ты будешь привязан ко мне так крепко, такой сильной магией, что твой мозг перестанет буянить. И вот тогда ты начнешь знакомиться с моим миром. И с некоторыми фактами, относящимися к твоей жизни, но тобой пока еще не замеченными. – Это какими еще? – брови Джареда поползли вверх. Он смотрел в лицо Дженсена, в его хитрые глаза и понимал, что все, отступило. Его мир снова стоит ровнее, а не шатается, рассыпаясь на разноцветные кубики. – Разными, – уклончиво ответил Дженсен. – А сейчас расскажи о Чаде. Что такого поразительного смог выдать твой, без сомнения, необыкновенный сосед? – Мне ревновать? – брови Джареда забрались совсем уж высоко по лбу, а Дженсен продолжал валяться и лыбиться. – Нет. Рассказывать. Выдержав паузу и одарив Дженсена своим самым подозрительным взглядом, Джаред все-таки решил поведать довольно тревожную новость. Он пересказал все в подробностях. Даже интимные не опустил, потому что мало ли какие твари существуют в мире Дженсена, каждая деталь может стать полезной. Его невыносимый колдун сначала ржал, потом под тяжелым взглядом Джареда поднялся, пообещал слушать внимательно и хрюкал уже себе в плечо, убеждая, что это всего лишь чих. А в конце, словно ни в чем не бывало заявил: – Ну, похоже, Чад нарвался на какую-то молоденькую уду. Глаза Джареда чуть не вылезли из орбит. – Это ты про тех, которые едят людей? Ты шутишь? О боже, Дженсен, скажи, что ты шутишь! *** Смотреть на паникующего Джареда была приятно. Даже не так – это оказалось высшим удовольствием. Каждая его новая эмоция, каждый поворот вызывал в Дженсене бурю. А их посиделки у двери, когда за ней их очень-очень заждался реальный мир, вызвали какое-то сентиментальное желание законопатить щели и остаться с Джаредом вдвоем. Только вдвоем. Хотя собственнические порывы должны были уже перестать удивлять, они все еще это делали. – Не паникуй. Сам же сказал, она на темную магию повелась, значит, как минимум, красотка и покушивать предпочитает магические сущности. Хотя это глупо, они не так питательны. Дженсен захлопнул рот в тот же момент, как рот Джареда в удивлении открылся. Ну вот же ж! – Ладно… Предположим, про питательность я спрошу через неделю, и если мне не понравится ответ, то кто-то, чей ответ мне не понравится, будет любить свою руку, пока не выпросит прощения. Вот, к этому мы подойдем так, потому что я пока не готов говорить об... ну ты понял. Давай о магии. Чад? Серьезно? Он не человек? Дженсен, до этого на каждое слово кивавший как китайский болванчик, срочно замотал головой. – Нет! Что ты! Нет! Я бы его уже закопал в какой-нибудь очень глубокой яме, если бы… Нет! – А что тогда это значит? – Джаред теперь выглядел не только встревоженным, но и недоумевающим. Сказать правду? Не хотелось бы, вообще-то, но что, если очередная ложь только все усложнит? – Скажем так, я немножко поколдовал над ним в больнице, чтобы ему стало лучше. А моя магия темная. Глаза Джареда широко распахнулись, потом сузились в подозрении, но в итоге он просто буркнул: – Снова подвираешь. Ладно. Черт с тобой. Что делать-то? – Прикупить попкорна и тщательно следить за развитием событий? – не успел Дженсен предложить самое логичное, как получил подзатыльник. – Эй! – Он мой друг! Я не могу просто… – Еще пару недель назад ты бы решил, что девица с прибабахом, и максимум, что сделал бы, это посоветовал бы Чаду не заводить с ней детей. Дженсен потер затылок и поднялся с пола, пока Джаред продолжал обдумывать сказанное им. Прошелся по комнате, подумал, а не показать ли Джареду свои тайники, передумал и уже даже успел решить никогда их не показывать, сменить дом и зажить спокойной человеческой жизнью где-нибудь в Сакраменто, когда Джаред наконец отмер, поднялся с пола, привел себя в порядок и заявил: – Кончай метаться как тигр в клетке, и пошли спасать Чада. – Я думал, ты понял, – несколько растерянно начал Дженсен, но был перебит Джаредом: – Я понял. Но познакомиться с ней я возжелал бы в любой вселенной. Пойдем. Скажем привет этой кровопийце. – Вообще-то они скорее энергию едят. Жизненную силу, не знаю, как назвать, – промямлил Дженсен, когда Джаред уже выскочил в коридор и, судя по звукам, был застигнут там очень радостным Вестерном. – Ну конечно, зачем меня слушать, если можно пойти побеситься с химером. Дженсен продолжал ворчать себе под нос, хотя четко осознавал, что не злится. Совершенно. Не на Джареда, по крайней мере. А вот Чаду он что-нибудь… а может, и правда наслать небольшое проклятие? Импотенцию, например. На год. Хотя, что это он так жестоко. На неделю: вдруг парень успеет руки на себя наложить за это время, а Дженсен вроде как и ни причем будет. Подняв себе настроение подобными мыслями, Дженсен спустился в гостиную, где уже во всю играли Джаред с Вестерном. И чем! Судя по всему, носками Дженсена. Те были скатаны в комок и поминутно бросались Джаредом в окно, вратарем которого выступал во всю летающий Вестерн. Из носа у него сочился дымок, и от возбуждения периодически попыхивало пламенем из пасти, но комок черных носков пока не горел, хотя наверняка был подпален. Увидев кислую мину Дженсена Джаред – тут же приметивший его еще на лестнице, Дженсен был в этом уверен, он видел это по всему Джареду, ставшему в тот момент более игривым, пытающимся глупо красоваться, – заявил: – Я возмещу, если он их сожрет. – А если сожжет? – Тоже, – через плечо кинул Джаред и продолжил свое увлекательное занятие. Дженсен даже не сразу понял, что с ним продолжали говорить. – Джеффри и Маккензи куда-то уехали. Мак передавала, что ты ужасный брат, но блинчики на столе. – Будешь? – прошествовав к нежданному завтраку, спросил Дженсен. Он правда не ожидал подвоха, уже уселся, уже забыл про сраного Джаредова соседа. – Нет. Ешь быстрее, нам бы застать эту Мерседес. Дженсен мысленно застонал, подхватил один блинчик, выглядевший особенно вкусно, проглотил, налил кофе в термокружку и молча побрел к дверям. Джаред правильно понял его намерения, тут же поднялся, потрепав Вестерна между ушей, и поспешил следом. Даже извинился перед химером! И чего извиняться, этот-то останется дома и будет весь день пускать искорки в потолок, а ему с удами общаться. Они ж еще и жрать его будут пробовать! Чад же не мог себе найти нормальную, выискал, блядь, гурманку. Уже порядком закипев и не давая огню жгучей ненависти к соседу Джареда разойтись, Дженсен сел в машину. – Дженсен, я… – Джаред сел в машину и хотел было что-то сказать, но взглянув на Дженсена умолк и потупил взгляд. – Вот только этого не надо. Я твоего друга уже ненавижу, но это не значит, что ты на что-то не имеешь права. Говори, – проговорил сквозь зубы Дженсен и тронулся с места. – Я просто хотел сказать, что признателен. И ничего между мной и Чадом быть не может, если ты его за это решил невзлюбить. Дженсен глянул на помрачневшего, но не чересчур Джареда. Интересно, готов он к таким признаниям? Нет? Да? А кто его знает. Джаред пока что показал себя как крепкий орешек. – Я его не люблю уже за то, что он отнимает у меня твое внимание. Привыкай. Я… – Ревнивый, – перебил Дженсена Джаред, уже с улыбкой и попав в самую суть. – Я заметил. Но давай… давай просто посмотрим что там за уда такая, ладно? Дженсен мельком бросил взгляд на Джареда и мысленно застонал. Ну почему они не в спальне? Эти щенячьи глазки достойны лучшего применения, чем выпрашивание лояльности Дженсена к какому-то человечишке. Кстати, от таких наименований надо даже в мыслях избавляться, отметил про себя Дженсен и горестно застонал уже вслух. – Ладно. – Спасибо, – Джаред выдохнул это слово практически в ухо, а потом нежно поцеловал в висок, и Дженсен еще острее пожалел об их однозначно неверном местоположении. К общежитию, уже начавшему наполняться вернувшимися с каникул студентами и напомнившему Дженсену, что приближается начало учебного года, и бредовая мысль Маккензи пойти в школу скоро может снова заиграть в ее хорошенькой головке, в последнее время занятой более правильными, пусть и не самыми нужными вещами. Пока Дженсен парковался и размышлял о сестренке, Джаред ерзал на сиденье и, стоило им выйти из машины, практически потащил Дженсена за собой, периодически переходя на рысь. Выглядело это забавно, но свои наблюдения Дженсен все же оставил при себе. Комната, в которой Чад, по предположениям Джареда, сейчас становился жертвой кровожадной уды, несмотря на объяснения, что кровью она не питается, оказалась открыта. Джаред заметно побледнел, чем прибавил Чаду несколько минусов в личном черном списке Дженсена, и ворвался в нее с типичнейшей и никогда никому не нужной фразой: – Чад, ты в порядке?! Ну вот правда. Если бы он не был в порядке, ему было бы, как бы, либо не ответить, либо глубоко насрать на вежливое любопытство. А если в порядке, то вопрос и вовсе туп. Чад был в порядке. Очень в порядке. Офигеть как в порядке. Дженсен даже присвистнул от этого «порядка», но его никто не услышал за визгом, по всей видимости, Мерседес. Девушка как раз снималась с члена Чада и одновременно пыталась прикрыться простыней, на которой тот лежал. В позе наездницы она была очень горяча, даже не смотря на то, что уда. Девчонка была чудо как прелестна, Чаду бы поздравлений отвесить, а не спасать. И вот последнее он, кажется, озвучил вслух. Очень зря. – Ты серьезно? – Джаред сердито сжимал губы, пока Чад кидал в него всем, что попадалось под руку. – Это все, что ты можешь сказать в этой ситуации? – Почему же. Вы одевайтесь, мы подождем за дверью, – громко объявил Дженсен всем участникам этой ужасной сцены и захлопнул дверь. Уже оказавшись в спасительном коридоре, он подумал попытаться разрядить обстановку, но Джаред кусал губы и выглядел донельзя смущенным. Дженсену это казалось милым, но смятение, в котором пребывал его парень, могло аукнуться и фингалом под глазом, если продолжить с ним шутить. Джаред нервничал слишком сильно, и с каждой секундой ожидания за дверью это становилось все очевидней. В итоге он не выдержал и постучался. – Чад, мы можем войти? Вместо ответа дверь распахнулась и страшно злой полуголый Чад рявкнул: – Нет! Вы можете валить нахер. Дверь тут же захлопнулась, и в замочной скважине точно повернулся ключ, в ней же и оставшийся. Раздались голоса. Тонкий и визгливый, видимо, принадлежал предмету спора – Мерседес, и взвинченный не меньше, но все еще узнаваемо мужской – Чада. – Может, оставим их наедине? Им явно есть о чем поговорить, – малодушно попытался Дженсен. – Шутишь? Да она его там сожрет! – Джаред медленно начинал паниковать, дергал за ручку и говорил уже с дверью. – Чад, открой! Идиот, я же помочь хочу! Дженсен оглянулся по сторонам, вроде бы коридор пока пустовал, мягко, но твердо отодвинул слегка удивившегося Джареда в сторону, тронул дверную ручку и… переборщил. Вот что значит отсутствие практики. Дверь покрылась трещинами, а дверная ручка, как и замок, и скорее всего, ключ, истлели. Зато открылась от легкого толчка. Чад и Мерседес уже молчали, когда они с Джаредом вошли в комнату. Лицом к двери стоял именно Чад, с широко разинутым ртом, его подружка прикрывала тонкой ладошкой сложившиеся в четкую “о” губки, а Джаред пытался аккуратно прикрыть дверь, чтобы от нее ничего не отвалилось. – Будь оно все проклято, Джаред, ты мне должен, – начав с тяжелого стона и закончив выразительным шипением, Дженсен подошел к Чаду. – Извини, парень. Еще раз. Никто из присутствующих в принципе не могли ему помешать, но на всякий случай Дженсен действовал быстро. Приложив свои пальцы к его лбу и отправив человека в галлюциногенный сон, Дженсен осмотрелся. Уда отошла к стене и уже практически в нее вросла, Джаред бросился к упавшему на пол другу и пока что проверял, дышит ли тот, а дверь, повиновавшись желанию Дженсена, стала прежней. Ну вот и все. Теперь все в порядке. – Охренел? Что ты сделал? – Джаред говорил не враждебно – видно, уже понял, что Чад просто очень глубоко спал. – Не волнуйся. Так надо. У Чада сопротивляемость огромная, его практически невозможно обдурить, заставить забыть с помощью магии, вот и приходится уменьшать удары по психике таким образом. Пусть поваляется, пока мы с его девушкой беседуем. Дженсен перевел взгляд на уду. Та вся дрожала. Молоденькая, слабая, с чего Джаред вообще взялся от нее кого-то защищать? – Привет, – неловко поднявшись с пола, поздоровался с ней Джаред. Ну, отлично. Теперь он пытается ее очаровать. Если нет, то улыбку точно стоило приберечь на потом. – Привет, – смущенно прошептала уда в ответ, и Дженсена заполнила горячая ревность. *** Когда Джаред просил помочь Чаду, когда думал, что поехать к другу в общагу – это хорошая идея, даже когда Дженсен вырубил этого самого друга, он и мысли не допускал, что подвергает кого-то опасности. Да, Дженсен был ревнив, кроме того, что это свойственно ему от природы, так оно свойственно еще и вовсе не потому, что он такой человек. А именно потому, что не человек. Это Джаред уяснил. А вот жить с этим не научился. Всего лишь маленькое ничего не значащее “привет” для дрожащей как осиновый листок девушки. В ней Джаред уже не видел кровожадного монстра, он видел девушку. Понял, что немного переборщил с волнениями, как и говорил Дженсен, но поздно. Дженсен уже испепелял ее взглядом, а в комнате как будто стало темнее. – Простите! – порывисто и очень неожиданно произнесла Мерседес. Наверное, будь они в другой ситуации, и не бледней она словно перед лицом смерти, эта сексапильная медсестричка тянула бы на свое холеное имя. Но сейчас она представляла собой довольно жалкое зрелище: смотрела на Дженсена затравлено, вся согнулась, к тому же немного заикалась. Но это все равно не умаляло ее красоты. И Джаред разглядывал ее. Секунд тридцать, не больше, но потом явно почувствовал, как в комнате стало еще напряженней, а в голову никак не шло ни единого способа разрядить обстановку. И правильно его мама говорила: когда нечего сказать – молчи. Джаред никогда не мог досконально следовать ее совету, так что, еще толком не ощутив опасность, уже говорил: – Не извиняйся. Это мы с Дженсеном были слишком грубы, не постучались и… и как у вас дела с Чадом? Она бросила на него дикий взгляд, но тут же вернулась к разглядыванию фигуры хмурого Дженсена, вставшего изваянием по центру комнаты в обманчиво расслабленной позе. Хоть его руки и покоились вдоль тела, а ногой он попинывал ковер, обмануть ему не удавалось даже Джареда. Чувствовалось, что больше всего Дженсен сейчас хотел все в этой комнате растереть в пыль. Но Мерседес все пыталась выпросить прощение. Вот только непонятно, почему у Дженсена и за что. – Простите меня! Я немедленно уеду из города. Я так и собиралась! Честное слово! Я понятия не имела, что он ваш знакомый, думала – случайный свидетель… – Дури кого-нибудь другого. Ты питаешься остатками магии. Вкусно, но не сытно. Неужели не ешь людей? – как о чем-то обыкновенном спросил Дженсен. – Хотя, не отвечай. Конечно же, ты скажешь, что вообще их не ешь. Мерседес кинула очередной тревожный взгляд на Джареда, прежде чем ответить, и, вот что было неожиданно, на Чада. Очень тоскливый, грустный и долгий взгляд. – Ем. Конечно ем. У уд силы не восполняются сами только оттого, что тьма есть в каждом бьющемся сердце, – словно растеряв все свое раболепие перед Дженсеном, пока выговаривала слова, Мерседес закончила уже откровенно язвительно. – Но я никогда не брала слишком много. Джареду показалось, что последнее, что она сказала, как-то напрямую было связно с ним. По крайней мере, Дженсен напрягся очень сильно. Даже сделал пару шагов к ней, но Джаред вовремя практически впрыгнул между ними. – И это замечательно! – Чувствуя себя последним идиотом, заявил Джаред. – Нам бы еще Чада привести в сознание и убедиться, что ты не откусишь от него слишком много, и можно расходиться? Дженсен фыркнул, а Мерседес бросила полный надежды взгляд в сторону окна. – Не откусит. Твой друг в полном порядке. Она вообще им не питалась. Пойдем, – Дженсен говорил сухо, отрывисто и не терпя возражений. Джаред подумал было что-нибудь еще вякнуть. Его изнутри прямо-таки распирало желанием доказать свою независимость хотя бы на словах, но что-то в раздраженном Дженсене вызвало дрожь во всем теле, и он заткнулся даже в собственных мыслях. Нет, это был не страх. Страх бы погнал его к границе штата, а может быть, и дальше. Скорее Джаред ощутил необходимость поддержать Дженсена, подыграть ему. И тот был благодарен. Благодарность Дженсена была очевидна, когда он без возмущения или какого-либо комментария согласился перед уходом удобно устроить Чада в кровати. Причем вручную. Вот уда этого не поняла, а Джаред раньше и не знал, что колдовство Дженсена потрясающе разнообразно. Он может не только пленять волю, поднимать к жизни стихии, как выразилась Мерседес, но и включать спецэффекты. Такие как левитирование. Джаред аж до самой машины губы кусал, чтобы не спросить какую глупость. А в машине не удержался. Дженсен как раз методично пристегивался, бросал сердитые взгляды на уду на заднем сиденье, которая попросила подвезти ее на работу в больницу и, казалось, чуть не получила инфаркт от собственной смелости. Вот тогда-то Джаред не удержался. Спросил, а не умеет ли Дженсен случайно летать?.. Узнал, что умеет не случайно, но не будет этого никогда делать, потому что это глупо и его порежут на органы в каком-нибудь правительственном заведении или проклянут соплеменники, если подобный “полет” всплывет в какой-нибудь газетенке. Уда хихикала, пока Джаред со всей своей наивностью и жаждой понять допрашивал Дженсена. Раздражала ужасно, а вот Дженсен наоборот сменил гнев на милость и, высадив ее у больницы, сказал, что не будет против, если уды придут на обряд, и даже не допустит со своей стороны ни слова презрения, если и они обязуются вести себя прилично. “Прилично”, в понимании Дженсена, – это не жрать соседа. Джареду никогда еще не казалось, что безумие может быть забавным. Спустя два дня и четыре примерки платья, а также неограниченное сном время на раздумья, Джаред понял, что мир Дженсена не смешной и не грустный. В нем было все из страшных сказок, в нем было так же что-то и из “диснея”, но больше всего удивляла невероятная смесь реальности с вымыслом. Джаред все еще знал далеко не все о мире Дженсена и был уверен, что кое-что из скрываемого будущим супругом – так он решил для себя обозначить ту связь, которую между ними собирался возвести какой-то стремный обряд – ему совсем не понравится. Но, прислушавшись к себе, он понял, что бежать не хочет. – Витаешь в облаках? Дженсен, привалившись плечом к косяку двери, в белой старомодной рубашке и штанах в мелкую полоску, выглядел явлением откуда-то из позапрошлого века. Но все равно впечатлял. – Твоя сестра обрядила меня в платье и куда-то ушла. Чем мне еще заниматься? – Джаред правда пытался не покраснеть, но эти кремовые рюши на нем… за них было стыдно. – Спать? – Дженсен, вроде бы, спрашивал, но, не дожидаясь ответа, уже закрывал за собой дверь. – Мы в моей комнате, запираемся и свободны до вечера. Джаред, в этот момент изваянием стоявший в слишком длинном с одного бока платье посреди комнаты перед притащенным неведомо откуда старинным зеркалом, которое Мак его же и заставила нести, недоумевал. – Не догоняешь, да? – сжалившись, уточнил Дженсен. – Предлагаю локальный побег. Ты почти не спишь в последние дни. Думаешь, я не заметил? – А кто виноват? – Джаред буркнул сначала с вызовом, а потом, сонно опустив глаза, озвучил настоящую причину. – У меня голова скоро опухнет от размышлений. Приступов нереальности происходящего больше не было, зато я стал все обдумывать на самом деле и скоро просто сдохну от недотраха. Где ты ночами? Сам-то не валишься с ног? Дженсен комически вскинул брови, раскинул руки в стороны, делая шаг к Джареду, а потом стеснительно спрятал их за спиной. Смотрелся он потешно и даже заставил Джареда хрюкнуть в плечо. А уж когда Дженсен с таким же невинным видом полез ему под юбку и ущипнул за задницу, Джаред взвизгнул совершенно без зазрения совести. – Куда лезешь! Отвечай, где шлялся? – едва сдерживая улыбку, Джаред сильно оттолкнул от себя Дженсена. Его темный колдун слегка пошатнулся и уже совершенно специально шлепнулся на пол, соблазнительно оттуда ухмыляясь. – Я возводил охранные костры и улаживал юридические нестыковки. А еще летал… не надо делать такие удивленные глаза! На самолете летал. – Ты совсем неинтересный. И куда летал? – Джаред соблазнительно, насколько это вообще было возможно для высоченного и мускулистого парня в платье, оседлал бедра Дженсена. Он успел погладить его по груди, расстегнуть пару пуговиц, смутиться своему возмутительно пошлому поведению, прежде чем до него долетел сквозь гул крови в ушах ответ Дженсена. – К твоим родителям. – Что? – Джаред застыл. – Эй, только в обморок не грохнись. Я рассчитывал на секс перед сном. – Зачем ты к ним летал? – все еще не придя в себя, с бешено бьющимся сердцем спросил Джаред. – Охранные заклятия. Чтобы их никто никогда не смог вычислить. Отвод глаз, юридические гарантии, все такое. Бумажная волокита. А знакомить нас будешь сам, когда решишься. Неожиданное облегчение сродни свалившемуся с плеч Эвересту, накрыло Джареда. Он даже лег на Дженсена, просто счастливо выдыхая. Теплая рука в волосах и тихий шепот на ухо немного вернул улетучившееся игривое настроение. – Только не тяни слишком долго. Лет через пятнадцать они заметят, что их сын выглядит слишком молодо, и твоя мать вполне может потребовать рецепт маски для лица и расписанную диету. – Дурак, – совершенно беззлобно обозвал Дженсена Джаред и прикусил его ключицу. Хриплое “О, да!” на выдохе подействовало как мощнейший возбудитель, и Джаред отдался своим желаниям. *** Тихий стук в дверь и матерок за ней авторства весьма загнанного в последние дни Джеффри едва коснулись сознания Дженсена, но он все же наскреб сил, чтобы бросить взгляд на дверь и запечатать ее намертво, прежде чем сорвался на стон. Джаред приподнимался и опускался на нем, все его шикарное тело было спрятано под платьем, призванным скрыть его личность от всех, кто решит посетить обряд, от всех, кто на него посмотрит. Даже если они помнили его внешность до этого, после уже не вспомнят. А Дженсен будет видеть. Все эти жуткие рюши, неудачная подгонка по фигуре Джареда от Мак, которая убежала плакать в туалет, потому что вложила столько магии, что больше уже просто нельзя еще пару лет, иначе утратятся все свойства. А платье все равно кривое. Но Джаред стонал, а лямка так красиво сползла, открывая вкусное даже на вид плечо, и Дженсену казалось, что этот образ будет преследовать его всякий раз, когда он будет видеть белые кружева. Поддавая бедрами навстречу любимому человеку, Дженсен с ужасом понимал, что будет просто безобразно счастливым на обряде. Все гоблины разбегутся, некроманты наверняка испытают чувство стыда за него, а Джаред… Интересно, Джаред позволит завалить его еще раз в этом платье прямо перед обрядом? Вряд ли, конечно, но что мешает Дженсену попробовать? Именно сейчас, занимаясь сексом с тем, кого так парадоксально полюбил, Дженсен понимал, что ничего не стоит попробовать. Решиться и пробовать. Дженсен притянул тяжело дышавшего Джареда к себе, впился в его губы грубым поцелуем, пробуя, кончая и уже желая повторить. На самом краю сознания Дженсен надеялся только на одно – что его сказка не будет в цвет ему самому, а Джаред никогда не обретет пушистые серые полоски. Конец