Эквивалент суммы миров

«Давайте же перерезать друг другу глотки. Давайте глотать кровь как горькую таблетку, редкими толчками пытающуюся хоть кое-как помочь немощному организму в борьбе с элементарной простудой. Вымогательство. Насилие (уж не намекаю даже на моральное). Боль в области всей плоти. Удушье. Разве это не весело?! Разве не этого мы столько дней и секунд, часов и лет добивались с жалостным ропотом, говоря и не веря одновременно, что пришли к долгожданной цели? И всё ещё мы нелюди, господа. Подчёркиваю с объяснимой гордостью. Мы поубивали столько, что и думать даже нечего, и притом количество изменяется с каждым разом. Пусть это не беспокоит никого, пока мерный свист-храп жалкой жертвы не смолкает поодаль, сменяясь воплем отчаяния, и резко замолкая в палицах бесконечности. А вот жить – не весело…» С этими словами Томбладор сделал понятый знак и на время затих. Далее подробное суждения о союзе не закончились, а наоборот возросли в несколько раз. Меня тяготила мысль о малейшей попытке высказаться зря, и сразу же быть забытым. Союз с добродетелями – вот забава. Кто-то из наших ещё до сих пор колеблется: принимать или нет. Тоже, нашли, с чем нянчится. Очередная бумажка ограничит нас в развлечении, а им лишь предоставит десять каких-либо бренных душ, словно лишний глоток серого, обезжиренного воздуха. Однако всеобщий ропот по этому поводу даже не думал смолкать. Меня уже в конец взбесила очередная едкая «фразочка» со стороны Акон по поводу плюсов договора, и я, взмахнув хвостом в сторону охранника (думаю, не стоит называть его имени, так как оно уже и само по себе вызывает не малое отвращение), дал ему знать, что не желаю более удостаивать совет своим присутствием. Он, в свою очередь легко кивнул и посторонился. Мысленно благодаря Бога за столь быстрое спасение от не нужных глаз я удалился в коридор Ужаса и прошёл уже привычной мне ориентацией к экстренному (у нас их двое, и оба как на «счастье» экстренных) выходу. Ветер, внезапно ворвавшейся навстречу слегка всколыхнул мой загривок, прошёлся по телу тем самым давая понять, что не всё ещё потеряно. …Прошло уже десять минут, а автобус всё не шёл. Я лениво оттянул руку от телогрейки, бросил тот же ленивый взгляд на часы, и, всё ещё так же лениво оттянул заднюю кишку и остальные органы от скамейки. Медлительная, неживая, металлическая гусеница, беря пример с меня не спеша двигалась в сторону остановки. Свистопляски где-то поодаль, сладкий запах печёной кукурузы и яблок, одетая пшеничным цветом, рядом девушка, телефонный разговор, гудки, мяуканье кошки, тёплое сидение, скрежет старых дверей, кондукторша, аромат банкнот, пелена событий… А я этого так скоро не увижу, не услышу, не узнаю, а всё из-за треклятого договора с добродетелями, не надо было мне тогда уходить с совета, да. Тем более что добродетели почти истребили всю нашу расу, а всё из-за какой-то бумажки, все мы тихонько умираем. Как же хорошо… Чуть болит в предплечье, но всё это не важно, важно как красиво переливается дождь за окном…И тихо-тихо шепчет; я пойду с ним, бок о бок, в страну вечного дождя, и там, нету никого кроме меня и его…