Мой парень живет вместе со мной

Каждый день в шесть часов вечера Никлас выходил с работы и садился в старенькую черную хонду, доставшуюся ему по наследству от матери. Он проезжал через центр Стокгольма и заворачивал к окраинам, где в скромной квартире на пятом этаже ждал его парень, Курт. Курт был блондином, высоким и тощим, сколько бы Никлас его не откармливал. Никлас был рыжим, высоким и тощим, но не потому, что о нем некому было заботиться. Все силы отнимала работа. Частенько даже после окончания рабочего дня Никлас запирался в кабинете, по рассеянности забыв поздороваться с Куртом. Тогда Курт стучал в дверь, орал на него матом и грозился позвонить в полицию за нарушение общественного порядка. В шутку конечно. Курт слишком любил Никласа, чтобы сделать что-то подобное. Как правило, Никлас этих угроз даже не слышал – чаще всего он работал в наушниках, склонившись над бумагами так, будто ничего не видел со своим-то стопроцентным зрением. Никлас и Курт были идеальной парой. Ссорились, конечно, иногда, и после таких ссор Никлас часто ходил с разукрашенным фэйсом, но покажите-ка хоть одну на свете пару без ссор, окда. Никлас часто с гордостью хвастался друзьям и коллегам – из тех, что были достаточно толерантны, – что его парень, Курт, живет вместе с ним уже полгода. Много произошло за это время. Никлас встретился с Куртом, переехал в Стокгольм, что в Швеции, нашел новую работу и создал свою идеальную семью. Курт нигде не работал, но у обоих были довольно скромные требования к жизни, так что денег хватало. Впервые Никлас увидел Курта на вечеринке у друзей. Тогда они оба еще жили в Мюнхене. Никлас только что окончил университет, Курт же был на два года старше. Тогда-то Никлас и понял, какой он видит свою жизнь на ближайшие десять лет. Вместе с Куртом – вот ответ на все вопросы. Курт стал его мечтой, целью всей жизни. Никлас понял, ради чего он приехал в Германию, ради чего жил предыдущие два десятка лет, ради чего родился на этот свет. Еще пару встреч Никлас не решался заговаривать со своей мечтой. Курт был прямолинейным, серьезным, всегда говорил прямо, то, что думал, и Никлас боялся получить отказ. Наконец, они познакомились. Курт оказался неожиданно приятным собеседником. Никлас и сам не заметил, как пролетело время, и вскоре он уже отвез Курта в Стокгольм, где у него, Никласа, была квартира. Курт, конечно, поначалу сопротивлялся. Он не хотел уезжать из Мюнхена, из Германии. Но Никлас настоял. Он умел добиваться своего, как иначе. В багажнике Курт пересек полконтинента и увидел свет только через двое суток в пути. Никлас не беспокоился – опасности задохнуться у Курта не было. В Стокгольм они приехали уже ночью. Никлас припарковался в гараже, а после достал Курта из машины. Того шатало, так что убежать он не мог. Да и не стал бы, Никлас был уверен, что Курт еще оценит Швецию. Никлас вытащил самодельный кляп – как уже говорилось, Курт мог здорово материться на трех языках, так что уши вяли, так что Никлас решил обеспечить себе информационную безопасность. После поставил своего парня на ноги и развязал руки и ноги. Запястья были стерты в кровь, поэтому Никлас накинул Курту на плечи свой джемпер, чтобы соседи, не дай бог, не подумали чего плохого. Курт стоял плохо, постоянно пытался упасть, поэтому Никлас взял свою сумку, закрыл машину и подхватил Курта, так что выглядели они теперь как два пьяных приятеля, возвращающихся домой продолжить банкет. – Он немного выпил, – Никлас так все и объяснил соседке, удивленно встречающей малютку Ники, которого она не видела вот уже пять лет. Ну разве что на похоронах фру Сеттерген. Курт жмурился, когда Никлас включил в доме свет, но нужно было обработать ранки от веревок. Никлас вернулся и достал из дорожной сумки аптечку, принес ее в спальню, где на мягком диванчике с нежной кремовой обивкой сидел Курт. – Знаю, ты злишься. Да, да, не ворчи на меня, сейчас. Курт ответил ему на английском. Никлас аккуратно растер запястья, ладони, ступни своему парню и замотал бинтами следы от веревок, предварительно обеззаразив раны. Чтобы хоть немного отвлечься от неприятных мыслей, появившихся после речи Курта, он достал свои старые диски и кассеты и включил музыкальный центр. Когда обернулся, ему в нос полетел Куртов кулак, но парень был еще слишком слаб, поэтому Никлас легко одолел его и аккуратно уложил на кровать. – Вот, это поможет тебе заснуть, – Никлас достал несколько таблеток из аптечки и протянул Курту. – Сейчас схожу за водой. – Курт молча выбил таблетки из его рук. – Понятно. Никлас встал, зашел на кухню и вскипятил чайник. Налил в стакан воды и оставил остывать. За двое суток езды он, помнится, смертельно устал, спал на ходу, поэтому даже не заметил, сколько прошло времени. Кинул в воду раздолбленные ложкой таблетки и размешал. Напоить Курта было несложно. Тот был слаб как ребенок, к тому же, у него начиналась истерика. К счастью, Курт заснул практически сразу. В уголках его глаз Никлас заметил слезинки. Никлас нахмурился. Он не хотел, чтобы его парень плакал. Он аккуратно вытер слезы найденным в шкафах чистым носовым платком. Никлас заснул со своим парнем в обнимку, а на следующий день начал искать работу. Он хотел, чтобы у них с Куртом все было хорошо. В начале второго Никлас, любивший свою работу почти так же сильно, как своего парня, наконец, встал из-за рабочего стола. Под кабинет он приспособил свою бывшую комнату. В ней сейчас стояли только стол, стул и небольшой шкаф под бумаги. На стене висела картина, нарисованная Куртом – тот был когда-то талантливым художником. Он и сейчас был талантливым – это была одна из его недавних картин, – но рисовал намного реже, чем раньше. На картине были хаотичные пятна, но Никласу она нравилась. Он видел в ней большее, чем просто цветные мазки. Курт, конечно, весь день ничего не ел, поэтому Никлас отправился готовить ужин, не обращая внимания на возмущенные вопли своего парня в свой адрес. Никлас устал – и от бесконечных истерик тоже, поэтому научился пропускать подобное мимо ушей, хотя эти истерики и раздражали неимоверно. Впрочем, Никлас уже искал кое-какую информацию по теме. Может быть, все наладится. В конце концов, они идеальная пара. Курт сидел в своем любимом кресле, Никлас мог поклясться в этом, и хныкал там что-то свое. Или, может, книжку читал. Когда Никлас вернулся с ужином, а это случилось через час, Курт действительно читал. Услышав, как открылась дверь, он поднял голову и отложил книгу. – Завтра суббота, – утвердительно сказал он. – Надеюсь, ты помнишь об этом, потому что если нет, гребаный ублюдок, я… – Я помню, я все помню. Не кипятись. Я принес ужин, – Никлас улыбнулся и поставил тарелку на журнальный столик, подкатил его поближе к креслу. – Смотри, все, как ты любишь. Курт, конечно, заупрямился. Никлас иногда думал, что тот специально ничего не ест, в надежде, что когда-нибудь наручники станут ему слишком велики, и он выскользнет из них. Никлас даже тихо рассмеялся этой мысли. Надо же, какие странные мысли в голову приходят. Они ведь с Куртом идеальная пара, зачем тому бежать? Да и план побега нереальный. – Ты смеешься. – Да так. Просто вспомнилось. Никлас присел перед креслом на корточки и взял тарелку в левую руку, а ложку – в правую. Курт легко мог выбить тарелку из его рук, как когда-то таблетки, но Никлас был уверен, что Курт этого не сделает. Когда с поздним ужином было покончено, Никлас укоротил цепь от наручников и лег на кровать. Курту не оставалось ничего иного, как сделать то же самое. Занимаясь любовью с Куртом этой ночью, Никлас думал, что черт с ними, с истериками. Когда-то он уже почти потерял возможность смотреть своему парню в глаза. Это случилось на вторую неделю их совместного проживания. Никлас был на пределе. Работу он не мог найти и все время проводил вместе с Куртом, иногда сбегая в магазин. Курт был постоянно на нервах. Никлас понятия не имел, что за ПМС у Курта началось, но тот ревел через каждые пять минут, и у Никласа разрывалось сердце. Он не мог видеть своего парня таким несчастным. Наконец, он загуглил, откопал в местной библиотеке пару учебников по анатомии, и, накачав Курта снотворным, вырезал тому слезные железы. К сожалению, операция прошла не совсем удачно. Впрочем, результата Никлас достиг. Курт еще мог петь. Никлас пока не хотел терять его прекрасный голос. Его парень был идеален. Они жили вместе, порой ссорились, но в целом, были неплохой парой.