Jimin. Kitchen. Porn

Намджун в опасности. Адреналин превращается в его постоянного спутника: биение сердца учащается, дыхание становится глубоким и прерывистым. За Намджуном охотятся. Парень уверен в этом на все сто процентов, потому что настойчивый взгляд темных глаз, кажется, скоро прожжет дыру в спине. Чимин наблюдает за ним неотрывно: на концертах, на записи, дома. Намджун безошибочно узнает это чувство: у него зудит между лопатками и кровь в жилах превращается в тягучее желе; Намджун оборачивается – и тонет на дне блестящих зрачков. Чимин валяется на полу возле дивана, дергает Чонгука за ногу и что-то спрашивает, заливаясь хохотом, а у Намджуна волоски на шее дыбом встают. И вроде бы все нормально и привычно, но Чимин слегка поворачивает голову и смотрит нахально, да еще и губу за каким-то чертом прикусывает. Засранец малолетний. Намджуну бы выскочить да уйти от греха подальше или хотя бы самое простое – взгляд отвести, но он не может. Правда, совсем не может. Намджун чувствует себя теленком, которого ведут на заклание, потому что он безоговорочно ведется на блядский взгляд и блестящие пухлые губы. Бесит. Чимин ухмыляется, опирается спиной на диван и широко раскидывает ноги. Жест в общем-то обыденный, но Намджуна жаром пробирает, потому что чертов Чимин прямо в душу смотрит и всем своим видом показывает «я знаю, ты меня хочешь». Намджун подрывается с дивана и вылетает в ванную, потому что какого хрена. Он суровый крутой рэпер, и тот факт, что в трусах становится подозрительно тесно от одного взгляда на блядского танцора, нисколько не льстит его самолюбию. Бе-сит. Намджун ополаскивает лицо холодной водой и вроде бы даже приводит мысли в норму. Может, ему мерещится? – Хен? Щелчок замка заставляет Намджуна почти подпрыгнуть. «Твою мать, не закрыл», – запоздало проносится в голове. Намджуну нет нужды поворачиваться – он прекрасно видит в зеркале, кто решился его потревожить. И он совершенно не удивлен, когда в ванную проскальзывает Чимин. – Ты так резко ушел. Все хорошо, хен? – Чимин осторожно обнимает его сзади и всем видом показывает заботливую обеспокоенность. Намджун стискивает зубы, когда чувствует прижимающееся к спине тело. Чимин жарко дышит в шею и жмется тесно, а еще за каким-то хером бедрами елозит, так что Намджун чувствует еще кое-что интересное. У Чимина стоит. Кажется ему, как же. Намджун молча пялится на их отражение в зеркале, пытаясь собрать мысли в кучку. Но попробуй тут сосредоточься, когда Чимин лезет горячими ладонями старшему под футболку. – Твою мать, – рычит Намджун и резко оборачивается, припечатывая парня к стене. Чимин морщится от удара, но в следующую секунду довольно скалится – его провокация удалась. Намджун прижимает его к стене, а в голове тревожно отстукивает «блядь-блядь-блядь». Код красный. Код черный. Код «Пак Чимин». – Хен, – шепотом тянет Чимин и растягивает губы в пошлой ухмылке. – Можно тебя кое-что спросить? Намджун оценивает масштабы пиздеца, но критерии и планки путаются в голове, потому что Чимин слишком близко, поэтому он кивает почти неосознанно. – Это личное, хен, – Чимин хлопает ресницами и чуть надувает губы. Намджун снова тупо кивает в ответ, потому что когда Чимин смотрит на него в упор, соображать как-то трудно. Чимин облизывает губы – Намджун следит как зачарованный за мелькнувшим язычком – и наклоняется очень близко. – Где ты хочешь меня трахнуть больше: на кухне или в ванной? – шепчет Чимин ему на ухо и, тяжело выдохнув, добавляет: – Я согласен и там и там, хен. У Намджуна по животу разливается раскаленная лава. Он на секунду позволяет представить себе обнаженного Чимина на кухонном столе и сразу же выкидывает картинку из головы. Потому что такие фантазии вкупе с зажатым у стены настоящим Чимином – это очень, очень хреново. Хреновей некуда. Намджун рычит сквозь зубы и со всей дури лупит кулаком в стену – совсем рядом с чиминовой головой. – С огнем играешь, мелкий, – выдыхает он и с удовлетворением замечает в темных глазах мелькнувший страх. Чимин неуверенно дергается, но ничего предпринять не успевает, потому что Намджун грубо пропихивает колено ему между ног. С пухлых губ срывается тягучее «бляяядь»; Чимин откидывает голову и даже не замечает, как бьется затылком о стену; губы приоткрываются в пошлом стоне. Охотник и жертва меняются местами: Намджун зажимает Чимина как школьницу в туалете, и это заводит сильнее самой хардкорной порнухи. Чимин тяжело дышит, смотрит затравленно, а Намджуну крыша машет ручкой, когда у младшего под натиском ноги разъезжаются в стороны. – Нарвался, – выдыхает Намджун, потираясь стояком о чужое бедро. Чимин стонет задушенно и цепляется обеими руками за намджунову шею. В крошечной комнатке становится слишком жарко. – Эй, кто там, блядь, закрылся? Настойчивый стук в дверь гремит автоматной очередью. Намджун почти испуганно отпрыгивает от Чимина, когда узнает голос Юнги, потому что с мелким хеном лучше не связываться. Чимин вдыхает полной грудью, приглаживает волосы и отпирает дверь. – Вы чем тут занимались? – Юнги окидывает парней подозрительным взглядом, но почти сразу же выпихивает обоих из ванной: – А похуй, свалите, а то я сейчас взорвусь. Намджуна выталкивают в темный коридор и от резкой смены обстановки у него на время теряется ориентация в пространстве. Когда глаза привыкают к темноте, а мысли становятся хоть в какой-то логический ряд, Намджун понимает, что Чимин ловко смылся. Мелкий находится в спальне в своей кровати – закутанный в одеяло по самые уши. – Устал, – объясняет Сокджин удивленному Намджуну. – Видимо, танцевал, потому что залетел в комнату вспотевший да так сразу и вырубился. Намджун молча кивает, а про себя воет волком. Танцевал, как же. Ну блядь, Шуга, Мистер Обломинго. Сокджин пристает к нему с глупыми расспросами и нытьем о том, что завтра с утра надо бы выйти в магазин, но Намджун слушает его вполуха. В ушах стоит соблазнительный шепот. Где ты хочешь меня трахнуть больше: на кухне или в ванной? Ночью Намджуну снится Чимин с разведенными ногами на кухонном столе. И логично, что Намджун просыпается со стояком. В квартирке стоит подозрительная тишина. Намджун натягивает домашние шорты, накидывает на плечи первую попавшуюся рубашку и проходит по комнатам. Никого. Намджун краем сознания вспоминает, что Сокджин вещал ему об утреннем походе в супермаркет, а оставленная записка становится окончательным звеном в логической цепочке. «Мы за покупками, будем ближе к обеду. У Чимина температура, проследи, чтобы выпил лекарства. P. S. Ты адски храпишь, с этим надо что-то делать Сокджин» Намджун перечитывает записку несколько раз, пока до него доходит. Они с Чимином одни в квартире. С горячим блядским Чимином, которого еще вчера Намджун зажимал в ванной, срывая с губ блядские стоны. Все очень плохо. Вот только мелкого нигде не видно. Намджун ставит себе галочку разобраться с этим позже и бредет по направлению к ванной – разбираться с утренним возбуждением. Но мироздание определенно злобно хохочет над его планами, потому что в коридоре Намджун нос к носу сталкивается с Чимином. Танцор ориентируется сразу – улыбается ослепительно и приобнимает за шею: – Доброе утро, хен. Намджун выдавливает из себя хриплое «доброе»; ему кажется, что шестеренки в его голове начинают напряженно скрипеть. Чимин смеется и ведет несопротивляющегося Намджуна на кухню. – Ты долго спишь, хен. Все уехали без тебя. – Мне Сокджин написал, что ты заболел, – Намджун опирается о стол и наблюдает, как Чимин выбрасывает что-то в мусорку. – Я? Заболел? – Чимин ослепительно улыбается и делает вид, будто что-то вспоминает. – А, точно. Температура, – Чимин достает откуда-то с полочки градусник и хитро щурится. Намджун ухмыляется в ответ. – Обманул? – Не обманул, а немножечко схитрил. Надеюсь, Чонгук простит мне, что я помешал его чай градусником, – Чимин картинно вздыхает и прячет градусник обратно. – И чего отлыниваешь от поездки? Лень было? – Намджун держится вроде спокойно, но внутри все сжимается от сладкого волнения, потому что уж больно многообещающе улыбается Чимин. О, Чимин улыбается совсем по-блядски – не так, как он это привычно на камеру делает, а интимнее, что ли. И от этого Намджуну легче не становится. Чимин делает обыденные вещи – споласкивает чашку, полотенцем вытирает и тянется, чтобы на полку ее поставить, а у Намджуна каждое движение напряжением в паху отзывается. Плохо дело. Бесит. Чимин неторопливо проходится по кухне, потягивается и, опираясь руками о столешницу, усаживается на стол лицом к Намджуну. Парень болтает ногами и молча улыбается, и только через пару минут отвечает на вопрос, про который Намджун успел уже и забыть: – Не то что бы лень… Просто ты мне вчера не ответил, хен. Чимин наклоняет голову и смотрит пристально, будто гипнотизирует, а Намджун ведется, потому что поддаться этому взгляду очень хочется. Перед глазами возникают горячие картинки внезапного вечернего инцидента, и это очень, очень не вовремя. Намджун в большой опасности. Чимин ждет ответа и приподнимает бровь. Намджун молчит, хотя внутри его трясет и колотит. Чимин – это хуже любого оружия, если честно. Но у Намджуна предохранители в голове щелкают и мигают красными лампочками. Одногруппник. Донсен. Нельзя. Намджун думает, что лучше всего было бы провалиться сквозь землю, но гребанный Пак Чимин, кажется, решает все за него. Гребанный Пак Чимин улыбается своими влажными губами, и в этой улыбке ни капли присущей парню наивности – концентрированная похоть. – Ну так как на счет вопроса, хен? – издевательски тянет Чимин, а мысленно победу празднует, потому что у Намджуна разве что слюни не текут. Чимин улыбается – на этот раз победно – и решает за двоих: – Мне кажется, все-таки на кухне. Намджуна оглушает молнией. Или громом. Или всем сразу. И это не имеет значения. А Чимин, этот блядский пацан, облизывает губы и широко разводит ноги. Охуенные блядские ноги. Намджун вспоминает, что он мужик со стальными яйцами; вспоминает затянувшийся недотрах; вспоминает чертовы мокрые сны – и все его предохранители срывает один за другим. Он оказывается у стола в мгновение ока – Чимин приветствует его горячим выдохом и обхватывает ногами за талию. Чимин – это что-то за пределами возможного. Намджун дуреет от одного запаха парня, накрывающего его с головой. Чимин горячий, жадный и слишком своевольный, и желание подчинить себе этого сорванца слишком велико. Намджун проводит руками по охуенным раздвинутым бедрам и с удовольствием отмечает легкую дрожь, прошедшую по телу парня. Кажется, тормоза отказывают не у него одного – Чимин выдыхает слишком сорвано, откидывает голову и хватается за намджуновы плечи. Намджун припадает к выставленной шее и проводит языком влажную полоску. Чимин дергается и тихо шепчет «еще». Но Намджун и сам не в силах отказаться от вкусной кожи парня, поэтому он снова припадает к солоноватой коже, вылизывая шею, дергающийся кадык и выпирающие из выреза майки ключицы. На смуглой коже расцветают красные цветы. – Блядь, хен, – Чимин матерится сквозь зубы и ощутимо елозит бедрами, – не тяни, а? Намджун шипит, потому что Чимин слишком уж своевольничает. Хочется взять, нежно провести рукой по плечам, двинуть по шее вверх – и прикрыть этот рот, чтобы поменьше указывал. В желании себе Намджун не отказывает, и распахнутые в удивлении глаза Чимина только добавляют электрических разрядов по венам. Намджун грубее прижимает ладонь к пухлым губам, а второй несильно сжимает чужое возбуждение. Чимин хлопает ресницами и, кажется, на пару секунд теряется. И этих мгновений достаточно, чтобы Намджун взял ситуацию полностью под свой контроль. Намджун гладит чиминово бедро и съезжает ладонью на спину, прижимая парня к себе. Чимин отзывается задушенным стоном и цепляется за намджуновы плечи. Намджун специально задирает футболку и чувствует, как по разгоряченной коже бегут мурашки. Доставляет нереально. Чимин почти испуганно ждет дальнейших его действий. Намджун прижимает его крепче и отводит ладонь ото рта, чтобы пальцами обвести контур чужих губ. Чимин не противится. Чимин выдыхает чувство неправильности и принимает новые правила игры. Чимин стонет призывно и выдыхает Намджуну на щеки. Намджуну нравится. Нравится, что дерзкий парень поддается ему так быстро. Самодовольство струится по венам, и Намджун решает пойти дальше. Он снова гладит Чимина по влажным губам и проталкивает два пальца в рот. Намджун замирает в ожидании, а потом мир рушится вокруг и гремит осколками. Чимин втягивает его пальцы почти в глотку, прикусывает, облизывает и скоро начинает по-блядски постанывать от удовольствия. Вот шлюха. Намджун сразу переходит в активную роль, легонько толкаясь в мокрый рот парня, оглаживая щеки, и эта покорность заводит нереально. Чимин стонет громче – Намджун бесится, затыкает его грубее и натурально трахает чужой рот пальцами, а Чимин кайфует еще сильнее. Его губы покраснели и припухли, а в уголках губ скапливается вязкая слюна и стекает по подбородку, и это выглядит так развратно, что Намджуну выть хочется. Он прекращает насиловать рот парня пальцами, но только для того, чтобы продолжить дело языком. Намджун втягивает Чимина в мокрый пошлый поцелуй и сразу раздвигает чужие губы языком, потому что какие к черту церемонии. И Чимин снова поддается, впуская чужой язык, стонет в поцелуй и окончательно теряется в пространстве и времени. Он хочет Намджуна, и хочет так давно, что сдерживаться сложно. Но Чимин и не предполагал, что Намджун может быть таким властным, подавляющим, дерзким… и что это так заводит. У Чимина от возбуждения в голове кружится и в горле пересыхает, а перед глазами фейерверки взрываются, когда он понимает: Намджун хочет его не меньше. Намджун трахает чужой рот языком, а влажными пальцами скользит под футболку, чтобы провести влажную дорожку по идеальным кубикам пресса и сжать сосок. Темная горошинка оказывается отвратительно чувствительной – Чимин стонет ему в рот и трется пахом от нетерпения. Намджун улыбается в поцелуй – как настоящий самодовольный ублюдок, он доволен – и опускает ладонь на пах. Намджун издевательски поглаживает чужое возбуждение через ткань, а потом сжимает, и у Чимина перед глазами чернота разливается – он стонет и разводит ноги шире. Охуеть – бьется у Намджуна в голове, когда Чимин засасывает его язык и цепляется за шею, впиваясь ногтями в кожу; охуеть не встать – концентрация гормонов зашкаливает, а перед глазами – мутная пелена. Вот просто охуеть и все – и Намджун действительно охуевает, забираясь рукой под резинку чиминовых шорт и выясняя пикантную деталь: Чимин не носит белья. Намджун обхватывает ладонью возбужденный член и давит на головку большим пальцем, смахивая каплю смазки. Рэпмон дрочит грубо и резко, сжимает сильно, а у Чимина крыша едет и даже ручкой на прощание не машет. Чимин извивается, как самый умелый стриптизер, и толкается в намджунов кулак. Он стонет совсем пошло, но Намджун мстительно сжимает его член у основания и не дает кончить. И это жестоко, очень жестоко: Чимин больше не стонет – воет, как сучка. Рэпмон собирает всю волю в кулак и отстраняется, вынимая руку из шорт. Он смотрит на этого блядского пацана с распухшими губами, с блестящей от пота кожей, с блядскими расставленными ногами – смотрит и ждет. Намджун хочет его – хочет так сильно, как никогда никого не хотел, но желание сломить упрямую сучку сильнее. Поэтому он ждет, пока Чимин попросит его сам. Чимин тяжело дышит и смотрит почти с ненавистью. Намджун играет с ним – а у танцора сил не осталось никаких, и он дрожащими губами выдыхает: – Трахни меня. Не приказ – отчаянная просьба на грани мольбы. Чимин хватается за широкие плечи и смотрит совсем жалко. – Трахни меня, – скулит и раздвигает ноги снова. У Намджуна внутренности в узел сворачивает, но он терпит. Рано. Чимин стонет и ерзает бедрами. – Хен, – шепчет парень, тыкаясь губами везде, где может дотянуться. Чимин, кажется, совсем потерялся, иначе как объяснить эти отчаянные мольбы и спутанные поцелуи вперемешку с укусами? Его желание похоже на истерику – и это как зараза или смертельная болезнь. Намджун чувствует себя больным. Но он сдерживается и кладет ладонь Чимина на свой возбужденный пах. – Заслужи, – выдыхает в ухо и тянет зубами сережку. У Чимина в глазах – концентрированная похоть, которая выжигает, плавит и распаляет еще больше. Чимин подчиняется – тонет в намджуновом океане мыслей, и мысли эти лишь о том, как бы оттрахать мелкого поизощереннее. Чимин соскальзывает со стола и опускается на колени. Он почти облизывается, глядя на оттопыривающиеся шорты, потому что тонкая ткань ничего скрыть не может. Намджуну одновременно хочется выть и сдохнуть, потому что Чимин пялится на его возбуждение, да еще и ухмыляется этой своей блядской ухмылочкой. Чимин тянет шорты вместе с бельем и будто играясь, дует на пульсирующую плоть. У Намджуна внутри разрывается целый снаряд. Он запускает руки в мягкие крашеные волосы и трется головкой об опухшие губы. Чимин ловит губами влажную головку и сжимает совсем легко, но Намджуна кроет сильнее, чем ЛСД. Он закусывает губу, чтобы не стонать раньше времени, но получается хреново – мозг отказывается контролировать ситуацию. Чимин отстраняется на секунду, вынуждая Намджуна опереться о стол. Рэпмон ухмыляется – мол, к чему это, – но в следующую секунду хватается за столешницу и громко стонет. Потому что когда Чимин облизывает губы, перед тем как насадится ртом полностью, на ногах удержаться невозможно. Чимин отсасывает долго, мокро и вкусно, а от пошлых причмокиваний крышу несет окончательно. Намджун медленно двигает бедрами, борясь с желанием жестко оттрахать парня в рот. Чимин недовольно хмурится и кладет руку старшему на бедро. – Без рук, – шипит Намджун. Чимин на секунду останавливается и поднимает взгляд. На дне темной радужки чертята вешаются, а от плескающейся похоти Намджун боится кончить вотпрямщас. Чимин улыбается и медленно заводит руки за спину. покорный податливый блядский Чимин. Намджун срывается. Намджун вцепляется в чужие волосы и почти вырывает с корнями, вбиваясь Чимину глубоко в глотку с противным хлюпающим звуком, постепенно наращивая темп, а в глазах звезды мерещатся, потому что горячо и узко, а еще невыносимо сладко, потому что Чимин тянется рукой к своему паху и трет бугорок в штанах. Намджун сгорает от этих ощущений, а Чимин его еще больше распаляет, позволяя все это творить, раскрывается еще больше, потому что хочет больше, сильнее, грязно и нежно-жестоко. Просто хочет, как вечно текущая сука, как последняя блядь. И почему-то такие чувства в Чимине вызывает только Намджун, придурковатый вечно ржущий лидер, и это хуево. Очень хуево. Намджун над ним, Намджун в нем – только от этой мысли Чимин тоже боится кончить. Чимин сжимает себя через ткань штанов и стонет. Его трахают в рот на полу на кухне, да где там трахают – дерут, как последнюю шлюху. Но почему, черт возьми, это так возбуждает. Чимин слышит рэпмоновские стоны (и это сносит крышу), горло саднит от долбящегося члена (почему так охуенно), в голове звенит охуенная пустота (и от этого тоже можно кончить). Чимин упирается руками в намджуновы бедра и отстраняется практически в последний момент. Рэпмон не сдерживается и воет взаправду – он был так близко, а этот засранец мелкий не дал ему кончить. Чимин все так же стоит перед ним на коленях и вытирает распухшие губы. – Месть, – одними губами выговаривает он. И Рэпмон мстит. Чимин успевает только ойкнуть, когда его подрывают на ноги и практически швыряют на стол. Намджун рывком стягивает мешающиеся шорты, грубо раздвигает ему ноги и проникает пальцем в сжатое колечко мышц. Чимин горячий, узкий и подозрительно скользкий. Рэпмон двигает пальцем, а Чимин только стонет, прижимаясь щекой к столешнице. – Развлекаешься в одиночестве? – шипит Намджун, чувствуя, как легко скользит палец. – От тебя же хрен дождешься, – шипит Чимин и тут же жалеет, потому Намджун добавляет второй, и от этого больно адски. Но Чимина только пронизывают волны садистского наслаждения, и он стонет сильнее и громче и хрипит растраханным горлом. Хочется невыносимо. Хочется почувствовать член глубоко внутри себя, потому что изнутри все зудит от предвкушения, и третий палец уже проходит без препятствий, но Намджун почему-то тянет и наваливается всем весом, вынимая пальцы и скользя членом между ягодиц, чуть надавливая на сжимающийся анус. От ощущения трущегося между ягодицами члена Чимина размазывает по столу. Он утыкается лбом в столешницу и бормочет что-то бессвязное – Рэпмон улавливает в потоке «блядь», «трахни», «быстрее», и этого достаточно. Намджун приставляет головку ко входу и надавливает – мышцы поддаются неохотно, и его член медленно охватывает жар. Чимин потрясающе узкий и невероятно горячий – без преувеличений: Намджун горит от одного прикосновения. Намджун входит до конца и замирает, давая время привыкнуть. Последние тормоза в его голове работают только чудом. Но и они со скрежетом слетают, когда Чимин ведет бедрами и стонет его имя. Намджун вбивается в распластанное тело резко и жестко. Чимин стонет под ним с каждым толчком все громче, и эти стоны, эти блядские вокальные стоны мозг выносят. Чимин тянется к своему члену и на крик срывается, когда Намджун перехватывает его ладонь и сипит на ухо: – Я говорил, без рук. Чимина придавливают к столешнице, руки выворачивают и дерут, как блядь – и черт возьми, почему это так охуенно. У Чимина колени подкашиваются и он, кажется, может потерять сознание, а Намджуна уже не остановить, и в ушах звенят шлепки двух мокрых тел, а Чимин заводится еще сильнее, хотя кажется, куда уж больше, потому что кажется, что его сейчас просто разорвет на части. Намджун кусает лопатки и поясницу, на которой еще остались багровые старые следы под расцветающими свежими гематомами. Чимин прижимается лбом к холодной столешнице, которая резко контрастирует с горячим телом, и ноги сводит сладкой судорогой от напряжения. Волна жгучей истомы поднимается наверх, к животу, и тянет тугой узел за веревочки. Рэпмон размашисто двигает бедрами и сходит с ума от вида распластанного под собой парня. У Чимина губы почти в кровь искусаны, влажные волосы прилипли ко лбу, и он представляет собой синоним к слову «затраханный». Рэпмон скользит взглядом по шее и спине, по оставленным багровым отметинам, и в груди начинает ворочаться что-то живое и злобное. Собственнические чувства заставляют проникать еще глубже, от чего Чимин на секунду теряет голос. Рэпмон наклоняется к уху парня, хрипло шепчет «Мое» и вонзает зубы в плечо. От шепота у Чимина внутри канаты рвутся и вселенные рушатся. Он выгибается и крепко зажмуривается – перед глазами мелькают вспышки, а на столешнице расползается мокрое и липкое: Чимин кончает, так и не прикоснувшись к себе. Рэпмон чувствует, как обмякают под его руками напряженные мышцы, совершает еще пару толчков и изливается глубоко внутрь парня. Бешенный стук сердца, опьяняющая истома и конкретный пиздец. Ощущения сводятся к короткому, но честному «охуеть». Намджун наваливается на Чимина сверху и крепко обнимает. В голове эхо звенит и туман клубится – Намджун даже не соображает, как вляпывается пальцами в липкую сперму. Чимин под ним хрипит и елозит. – Раздавишь, блядь. Намджуну даже улыбаться лень. Он не отвечает, зато утыкается Чимину в шею и жадно дышит. Чимин пахнет потом и телом, и брезгливому Намджуну должно было быть противно, если бы не одно «но». Это Чимин, и Намджун слюняво зацеловывает его шею, впитывая вкус и запах. Охуеть. Чимин сдается в попытках сбросить с себя Намджуна и затихает. По ощущениям он описывает себя как дрожащий кисель – ноги не держат, а от оргазма в кончиках пальцев все еще покалывает, да еще и Намджун слюнявит его шею и по животу поглаживает. Блядский Намджун. – Хен, – шепчет Чимин, когда у него от неудобства мышцы затекают, – пошли в душ? Намджун с неохотой отстраняется и осторожно вынимает обмякший член. У Чимина по бедрам чужая сперма стекает; Намджун провожает взглядом белесые капли, и удовлетворенное желание разгорается с новой силой. – Что ты там о ванной говорил? Кажется, согласен и там и там? – Намджун жадно смотрит и ухмыляется. Чимин еле на ногах стоит – у него дрожат колени, а по виску стекает капля пота. Но услышав вопрос, парень выдыхает со смешком и смотрит прямо в глаза, прикусив губу. – Затрахаешь же, хен. ____________________ В душе шумит и плескается вода. Намджун прижимает Чимина к холодному кафелю и выцеловывает странные узоры на его шее, когда до них доносится стук входной двери. – Мы дома! – верещит Чонгук, а Чимин стонет Намджуну в плечо. – Не услышат, – шепчет Намджун, потому что Чимин мокрый, голый и совершенно в его власти, и какие тут одногруппники, ну. Чимин выдыхает сорвано и втягивает Намджуна в пошлый поцелуй, но в следующую секунду прикусывает чужую губу почти до крови, потому что: – ЧТО С МОИМ СТОЛОМ? МОЙ СТОЛ! ЧТО ПРОИЗОШЛО НА ЭТОМ СТОЛЕ? Вопли Сокджина как колокол Армагеддона. – Я УБЬЮ ВАС НАХРЕН, ИЗВРАЩЕНЦЫ ГРЕБАННЫЕ! Чимин хлопает испуганно глазами и жмется к Намджуну. – Намджун, мы стол не вытерли. Рэпмон кивает в ответ. Топот сокджиновых ног приближается слишком быстро. – Чиминни, пиздец.