Страх и ненависть в кабачке

      — Эй! Тревейн, выходи, мы знаем, что ты дома! Пошли с нами в форт Глейн! Слышишь меня?! — Силинус всё не унимался, продолжал колотить в дверь и звать тихоню бретонца на очередную авантюру.       — Клянусь Девятью, после прошлой стычки с гоблинами этот трусишка из дома не выйдет никогда! Силинус, что мы время теряем с ним? Давайте оставим Ганнибала с его фокусами, Малакат его побери!       Силинус с презрением взглянул на своего зеленокожего собутыльника.       — Экий ты тупой орк. Так с друзьями не поступают, мы не можем веселиться без брата! — хихикнул он и вернулся к прежнему занятию.       — Музоб прав, нехорошо бросать твоего друга, но мы тут уже битый час околачиваемся, на нас уже прохожие косо смотрят. — Гальвин оттащил пьяного имперца от двери и ему стоило больших трудов удержать его. — Прекрати барабанить в дверь, он не откроет, а тем более не пойдет пить! Только внимание зря привлекаешь.       — Что вы заладили? Вспомните, каким веселым может быть Тревейн, если его раззадорить! Без него будет уже не так… Да он же обидится, парни!       — Слушай, он совсем с ума сошел со своими магами! — После упоминания магов орк плюнул на мостовую, показывая свое отвращение к ним. — В гильдии ему ничего не светит, а он все свое время тратит на нее, дурак. Ну дурак же!       — Силинус, он уже не тот, что прежде, ты разве не видишь этого? Надо держаться от него подальше, мало ли он в своем подвале с некромантией балуется! — всё ещё сдерживая товарища, пробубнил Гальвин и оглянулся по сторонам, в надежде, что никто не услышал, как он упомянул подобную гнусь.       — Ну да, добра от магов не жди, только подлецы и трусы занимаются этой мерзостью! — Орк плюнул еще раз, но на этот раз издав горлом мерзкий звук. — Я не хочу водиться с трусами! Ты хочешь, Гальвин? Я не хочу. Не нужен нам твой маг, вот колоти дальше дверь, а мы пойдем кутить без тебя!       Имперец сдался после этих слов. Он с грустью посмотрел на запертую дверь и в мыслях извинился перед Ганнибалом, некогда веселым парнем, а ныне замкнутым адептом гильдии. А ведь когда-то этот бретон в дебошах давал фору любому норду и орку. Теперь ему не до развлечений. После того как его чуть не прикончил гоблин, он очень долго убивался, что не смог сам себя защитить, поэтому попросил помощи у университета в имперском городе. С тех пор он общался лишь с наставниками, а друзей одаривал лишь рукопожатием.       — Раз вы такие нетерпеливые, то так и быть, оставим Тревейна в покое. — Силинус вперил свой взгляд в бретонца Гальвина и погрозил ему кулаком. — Теперь слушай внимательно! Еще раз ты назовешь моего братишку некромантом — и я дам тебе по морде!       Имперца, напротив, не смущало упоминание темной магии, то ли он слишком пьян был, то ли его правда настолько сильно задело оскорбление, было непонятно. Но он кричал и размахивал руками, как сумасшедший, разглагольствуя о том, что надо бы поуважительнее относиться к его друзьям.       — Тебя, Азор гро Музоб, это тоже касается! Я твое зеленое рыло так раскрашу, что будешь похож на кого угодно, но только не на орка, понял меня?! Осмелел видите ли…       Бретон и орк не осмелились что-то ответить Силинусу. Отчасти, из-за того, что им было стыдно, ведь обвинять кого- то в некромантии всё равно, что безосновательно обвинить в изнасиловании. А Тревейн повода сомневаться в себе не давал. И отчасти, потому что имперец выступал на арене, и выступал довольно успешно, опасный был боец.       — Ну, ну! Успокойся, друг. Мы погорячились, на счет твоего Ганнибала, прости, не хотели же мы тебя так разозлить, ну правда! — Орк виновато развёл руками. — Давайте забудем это, пойдем выпьем, а? Гальвин, что думаешь?       — Да уж, не стоило мне такую гадость говорить, Силинус, мне жаль, дружище! Но нам все же лучше уйти, зеваки на нас уже давно таращатся, как бы стража не привязалась. Ну что, за выпивкой, а потом в форт?!       Гальвин по-дружески ткнул разбушевавшегося имперца.       — Да, за выпивкой было бы не плохо. — Всю злобу как рукой сняло и ее место заняла хмельная улыбка на пол лица. — Но вы все равно не хорошо поступаете, знайте… Какие же вы жалкие всё таки, предатели… Так плохо с друзьями обходитесь… Глядишь, скоро докатитесь до кинжала в спину!       Силинус всю дорогу до таверны бубнил о том, что Гальвин и Музоб не заслуживают таких хороших друзей, как он и Ганнибал, надеясь уязвить своих спутников, но те старались делать вид, что не слушают, им не хотелось дальше спорить. В основном не хотели, потому что их лицам теперь угрожала опасность.       Но даже в таверне имперец не смог справиться со своим вспыльчивым темпераментом. Заказав очередную кружку флина, Силинус стал возмущаться, почему это так мало народу собралось? Кричал, что хочет большую и веселую компанию, да чтобы Ганнибал пил вместе с ним. Дойдя до предела, в гневе он ударил трактирщика в лицо. Бедняга альтмер, старик, упал от мощного удара, но сознание не потерял. Он что-то кричал, закрывая окровавленное лицо. Конечно, это заметили и другие посетители, коих было немного, готовые усмирить пьянчугу. Орк и бретон, будучи не такими пьяными, как их друг, поняли, что пора уносить Силинуса отсюда, иначе всем троим может не поздоровиться.       Как и планировали, кутилы отправились в форт, где совсем недавно компания каких-то торговцев, оборудовала трактир и бордель. Теперь туда стекался народ со всех окрестностей, хотя раньше к форту даже подходить боялись.       Имперец был возмущен тем, что ему не дали показать свою силу. После арены он считал, что на кулаках уложил бы любого.       — Я бы без вас уложил их всех, трусы! Видели, какие слабаки сидели в таверне?! Да не ровня они мне, клянусь Тайбером Септимом!       — И не говори, друг, даже я бы их вырубил! Но нас же девочки ждут, нельзя к ним побитыми приходить, — сказал бретон, подумав, что лучше не оспаривать силу этого громилы, а то ведь он покажет ее на ближних своих. — А вот вернемся из форта, тогда найдем об кого почесать кулаки. Можем даже со стражей подраться, как тебе?       — Со стражей было бы не плохо, давно я не мял им бока! — Силинус хлопнул по спине друзей и раскатисто захохотал. — Можно даже в форте позабавиться! Всегда найдется тот, кто хочет получить по первое число!       В форт ребята пришли не впервые, поэтому тишина внутри их немного удивила и отрезвила. Обычно тут слышался громкий гогот и песни пьяниц, стоны бордельных девиц, стук кружек об столы, лязг ложек об тарелки. Тишина здесь просто невозможна была. Друзья, ведомые любопытством, спустились из коридора в главный холл. Увиденное моментально отрезвило всех троих.       Все столы и скамейки были перевернуты. Тут и там валялись, бутылки, тарелки, ножи, еда. Все бы ничего, ведь так выглядело каждое место, где отдыхала эта компания. Но центр холла украшала гора. Гора из трупов. У некоторых не хватало рук, у некоторых ног или голов, иные вообще были выпотрошены и представляли собой лишь кровавое месиво. В холле же тишины не было, ее нарушали мухи, которых привлек запах гниения убиенных. Все… все, кто находился в форте, погибли, но кто такое сотворил и зачем издевался над трупами, гоблины, сектанты? Даже они не совершали подобных зверств, тут было что-то еще…       Оцепенение ужаса спало и Гальвин, не раздумывая ни секунды, побежал к выходу, оставив Силинуса и Музоба среди кучи трупов. Но он, судя по всему, поплатился за свое бегство. Снаружи раздался вопль. Вопль полный ужаса и боли — так не кричали даже раненые солдаты на поле боя. Бретон встретился с чем-то ужасным, в этом нельзя было сомневаться. Вскоре вопль сменился на стон, а спустя несколько секунд, затих вовсе, резко оборвавшись. Орк и имперец, будто прочитав мысли друг друга, схватились за ножи, что валялись на полу. Ничего другого не оставалось, ведь меч никто с собой не взял. Готовые принять бой, пьяницы стали поджидать, когда убийцы спустятся вниз. Но даже не подумали, что враг мог притаиться внутри. Яркая вспышка озарила тускло освещенный холл, в это же время рядом с Силинусом раздался гром, подобный тому, что сопровождает грозу. Когда же гром затих, Музоб рухнул на свой пивной живот. Рубаха орка сгорела, а в спине зияла дымящаяся дыра. В воздухе витал запах жареного мяса, но вскоре он сменился запахом тления, таким резким, что от этой вони у Силинуса слезы навернулись на глазах.       Не успел имперец опомниться и отвести взгляд от мертвого орка, как получил сильнейший удар под колени и упал. Но инстинкты бойца арены сыграли свою роль. Он не мог себе позволить лежать на животе, потому резко перевернулся на спину, так он увидел своего противника, а точнее противников. Над ним стоял гнилой труп, держащий в руках копье. Мертвец не мог контролировать свою челюсть, поэтому пасть его была открыта и из нее капал мерзкий гной. Сам труп напоминал плохо сшитую куклу. Судя по голове, это когда-то была данмерка, но руки ее все еще зеленые, но покрытые трупными пятнами, явно принадлежали орку! Остальные зомби, что ковыляли сзади, тоже были теми еще красавчиками, у их кукловода с чувством вкуса было все очень дурно.       Силинус попытался вскочить на ноги, но мертвец показал чудеса скорости. Удар древка отправил парня обратно на спину. Тут же подбежали еще два зомби, эти уже держали в руках колья. Ими они пригвоздили Силинуса к деревянному полу, лишив возможности встать. В панике он начал мотать головой из стороны в сторону, лишь бы что-то рассмотреть, неизвестность его снедала. Наконец, он увидел что-то кроме мертвечины и горы трупов. То был альтмер в черном балахоне. С беспристрастным лицом он остановился рядом с орком. Махнул рукой и два трупа, которые пригвоздили Силинуса, перевернули тушу Музоба. Альтмер достал из кармашка на поясе скальпель и принялся резать еще не остывшего, орка. Судя по всему, его интересовали внутренние органы. Так он выложил вырезанную печень и селезенку на поднос, что ему принесли мертвяки. Достав сердце, он покрутил его в руках, рассмотрел с разных сторон. Сердце было поражено молнией, поэтому некромант отшвырнул его в сторону. Махнул рукой еще раз и мертвецы принялись расчленять труп ржавыми кинжалами.       Все с таким же каменным лицом альтмер перевел внимание на Силинуса. Он опустился возле него и сжал его лицо руками. Лицо он рассматривал с разных сторон, как и сердце. Далее некроманта заинтересовали глаза новой жертвы. Все еще держа лицо пальцами, он широко раздвинул веки Силинуса и стал пристально рассматривать глаз. Наконец он отпустил лицо и принялся делать какие-то заметки в книжечке, которую вытащил из того же кармана, что и скальпель.       — Ах ты урод! Какого дьявола ты все это устроил?! Сейчас же освободи меня, гад! Разберемся как мужчина с мужчиной! — Голос наконец вернулся к имперцу, Силинус орал на пределе своих возможностей, но некромант этого, казалось, не замечал, он все продолжал что-то писать. — Я клянусь, ты заплатишь мне за всех этих людей! Ты хоть знаешь, с кем связался, ублюдок? Я сейчас вырвусь и выпущу тебе кишки! Скормлю твое тело волкам…       Некромант вдруг захлопнул книжечку и сменил ее на скальпель. Махнул рукой вновь и мертвец с копьем наступил ногой на лоб Силинуса, тем самым прижав голову к полу. Альтмер, без помех, опять раздвинул веко и принялся орудовать скальпелем. Имперец кричал, что есть мочи, крик превратился в визг. Даже предсмертный вопль Гальвина был не настолько пронзительным. Но даже это не мешало убийце. Кровь орошала его лицо, визг жертвы закладывал уши, а он все делал свое черное дело.       Силинусу казалось, что прошла целая вечность. Даже после того, как его глаз был удален, он вопил. Спустя несколько мгновений, он лишь тяжело дыша, чертыхался и обещал покарать маньяка. Однако тот еще не закончил. Положив глаз на поднос, он вновь взялся за скальпель для того, чтобы забрать второй глаз. Ничто ему не препятствовало, и он приступил к работе, не теряя ни минуты. На этот раз, Силинус потерял сознание от боли, а очнулся в кромешной темноте. Все, что он чувствовал — боль, да теплую кровь, заливающую его лицо. Но даже это не заставило молчать имперца, он вновь посылал проклятья некроманту, кричал, что даже без глаз покарает его, что тот будет умирать долго и мучительно. Поток брани прекратился, когда Силинус почувствовал, как в его теплое горло проник холодный металл. Оскорбления и угрозы сменились на страшный хрип. Ноги конвульсивно задергались, спустя пару мгновений лишь вяло возили по полу, а через несколько секунд и вовсе тело обмякло, а хрип утих навечно.