***
Стараясь не шуметь, Чейн-Лу подтянул за лямку сумку, заменявшую ему подушку у походного костра. Его соседи, казалось, никогда не заснут. Оба пандарена мечтали стать учениками пивовара, и желали начать обучение уже сейчас, задавая один вопрос за другим. Тот факт, что их жизнь висела на волоске, интересовал их гораздо меньше, чем рецептура сливочного пива. Один из них – его звали Эймир-Ха – выбрал профессию лекаря, но для него приближался срок смены деятельности, когда каждый из пандаренов мог выбрать новую профессию или продолжать совершенствоваться в старой. Эймир-Ха рассказывал, как ему тяжело далось исцеление леди Джайны, и он понял, что не готов быть лекарем. - Теперь я не хочу исцелять тела, буду исцелять души пандаренов! – подмигнул Эймир-Ха пивовару. В иные дни Чейн-Лу не нарадовался бы таким ученикам, но сейчас у него было дело важнее этого. Лагерь еще спал. Будущие ученики пивовара храпели на два голоса. Сегодня Йена, как и многие другие женщины, будет помогать Кейгану-Лу с ритуалом по очищению плодов венке. Другого шанса сбежать в лес у Чейна не будет. Проклиная серые сумерки, Чейн-Лу мелкими перебежками, прячась за сосновыми стволами, сумел покинуть лагерь и скрыться в чаще, где перевел дух. Теперь нужно глядеть в оба. Как противостоять мирмидону на своем пути, пандарен не знал, оставалось только надеяться, что прекратившиеся нападения детей моря не возобновятся по закону подлости именно сейчас. Чейн-Лу молил лишь о небольшой отсрочке, много времени ему не нужно было. Может быть, его и не хватится никто. Поправив сумку на своем плече, пивовар отправился в путь. Пандарена окружал всеми покинутый, будто покрытый слоем вековой пыли пепельно-серый лес. Казалось, пандарен забрался на заброшенный чердак – тот же сумрак, спертость воздуха, а в хранимой ветоши угадываются отголоски былой роскоши. Твердой уверенности в успехе у него не было. Когда над головой зияет Пустота, ни в чем нельзя быть уверенным. И меньше всего в том, что какие-то особо удачливые пчелы умудрились собрать пыльцу с цветков липы и даже произвели тот особый серебристый мед. Сейчас, оказавшись в одиночестве в вымершем притихшем лесу, Чейн-Лу ясно это понял. Какие уж тут пчелы, когда растения под ногами рассыпаются в прах от одного касания. О, какой же он глупец. Откуда здесь взяться пчелам. Не пора ли повернуть назад? Пивовар уловил за спиной крадущийся шорох чей-то поступи. Похоже, поворачивать поздно. Затаив дыхание, Чейн лихорадочно соображал о пути к отступлению. Если он припустит вперед, то сможет вернуться в лагерь по широкой дуге, следуя вдоль морского берега. Бежать сейчас или подождать? Вдруг это всего лишь белка? В звенящей тишине вымершего леса даже поступь мелкого грызуна покажется раскатами грома. Он отошел достаточно далеко от лагеря и это не мог быть кто-нибудь из пандаренов. Нет, понял пивовар, как стадо буйволов, белка шуметь не будет. Надо оглянуться и проверить, не мирмидон ли это. Впрочем, лучше сразу бежать не оглядываясь. Дальше убежишь. Чейн-Лу сорвался с места. Последний раз ему доводилось так быстро бегать, когда они с Кейганом соревновались в беге наперегонки, то есть невероятно-невероятно давно. Пивовар быстро выдохнулся. Он остановился, согнулся, пытаясь перевести дух и не дать сердцу выпрыгнуть наружу. Его преследователь даже пролетел мимо, не сбавляя скорости. Потом вернулся. Чейн-Лу поморщился от боли в левом боку после быстрого бега. Пора завязывать с пивом раз небольшая пробежка оборачивается такими страданиями. Был некоторый плюс в том, что Пустота лишила его всех пивных запасов. - Как… это… понимать? – переводя дух, возмутился пивовар. Перед ним стоял старший сын Хейдива-Ли. Хайди улыбался и смотрел на него с хитрым прищуром. - Я издалека заметил, как вы крадетесь через лес, - сказал он. – Я догадываюсь, что вы ищите и почему рискнули выбраться из лагеря. Юный пандарен явно рассчитывал, что для полной капитуляции противника этих фраз будет достаточно. Опустившись на пень, Чейн-Лу кивком головы дал понять, что ждет объяснений, а отдышавшись, даже спросил: - И что теперь? С мальчишки слетела вся спесь. - Ну… - протянул он. – Я видел, как Йена смотрит на вас. Но я это так не оставлю. Я тоже буду искать серебристые соты. - И тоже ради Йены? Полный решимости Хайди кивнул. Чейн-Лу подумал, что лучше бы его преследовал мирмидон, с тем разговор был бы короткий. - Хайди, ты не сможешь пойти со мной. - Нет, Чейн-Лу. Мы с вами любим одну и ту же пандаренку, и должны поступить, как настоящие мужчины, - заявил этот не достигший совершеннолетия влюбленный пандарен. - Я понимаю, что Йена, возможно, отвергнет меня, но я не прощу себе, если не попытаюсь! Она должна узнать, как сильно я ее люблю, если в эти дни… - Он продолжил рассуждать о чести и о судьбе, о тысячелетней традиции поиска соты серебристого меда и подношении найденного меда даме сердца. Чейн-Лу встрял в этот нескончаемый монолог: - Хайди, - сказал он, - когда-то давно я уже дарил Йене соту, она принадлежит мне и не может быть ничьей женой. Только моей. Вспомни, ты же сам говорил о традициях. - Но затем вы стали отшельником. На долгие годы вы оставили Йену одну. Давным-давно Кейган-Лу взял с него обещание, что никто из пандаренов не узнает о том, что Аспект Времени зачастил в гости к пивовару. Чейн-Лу не мог рассказать мальчишке о своем невразумительном путешествии в Азерот, которое на долгие годы превратило его в отшельника. С каким наслаждением он поделился этой историей с Джайной, ведь она не принадлежала племени, а значит, он не нарушал данного брату обещания. - Это была непростительная ошибка с моей стороны, - только и сказал пивовар, - но все это время она оставалась моей невестой. На лице Хайди отразились отголоски мучительного мыслительного процесса. Похоже, Чейн-Лу повел в счете. - Чейн-Лу. Можно я помогу вам найти соту? – неожиданно спросил Хайди. - Я осознал свою неправоту, но… Понимаете, все эти годы я любил ее и ждал совершеннолетия. Сегодня я тоже собирался сбежать в лес, я даже подготовился и взял с собой еды. Но потом увидел, как вы крадетесь через заросли и побежал за вами. Вы позволите найти соту для Йены вместе с вами? К тому же я знаю один улей и могу показать вам дорогу. Потом мы вместе вернемся в лагерь. Только… Я видел этот улей у самого берега моря. Это может быть опасно. Это значительно усложняло прояснившуюся ситуацию. Зря он насмехался над Хайди и его приверженностью традициям, сам тоже хорош. Идет на верную гибель в условиях приближающейся катастрофы ради символа вечной любви. Еще и использует ради этого ребенка. Кейган-Лу никогда не простит ему подобного. Впрочем, старший брат до сих пор не разговаривает с ним из-за путешествия в Азерот. Одной обидой меньше, одной больше. - Показывай дорогу, Хайди, - кивнул пивовар. Потом вспомнил, что не завтракал и спросил: – Ты говорил, что взял с собой еду? Хайди порылся в наплечной котомке. - Круассаны леди Джайны. Хотите? - Эээ… нет, спасибо. - А мне они нравятся, - пожал плечами сын лекаря. – Жаль, я так и не придумал, как взять с собой травяного чая, чтобы не вызвать подозрений. - Действительно, жаль, - согласился пивовар.***
«Остановись!» - скомандовал голос. Тарион открыл глаза и замер. Зов унес его в море, невдалеке белел берег. Морская вода под его крыльями пенилась и пузырилась, словно кипела в глубине. Среди прибрежных скал Тарион различил небольшой вход в пещеру, наполовину утопленную морем. И целую армию мирмидонов. Слуги королевы Азшары вели непрекращающийся бой с тем, кто находился внутри пещеры. Мирмидоны явно спешили убраться восвояси. Начинался отлив, море уже почти отступило от входа в пещеру. До следующего прилива эта битва прекратится. Из-за отсутствия луны в небе приливы и отливы в Пандарии невозможно было предсказать, море само устанавливало правила. Тарион прислушался к своим ощущениям. Похоже, сейчас голосу было не до него, отражение постоянных атак не оставляло времени на разговоры. Очень быстро вода окончательно схлынула, обнажив мокрый песок у входа в пещеру. Но мальчик не торопился. «Помоги…Ты рядом». Святой Свет, какую помощь он может оказать тому, кто способен в одиночку расправиться с сотнями слуг королевы Азшары? Тарион с опаской ступил на берег возле пещеры. Десятки склизких, чешуйчатых тел погибших мирмидонов виднелись среди скал. Как давно продолжается эта бойня? Почему никто из жителей острова еще не заметил этого? Или хотя бы почувствовал? Тарион зажал нос руками. Даже живые мирмидоны не благоухают, что уж говорить о мертвых. Не бегать кругами, повторил про себя Тарион, и шагнул в пещеру. Тухлая рыбная вонь, так присущая мирмидонам, казалось, въелась в эти стены. Тарион весь измазался в их крови и чешуе. Теперь по исходящему от него запаху он вполне мог сойти за своего. Проход сужался, а нагромождения тел не кончались. Некоторые уже начинали разлагаться. Тариону приходилось пробираться сквозь них. Он едва не проглотил язык от страха, когда один из мирмидонов дернулся всем телом, когда мальчик коснулся его. Голову и плечи двухметрового змея завалило камнями. Какое-то время он еще бил хвостом во все стороны, как выброшенная на берег рыба, пока окончательно не затих. Тарион не сразу отправился дальше. Потолок опускался все ниже. Тарион надеялся, что проход кончится раньше, чем наступит прилив и вернутся мирмидоны. Ему не хотелось оказаться зажатым между чем-то неведомым и злобными змеями в тисках каменного туннеля настолько узкого, что он и в дракона перекинуться не сможет. Впрочем, единственным возможным оружием дракона в такой ситуации стало бы пламя, но Тариону до сих пор не удавалось овладеть этой драконьей способностью. Пламя, что выдыхал Тарион в облике дракона, мало походило на разрушительный поток чистого огня. Возможно, туннель и не был таким длинным, но Тариону казалось, он пробирался по нему целую вечность. Наконец каменные тиски расширились, разошлись во все стороны, образуя огромный подземный грот. Внутри Тарион не увидел никого, кто представлял бы такую смертоносную угрозу для двухметровых змей. Только груду льда посредине грота. Где-то в отдалении тихо капала вода. Неожиданно бесформенная ледяная гора дернулась. Подтянулась застывшей массой к одной из стен. Тарион онемел от ужаса. Он различил очертания головы и плеч. Ледяной торс покрывали трещины и сколы, правая рука была вырвана вместе с куском плеча. Левая половина ледяного лица будто оплавилась, потекла, искривив черты, как если бы гиганта лизнуло бушующее пламя. Ног не было, земляной пол грота вокруг тела гигант был усыпан сотней ледяных осколков. Поверженный гигант глянул на него единственным правым глазом. Стены грота содрогнулись от силы его голоса, когда он прогремел: - Смертный! Столько времени я звал обычного смертного! Почему ты слышишь меня?! - Для начала скажи, кто ты, - сказал Тарион и сам поразился своему бесстрашию. Тарион не сдвинулся с места. Туннель, заваленный трупами мирмидонов, красноречиво доказывал, что бегство ему все равно не поможет. - Слишком безрассуден для человека, которому осталось жить несколько мгновений, - прогрохотал гигант и повел левой трехпалой рукой. Осколки льда, будто десятки острых стрел, взмыли и повисли в воздухе. Некоторые были невероятно тонкими, но у Тариона не оставалось сомнений в их крепости – они прошьют его тело насквозь. Тарион заметил, что гигант шевельнул рукой прежде, чем лед взмыл в воздух, и теперь следил за ним, благо рука у него была одна-единственная. Фокусничество, так называл эти движения Ноздорму. Настоящие Аспекты не нуждаются в фокусничестве, говорил бронзовый дракон. Ледяная фигура и не могла быть одним из Аспектов, но это навело Тариона на кое-какие мысли. Безрассудные, как и большинство его мыслей. Гигант едва шевельнул пальцами. Обратный отсчет начался. Тарион в прыжке перекинулся в дракона и взмыл к сводчатому потолку пещеры. Ледяные иглы испещрили каждый миллиметр каменной стены, у которой он стоял. Поверженный гигант дернулся, разозлился. Захрустел ломающийся лед. Паутина новых трещин покрыла его тело. - Черный дракон! - вскричал он. – Убирайся прочь, прислужник Древних Богов! Я более не повинуюсь им! Ледяной град обрушился на Тариона. Круг за кругом он нарезал по пещере над головой гиганта, приказывая, чтобы стихия воды подчинилась ему и оставила его в покое. Ведь когда-то другие стихии, как и Земля, тоже откликались на его зов. Все пространство пещеры заполонили обломки ледяного тела. Осколки жалили холодом, наносили острые жалящие порезы, мешая сосредоточиться. Тарион заставил себя не обращать на них внимания. И вдруг лед отпрянул от него, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Тарион ощутил недоумение стихии, даже некий страх. Он медленно опустился наземь перед поверженным гигантом. Оставаясь в облике дракона, он обратился к нему мысленно, еще не зная, была ли их связь односторонняя или гигант тоже способен слышать его. Ледяной вихрь кружил вокруг него, но не касался черных крыльев. На уцелевшей правой стороне оплывшего лица отразилось недоумение. Пальцы на уцелевшей руке беспрестанно двигались. Гигант отдавал приказания, но стихия отказывалась подчиняться ему. «Я действительно черный дракон, - отчеканил Тарион. – Но я не служу Древним Богам. Назови себя. И возможно, я смогу помочь тебе. Ведь это то, о чем ты просил столько времени». Мгновение. Еще одно. И гигант сдался, шевельнул правой рукой, отменяя приказ. Льдинки с тихим звоном рухнули наземь. Тарион вновь видел лишь сверкающую гору льда перед собой. «Впечатляюще для смертного, - прогрохотал в его сознании гигант. – Но не думай, что тебе удалось одержать верх. Я разберусь с тобой позже. Скоро сюда вернутся эти мерзкие твари». «Что им нужно?» «Это месть их королевы. Когда-то она ослушалась моего приказа, и я сравнял ее великолепный Зин-Азшари с морским дном». Тарион воздал хвалу Свету, что остался в облике дракона и тем никак не выдал своего ошеломления. Рассказанные Джайной истории о подводном королевстве оживали у него на глазах, и ледяной гигант был их частью. «Королева Азшара не должна была преследовать пленников», - вспомнил Тарион мамины слова. «Верно, - гигант с подозрением покосился на него единственным глазом. – Таков был приказ. Но проклятая змеиная королева решила отомстить за город и присвоить себе мой трезубец. Как будто в нем заключалась моя сила!» Тарион посмотрел на отсутствующую правую руку гиганта. «Да, проклятье, ей это удалось, - проворчал он. – Десятки приливов я отражал нападения наг, и когда в конец обессилел, появилась сама Азшара, будь она трижды проклята. Эта змея заполучила трезубец Приливов, а я едва не расплатился жизнью за ее проклятый город. Я искал место, где мог бы скрыться от ее змей, но даже здесь они настигли меня». «И чем я могу помочь?» Гигант расхохотался. «О, самоуверенный черный дракон, теперь ты начал понимать! Все это время я ощущал некую силу, и невероятно, что она исходила от тебя. Мне казалась, эта сила способна помочь мне. Я считал, это один из моих собратьев Лейтенантов стихий. Не было ничего удивительного в том, что они не отвечали мне. Я и сам вряд ли пришел бы им на помощь. Но у меня нет иного выхода. Я Нептулон, Повелитель Приливов, и я могу быть везде, где есть вода. Но эта вода, будь она проклята, ее будто бы нет, она не отвечает и не подчиняется мне. Змеи загнали меня под землю, в эту пещеру, из которой я не могу выбраться. Каждый прилив они атакуют. Ты готов, черный дракон? Вода возвращается. Кстати, я не спросил тебя – умеешь ли ты дышать под водой?» - усмехнулся Нептулон. Потоки океанической воды ворвались через туннель и почти в одно мгновение затопили пещеру, Нептулона и черного дракона рядом с ним.***
- Скорее, Чейн-Лу, это ваш последний шанс! Нужно успеть до того, как вернется вода! – крикнул Хайди и побежал по белому песку морского берега. Как будто Чейн-Лу не знал этого. Пивовар ступил на берег с большей опаской, чем старший сын Хейдива. Годами его учили держаться как можно дальше от океана, такой страх не так-то просто перебороть. Он видел небольшое деревце почти у самой кромки воды, возле нагромождения прибрежных скал. И на его ветках ветер качал круглый улей. Медового цвета бока отливали серебром. Не оставалось сомнений в том, что в улье могут быть серебряные соты. Как и обещал, Хайди действительно привел его к нужному улью. Когда пивовар приблизился к океану, его едва не вывернуло наизнанку. - Что за вонь? – пробормотал он, зажимая нос лапой. - Тут давно так воняет, - отозвался Хайди. – Может быть, таким и должен быть запах океана? В годы отшельничества Чейн-Лу жил к океану ближе, чем ему хотелось бы, но никогда раньше его не тошнило от легкого дуновения бриза. - Как ты нашел этот пчелиный улей? – Я несколько раз выбирался из лагеря ночью, искал их в лесах вокруг лагеря. Однажды я заблудился, что немудрено. Я не мог взять огонь из лагеря, а лунного света давно уже нет. Тогда я случайно вышел к океану и нашел это дерево. Это было совсем недавно. Вы ведь не расскажите об этом моему отцу? – испугался своих откровений Хайди. - Не расскажу, обещаю. Нужно лезть наверх, - задумчиво сказал пивовар. – Впрочем, я могу обойти скалу. С другой стороны достаточно пологий склон. Это будет как раз вровень с ульем. - Нет, это долго, Чейн-Лу. Давайте я залезу? - Ты хорошо лазаешь? - Лучше всех в селении. Я мигом, - сказал он и зацепился руками за ствол. Чейн-Лу остался один. Сначала он услышал нарастающий гул, а потом мощный, но приглушенный взрыв. Земля под ним вздрогнула, и глухой взрыв повторился, правда, немного тише. За это мгновение море преобразилось до неузнаваемости. Темные волны росли на его поверхности одна выше другой. На глазах пивовара спокойная гладь превращалась в шторм. Нужно спасать Хайди, дерево в опасной близости к морю. - Хайди! – закричал Чейн-Лу. – Хайди, ты где? Слезай! Оставь улей, оставь его, Хайди! Поднимался ветер. Задрав голову, пандарен высматривал его, но не видел. - Чейн-Лу! – услышал он. Старший сын Хейдива перебрался с раскачивающихся тонких веток на скалу, оттуда и выглядывал. - Спускайся, Хайди. Это была глупая затея, вернемся в лагерь! Хайди с тоской глядел, как ветер раскачивает ветви, а с ними и улей. - Ладно, я спускаюсь! – сдался юный пандарен. – Подождите. В тот же момент взявшаяся из ниоткуда огромная черная волна ударилась о каменный выступ, на котором он стоял. Чейна-Лу обдало ледяной водой и сбило с ног. Он различил треск ломающегося дерева. Пандарен, цепляясь за скалу, пытался подняться на ноги. Взбесившееся море размывало песок под ним. Чейн-Лу увидел, что от удара волны дерево наклонилось и теперь напоминало плакучую иву. Пчелиный улей, отливающий серебром, почти касался земли. В какой-то момент Чейн-Лу позабыл обо всем на свете. Для него существовала только круглая, качающаяся точка перед ним. Чейн-Лу преодолел зону прилива. Почти дотянулся к медовому боку, но на него обрушилась следующая волна. Когда пивовар открыл глаза, ни от улья, ни от дерева не оставалось и следа. Чейн-Лу выругался. - Чейн-Лу!!! К своему ужасу пивовар различил среди волн черно-белую макушку Хайди. Пока он ловил улей, мальчика смыло со скалы в море. Ни одного пандарена не учили плавать, потому что ни один пандарен и близко не должен подходить к морскому берегу. Пивовар кинулся в воду. Дно тут же ушло из-под ног. Он кричал имя Хайди до хрипоты, греб воду, глотая ее литрами. Течение не успело далеко унести мальчика. Он вцепился за шею пивовара так, что едва не утопил их обоих. Чейн-Лу не знал, где берег. Он слишком устал, пока мчался по лесу, а в этой ледяной воде он растерял все силы, какие у него только были. Холод лишал последних мыслей. Хотелось закрыть глаза и хоть немного отдохнуть, накопить сил для последнего броска на берег. Что-то твердое, горячее толкнуло его в спину, и он поплыл быстро, быстро, преодолевая толщу воды. Хайди несся рядом. Их вышвырнуло на берег, в песок, волны накрыли их с головой, но это было не так страшно. Они выбрались. Они были спасены. Из моря следом за ними взмыл в небо черный дракон. Чейн-Лу не верил своим глазам. Тарион. Пивовар воздал хвалу Азаро-Те, ниспославшей им Тариона. Но Тарион не приземлился рядом. Волны почти касались его крыльев, он летел вдоль берега, то ныряя со всего размаху в воду, то взлетая вверх. Невероятно, это могло быть иллюзией, совпадением, но вода… - Как такое возможно? – прошептал Хайди. Значит, Чейн-Лу не показалось. Волны. Они не бились о берег. Они резко изменили направление. Теперь они шли вдоль берега, как и летевший над ними черный дракон. Тарион менял направление, и в то же мгновение волны отвечали ему единым порывом, следуя за ним. Но даже в грохоте волн Чейн-Лу точно уловил какой-то сторонний звук. Пивовар повел черными ушами. Хайди, как зачарованный, следил за полетом дракона и меняющими направление белыми шапками волн. Чейн-Лу не только удалось различить этот звук, он, наконец, узнал его. Он слышал его тогда, на берегу, когда провожал леди Джайну до деревни пандаренов, и они тоже встретили этого несносного мальчишку. Сейчас Джайны не было рядом с ними. А Тарион был слишком далеко и увлечен полетом. Чейн-Лу наклонился к самому уху молодого пандарена и четко произнес: - Хайди. Позади тебя гигантский змей. Если мы не побежим прямо сейчас, то не отведать тебе ни меда, ни настоящей любви. Кивни, если понял. Глаза Хайди расширились от ужаса. - Ясно, - пробормотал пивовар. – За моей спиной тоже? Вместо ответа молодой пандарен обхватил пивовара за плечи и повалил его в песок. Трезубец пролетел над их головами. Снова бежать, пронеслось на грани сознания пивовара. - Нужно предупредить… - пробормотал Хайди. – Рассказать, что дети моря вернулись… Чейн-Лу кивнул, что означало, обязательно предупредим, но для начала спасемся. В едином порыве, не сговариваясь, пандарены вскочили и устремились к спасительному лесу. По крайней мере, раньше он считался таковым. Океан и его берега были опасны, но лес, столько лет спасавший пандаренов, всегда был недоступен для слуг королевы Азшары. Чейн-Лу бежал и четко понимал две вещи. То, что вопреки вековым традициям мирмидон продолжал преследовать их по лесу, все дальше отдаляясь от берега. И что Пустота не оставила им иного пути – на пределе своих возможностей они неслись прямо к лагерю.***
После появления Новой Бронзовой горы великовозрастный пандарен Кейган-Лу пристально наблюдал за Тарионом. Мальчик действительно оказался связан с Азаро-той, как и предсказывал Ноздорму. Иначе почему мальчик решил возродить из Пустоты именно Бронзовую гору? Кейган-Лу надеялся, что тысячелетия ожидания не стерли из его памяти все детали важного ритуала. Он ждал того часа, когда Пустота поглотит остров и выведет пандаренов к океану. Это было знаком для начала ритуала. Ноздорму предупреждал его об этом. История не могла повториться, и пандаренам старого мира был заказан путь в новый Азерот. Пандарены погибнут вместе с Пандарией. Возле помеченного речными голышами места Кейган-Лу остановился. Прошло время, необходимое для очищения плодов венке от яда, теперь они должны раскопать их и хорошо промыть, часто меняя воду. Когда они покидали лагерь, Хейдива уже не было, значит, они с Тарионом и Хайди отправились к реке. Когда они с пандаренами вернутся в лагерь и принесут венке, там уже будет вода. Пандарены расчистили землю от камней и стали выкапывать яму. На этот раз они отправились без сопровождения леди Джайны. В присутствии волшебницы не было необходимости – дети моря перестали атаковать берега Пандарии. Леди Джайна все чаще задавала вопросы, на которые Кейган-Лу пока не готов был отвечать. Когда плоды венке будут готовы, а Пустота поглотит Пандарию, он обо всем расскажет волшебнице. Великовозрастный пандарен догадывался, какой будет ее реакция. Леди Джайна разозлится. Очень сильно разозлится. Ноздорму не предупреждал его, что избранный им окажется сыном леди Джайны. Каждый раз, видя черные крылья Тариона, Кейган-Лу поражался тому, как причудливо сложились судьбы нового Азерота после того, как бронзовый дракон повернуть Время вспять. Однажды Тарион исполнит предначертанное ему. Он спасет не только отца, как рассказал ему Аспект Времени. Спасет целый мир от неминуемой гибели. От которой не было спасения в мире пандаренов. Мальчик был прав, говоря, что он единственный шанс этого мира. У Азерота, в котором жили пандарены, такого шанса не было. Показались листья арековой пальмы, завернутые в небольшие свертки. Пандарены доставали их по одному, аккуратно и медленно, отряхивали от земли и золы, и складывали в корзины. Когда все плоды венке были откопаны, пандарены двинулись обратно к лагерю. Кейган-Лу сразу уловил перемену настроения собратьев в лагере. Увидел взволнованного Хейдива и его жену, которую утешала леди Джайна. Хейдив-Ли тут же направился к нему. - Что случилось, Хейдив-Ли? – спросил его великовозрастный пандарен. Хейдив взволновано сообщил о том, что Пустота обступила водопад. Значит, проточная вода исчезла. Теперь нельзя по всем правилам отмочить плоды венке от лишнего яда. Волшебная вода для этого не подходит, соленая морская тоже. Кейган-Лу сможет разобраться с этим. Но что-то еще волновало лекаря, что было для него важнее нарушенного ритуала. - Хайди… - сказал пандарен. – Он сбежал, и я попросил Тариона найти его. Но затем Тарион… - Чейн-Лу тоже исчез, - прервал его тихий голос. Кейган-Лу обернулся. Испуганная Йена не поднимала глаз. Когда-то его брат, Чейн-Лу, нарек ее суженной, подарив серебряную соту. Если бы он не сглупил и не поставил под удар будущее не только пандаренов, но и целого мира, отправившись сквозь Время в Азерот, они давно были бы женаты. У них уже могли быть дети, а у Кейгана-Лу племянники. Но Чейн-Лу всегда думал только о себе. Даже сейчас. Влюбленный мальчишка Хайди скорей всего припустил вслед за Чейном или же удрал, чтобы помешать ему. Его младший брат опять собирался подставить под удар то, ради чего Кейган-Лу жил все эти годы. Пандаренка перед ним боялась взглянуть в глаза членам семейства Хейдива, понимая, что оба пандарена отправились на опасные поиски серебряной соты ради нее. Но разве могла она понять, что причастна еще и к исчезновению черного дракона, столь важного для судеб целого мира? Кейган-Лу унял дрожь в руках, сильнее перехватив набалдашник посоха. Должно быть, остальные решили, что он нервничает из-за исчезновения младшего брата. Объятый Пустотой лес, конечно, представлял определенную долю опасности, но разве он мог сравниться с нависшей над Азеротом угрозой? - Хейдив, - сказал великовозрастный старейшина, - я уверен Тарион найдет Хайди и они оба вернутся в лагерь. Йена все еще не поднимала глаз, но и не отходила в сторону. Кейган-Лу понял, каких слов она ждала от него. Он сказал: - Чейн-Лу тоже вернется, Йена. Его ничто не берет. Строгий наказ, запрещающий пандаренам появляться в Азероте, потому что история не должна повторяться. Чейн-Лу не принял это во внимание и при первом же удобном случае оказался в Азероте. Немыслимо, что на совете племени он пытался объяснить это вмешательством самого Ноздорму. Кейган-Лу понимал, что его младший брат не мог проделать подобное путешествие из Безвременья самостоятельно, поэтому не исключал участие Аспекта Времени, но чтобы целиком перекладывать вину на бронзового дракона? Тот, кто существовал ради спасения мира, не мог сам же нарушить собственного наказа. Даже ради медового пива, которое варил Чейн-Лу. - Хейдив, нам нужно готовиться к ритуалу. Пандарена волновал пропавший сын. Как некстати. Хейдив был одним из немногих лекарей новой Пандарии, кто успешно разбирался в древних правилах и ритуалах. Нельзя, чтобы в этот ответственный момент его занимали посторонние мысли. Либо нужно дождаться возвращения Тариона и Хайди, либо ускорить события. В конце концов, Тарион был даже важнее, чем Хейдив. Гораздо важнее. Кейган-Лу предложил лекарю: - Если хочешь, Хейдив, пандарены могли бы помочь в поисках Хайди. - Это хорошая идея, Кейган-Лу, - обрадовался пандарен. Жена Хейдива-Ли отпустила леди Джайну, и волшебница приблизилась к ним. Она не выглядела такой взволнованной, как в тот раз, когда Тариона нашли на Бронзовой горе без сознания. Кейган-Лу не был предрасположен к беседе. - Простите, леди Джайна, - сказал он, - мне нужно готовиться к ритуалу. Я не могу участвовать во всеобщих поисках, но я думаю, они вскоре найдут мальчиков. Может быть, Тарион обрадовался возможности вновь летать и поэтому задержался? - Возможно, - кивнула она, - вчера он сказал, что ему очень не хватает полетов. - Невозможно отобрать небо у дракона. Еще раз простите, мне нужно идти. Кейган-Лу ощутил, как земля вздрогнула у него под ногами. Что на этот раз? Пандарены охнули, Джайна побледнела, и Кейган-Лу не мог бы сказать, что преобладало в ее взгляде – страх за сына или злость на него же. В тот день, когда земля Пандарии исторгла Новую Бронзовую гору, землетрясения были сильнее и продолжительнее. Толчки невероятно испугали пандаренов, но растущая на их глазах, недавно исчезнувшая в Пустоте гора просто лишила дара речи. Сейчас, при первом толчке, некоторые стали оглядываться, ожидая, с какой стороны ждать появление новых возвышенностей и изменений ландшафта. Закричали дети, указывая в сторону леса. Кейган-Лу обернулся. В их сторону несся Хайди, а позади него Чейн-Лу. Хайди что-то кричал, но великовозрастный пандарен не мог разобрать слов. Он поглядел в небо, дракона не было видно. Быстрее всех сориентировалась леди Джайна. Кейган-Лу не переставал восхищаться ее реакции и желанию сражаться ради чужих жизней. Ледяная стрела сорвалась с ее пальцев. Мирмидон позади Чейна запутался в собственном хвосте и покатился по склону. Дети моря вернулись на берега Пандарии, значит, им крупно повезло, что они не встретили их, когда выкапывали венке. Сраженный леди Джайной мирмидон оказался не единственным преследователем. Показались еще четверо. Кейган-Лу крепче перехватил набалдашник посоха. Неслыханно. Дети моря никогда не заходили вглубь острова. Волшебница успела сразить троих, когда его младший брат споткнулся и растянулся в полный рост, не добежав до лагеря. Глазам великовозрастного пандарена не хватало зоркости разглядеть детали стремительно разворачивающихся событий. Он услышал, как закричал Хайди. Как пандарены сорвались со своих мест и кинулись к беглецам, и черно-белое море захлестнуло их. Почему-то больше никто не опасался мирмидонов. Кейган-Лу увидел, как леди Джайна отделилась от пандаренов. Волшебница расстреливала четвертого преследователя до тех пор, пока его тело не вспыхнуло. Она остановилась у самого пламени. Ее руки дрожали. Кейган-Лу озирался кругом. Тариона по-прежнему не было. Пандарены расступились перед ним, когда седой пандарен, тяжело опираясь на посох, приблизился к столпившимся. Хайди лежал на руках Чейна-Лу. Хейдив обнимал плачущую жену. На белом мехе старшего сына Хейдива расплывалось бурое пятно крови. Его глаза были закрыты. Собственными глазами Кейган-Лу видел гибель целого мира, собственными руками он хоронил сородичей, которые нашли смерть на берегах сокрытой в Безвременье Пандарии от детей моря. Смерть давно перестала волновать его. Все, кого Кейган-Лу знал и любил, давно погибли. Он оставался единственным великовозрастным пандареном, кто мог осуществить задуманное бронзовым драконом. О, если бы он только мог осуществить это в одиночку, подумал теперь Кейган-Лу, глядя на погибшего сына Хейдива. - Мне очень жаль, Хейдив-Ли, Шайя-Ли, - медленно произнес Кейган-Лу. – Мы похороним Хайди по всем правилам. И отложим ритуал до завтрашнего дня. - Благодарю, Кейган-Лу, - ответил Хейдив. К плачу Йены и жены Хейдива присоединились остальные женщины пандаренов. Кейган-Лу предпочел вернуться в опустевший лагерь. Его нагнала леди Джайна. - Кейган-Лу, не оставайтесь в одиночестве, - предупредила его волшебница. Вероятно, она решила, что он, как и все, опечален гибелью старшего сына Хейдива. Леди Джайна даже коснулась его локтя. – Давайте кто-нибудь из пандаренов проводит вас? Погруженный в мысли Кейган-Лу кивнул. Только глядя на волшебницу, он понял, что ритуал похорон откроет ей те знания о традициях пандаренов, которые он до последнего хотел бы скрыть от нее. Обстоятельства вновь складывались против предначертанного. И где пропадает Тарион? Леди Джайна не успела убрать своей руки, и Кейган-Лу ощутил, как она буквально вцепилась в его локоть. Опять дети моря? Он проследил за ее взглядом. Через серый лес, лишенный живительных цветов и буйства красок, к ним медленно приближался Нелтарион Защитник. Казалось, ничто в этом лесу не сможет причинить ему вреда, ему не стоит бояться мирмидонов, его не волнуют мелочные заботы смертных. Только, когда он подошел ближе, Кейган-Лу узнал в черноволосом юноше Тариона. И понял, что волшебница рядом с ним тоже ощутила это – что-то изменилось в ее сыне навсегда и бесповоротно. Великовозрастный пандарен тяжело вздохнул.