Ночной звонок

Жаркий день подошел к концу. Солнце уже скрывается за линией горизонта, в последний раз бросая лучи на город и окрашивая облака в золотисто оранжевый цвет. Температура на улице все ещё высокая, но уже дует ветерок со стороны гор. Прохладные потоки воздуха растрепали мою прическу, придавая мне ещё более жалкий вид, они забрались мне под майку и приятной дрожью пробежались по спине. Под ногами закружились преждевременно опавшие золотые листья. Трава засохла и превратилась в солому, земля казалась голой. Тоже мне, конец августа. До дома осталось ещё несколько шагов, а я еле-еле иду. Эта неделя для меня была поистине тяжелой. Работа, проект, дополнительные курсы, я нормально не спала уже двое суток. Голова кружилась, окружающий мир превратился в огромное количество разноцветных пятен. Все мысли были заняты одной кроватью и здоровым отдыхом. Но ничего, наконец-то все закончилось, сегодня суббота, а значит завтра у меня выходной. Я открываю дверь подъезда в моём старом пятиэтажном доме. Лифта, к сожалению, нет, оно и понятно, ставить не выгодно, да и незачем. Хотя эта огромная железная коробка мне сейчас бы ох как пригодилась. Делать нечего, я трачу последние силы на то, чтобы подняться к своей квартире, ну как к своей, к семейной. Просунув ключ в замочную скважину, поворачиваю его. Слабый щелчок, и я внутри. Говорю тихое «привет» сестре, что смотрит телевизор в зале, и предупреждаю, что ужинать не буду. Ей везёт, она учится в школе, и в отличие от меня, в её жизни есть хоть какой-то порядок. Прохожу в комнату-мастерскую. У стены стоят многочисленные полотна с незаконченными работами, а может и законченными. Забыла, когда последний раз прибиралась в спальне. Сумка с учебниками летит к столу, где разложены мои кисти и засохшие краски. Рядом валяется коробка со старыми детскими поделками, думала сделать из них что-то стоящее, так сказать, вдохнуть в них новую жизнь, но нет времени. Подхожу к шкафу у стены, на ходу снимая майку, шорты и бросаю их в сторону, на стул, куда обычно и кидаю одежду. Раскладываю кровать, спрятанную в панели в том шкафу. Достаю из-под подушки длинное простое платье, которое я, обычно, использую вместо пижамы, надеваю его и падаю в объятья одеяла и подушек. На улице слышится рёв мотора — отец приехал. Не знаю, почему, но у него пунктик на больших, спортивных машинах, так как он передвигается только на них. Последние лет тридцать-сорок, он вообще ни разу не ездил на общественном транспорте, не говоря уже о простой прогулке. Интересно, все ли отцы такие? За ним приезжает мама, и они приходят домой. Сразу с порога, папа снова начинает ругаться и задавать неизменный вопрос: «Почему дома бардак?» или «Откуда тут пыль?». Сестра начинает оправдываться, поднимается шум. От громкого разговора я морщусь и стараюсь просто не обращать на это внимание. В этой семье, подобные сцены стали чем-то вроде традиции или особенностью наших отношений. Вы не подумайте что у нас все плохо или какие-то проблемы, все хорошо, да и папа, в общем-то, у меня классный, только вот нервный и импульсивный отсюда и этот шум. Вечно у него то сахар не сладкий, то в пельменях мало мяса, то пыль ему на телевизоре мерещится. Мама просит сестру не спорить, и просто прибрать, на что та соглашается, хоть и с большой неохотой. После, дверь в мою спальню открывается и в дверном проеме появляется высокая женщина в бежевом деловом костюме и с шишечкой алых волос на затылке. Мама смотрит на меня, улыбается и уходит. Зачем только приходила? Кто её знает. Но вот комнату не закрыла, а пора бы уже привыкнуть, что я сплю при закрытой двери, но вставать, честно говоря, нет сил. Спустя некоторое время, когда все уже накормлены, наша квартира, как обычно, превращается в сонное царство. Сестренка сидит и смотрит фильмы точно так же как и папа, мама рядом с ним стоит за гладильной доской и разгребает нескончаемую кучу белья. Наступает ночь. Чем темнее становится небо, тем больше звезд появляться на небосклоне. Листья на деревьях становятся темными, почти черными, окна же на оборот, кажутся светлее, в некоторых из них горит свет. На парковке, во дворе одиноко горит фонарь, освещая машины стоящие там. Он периодически мигает, а на его сияние уже давно слетелись мотыльки. На улице стало хорошо и прохладно, даже немного холодно. Наш район тих, словно мышь, разве что шуршание деревьев напевает свой мотив. По тротуару, вдоль дома, пробежала собака с громким лаем. Я чуть было не проснулась. Таинственная темнота поглотила город. В моей комнате размеренно тикали часы, висящие на стене, над кроватью. Сестренка уже давно почистила зубы и теперь сопела в подушку. Папа уснул за просмотром телевизора. Мама подошла к этому говорящему ящику (как говорит моя бабушка) и выключила его, ложась на свое место. И вот, нечто начало вибрировать у меня под подушкой. Я открыла глаза, но тут же снова закрыла, решив проигнорировать это. Мой мобильный (который у меня вместо будильника, фотоаппарата и плеера) стих. Я уже даже обрадовалась, но он тут же опять затрещал, потом ещё раз, и ещё. Не выдержав, я достала его, нажав на сброс. На экране высветилась время. Три часа ночи. А затем я увидела и имя этого проказника, что не дает мне спать в свой заслуженный выходной. Это был Славик. Знаете, я люблю своего парня. Он классный, веселый, добрый и есть в нем что-то такое… притягательное. Но когда этот засранец звонит мне в три часа ночи, я готова его убить! Сотовый аппарат опять зазвонил, и я тут же нажала на приём, чтобы гудки не разбудили родных. — Слав, ты в курсе, который час, — начала я, стараясь, как могу, сдерживать свой гнев. — И тебе привет. Надо же, ты ещё помнишь, как меня зовут, — проговорил он заплетающимся, похоже, сонным голосом. — А я то думал, что ты совсем про меня забыла. — Не говори ерунды! Просто в последние дни у меня не было времени на всякие глупости. — Значит, я… для тебя… какая-то глупость? — Что за бред! Ты все не так понял! Конечно, ты очень важен для меня. — Тогда почему ты мне не звонила? А вот Диме чуть ли не каждый день! — Так, стоп. Прекрати. — я устала вздохнула, — Во-первых, мы с Димой готовим вместе проект, а этот лодырь никак не может взять себя в руки, чтобы начать работу. Во-вторых, как ни странно, мы с ним вместе работаем. В-третьих, хватит вести себя как ревнивая стерва, я думала, такое поведение, особенность женской психики. Он долго не отвечал, а потом, вдруг, начал тихо смеяться, будто псих. — Ха… — закончил он свою истерику, — Ты права. — Я всегда права. — Открой дверь — сказал он, да таким строгим, властным голосом, что и возразить было нечего. Я ничего не поняла, думала, что он сюрприз какой оставил, поэтому послушно встала с кровати. Выйдя в коридор, прошла мимо зеркала и остановилась, чтобы посмотреть на себя. Светлое платье аля-призрак, казалось, светилось. Моя утренняя прическа превратилась в огромную бесформенную капну русых волос. Под серыми глазами с отвратительно жидкими ресницами красовались синяки. Я прямо-таки приведение с мотором. Но, не на подиум же иду, да и мой внешний вид меня сейчас мало волновал, так что я уверенно открыла входную дверь и глянула на свой подарок. Если этого олуха можно назвать подарком, по мне, так он скорее наказание. И что в нём такого привлекательного? Сидит тут, на грязном коврике для ног, с таким видом, словно он самый несчастный человек во всем мире. Но голове у него серая кепи (неизменная часть его гардероба). Волосы, светло-желтого цвета как обычно торчали у него в разные стороны. Замызганная, порванная, пыльная коричневая кожанка была в печальном состоянии. Серая майка с длинным рукавом виднелась из-под неё. Голубые джинсы, измазанные в краске, так же были не в лучшем виде. Когда-то белые кеды покрывал слой грязи. В руках, этот несчастный, держал пол пустую бутылку пива, а глаза смотрели куда-то в пол. — Ну привет. — сказала я, выключив, до этого работающий, телефон. — Хреново выглядишь. — заметил он, оглядев меня. — Ты, поверь, не лучше… Может, хотя бы, встанешь? Славик поднялся, попытался стряхнуть с себя пыль, но это не помогло. — Как дела? — я облокотилась плечом на дверь. — Хуже не куда. — он прильнул к губами к бутылке и выпил все содержимое. — А что так? — Меня уволили с работы. — Ясно. — Лучший друг предал. — Ясно. — Мать выгнала из дома. — Ясно. (Это и не удивительно, тебе двадцать три, голубчик) — А моя девушка бездушная тварь. — Ясно. — Что «ясно»? Говоришь так, будто у тебя вообще никогда проблем не было. — Дорогой мой, у девушек бывают только три проблемы, это: туфли, шмотки, мужики. Причем, последнее, как правило, источник всех неприятностей в наших жизнях. К примеру, сейчас, моя проблема ты, из-за того, что не даешь мне спать. Дослушав меня до конца, он, от чего-то, опять начал смеяться. Вот придурок, мало того, что сейчас разбудит моих родителей, так ещё и соседей за одно. Быстро прикрыв ему рот рукой, я затащила Славу в дом. Не хватало только проблем на свою голову найти. Прижав его к стенке, я отобрала у него бутылку и убрала её куда-подальше, а то мало ли. В нос тут же ударил резкий запах алкоголя и дешёвых сигарет. Что же на самом деле с ним случилось? Я ведь отучила его курить, а он опять за старое. — Вик, — позвал он меня, положив руки мне на талию. — Слушай, Слав, ты пьян. Давай я вызову тебе такси, и ты поедешь домой, а завтра мы с тобой встретимся. — Я же сказал, меня из дома выгнали. Второй рукой он провел по моим волосам. На время, мне стало так хорошо рядом с этим глупым оболтусом, что словами не описать, и я на миг забылась, прижавшись к нему ещё сильнее. — Вик, давай уйдём отсюда. Ты и я. — Ты что курил, дубина? Бред какой-то говоришь. — Я серьезно. Он аккуратно перебирал пряди моих волос, потом убрал их с лица, грубыми теплыми пальцами провел линию бровей, погладил мою щёку, затем, приподняв голову за подбородок, посмотрел в глаза. Бледные-бледные, почти белые зрачки с лёгким оттенком голубого запали мне у душу. Такие красивые, словно кукольные. Его широких бровей не было видно за козырьком. Небольшой, будто девичий носик всегда забавлял меня своей формой. У него тонкие, красивые губы, скул почти не видно, угловатый подбородок. Определенно, он не был красавцем с обложки, но у него была своя, мужская красота. Хотя в душе он ещё совсем ребенок. — Выходи за меня, — тихо-тихо прошептал он. Я растерялась. Видите ли, я тут говорю, что этот свинтус — дитяти мелкое, а он мне: «Выходи за меня»! Ты точно не здоров, голубчик. — Нет. — Почему? — Ты пьян. — Я говорил серьезно. — Тогда ты ещё ребенок. — Я старше тебя на пять лет. — Вот именно! Мне восемнадцать! А ты меня уже под венец зовешь. В добавок, мы встречаемся не так уж и много, чтобы принимать такие решения. — Год — это мало? — Да. — Тогда сколько я ещё должен терпеть этого Диму. — Ну, года три-четыре. Но причем тут Дима? На этот вопрос он не ответил, а отвернулся в сторону. Ох, ребёнок, ребёнок. — Так ты меня что, так сильно приревновал? — … — Глупый. Глупый Славик. Я встала на носочки, чтобы сказать ему это прямо в ушко. — Зачем мне нужен этот тип, когда у меня есть такой оболтус как ты? Затем, поцеловав его в шею, я улыбнулась и продолжила: — Тем более, что я люблю тебя, а не его. С остальными скучно, хотя бы потому, что ни один из них не додумается позвонить мне в три часа ночи. После этих слов, он сразу успокоился, его мышцы расслабились, плечи опустились, настроение улучшилось. — Можно я… — Можно. Он прижал меня чуть сильнее к себе и легонько коснулся своими губами моих губ. Одной из его отличительных черт было то, что он совершенно не умел целоваться, это я вам как эксперт говорю. Но, благодаря такому учителю как я, мы обратили его слабость, в достоинство! Слава не целовался как зверь или как это ещё можно назвать. Его прикосновения всегда были нежными, ранимыми, заботливыми. В его объятьях я чувствовала себя не просто девушкой, а хрупкой принцессой. Это было захватывающе, по-особенному романтично. А если проще, то волшебно! Была бы моя воля, я бы, честное слово, всю ночь вот так простояла, но как на зло, пришла… Правильно, пришла мама, и испортила дочери весь кайф! — Я смотрю, у нас гости. — сказала она, глядя на нас, — Здравствуй Славик. — Здравствуйте. Ну почему этот идиот никак не мог просто взять, и проигнорировать её, а! Мы бы тогда могли спокойно дальше целоваться, а она бы, рано или поздно, ушла. Мои прошлые парни прекрасно справлялись с этой ролью! Я посмотрела на него, и тут снова вспомнила, что он пьян, его выгнали из дома, я ему только что отказала, да и вообще, похоже, у него сейчас черная полоса в жизни. — Ма, можно он у нас переночует? Женщина призадумалась, (я же, наоборот, заволновалась) и позже ответила: — Ладно, все равно уже поздно. Пойду, принесу ему бельё, но постелешь сама, и не в своей комнате, как в прошлый раз, а в зале. Ясно? — Ясно. — Тогда пусть проходит. *** Утро, воскресенье. Что может быть лучше? Только утро воскресенья в объятьях любимого. Ну как, в объятьях, если быть точной, он прижал меня своим телом, не давая уйти (эту отговорку я скажу маме). А на самом деле, мне было просто лень идти к себе, вот я и постелила ему прямо на ковре, (ведь диван, опять-таки, раскладывать было лень), а потом, буквально упала на его место. Славик, как истинный джентльмен, возмущаться не стал, и просто лег рядом в одних трусах. Утром нас застукала сестрёнка и сразу же разбудила, поэтому папа с мамой нас не раскусили и ничего за эту шалость не сделали. И пусть мне пришлось пожертвовать этой обезьянке все свои карманные сбережения, зато улыбающийся до конца дня Славик того стоит.