Любовь моя! Жена моя!..
Обожаю этот момент. Валерка тут так здорово играет, что можно подумать, будто он на самом деле в меня влюблён. Хотя… Да нет, вряд ли кто-то позарится на мою веснушчатую, да ещё и курносую мордашку. И вообще, с каких это пор в моде рыжие Джульетты? А вот Ромео у нас красавец. В Валерку влюблена половина девчонок в школе. Высокий, с волосами цвета ночи и синими, васильковыми глазами, всегда опрятно одетый и вежливый со всеми. В самом деле, кому он может не понравиться? Верно, мне. Я ненавижу своего коллегу по спектаклю, и всегда устраиваю ему какие-нибудь гадости, которые он терпеливо выносит, считая их детским дурачеством.И ты тут, в красном саване, Тибальт?
У-у-у-у, ещё минут пять Валерка будет читать этот монолог, а у меня уже спина затекла лежать в этом импровизированном гробу. И в носу вдруг что-то зачесалось, как будто там поселились муравьи, которые бегают, цепляются своими маленькими лапками за всё, что только можно, и за что нельзя тоже. Похоже, муравьи хотят, чтобы я чихнула и сорвала всю пьесу. Вот позор-то будет.Здесь поселюсь я в обществе червей, Твоих служанок верных. Здесь останусь.
Мне надо немедленно зажать нос, а то я сейчас расчихаюсь. Но как сделать это так, чтобы никто не заметил? Э-эх, была, не была! Я медленно, неторопливо стала пододвигать руку. Хоть бы никто не заметил, хоть бы, хоть бы… Я уже почти добралась до носа, но тут Валерка схватил меня за руку. Чёрт… Я приподняла веки и из-под дрожащих ресниц заметила, что Валерка округлил глаза, и почувствовала, как он предупреждающе сжал мою руку. Я незаметно показала ему язык, за что была вознаграждена тычком под ребро. Высказать бы Валерке то, что я о нем думаю прямо сейчас, но звукооператор, скорее всего, опять забыл отключить мой микрофон. Придётся потерпеть до конца. Знаю, любая душу дьяволу отдала бы, чтобы сыграть Джульетту в паре с Валеркой, но на эту роль выбрали именно меня, абсолютно не горящую желанием играть в этой пьесе, особенно с Валеркой. Где я успела так нагрешить? Наверное, когда в «Гамлете», играя Офелию, перепутала сцены, и вышла тогда, когда меня считали умершей. Но это ведь получилось случайно, и я тогда благополучно выкрутилась. Или в «Горе от ума», когда спутала Чацкого с Молчалиным (Я не виновата, что они так похожи внешне)? Я вообще не понимаю нашего главного: почему он дает мне главные роли после стольких проколов?Любуйтесь ею пред концом, глаза! В последний раз её обвейте, руки! И губы, вы, преддверия души, Запечатлейте долгим поцелуем Со смертью мой бессрочный договор.
А вот это место я ненавижу: Валерка сейчас целоваться ко мне полезет. Впрочем, здесь надо отдать должное нашему гримеру, который нацепил на Валерку парик с волосами длиной до лопаток. «Да что ты, Валера, он не женский, тебе очень идет!» – убеждали мы его всей труппой. Но, по-моему, если бы Ромео жил в Шотландии, и Валерка вышел бы на сцену в килте, зрителям пришлось бы хорошенько поломать голову, чтобы понять, кто из нас двоих Джульетта. Так вот, этот парик играет очень важную роль в пьесе: он скрывает от зрителей, что мы на самом деле не целуемся. Поверьте мне, это очень важная роль. На мой взгляд, парик надо включить в список персонажей, выкинув оттуда леди Капулетти или Принца. Я чувствую, что Валерка наклоняется надо мной, что его чёрные волосы свешиваются, пряча наши лица от зрителей. В зале раздаются вздохи и всхлипы. Я распахиваю глаза, но тут же зажмуриваюсь, не в силах вынести взгляд этих синих глаз, в которые влюблена половина школы. Я чувствую, что Валерка усмехается, и облегченно выдыхаю, когда он отстраняется. Отбросив со лба свои шикарные волосы (всё-таки парик женский), Валерка произносит слова, от которых дрожь проходит по телу, с таким чувством он это говорит: – Сюда, сюда, угрюмый перевозчик! Нет, все-таки Валерка очень хороший актер, мне до такого ещё расти и расти, да и то у меня, наверное, никогда не получится так играть. Валерка проникает прямо в душу зрителю, и иногда мне кажется, что он не играет Ромео, а что он стал Ромео. Он вкладывает в игру всю душу, а я… То сцены перепутаю, то слова не те скажу. Обидно-то как… У меня даже слёзы на глаза навернулись от жалости к себе любимой, и муравьи, видимо, сочувствуя мне, забегали вдруг в два раза быстрее. Они что, хотят, чтобы я и эту пьесу сорвала? Хм, похоже на то… Хорошо, муравьи, ваша взяла, я так больше не могу. – Пью за тебя, любовь! – произносит Валерка и подносит ко рту склянку с ядом. И тут… – А-а-а-пчхи! Валерка так и замер с поднятой рукой и открытым ртом. Зрители вдохнули и забыли выдохнуть. Я медленно села и посмотрела на «коллегу» взглядом, полным ненависти. Это ты во всем виноват, не дал мне нос зажать! Я улыбнулась «Ромео» и наивно захлопала ресницами, кося под дурочку. Валерка все молчал, поражённый произошедшим. Ну что ж, придётся брать инициативу в свои руки. – Ромео, милый, ты пришел! – взвизгнула я, бросаясь на шею Валерке. Тот всё стоял, открыв рот и не шевелясь. Я с силой ущипнула «милого Ромео». Вот тебе месть за тычок. Валерка зашипел сквозь зубы и обхватил меня за талию, прижав к себе с такой силой, что у меня рёбра затрещали. – Джульетта… – в голосе «Ромео» было столько ненависти, что я даже вздрогнула. – Милая… Ты жива? Я еле вырвалась из его стальных объятий и обворожительно улыбнулась. – Конечно, милый. Но что это у тебя в руке? – я показала на склянку с ядом. Вот так тебе, выкручивайся теперь. – Это… – Валерка растерянно посмотрел на склянку, а потом вскочил и со всей силы швырнул её куда-то за кулисы, где та благополучно разбилась о крепкую голову Принца Веронского, ждавшего своего выхода. Из зала донеслась новая порция вздохов и всхлипов. Я тоже, в свою очередь, вздохнула, искренне жалея бедного Принца, без вины пострадавшего, и бедного Валерку, который после завершения пьесы бегал по всей школе от одиннадцатиклассника Вити, этого самого Принца игравшего. Хорошо, что Валера быстро бегает. – Джульетта, ангел мой, это неважно. Важно то, что мы с тобой снова вместе, и теперь нас ничто никогда не разлучит, – произнёс «Ромео», заключая меня в свои объятия-тиски. Я отомстила, впившись ему ногтями в спину. Тут бы и пьесе кончиться, но вдруг в склеп ввалились семьи Монтекки и Капулетти, брат Лоренцо, Принц Вероны – все одиннадцатиклассники. Последним забежал Гришка-Бенволио – мой сосед по парте. Я спряталась за спину «Ромео», решив устроить сюрприз своим «родственникам». – Проклятый сын Монтекки! – воскликнул Серёга-граф Капулетти. – Как посмел ты проникнуть в это священное место? Ты убил моего племянника и обесчестил мою дочь! Ты не заслуживаешь права жить! Умри же, сын Монтекки! Серёга обнажил шпагу и ринулся на Валерку. – Папа, нет! – я выбежала из-за спины «Ромео», преградив «графу» дорогу. Серёга замер, выпучив глаза и открыв рот. После нескольких секунд молчания он наконец выдал: – Джульетта… Ты… жива? Ну, это мы сегодня уже слышали. Где-то за спиной «графа Капулетти» на сцену рухнули Настя – леди Монтекки и Вика – леди Капулетти. Вперёд вышел брат Лоренцо – Пашка, и произнёс: – Я тайно повенчал, Ромео и Джульетту, и в этот день Убит Тибальт, и смерть его - причина Изгнанья новобрачного. О нём, А не о брате плакала Джульетта Тогда для прекращенья этих слёз Вы ей велели выйти за Париса. Она пришла ко мне, чтоб я помог Избавиться ей от второго брака… Впрочем, к чему все это? – Пашка оборвал сам себя. – Надо радоваться, ведь ваши дети, Монтекки и Капулетти, живы! Пашка отошёл вглубь сцены, оставив семьи Монтекки и Капулетти переваривать услышанное. – Так… – задумчиво произнёс Серёга, – значит, ты, сын Монтекки, муж моей дорогой Джульетты? Валерка осторожно кивнул. – Ну что ж, – медленно произнёс Принц Вероны, – раз Ромео Монтекки и Джульетта Капулетти – законные супруги, то вражда между их семьями должна прекратиться – негоже родственникам враждовать. – Я полагаю, что свадьбу наших детей нужно как следует отметить. Пойдем в кабак, старик Монтекки, – сказал Лёха-Монтекки, любитель выпить, хлопая Серёгу по плечу, – а Вы, Веронский Принц, пошлите приказ во все концы Вероны – пусть все празднуют и пьют в нашу честь! Монтекки и Капулетти, обнявшись, удалились, за ними ушел Веронский Принц. Гришка бросился нас поздравлять, и тут на сцену вышел Веня, загримированный под Шекспира – парик, бородка, средневековая одежда, – и начал рассказ: – Нет повести печальнее на свете… эй, стоп, а почему печальнее? Нет повести счастливее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте. И, да, каюсь, я, Уильям Шекспир, немного соврал: Ромео и Джульетта не умерли, они прожили долгую и счастливую жизнь. Когда супруги Монтекки ругались, на это сбегалась посмотреть вся Верона, а Принц собственной персоной угрожал Ромео припомнить старые грехи, если он не помирится с супругой. У Ромео и Джульетты было четверо детей: три мальчика – Меркуцио, Тибальт, Парис, – и девочка – Джульетта-младшая. Бенволио женился на двоюродной сестре Джульетты – Катарине, и детей у них было много. Будучи уже в преклонном возрасте, Бенволио и Ромео часто приходили друг к другу в гости и за стаканом вина вспоминали свои молодые годы. Однажды вечером я постучался в дом Ромео и Джульетты, которые, узнав о том, что я писатель, который ищет вдохновение, рассказали историю своей любви, и я её совсем немножко изменил. – Да, кстати, – Веня, скинув парик и накладную бороду, хитро улыбнулся в зал, – не верьте Шекспиру – у него есть склонность все драматизировать.