Вкус кофе и апельсинов

Сначала она Рону совсем не понравилась. Странная, рассуждающая о мозгошмыгах и верящая в такие вещи, в существовании которых усомнится любой нормальный человек. Да ещё и внешний вид – ожерелье из пробок, палочка за ухом, редиски в ушах... Она раздражала его своей безмятежностью, своей непохожестью на других, своим странным именем. У них в семье о Лавгудах говорили не иначе, как с ироническим сожалением. А потом оказалось, что Луна на их стороне, и что она может сражаться так же, как они. Уже одно то, что она полетела в Министерство, хотя не знала, кого они собираются спасать, говорило о многом. Рон и сам не заметил, как странная девчонка вместо раздражения и неприязни стала вызывать уважение. Он подшучивал над ней, но делал это только потому, что твёрдо знал: Луна не обидится. Для неё просто не существовало насмешек. Но ничего, кроме дружбы, между ними и быть не могло. Мир Рона Уизли являлся простым и рациональным. В нём находилось место дружбе, битвам, Гермионе, шуткам и ненависти к паукам, но не было места Полумне Лавгуд. А потом всё изменилось. Не в одночасье – изменения происходили постепенно, вползая в их жизнь подобно ядовитым змеям. Золотое трио и их друзья слишком много пережили для того, чтобы остаться прежними. Но Гарри и Джинни несчастья лишь сплотили, сделав их любовь ещё крепче. А Рон и Гермиона впервые по-настоящему осознали свою непохожесть. Девушке удалось вернуть родителям память, но их отношение к дочери с тех пор сильно изменилось. Они уже не могли доверять ей. А Гермиона старалась забыться в работе, упрямо отказывалась от посторонней помощи и, приходя домой, сразу же падала без сил. Рон пытался ей помочь, но все его попытки выходили слабыми и жалкими – так, по крайней мере, казалось ему самому. Последние нити рвались и, заглядывая в глаза некогда любимой женщины, Рон видел в них льдинки вместо огоньков. Когда-то он был готов отдать ради Грэйнджер всё на свете. Он так любил зарываться в её густые и шелковистые каштановые волосы! А она постриглась и теперь напоминала взъерошенного воробья. Всё закончилось одним дождливым осенним утром, когда они сидели за столом, напрасно пытаясь согреться руки и души горячим кофе. Именно тогда с уст Гермионы сорвалось: – Ах, Рон, я больше так не могу! Не могу притворяться, что я тебя люблю! За этим последовал недолгий, но печальный разговор. Гермиона без конца извинялась, клялась, что они останутся друзьями, что Золотое трио будет сохранено... Рон, в свою очередь, уверял её, что всё понимает. И он действительно всё понимал. К чему подкладывать дрова в потухший костёр? Зачем пытаться сохранить любовь, которая уже исчезла? На прощание он хотел поцеловать столь любимые когда-то вишнёвые губы Грэйнджер, но девушка отвернулась, подставляя ему щёку. Её кожа была белой и холодной. И тогда-то Рон понял, что всё кончено... *** Гермиона почти сразу же уехала. Гарри, Джинни и вся многочисленная семья Уизли утешали Рона, но это было бесполезно. Ему хотелось чего-то нового, чего-то абсолютно неизвестного, что пришло бы в его маленький мирок, встряхнуло, перевернуло с ног на голову и разрушило все его представления о жизни. В конце концов, может быть, если твоя жизнь рушится, не стоит противиться, а лучше, наоборот, помочь? В тот день Рон сидел в баре с бутылкой огневиски. Горячая жидкость приятно согревала горло, но нагоняла ненужные воспоминания. «Знаете что? Я всегда хотел попробовать огненного виски!» «Рон, ты же староста!» Когда мимо него проскользнула стройная фигурка в тёмно-синей мантии, Рон даже не сразу поднял глаза. А когда поднял, чуть не поперхнулся. Перед ним стояла Полумна. – Л-луна? Что ты тут делаешь? Она пожала плечами. – Просто зашла. Лавгуд заказала апельсинового сока и села за столик напротив Рона. Она рассказывала о своей жизни: о том, как рассталась с Невиллом, о том, что приходится ухаживать за отцом, который после Азкабана стал совсем плох. Полумна со своими длинными светлыми волосами казалась ангелом, по ошибке залетевшим в это заведение. И тем не менее она сидела здесь, закинув ногу на ногу, с самым невозмутимым выражением лица. Рон вызвался проводить Полумну до дома. Когда они уже прощались, ему пришла в голову нелепая идея поцеловать девушку. Как выяснилось, она была не такой уж и нелепой – потому что Луна не отшатнулась, а, наоборот, подалась вперёд и сплела пальцы на затылке Рона. После того поцелуя многое в жизни Рона изменилось. Они с Луной встречались почти каждый день и разговаривали обо всём на свете. Рон постоянно ловил себя на том, что сравнивает Лавгуд с Гермионой – и с изумлением понимал, что Луна ничуть не хуже. Она просто другая. Она пришла – и как будто сняла с Рона невидимые очки. Не розовые и не чёрные: просто очки, через которые он видел мир. Теперь Уизли понял, как это: дышать полной грудью, видеть действительность такой, какая она есть, и всё же находить в ней прекрасное. Полумна гуляла под дождём без зонтика, а на все уговоры Рона отвечала: «Так лучше чувствуется». Они учились танцевать и смеялись, когда случайно сталкивались друг с другом. Рон каждое утро готовил для Луны яичницу, и та почти каждое утро подгорала, но Полумна ела так, как будто не было в мире еды прекраснее этой яичницы. По вечерам она садилась за рояль и играла – и Рон вспоминал Гермиону. Но если пальцы Грэйнджер осторожно касались клавиш, будто боясь их повредить, то пальцы Полумны плясали уверенно, выбивая совершенно экзотические ритмы. А по ночам Рон обнимал Луну, зарывался носом в её волосы и каждый раз удивлялся тонкому незнакомому аромату – ведь Луна очень редко пользовалась духами! Кроме того, она была, наверное, единственным человеком во всей Англии, который пил кофе, смешивая его с апельсиновым соком. Однажды на улице Рон встретил Гермиону. Она шла, гордо подняв голову, и отросшие уже волосы развевались на ветру. На ум Уизли сразу же пришли слова Полумны: «Не держи прошлое, отпусти его». Из уст любого другого человека они звучали бы банально, но всё, что говорила Луна, приобретало какой-то особенный смысл. Рон с Гермионой встретились взглядами – и улыбнулись друг другу той немного грустной улыбкой, которая похожа на прощальный луч, брошенный осенним солнцем. А потом они разминулись – каждый пошёл своей дорогой. Когда Рон подошёл к кафе, за столиком уже сидела Луна – в платье цвета яичного желтка и с подсолнухом в волосах. Перед ней стояло два бокала с апельсиновым соком. Он направился к стойке, чтобы заказать кофе. И ещё раз ощутить тот незабываемый вкус кофе и сока на её губах.