Рывок в жизнь

      Я вижу свет. Такой яркий, переливающийся. Он слепит мне глаза, но я продолжаю двигаться. Справа, и слева, и даже сзади меня подстерегает тьма, только впереди мерцает путеводный свет. И я иду к нему. Упорно переставляю ноги, преодолевая противодействующую мне силу. Но, как бы я ни старался, я никогда не доходил до конца. Ни единого раза. И каждый раз после своего очередного путешествия в темноте, когда я распахиваю глаза и смотрю в этот богом забытый мир, единственное воспоминание, которое у меня остается — это свечение и моя протянутая рука. Всегда одно и тоже.       Знаете, я не сторонник теории жизни после смерти. Я не верю ни в Рай, ни в Ад. Хотя, если последний все-таки существует, моя многострадальная душонка отправится прямиком туда. Десять заповедей? Я нарушил их все. Но вкуса к жизни у меня так и не появилось. Я все так же вижу свою никчемную жизнь — она ничуть не изменилась. Что бы я ни делал, всё у меня выходит из рук вон плохо. Вернее, не выходит совсем. Я даже покончить с собой не могу — вот до чего я докатился. Зачем? Просто не осталось никого, ради кого я бы хотел жить. Я жалок, и меня это бесит. Ощущение собственного бессилия — это значит, что ваша жизнь привела вас в тупик. Выхода нет. Закрыто. Может и есть лазейка, да только я её в упор не вижу. И вот поэтому я раз за разом предпринимаю очередную попытку.       После пятого провала я завёл блокнот, где записываю, как я пытался покончить с собой и что же мне помешало. Сам удивляюсь, как это выходит, что каждый раз я воскресаю из мертвых. Насильно меня к жизни возвращали раза четыре. Из этих четырёх только раз в больнице. Может поэтому меня до сих пор не определили в психушку? Тогда я наглотался таблеток и, как мне рассказали, моё сердце не трепыхалось ровно три минуты. Это было так близко к грани, которую я безуспешно пытаюсь пересечь уже целых два года. Не буду описывать все свои неудачные попытки суицида, но чтобы вы поняли, в чём тут дело, я сделаю краткий экскурс. Когда я пытался повеситься, в последний момент порвалась верёвка. Была попытка броситься под машину. Броситься-то я бросился, но автомобиль меня не переехал, а лишь протащил с десяток метров по асфальту. Вместо вечного покоя — три месяца мучений в больнице с многочисленными переломами. Потом я решил утонуть, и, чёрт, у меня почти получилось, если бы не этот спасатель. Хех, у меня явно иммунитет… Но, чёрт возьми, если хоть у кого-нибудь в этом мире осталась совесть, дайте мне возможность избавить вас от моего присутствия. Дайте мне возможность остаться наедине с собой. Дайте мне возможность сомкнуть свои глаза навсегда. Единственная вещь, над которой человеку дана безграничная власть — это собственная жизнь. Но, как видно, она дана всем, кроме меня. Знаете, я уже подумываю начать молиться, чтобы ночью в переулке мне встретился безжалостный маньяк.       Ну, вот, я иду вперед к очередному месту, назначенному мне моим воспалённым мозгом. Надеюсь, что на этот раз назад я не вернусь. Я наклоняю голову, чтобы не встречаться с прохожими взглядом и смотрю на свои линялые синие джинсы. И кеды скоро запросят каши — надо бы купить новые… Чёрт возьми, звучит так, будто я не собираюсь покидать этот мир. Или я просто привык ко всем своим неудачам. Да уж, если и в этот раз не повезёт, то эта попытка войдет в блокнот под номером тринадцать. Я не верю в магию чисел, но очень надеюсь, что всё-таки блокнот мне открывать уже не придётся. Представляю заголовок в газете: «Двадцатитрёхлетний парень сводит счёты с жизнью» или «Случайность или самоубийство?».       Интересно, хоть кто-нибудь догадывается, чему я улыбаюсь? Вряд ли.       Жара… Солнце нещадно палит, но приближается к кромке горизонта. Вытираю пот со лба тыльной стороной ладони и прибавляю шаг. Свет бьёт прямо по глазам, и я склоняю голову ещё ниже. Вот и мост. Я щурюсь и прикрываю глаза рукой. Кажется, кто-то решил составить мне компанию… Напрягаю зрение и вижу женскую фигуру. И, должен вам признаться, она весьма ничего. Я подхожу ближе к перилам и замираю, глядя на ее вздрагивающие плечи. Из-за освещения ее голова кажется объятой пламенем. Она резко оборачивается.       — Какого чёрта тебе надо? — спрашивает она. Хотя солнце ослепляет меня, я вижу её лицо. Красивое, с правильными чертами и влажными дорожками слез на щеках. Взгляд блестящих, чёрных глаз завораживает меня.       — Чего уставился? — бросает она. Я молча продолжаю на неё смотреть и гадаю, что её заставило пойти на такой шаг.       — Ну и дебил, — говорит это прелестное создание и решительно перекидывает вторую ногу через парапет. Через две секунды я стою рядом с ней. Двумя ногами с той стороны и придерживаясь за поручни локтями.       — Вали отсюда, — цедит она сквозь зубы. — Чего привязался?       — Да, вот, решил скинуться, — я впервые нарушаю молчание.       — Найди себе другое место и скидывайся ради бога. Обязательно, что ли именно здесь?       — А мне здесь нравится, — говорю.       — Точно дебил, — повторяет она. Не знаю, может мне кажется, или по её лицу скользнула улыбка? На всякий случай я улыбаюсь в ответ.       — Чего ты лыбишься? — раздражённо спрашивает она. — Решил прыгать, так прыгай.       — Только после дам, — отвечаю я, ухмыляясь. Она медлит, ее ногти впиваются в каменные поручни. Колени трясутся.       — Ты ведь этого не хочешь, — говорю я уже серьёзно.       — Откуда тебе знать, чего я хочу, а чего нет? Отвяжись, — огрызается она и добавляет. — Свали отсюда, я первая пришла.       — А я первый об этом месте подумал.       Молчание. Только шум машин и, скорее предполагаемый, чем слышимый, плеск волн под нами. Я уже вижу по её глазам, что она не прыгнет. Даю все сто процентов на то, что сейчас она это осознает и перелезет обратно.       — Ты ведь не собираешься прыгать, верно?       Она до крови кусает себе губы и что-то невнятно произносит, в лучшем случае похожее на «отстань». Но я не обижаюсь, только наблюдаю за ней, за красной струйкой из прокушенной губы.       Солнце уже касается своим краем воды, бросая на гладь красные блики. Её пальцы закоченели, устав держаться за холодный, каменный парапет. Тут зазвонил мой сотовый. Точнее, завопил какой-то роковой мелодией. Девушка, вздрогнув, потеряла равновесие и, нелепо взмахнув руками, собралась отправиться на свою конечную остановку. Скажу честно, у меня не было намерения её спасать, но в последний момент, встретившись с испуганными детскими глазами, я хватаю её за руку. Я чуть не выворачиваю плечо и себе, и ей, но не отпускаю. Медленно поднимаю наверх и всё-таки вытягиваю её до конца. Потом беру к себе на руки, и она обмякает у меня в объятиях. Спускаюсь с моста, ощущаю ее разгорячённое дыхание возле уха и слышу тихое «спасибо». Я улыбаюсь и подхватываю её поудобней.       — Зачем ты меня спас? — идиотский вопрос, и я не знаю, как на него отвечать, поэтому задаю встречный.       — Зачем тебе умирать?       Она сразу же парирует бесцветным голосом:       — А ради чего мне жить?       — Живи ради меня, — вырывается у меня, — я буду жить ради тебя, хочешь?       Молчание. Потом едва слышимое «да».