Ты мой сон

      Мы закончили репетировать около пяти часов вечера. И какого же было наше удивление, когда выходя, мы обнаружили сидевшего и мирно спящего Ву Ифаня. Он так мило облизнул губы и причмокнул, что мы с Бэком чуть не упали со смеху.       – Как думаешь, почему он здесь спит? – спросил Бэк.       – Ну, подумаешь, присел, уснул, что в этом такого? – смеясь, шептала я.       – А если он услышал наш разговор? – Бэк нервничал.       – Вряд ли. Если бы он услышал, его уже давно бы здесь не было. Обычные люди стараются избегать таких, как я, не любят попадать в неловкое положение.       – Может, разбудим его?       – Не надо, пусть спит, вдруг ему сейчас снится самый лучший сон в его жизни, а мы его прервем. К тому же, ему будет неудобно перед нами. Давай просто уйдем и сделаем вид, что ничего не видели? Как я понимаю, для этого парня репутация – все.       – Подожди-подожди, дай, я его сфоткаю! – Бэк уже рылся в сумке.       – Не смей! Это вторжение в личное пространство.       – Это компромат, чувиха!       – Зачем тебе нужна фотка спящего парня? Ночью любоваться будешь?       – Айщ, блин! Весь настрой сбила! – Бэк закатил глаза.       – Пошли, не будем мешать ему спать, – сказала я, взяв друга за мочку уха, и потащила к лестнице. POV Ву Ифань       «Черт, как я мог уснуть! Хорошо, что эта девчонка отговорила его сфоткать меня. Блин, ужас, какой позор». Я ехал со скоростью сто километров в час. До сих пор шел дождь, дорога была до омерзения скользкая.       «Интересно, чем же она такая индивидуальная, что если бы я узнал о ее секрете, меня бы уже не было, потому что я бы чувствовал неудобство? С каждым днем эта девчонка становится все интереснее. Надо бы пробить про нее информацию» – я улыбнулся. Мне нравилось, когда в девушках была тайна, но, к сожалению, я быстро их разгадывал и терял интерес. Моя «первая любовь» изменила мне с моим же другом Ким Чонином. Я хотел вначале набить ему морду, но потом решил, что отомщу тем же. До сих пор помню его слова: «Да ладно тебе, брат. Найдешь себе другую. Если честно, она ужасна в постели». А когда я переспал, как я думал, с его любимой девушкой, он сказал: «Без проблем, чувак. Я как раз хотел с ней расстаться, но не знал как, теперь есть причина», тогда ни единый мускул не дрогнул на его лице, он говорил честно. В тот момент, я осознал, кто мои друзья: нелюди, животные, подонки, кретины. И что само меня убивало тогда – осознание того, что я такой же. Я чувствовал себя ничтожеством, мне было противно от самого себя, тогда-то я и познакомился в сети с Фей. Она поддержала меня, изменила, показала лучшую жизнь.       «Опять, опять ты о ней думаешь! Ты должен отвыкнуть от нее. Ты же знаешь, что она умрет, когда-нибудь она больше не зайдет на свою страницу, не закинет понравившиеся цитаты, не отправит тебе сообщение. Нужно найти новых, живых людей, Крис» – говорил я сам себе. «Точно, завтра возьму и подойду к этой девушке, вдруг, она даже лучше, хотя о чем я?» – от этой собственной фразы у меня защемило в груди и стало ужасно больно.       Мысли перепутались. Я остановил машину на обочине, открыл окно, взял в руки телефон. «Ты правильно поступаешь, Крис, правильно».       – Алло, привет, мелкий.       – Хен? Что-то случилось? – Сехун уже знал, что я звоню ему только по двум поводам: когда хочу выпить или пробить информацию про кого-нибудь.       – Слушай, у меня тут такое дело, можешь пробить информацию по одному человеку, срочно?       – Не вопрос, кто он?       – Вообще-то это она. Помнишь ту девчонку, которую я в медпункт отвел?       – Да, и чем же она тебя зацепила? Кровавой ногой? – младший ржал в трубку.       – Очень смешно. Так ты пробьешь про нее? – пробубнил я.       – Какого рода информацию? – все еще посмеивался Се.       – Все, что найдешь.       – Ууу, да ты, я смотрю, серьезно влип, парень. Хорошо, постараюсь сегодня вечером скинуть, – Он отключился. «Вот и прекрасно, я постараюсь забыть тебя, Фей».       Час ночи. Все это время я не заходил на Facebook. Я даже компьютер не включал: боялся, что не удержусь и напишу ей. Что только я не делал: читал, играл на фортепиано, рубился в видеоигры... Все без толку, не могу забыть о ней, не могу. У меня началась ломка, мой мозг отказывался думать о другом, только о ней. «Черт, я даже уснуть не могу!». Завибрировал телефон.       – Это я, брат. Короче, я тут пробил про нее, а она оказывается еще тот «шифровальщик». Я узнал только про родителей, школу и увлечения. Больше ничего пока. Может тебе этого будет достаточно? А то я что-то переборщил с мартини, когда пробивал школьный сайт, где она училась. Мне нужно время, чтобы узнать больше, да и я сейчас не в состоянии что-то искать, – проговорил хриплым голосом О Сехун.       – Скидывай, что нашел.       – Да, здесь и скидывать нечего. Ее зовут Хан Лу На. Учится на факультете психологии, первокурсница. Она вторая наследница «Empire Group». Есть старший брат. Лухан, вроде, зовут. Он учился в нашем университете, закончил два года назад. Она окончила музыкальную школу, ходила на курсы экибана. Есть карточка в Национальной Библиотеке, но не знаю, ходит ли туда. Это все, что было написано в школьных сведениях, – оправдываясь, сказал мелкий.       – Ладно, и на этом спасибо. Как узнаешь что-нибудь еще, звони, – положил трубку. Конец POV Ву Ифань       Десять часов вечера. Я лежала на кровати, разглядывала картину, которую мне подарила тетя. Она называется «Летний сон» неизвестного автора. Тетя купила ее на распродаже за три тысячи вон, но я бы сказала, что это творение бесценно. В сто раз лучше тех, что мама покупает на аукционе за миллионы. В ней было все реалистично, не искусственно, живо. Меня вдохновлял этот шедевр, придавал сил. Не знаю, почему, но я вспомнила переписку с Крисом. Да, мне его не хватает, да, я тоже бы хотела сказать, что он мне нравится, но так нельзя. У нас разные дороги. Наши жизни и судьбы как пешки на шахматной доске. Какой-то пешке суждено стать королевой, другой отважно умереть в бою, а третьей простоять всю игру, так и не сделав ни одного хода, а потом ее уберут в деревянную коробку и забудут. Так вот, его пешке суждено стать ферзем, а моя будет отправлена в деревянную коробку. Вчерашний вечер, переписка с Крисом:       Fei-Fei: «Я думаю, это тебе вернется. Все всегда возвращается бумерангом...»       GalaxyKris: «Я хочу, чтобы мне это вернулось встречей с тобой.»       Fei-Fei: «Крис, не начинай. Мы уже закрыли эту тему.»       GalaxyKris: «Ты закрыла, а я нет. Фей, я не могу так больше. Ты единственный человек, который понимает меня. Ты сделала и делаешь меня лучше. И мне кажется, ты мне нравишься.»       Fei-Fei: «Ты мне тоже очень дорог... Крис, я не хочу ломать твою жизнь. У тебя впереди столько удивительного, прекрасного, незабываемого, не хочу все это портить своим уходом. Ты должен считать нашу переписку просто беседой двух знакомых, а когда придет время, все забыть. Я, конечно, хотела бы, чтобы все было по-другому, но все так, как есть. Не хочу причинять тебе боль.»       GalaxyKris: «Ты уже причиняешь.»       Fei-Fei: «Ты начал первый. Я же тебя предупреждала.»       GalaxyKris: «Что дальше?»       Fei-Fei: «Прости. Давай меньше общаться. Не хочу, чтобы ты загнал себя в ту же трясину, что и я два года назад.»       GalaxyKris: «Ты сбегаешь от меня?»       Fei-Fei: «Нет, я тебя отпускаю. Спасибо тебе за все. Ты был одним из лучших людей в моей жизни. Найди себе настоящих друзей, полюби, будь любим, и забудь меня...»       Утро. Опять дождь. В Сеуле часто идут дожди. Быстро позавтракав маминой отравой, я поехала в университет. Припарковав машину, направилась в главный корпус. Приехала я рано, в коридоре почти никого не было. Я свернула за угол и наткнулась на мимо пробегавшего студента. Все папки упали на пол.       – Простите, – крикнул удаляющийся силуэт.       – Черт, надо смотреть куда прешь! – крикнула я. Начала поднимать все разбросанные документы. Настроение ни к черту, в машине что-то стучит, походу, коробка передач. Да еще и наглый олень, налетевший на меня своими «рогами».       – Я помогу, – слева раздался бархатистый голос. Где-то я его слышала.       – Ничего, я сама, – невнятно проговорила я. При виде этого парня мне вспомнилась вчерашняя «сонная сцена». Я сама не заметила, что улыбнулась.       – Вот, держи, – парень протянул мне собранные листы.       – Спасибо, – все так же улыбаясь, ответила. Собиралась уйти, но тут...       – Ты же Хан Лу На?       – И?       – Меня зовут Ву Ифань. Помнишь, я спас тебя тогда.       – Помню. Сначала сам толкнул, а потом «спас», – с усмешкой ответила я. Мне этот парень не нравился.       – Я тебя не толкал, – немного рассеяно ответил Ифань.       – Ага, ну, конечно, я сама себя толкнула, чтобы ты подошел и помог, – с сарказмом проговорила. – До меня уже дошла такая версия.       – Тебя толкнул не я, а девушка. А я помог тебе, – оправдывающимся тоном говорил парень.       – Тогда, почему ты сказал, что это из-за тебя? – я не унималась.       – Я сказал, что это частично из-за меня. Здесь главное слово – «частично». Та девушка бежала, чтобы увидеть меня и толкнула тебя, – он говорил так, будто я полоумная.       «Как же я могла так опозориться? Черт, как же выбраться из этой ситуации», – я закусила губу. Всегда, когда волнуюсь, кусаю губы – дурная привычка.       – В таком случае, спасибо тебе за твою полную помощь, то есть, чистую помощь. – Боже, что я несу? – Короче, спасибо тебе за все, – Я уже чувствовала, как стыд обволакивает меня, начиная с ног и стремительно несется к щекам. Надо уйти отсюда поскорее, пока окончательно не выставила себя дурой.       – Ты такая милая, когда смущаешься.       «Нет, так не честно, это же удар под дых!»       – Я... Я, наверное, пойду, еще раз...       – Если ты не в курсе, я ничего никогда не делаю просто так. Правило такое – улыбка за улыбку, удар за удар, добро за добро... – парень не договорил.       – И что же ты хочешь от меня? – я сама удивилась, что мой голос стал таким ледяным. Я была наслышана от Бэкхена о его взаимоотношениях с девушками и примерно представляла, куда он клонит.       – Сыграй для меня на фортепиано сегодня, – голос Ифаня стал каким-то другим, я насторожилась, а вдруг, фортепиано – это лишь предлог?       – Я не умею играть, – нагло соврала.       – Врешь. Я слышал, как ты играешь, – тональность его голоса не поменялась, лишь добавились нотки раздражения.       «Да, глупо было так врать. Я же видела его спящим возле репетиционного зала. Да, что со мной такое, где мои мозги?», – я опять закусила губу. «Если я сейчас откажусь, он попросит что-нибудь другое, нет, не попросит – скомандует! А есть ли вариант, что команда номер два будет лучше, чем первая?», – не успела я проанализировать, как вдруг ответила:       – Хорошо. Во сколько? И что сыграть? – пыталась придать голосу как можно более деловитый и сосредоточенный тон, хотя, на самом деле, внутри я вся тряслась от гнева на себя или от страха – сама не могу понять.       – Ты же вроде идешь на прослушивание сегодня? – в его глазах было что-то холодное, слишком холодное, отталкивающее, требовательное. Я вообще боялась посмотреть ему в глаза, они меня пугали. И я, будто провинившийся ребенок, смотрела на пол, боясь посмотреть в строгие, отчитывающие очи родителя. Я пыталась пересилить себя и все-таки дать ему отпор так же, как и он «прожечь» взглядом, но не получалось. Я начала еще больше бояться.       – Да, – уверенность увяла в моем голосе, вместе с наглостью во взгляде.       – Тогда после прослушивания буду ждать тебя в 312 зале для вокалистов. И не смей даже думать о том, чтобы смыться. Я все равно тебя найду, – На этих словах, парень с черными как угли глазами развернулся и ушел, оставив меня трястись, как осиновый лист.       Первая пара близилась к концу, я все не могла отойти от страха перед Ифанем. Я никого так никогда не боялась. Он не сказал мне ничего страшного, не угрожал мне, но из этих черных, холодных и злых глаз лавина страха обрушивалась на всю меня. Он заставил меня краснеть, бледнеть и бояться всего лишь прожигающим взглядом. «Нужно собраться, Хан Лу На. У тебя впереди еще прослушивание, а потом, потом нужно будет сыграть, для этого ненормального. Вот именно, всего лишь сыграть, сыграть одно произведение, потом он не потревожит тебя. Надеюсь, не потревожит».       Я шла в четвертый корпус. Выступила без единой ошибки, но результаты будут только завтра, надеюсь, меня примут. Поднялась на третий этаж. 312-ая аудитория. «Фух... Хан Лу На, успокойся. Всего лишь одно произведение и ты свободна» – набрала в легкие побольше воздуха.       – Пришла? – парень сидел на полу и держал в руках книгу в синем переплете.       – Что ты хочешь, чтобы я сыграла? – не смотря на него, прошла и села за рояль. Теперь инструмент показался мне не таким прекрасным, как вчера. Он нагонял страх так же, как и третьекурсник.       – А что умеешь? – опять холодно спросил.       – Все.       – Франц Шуберт «Аве Мария».       Я кивнула. Заиграла мелодию. Мне не нужны были ноты, я знала это произведение наизусть: играла его на выпускном концерте. Я любила этот шедевр, вспыхнули воспоминания. Вспомнила, как разбирала каждый такт, ритм, частичку вложенной души автора в каждую ноту. Я закрыла глаза, получала удовольствие от льющихся звуков. Концерт, я сижу перед фортепиано, настраиваюсь, прикасаюсь пальцами к старым клавишам инструмента, нажимаю на педали. Сильнее нажимаю на клавиши скрипичного ключа. Вторая часть, нажимаю на педаль усиления звука, чтобы выделить основу и сделать звук глубже, громче, еще громче...       Кульминация вся в «форте». Пальцы уже разогрелись, руки горят от оживленной игры, но всему приходит конец, вот уже музыкальная развязка, все реже встречается знак «форте», все чаще «пиано». Мелодия утихает, темп становится медленнее, скучнее. Последняя строка нотного стана и волшебство прекратилось, стихло, и звуки реального мира вернули меня в аудиторию 312. Я не хотела открывать глаза, не хотела снова почувствовать свою жизнь, хотела остаться там, в мире музыки.       Ву Ифань стоял, облокотившись на рояль, склонив голову. Он смотрел мне прямо в глаза, но в них не было пущей надменности, безразличия, злобы. Что-то другое, но что я не могу понять. Переплетение нескольких эмоций: восторг, удивление, интерес и что, что еще? Я тоже смотрела на него в упор, а я и не замечала, какой он красивый. Правильные черты лица, пухлые губы, светлая, идеальная кожа, немного грубоватый нос, черные, словно смола волосы и глаза: четкие, выразительные, манящие, словно далекая, бесконечная галактика. Я не заметила, как он приблизился ко мне. Наши лица разделяли пару сантиметров. Он перевел глаза на мои губы, стал еще ближе. Я чувствовала его горячее дыхание. Будто парализованная, не могла пошевелить не единой мышцей, по-моему, я даже перестала дышать. Он закрыл глаза и слился с моими губами в нежном поцелуе, таким легким, воздушным. Я тоже невольно закрыла глаза, по всему телу пробежали мурашки. Ву Ифань одной рукой обхватил меня за талию и притянул к себе. Меня мое тело не слушалось, а ему подчинялось безоговорочно. Я не имела опыта в таких вещах, да, это мой первый поцелуй.       «Мой первый поцелуй. С кем? С парнем, которого я вообще не знаю, да еще и боюсь», – мои мысли начали проясняться. «Черт, что ты творишь, дура!», – ватными руками я попыталась оттолкнуть его со всей силы, получилось неплохо, совсем неплохо, только вот парень принял это, как знак продолжения, свободной рукой он взял мои руки и прижал к своей груди. Я чувствовала его биение сердца, оно было учащенным, впрочем, наверное, как и у меня. «Надо что-то делать!», – пронеслось у меня в голове. Ничего лучше я не придумала: укусила его за нижнюю губу со всей силы и пнула ногой по лодыжке.       – Ты что вытворяешь? – крикнула я. У парня сочилась кровь из губы, и он ухватился за ногу.       – Это я должен спросить у тебя! – крикнул Ифань. – То просишь продолжения, то кусаешься и пинаешь. Совсем с крышей не в порядке?       – А зачем ты меня поцеловал?       – А зачем ты меня укусила? – он облизнул кровоточащую губу. – Или из себя недотрогу решила построить?       – Ничего я из себя не строю, это была самооборона, и не просила продолжать, я хотела оттолкнуть тебя, ты все не так понял! – мой голос начал пищать, как у комара.       – Ну да, ну да. Еще скажи, что это твой первый поцелуй! – съехидничал Ифань, все также слизывая кровь с губы.       – Да, первый. Надеюсь, тебе станет стыдно, за свой поступок, – я не понимала, что несу, слова выходили инстинктивно, необдуманно.       – Стыдно? – парень начал громко смеяться. – Детка, ты за свой, так называемый, первый поцелуй просишь слишком много. – он продолжал смеяться.       – Ты напыщенный, самодовольный индюк, понял? И больше не подходи ко мне, а свою расфигаченную губу и будущий синяк на ноге считай расплатой! Как ты там говорил: «Улыбка за улыбку, добро за добро»?       Я вылетела из аудитории как пуля. «Вот же засранец, таких еще поискать надо! И, вуаля, ты его нашла, Хан Лу На». Какого лешего я его так боялась? Ничего, кроме красивого личика и богатеньких родителей у него нет, он как отвратительная конфета в красивой обертке.»