Часть 1
30 августа 2014 г. в 02:33
Раннее утро. В доме тихо, все ещё спят, кроме меня. Я стою перед дверью уже около получаса и никак не решаюсь её открыть. Почему? Потому что она закрыта уже четыре года, с того дня, как хозяева этой спальни, а именно она находится за этими дверьми, пропали без вести. Я отлично помню, как там стоит мебель и что где лежит. Да, я мог бы нарисовать её по памяти. Я вздыхаю и открываю дверь…
Закрываю её за собой и вытаскиваю ключ из замка, чтобы никто не мог войти следом и помещать мне вспоминать.
Большая комната со светлыми стенами, с двумя большими окнами и выходом на балкон. Тут слишком тихо и холодно. Даже часы и те не тикают. Время остановилось здесь навсегда. А холодно, потому что сюда давно никто не заходил. Кажется, будто мебель не стоит на своих местах, а подвешена в воздухе. Здесь всё так, как они оставили. Женская одежда валяется на полу возле зеркала, простыни на кровати смяты, белоснежный пиджак брата небрежно брошен на одно из кресел.
Как только я глубоко вдохнул, меня тут же закружило в калейдоскопе воспоминаний, чувств и ощущений.
Запахи… Самый яркий из всех — запах духов. Эти духи ни с чем не спутаешь: они выпущены только в единственном экземпляре, ведь их создали специально для неё. Этот аромат настолько ярко ощущается, что я жду, что сейчас появится она — Анна. Самая восхитительная из всех женщин, что я когда-либо знал. Нет нужды смотреть в альбоме или в своей памяти — по дому ходит Лина, её старшая дочь, так разительно похожая на мать, конечно, кроме запаха. Этот запах всегда был присущ только Анне, он подчеркивал аромат её тела и смешивался с ним, сводя мужчин с ума.
Так же я могу выделить ещё один аромат. Он слишком мне знаком… Это мой любимый запах — запах его одеколона. Запах волшебных ночей, головокружительных поцелуев и пьянящих ласк. Я так скучаю по нему. Да, я понимаю, мы оба женаты, у обоих дети, это подло и низко изменять жене, но я ничего не мог с собой поделать. Я приходил сюда снова и снова…
Подхожу к большой супружеской постели. Да, шелковые простыни… Их я тоже помню. На них всегда смешивалось три запаха. Как же хорошо, что Анна никогда этого не замечала.
Провожу по ним рукой. Тут же в памяти появляются воспоминания о наших ночах, горящие загадочным огоньком небесно-голубые глаза, сводящие с ума нежные губы. Я никогда не забуду горячие капельки его спермы на своих губах, крепкие до боли объятья и острое, ни с чем не сравнимое наслаждение, от которого всё внутри скручивает.
И я не могу не вспомнить нашу с ним ссору. Хотя и произошла она восемнадцать лет назад, я прекрасно помню.
Мы пришли домой с какого-то очередного вечера, он был зол на меня. Да, на том вечере я мило беседовал с каким-то молодым человеком. Эйл, как и все мужчины, собственник, потому жутко меня ревновал. Той ночью он впервые позволил себе указать мне моё место.
«Ты имеешь право стонать только подо мной! — сказал он, входя в меня на всю длину. — И кончать имеешь право только подо мной, шлюха!»
Я знаю, что он любил меня не так, как я его. Он всегда был легкомысленным, ветреным, но мне это в нём нравилось. Он никогда не думал, что будет завтра и, конечно, никогда не предполагал, что для него это завтра может не настать.
Это место вызывает сразу два чувства: ненависть и любовь. Я любил Эйла, больше, чем свою жену, Кейт, больше, чем себя, и в то же время ненавидел Анну с такой же силой, что любил её мужа. Она виновата лишь в том, что семнадцать лет назад мой брат женился на ней. Женись он на любой другой женщине, я бы ненавидел её. Я всегда считал, что она его недостойна. Нет ещё того, кто был бы достоин.
Я замечаю, что дышу глубоко. Поворачиваюсь к дверям. Внутри теплеет от ощущения, что он сейчас войдет. Но нет, всё так же тихо.
Я спускаюсь в столовую. Время завтракать. Я первым сажусь за стол из красного дерева. Сразу по левую руку от того, кто сидит во главе стола. Но это место пустует уже 4 года, как и место по другую сторону. Входит моя жена и садится напротив меня. Входят дети Эйла и Анны. Первыми — Брайан и Лина. Брайан садится рядом через стул от меня, Лина напротив него. Потом входит Камилла. Унаследовав цвет глаз и волос от отца, всё остальное она унаследовала от матери. Она садится между сестрой и моей женой. Следом входят мои дети. Курт и Кармен. Кармен выглядит грустной, и этому есть причина. За столом не хватает ещё одного человека, кроме моего брата и его жены. Человека, рядом с которым мне не по себе — Макса. Дело лишь в том, что он с каждым днём все больше и больше похож на своего отца, чем только напоминает о потере, вызывает желание им овладеть и сводит с ума. Он приедет позже.
После завтрака все уходят по своим делам, кроме меня. Кейт уезжает на работу. Кармен идет в свою мастерскую — она талантливая художница. У Курта очередное интервью и фотосессия. Лина и Брайан уходят к своим друзьям, а Камилла — в клуб, который достался ей от матери.
Дома тихо, но вот, становятся слышны крики поклонниц, щёлканье фотоаппаратов и рев мотоцикла. Это значит только одно — Макс вернулся с очередного гран-при с очередной победой.
Я спускаюсь вниз, чтобы увидеть его. Вот он входит, держа в одной руке сумку и шлем, а другой приглаживает свои светлые волосы. Поднимает на меня свои небесно-голубые глаза, и я забываю, как дышать. Он улыбается. Боги, как же он сейчас похож на своего отца!
— Дядя Кайл! — он подходит ко мне и обнимает. Его одеколон похож на одеколон его отца, меня обволакивает этот запах. Он отпускает меня и поднимается в свою комнату. Наверняка он устал и хочет отдохнуть.
— Дядя, ты заходил в их спальню? — вдруг внезапно спрашивает он меня. — От тебя пахнет ароматом моей мамы, — говоря эти слова «моей мамы» он по-настоящему улыбается.
— Да, я скучаю по Эйлу, — я улыбаюсь в ответ, хотя мне больше всего хочется заставить его замолчать. Он отворачивается и продолжает подниматься.
Я не нахожу себе места, уже минут двадцать не могу никак успокоиться. Он так похож на мужчину всей моей жизни. Сейчас только одиннадцать, раньше трёх дома никто не появится. Это всё не даёт мне покоя. Я не могу, я не должен. В голову закралась малодушная мысль «Эйл всё равно никогда об этом не узнает».
Я не знаю, что на меня нашло, но я пошел к нему в комнату. Постучался, он открыл мне. Макс удивился, но пропустил меня. Светлая комната, в которой в глаза сразу же бросается стеллаж с более чем сорока кубками за первые места на различных гран-при. Он всегда лучший. На кровати идеально чистые простыни. Значит, надо их испачкать. Он только что вернулся из душа, на нем было только полотенце. Это ещё больше затуманило мне рассудок. Я подошел к нему и обнял его, наслаждаясь запахом его тела. Он обнял меня, но не так, как мне бы того хотелось. Мне безумно хотелось сказать ему «Сильнее!», но я промолчал.
— Макс, — я провел рукой по его щеке. Он не отстранился, даже наоборот, положил свою руку поверх моей. Посмотрел мне в глаза, и я провалился в эти ледяные бездны. Он целовал меня, будто спрашивал разрешения. Я позволил себе ответить, прикрыв глаза. Так приятно проводить рукой по мышцам его спины, по плечам. Он не выглядит растерянным. Этот взгляд… пленял меня всегда: и семнадцать лет назад, и сейчас.
Я даже не заметил, как мы оказались в постели. Голубые глаза горят, тело пылает, Макс часто дышит, возбужден. Я целую его в шею, спускаюсь ниже. Но он останавливает меня.
— Так будет не честно… — шепчет он. Я по глазам понимаю, что он предлагает. Поза «69». Такого я ещё никогда не пробовал.
Его щеки пылают, ему стыдно, но он хочет этого. Провожу рукой, он немного вздрагивает. Невольно повторяет моё движение. Конечно, Макс же не знает, как это делать, ведь раньше у него не было опыта.
Я старательно посасываю ствол, язык проникает под крайнюю плоть, вырывая тягучий полувздох-полустон у Макса. Это удовольствие настолько туманит его разум, что он забывает, что он должен делать. Но вот он вроде справился с собой и обхватил своими губами головку. Я спрятав зубки, глубоко беру в рот, пропускаю в горло головку и сглатываю, щекоча языком вены. Юноша снова стонет. Глажу его бедра, мне нравится шелк его кожи. Он не может сдерживать стоны своего наслаждения. Это чувство так ново для него и так приятно.
Мы оба не сдерживаемся, да и к чему? У нас не так много времени. Проглатываю, облизнув губы, дочиста вылизываю его член. Я сажусь в кровати. Он тоже, проводит пальцем по своей щеке, на которой капли белесой жидкости, пробуя на вкус. Видимо, ему пришлось по вкусу, потому что он облизывает губы.
Я смотрю на него, любуясь. Он резким движением целует меня в губы, повалив на постель. Я переворачиваюсь, подминая его под себя. Мы катаемся по постели, ни один из нас не желает сдаваться. Но всё же мне удается оказаться сверху и быстро перевернуть его на живот. Он начинает протестовать, но я стал целовать его шею и плечи. Я облизываю собственные пальцы, но он этого не видит. Мои руки спускаются вниз, лаская его ягодицы. Он без слов понимает меня и раздвигает ноги. Я чуть надавливаю пальцем на дырочку, но не вхожу. Мне не хочется делать ему больно. Я раздвигаю его ноги ещё шире и начинаю энергично трахать его языком. Блондин стонет, не стесняясь и не смущаясь. Я дотянулся рукой до своих джинс. Вспомнил, как не вполне отдавая себе отчет, положил в карман смазку. Сейчас самое время её использовать. Какой же он узкий. Возбуждаюсь, представляя, как в нём будет тесно, как он будет сжимать меня. Я чуть отвлекся и тут же оказался под ним. Его глаза горели огнем, сейчас он мало чем отличался от своего отца. Макс сам насаживается на мой член и резко двигает бедрами, положив руки мне на грудь. Я наслаждаюсь им, особенно его лицом и стонами. Он так сильно сжимает меня в себе, что я чувствую, что долго не продержусь. Он безумно хорош. Вот он резко выгибается, и я забрасываю голову назад.
Он ложится на меня, целуя в губы. После, встав на колени, он чуть наклоняется вперед, положив руки на спинку кровати. Я понимаю его и без слов. Встаю следом и резко вхожу в него. Юноша сам подается бедрами и превосходно держит ритм. Капли пота скользят по его спине, меняя направление от перекатывающихся под кожей мышц. Я наклоняюсь к его уху и шепчу, как он хорош. Самый сдержанный из детей Эйла. Я никогда и не подозревал, что он может быть таким.
Громкий вскрик, и он выгибается в моих руках. Мы оба пытаемся отдышаться.
Лежим: он положил мне голову на плечо, я глажу его волосы.
— Макс, скоро кто-нибудь придет домой… — говорю я, намекая, что мне пора уходить. Конечно, дома мы не одни, но прислуга и так знает о том, кто с кем спит.
— Ну, хорошо, — соглашается он и отпускает меня. — Если снова тебя охватит сильная тоска, я к твоим услугам, — он улыбается.
Я одеваюсь, оглядываюсь на него и, улыбнувшись, выхожу из комнаты.