Любимый аромат

В машине, кроме нас, было еще четверо. Все огромные накачанные альфы, от них так и разило силой и злобой. Олежка сжался у меня под боком и мелко дрожал. Меня самого колотило от страха, но показывать этого я не имел права. Сын - мой нежный, ласковый мальчик, смотрел на меня такими испуганными глазами, когда за нами приехали кредиторы мужа, что я готов был выть от безысходности. Его страх просто висел в воздухе вязким и липким маревом. Я и сам ужасно испугался, но уже после того, как эти бугаи рассказали, что муж продал нас с сыном в бордель, чтобы отдать свои долги. Я не поверил, но мне под нос ткнули его расписку, где он своей собственной рукой подписал нам с сыном смертный приговор. Мой мальчик там погибнет, а я не смогу жить, потеряв своего ребенка. Надо срочно что-то придумать. Нельзя допустить, чтобы Олег попал туда и... Машина резко затормозила, и нас всех дернуло вперед. Я придержал голову сына, прижав ее к своей груди, и мы бухнулись вниз - под ноги двум сидящим по бокам от нас альфам. Я стукнулся головой о переднее сиденье и упал на сына. В такой огромной машине нам - двум миниатюрным омегам - можно было свободно лежать в проходе между сиденьями. Сверху на нас навалилось тяжелое тело и только сейчас я услышал размеренный стук, но он почти сразу же оборвался. Это что такое было? Мне на щеку капнуло теплым. Я завозился спихивая с себя непомерную тяжесть. Мы же тут задохнемся, или нас раздавят. Но тяжесть вдруг пропала, и я смог распрямиться. Как хорошо, что Олежка в обмороке и этого не видит. Все стекла были изрешечены пулями. Кровь капала отовсюду, от страха и шока моё дыхание перехватило, и сознание покинуло меня. Очнулся я снова в машине, которая, подъехав к огромному трёхэтажному особняку, остановилась. Задняя дверца машины распахнулась, и мне велели выходить. Олег всё еще был в обмороке, и это меня очень волновало, но и радовало - он пропустил все ужасы со стрельбой и кровью. Я вылез из машины и попросил у рядом стоящих альф помочь перенести сына. Ко мне шагнул высокий, красивый, сильный, но угрюмый альфа и с легкостью поднял Олежку на руки. Не очень понимая, что произошло, я догадался, что тех кредиторов больше нет. А что теперь ожидает нас, не смог бы предсказать даже Нострадамус. Я почти бежал за огромным альфой, несшим сына, на один его широкий шаг я делал целых два. Он с легкостью поднимался со своей ношей по лестнице, пока не остановился у двери. Внеся Олега в комнату и положив его на кровать, альфа ушел, захлопнув дверь. Я сразу же кинулся к сыну, он лежал бледный и едва дышал. Мое сердце на миг замерло от испуга, и я, бросившись к двери, начал стучать в нее и звать на помощь. Минут десять ничего не было слышно, но потом послышались шаги, и дверь распахнулась. Тот же альфа вошел в комнату, неся аптечку, стакан и бутылку с водой. Я отступил в сторону, и он шагнул к кровати. Достав нашатырь и смочив им ватный тампон, он сунул его под нос Олегу. Тот вздрогнул, сморщил носик, открыл глаза и часто-часто заморгал. Потом его взгляд нашел меня, и он еле слышно прошептал: - Па... папа, а мы где? Мы уже приехали? Он весь сжался и уставился испуганными глазами на альфу. Не думая ни о чем, я бросился к нему и обнял. Укачивая его в своих объятиях и тихо уговаривая, я старался его успокоить: - Нет , Олежек, мы не там, все будет хорошо, не бойся, папа что-нибудь придумает, - я повернулся к альфе. - Не могли бы вы дать ему успокоительное? Мальчик очень перенервничал и не сможет уснуть, а сон ему сейчас необходим. Я думаю, нам нужно поговорить, но я не смогу оставить ребенка одного, и при нем говорить я тоже не смогу. Он кивнул и вышел. Почему-то этот молчаливый, угрюмый и большой альфа меня не страшил. Я сам себя не понимал, опасаться его - я опасался, он взрослый самец, а кто их разберет, чем они тут занимаются, но вот бояться его - я не боялся. Чувство страха прошло после стрельбы и той кровищи, что я увидел до обморока. По идее, должно быть как раз наоборот. Но получается, что те были плохими, а эти нас спасли, и поэтому лучше тех. Да, я понимаю, детская логика, но вот так случилось, и по моим инстинктам и интуиции я абсолютно прав. Альфа вернулся с пузырьком каких-то капель, я встал на его пути и спросил: - Что это? Я просил таблетку какого-нибудь Персена! Я не позволю накачать сына наркотиками! Дайте, я посмотрю и прочту инструкцию, у Олежки может быть аллергия. Мне протянули пузырек с каплями. Я посмотрел на составляющие "Валемидина" и согласно кивнул. Взяв стакан и налив в него воды из бутылки, я накапал туда же препарат и протянул сыну. Он, глядя на альфу, выпил всё содержимое стакана и, вернув его мне, откинулся на подушки. Хорошо укрыв его одеялом и погладив моего мальчика по светловолосой, лохматой голове, я попытался выяснить, где мы и что с нами будет, задавая вопросы альфе, но молчаливый здоровяк не проронил ни слова. Минут через десять Олег уснул, а альфа жестом пригласил следовать за ним. Мы вышли за дверь, и он закрыл комнату на ключ. Проведя меня по коридору и вниз по лестнице, альфа распахнул передо мной дверь, и мы вошли в кабинет. За столом сидел еще один альфа, как две капли воды похожий на моего сопровождающего. Я от растерянности остановился посреди комнаты. Сидящий альфа внимательно осмотрел меня, рукой указал на кресло, стоящее рядом со мной, и сказал: - Присаживайтесь, пожалуйста, нам предстоит долгий разговор, и не хотелось бы причинять вам неудобства. Мы сейчас сядем и обсудим сложившуюся ситуацию. Вы что пьёте? Чай, кофе, сок или что-то покрепче? - Чай, если можно, - я сел в предложенное кресло и глубоко вздохнул, - с молоком. - Роман, будь добр, распорядись, и сам приходи, ты мне нужен. Так значит его зовут Роман. И насколько вижу - они близнецы. А раз в кабинете и предлагает разговор, то значит, он здешний хозяин или типа того. Ну, что же, сейчас всё выяснится и, возможно, нас отпустят домой. Роман вернулся буквально через пару минут и тоже сел в кресло, а его брат с комфортом устроился на диванчике. Все мы сидели вокруг небольшого журнального столика и молча переглядывались. Хозяин кабинета заговорил первым: - Меня зовут Александр, можно Алекс, я хозяин этого дома и брат Романа. Но вы это, наверняка, и так поняли. И я рад, что вы спокойны и не истерите, как могло бы быть, и это мне даже импонирует в вас. Сильные духом и уверенные в себе омеги мне встречались очень редко, а если точнее, один раз, и это наш папа. Сейчас я попросил бы вас ответить на мои вопросы, а потом я отвечу на ваши. Договорились? - Да! Я расскажу всё и обо всем, что вас интересует. Но хотелось бы узнать прямо сейчас, что нас с сыном ждет в дальнейшем? - Я понимаю, что успокоив вас, я получу нужную информацию быстрее и подробнее, чем если вы будете опасаться сказать что-то не то. И я обещаю вам, что с нашей стороны вам бояться нечего, если вы нам не опасны. Лично вы мне ничего не сделали и не являетесь моими врагами, но я не знаю, что вы делали в той машине, и именно это меня несколько и напрягает. Я надеюсь на правдивые ответы, и тогда все решится к обоюдному согласию. - Хорошо. Давайте, я сразу расскажу, что с нами произошло до нашего прибытия сюда, а потом вы зададите свои вопросы, если они возникнут. Нас в семье было трое, пока меня и сына не предали. Мой супруг задолжал кредиторам большую сумму денег и в уплату долга отдал нас в бордель. На той машине нас и везли в какой-то притон. Как сказали ворвавшиеся к нам домой альфы, мы стали собственностью их группировки и должны полностью подчиняться и выполнять все приказания и распоряжения. Если бы дело касалось только меня, то это еще куда не шло, но сына, я ему никогда не прощу, - я вспомнил о муже. - Я не знал, что он влез в долги, мои деньги после свадьбы позволяли жить в достатке, компания моего деда, доставшаяся мне в наследство, приносит хороший доход, но сейчас я мало что понимаю в произошедшем и не знаю, что с компанией. Мне показали расписку мужа и поставили перед фактом нашей продажи, потом схватили и, засунув в машину, повезли неизвестно куда, а потом стрельба - и мы тут. Вот и всё, что я могу сообщить по данной ситуации. Что вы хотели спросить у меня? Я замолчал. Тут нам принесли напитки, и я взял чашку с чаем. Александр и Роман во время моего рассказа иногда переглядывались и хмурились. А у Романа еще и пальцы пощелкивали, так яростно он сжимал их в кулаки. Несколько секунд длилось молчание, а потом Роман издал какой-то непонятный свистящий звук и, вскочив, начал метаться по комнате. Алекс посмотрел на него и, обращаясь ко мне, объяснил: - Извините брата, он не может спокойно реагировать на любое упоминание об этой банде. Он пострадал из-за них. Вернее, они сделали его таким молчаливым, и это вызывает его понятную ярость и злобу. При некоторых обстоятельствах Романа хотели убить, перерезав горло, но это им не удалось, хотя связки повредили. Теперь он не может говорить, поэтому не удивляйтесь его молчаливости, - я кивнул, показывая, что принял сказанное к сведению. - Я рад, что в вас нет страха, когда вы вошли в кабинет, я увидел, что вы его не боитесь. И еще! После вашего рассказа многие мои вопросы отпали сами собой. Мне нужны только ваши паспортные данные, чтобы выяснить всю информацию и убедиться в правдивости рассказанного вами. А пока, я попросил бы вас пожить здесь. Это в первую очередь нужно вам самим, если вы вернетесь к себе домой, то нет никакой гарантии, что за вами снова не приедут. В нашем доме вы можете чувствовать себя свободно. Для нас вы гости, а не пленники, но я хотел бы попросить, чтобы вы не покидали стены дома без охраны, а за пределы территории усадьбы пока вообще не выходили. Когда мы разберемся со всем этим, тогда и решим, что предпринимать дальше. - Спасибо! Я уж и не надеялся на более-менее приемлемый исход дела. Пока Алекс мне объяснял причины такого поведения Романа, тот постепенно успокоился и остановился у окна, глядя в темноту. Я продиктовал наши с Олегом данные, взял ключ и ушел в нашу комнату. Сынуля спал, и я прилег рядом с ним. Пока меня не сморил сон, я успел проклясть мужа и пожелать ему умереть сотней способов. Моя кровожадность не имела границ, за сыночка я готов был сам его и четвертовать, и на кол посадить, и кожу с него живьем содрать. Мальчишке всего шестнадцать, он невинный, нежный и чистый душой, а отец отдал его на растерзание разным извращенцам. Ну ничего, Бог всё видит, он его накажет, а если нет, то я всё равно когда-нибудь найду его, и он поплатится, слава Богу, не за наши страдания, но за наши страхи точно. Потом я уснул.