Боль

Америка пахла свободой и одиночеством. Она пахла разными людьми и дорогим виски. Для Джина это был глоток свежего воздуха, а для Каменаши давящей темнотой. Под тонкими нитями футболок от МакКвина Аканиши ласкал такое знакомое тело Казуи. В его легких скапливался дым американских сигарет, и хотелось выблевать все это на ковер. Каме думал, что любовь заканчивается в тот момент, когда начинается другая история, но Джин, наверно, считал иначе. - Расскажи мне об Америке, - иногда спрашивал Казуя, надеясь, что больше ничего не услышит, но Джин повторял свои истории раз за разом. - Расскажи мне о своем ребенке, - допрашивал Каме, лежа под одним одеялом с Аканиши, и надеясь, что тот промолчит, но Джин улыбался и говорил. Так долго говорил, что Казуе хотелось просто оглохнуть. Каменаши мечтал, чтобы его читали, чтобы Джин мог прочесть без слов все мысли. Наперекор всему тому, что тот говорил, но Аканиши не мог. - Когда-нибудь мы поедем с тобой в Лос-Анджелес, - болтал невпопад Джин, делая глоток привезенного из Штатов виски. «Когда-нибудь» значило никогда, и они вдвоем это прекрасно знали. От Джина пахло все также, и Казуя наслаждался знакомым ароматом любимого. Иногда он хотел рассказать о своей боли, но поцелуи прерывали любые слова. Губы, щека, шея, грудь – Аканиши спускался все ниже, вытягивая из своего партнера все больше эмоций и стонов. Их секс был диким и громким, когда Джин не сдерживал себя ни на секунду, позволяя любые позы и слова. Ночи сменялись яркими рассветами, заставляя задергивать шторы. Каме смотрел на еще спящего Джина, который мирно сопел в просторной кровати очередного номера. Они никогда не встречались в одном и том же месте. Это было опасно. Опасно для всех. Каменаши каждый раз убеждал себя, что это будет последняя встреча, но через несколько недель они вновь обнимали друг друга. Каме всегда уходил первым, пока город еще не успел проснуться. Он дышал холодным утренним воздухом, пытаясь забыть о своей боли, надеясь, что они виделись в последний раз, и зная, что все это продолжится опять. Зная, что боль никогда не пройдет, и будет продолжать сжигать его изнутри.