* * *
Когда Джон вошёл в квартиру, Шерлок сидел, с ногами забравшись в кресло, и потирал затылок. Он всегда казался невероятно крошечным в своей мыслительной позе. Изящным. Хрупким. Джон знал, что на самом деле он был хрупким в очень многих отношениях. Джон всегда боялся сломать его, требуя слишком многого. Требуя слишком сильно открыться. Джон постарался изобразить улыбку на лице, сжал губы и приподнял брови: – Эй. Вот твой кофе. Шерлок кивнул в сторону стола, и Джон понял, чего от него требуют, поставил бумажный стаканчик и уселся в своё кресло. – Итак, расскажи мне о деле. Шерлок сложил ладони домиком и окинул гостиную долгим пристальным взглядом. Его глаза останавливались на всём, кроме Джона. Джону был уже знаком этот процесс, и он не прерывал. Просто пил свой капучино и ждал. Когда наконец Шерлок встретился с ним взглядом, Джон заметил, что тот чем-то взволнован. Шерлок открыл было рот, но сразу закрыл. Джон по-прежнему молчал. Это его роль. Он терпелив, когда Шерлок резок, молчалив, когда Шерлок кричит, спокоен, когда Шерлок безумен. Он обязан быть таким, даже если чувствует обратное. Он узнает, если Шерлока понадобится подтолкнуть к разговору, и поймет, когда именно это нужно будет сделать, а до тех пор он подождёт. Шерлок опять открыл рот, упёрся языком в щёку и задумчиво нахмурил переносицу. – Тебя что-то беспокоит. У Джона внутри похолодело. Он даже отдалённо не был готов к такому разговору. – Я в порядке. – Он откинулся в кресле, стараясь отодвинуться подальше от напряжённого шерлокового взгляда, и отпил кофе, чтобы занять чем-то руки и попытаться спрятать лицо. – Кажется, мы собирались обсудить дело, да? Я в порядке, Шерлок. Оставь это. Шерлок замотал головой: – Нет, не в порядке. Ты... чем-то обеспокоен. – А когда мы бываем спокойны, Шерлок? Нам ни минуты не бывает скучно, да? – Он понимал, как слабо это звучит, но он был не в состоянии подобрать правильные слова. Ему вообще начало казаться, что он физически не может дышать. Будто его рёбра резко врезались в лёгкие, сокращая их объём. Шерлок смотрел на него из-под ресниц, вскинув бровь: – Джон. Я тебя знаю. Я не идиот. – Разве? – Он тут же пожалел об этом. Джон всего лишь глупо парировал, но прозвучало это ужасно, и интонация была совсем неудачной. Шерлок поморщился на долю секунды, но выражение его лица сразу вернулось в прежнее состояние. – Боже, Шерлок, прости меня. Я не это имел в виду. – А я думаю, это. Немного. – Шерлок наклонился вперёд, опустив ноги на пол. – Ты злишься на меня, Джон? – Нет. Чёрт. Нет, Шерлок, нет, конечно нет. За что мне на тебя злиться? – Ему хотелось броситься вперёд, обхватить лицо Шерлока своими руками, ощутить в ладонях мягкую кожу и утреннюю щетину, сказать ему, что любит его так страстно и глубоко, что это у него в костях. Что даже существовать без этого уже не может, что его любовь записана у него в хромосомах и встроена в клеточную структуру. Шерлоку бы это понравилось, наверное. Но вместо этого он с силой провёл ладонями по своему лицу, вцепившись ногтями в кожу головы. – Всё, что ты сделал для меня за эти последние несколько лет... как я могу? Я думаю, у тебя есть полное право вести себя как законченный мудак ещё довольно долгое время, прежде чем я смогу вновь разозлиться на тебя. Шерлок фыркнул, выглядя задумчиво: – Ты бы сделал для меня то же самое. – Разве что я не сделал. Я не был ранен и, борясь за жизнь на больничной койке, не придумывал план, чтобы на несколько месяцев защитить тебя от смертельно опасной лживой жены, а потом позволить тебе вернуться после всего, что было сказано и сделано, ни словом не обмолвившись о том... – Джон затих, опасаясь, что наговорит лишнего – слова, которые не сможет забрать назад. Он прикусил нижнюю губу. – О чём, Джон? – Теперь Шерлок погрузился в молчание. Его внимание полностью сосредоточилось на Джоне, обжигающее в своей напряжённости. Это было слишком. Джон не мог дольше смотреть в эти совершенные глаза, только не во время такого разговора. Он обхватил стаканчик с кофе обеими руками и встал, прошагав к стене с уликами и уставившись в неё невидящими глазами. – Ничего. Не важно. – Мне важно. – Голос Шерлока был таким тихим. Таким искренним и преисполненным чувств. В комнате что-то назревало, сам воздух изменился. Джон почувствовал себя как на русских горках, балансируя на пике перед самым блистательно-жутким крушением. Нет пути назад – только падение, нет пути вперёд – то же самое. Его руки дрожали, как бы крепко он ни сжимал свой стаканчик с кофе. – Я правда не хочу сейчас делать это, Шерлок. Между ними повисло молчание. Потом Шерлок покорно вздохнул: – Конечно, я не могу заставить тебя говорить. Однако, признаюсь, я не совсем уверен, что значит это, и я отчаянно хочу узнать. Джон зажмурился, чувствуя пристальный взгляд Шерлока на своей спине. – О, Шерлок. Нет. Не хочешь. Ты не хочешь говорить об этом со мной. – Вообще-то очень хочу, Джон, – сказал Шерлок резко. – Ты ходишь на цыпочках по этой квартире уже несколько месяцев, будто тебе здесь не место, будто ты живёшь в отеле, а я – чересчур дружелюбный консьерж. А не твой лучший друг. Это становится немного утомительно. Джон тяжело вздохнул, чувствуя себя пойманным зверем. Шерлок намеревался вытащить это из него во что бы то ни стало. От Шерлока нет спасения, когда он такой. – Шерлок. Прости, если я заставил тебя думать, что злюсь. Я не злюсь. Вовсе. Обещаю тебе. – О, вот это утешил. – Шерлок встал, половицы скрипнули, когда он прошёл к кухне и обратно к своему креслу. – Ты можешь хотя бы взглянуть на меня, Джон? – Нет, – ответил тот снова слишком быстро и резко. Он чувствовал, как двигаются его желваки, и мутит в животе. – Чёрт. Извини. Я просто. Это нелегко для меня. – И при взгляде на меня становится тяжелее? – Да. – Я постараюсь не обижаться на это. Джон засмеялся, потому что просто не мог удержаться. Шерлок всегда заставляет его смеяться, и всегда заставлял, даже в самые неподобающие и абсурдные моменты. Тут нельзя хихикать, это же место преступления. – Не обижайся. – Так скажи мне, Джон. Что не так? Что было не так? Я старался, чтоб ты чувствовал себя здесь как дома, чтобы ты был так же счастлив, как с Мэри, до того... – Шерлок, я никогда и нигде не был счастливее, чем здесь. Бейкер-стрит – единственное место, где я когда-либо чувствовал себя как дома, – Потому что ты здесь, и ты – мой дом. Ты. Неважно, где я, пока я с тобой. Он никогда не мог сказать этого вслух – того, что действительно было важно – страх разрастался у него в животе. – Мэри никогда не делала меня таким счастливым как... Черт побери, проклятье. У него не получалось произнести слова. У него болел живот. За его спиной Шерлок глубоко судорожно втянул воздух. – Таким как что, Джон? – Таким. – Джон скрежетал зубами, вцепившись ногтями в затылок. – Таким вот. – Скажи это, Джон. - Голос Шерлока дрожал. Джон обернулся и чуть не выронил кофе на пол. Шерлок выглядел совершенно разбитым, его веки покраснели, глаза блестели, волосы были взъерошены пальцами, а лицо лишилось красок. Такого отчаяния на его лице Джон никогда ещё не видел, даже когда тот истекал кровью на этом самом полу. – О боже, Шерлок. Что с тобой? – Скажи. Это. – Шерлок прикусил щёки, отчего его скулы выделялись больше обычного. – Пожалуйста. – О боже, Шерлок, – повторил Джон, ошеломлённый внезапностью этого разговора. Казалось, им следовало к этому подготовиться. Договориться и назначить дату. Зная заранее, о чём собираются говорить и приготовить тезисы или что-то вроде этого. А не бросаться в это без предупреждения обычным серым лондонским утром, ничем не примечательным в их истории. Казалось, оно заслуживает синей мемориальной доски: В этот день 2016-го Джон Ватсон, наконец, сказал Шерлоку Холмсу, что любит его. – Почему сегодня? Зачем делать это именно сейчас? – Джон, я даже не знаю, что мы делаем. Но, что бы это ни было, я думаю, это не может ждать дольше, согласен? – Голос Шерлока дрожал. Джон захлёбывался отчаянными звуками, рвавшимися из его горла, к глазам подступали слёзы: – Шерлок. – Боже, что? Что происходит, Джон? Скажи мне. – Шерлок умолял. А Шерлок никогда не умоляет. – Я просто думал... когда вернулся... нет, дерьмо, к чёрту. Я просто не могу, извини. – Его душил груз того, как много это для них значило. Ноги отказывались его держать. Он осел на диван, ставя стаканчик на стол с бόльшим усилием, чем требовалось, и кофе фонтаном вырвался из-под крышки, расплескавшись по деревянной поверхности. – Джон. С закрытыми глазами Джон почувствовал, как Шерлок опустился рядом с ним, и от его веса диван прогнулся. Шерлок сидел так по меньшей мере минут пять не шевелясь. Потом он пошевелился, чтобы положить тёплую ладонь Джону на поясницу. Прикосновение было неожиданным и интимным, и оглушительно приятным. Это прикосновение отличалось от тех, которыми они делились раньше. Оно означало что-то другое – они пересекли черту. Выдох дался Джону на удивление тяжело. – Шерлок, я просто... Я не знаю, как говорить о таких вещах. – Тогда не надо. Поговори со мной о чём-нибудь другом. Расскажи об ужине со Стамфордом прошлым вечером. О пьесе, которую смотрел в Ковент-Гардене на той неделе. Просто поговори со мной. Мы больше ни о чём не говорим, кроме расследований. – Шерлок криво улыбнулся, теперь он рассеянно водил ладонью кругами по джоновой спине. – Возможно, я подсознательно исключил тебя сегодня утром из своей деятельности, потому что... потому что я хочу говорить с тобой о чём-то помимо работы. Я скучаю по тебе, Джон. – Я знаю. Знаю, что скучаешь. Чёрт. Я знаю. Прости меня! Я тоже по тебе скучаю. Я не хотел отдаляться. – Тебе через многое пришлось пройти за этот год. Я всё понимаю. Мэри, её фиктивная беременность... – Шерлок замолк. – Господи, ну ты и тупишь иногда. Дело совсем не в Мэри. – Джон с большим усилием сглотнул, у него во рту пересохло. – Дело в тебе. – Джон наконец открыл глаза и взглянул на Шерлока в профиль: идеально надутые губы, нос с едва заметной горбинкой, рельеф бровей. Настолько красивый и совсем не осознающий этого. Джон всегда хотел сказать Шерлоку, сказать, как у него иногда захватывает дух, как много часов он провёл, просто наблюдая за биением пульса на изящном изгибе шерлоковой шеи. Сказать ему, что если существует тот единственный, Тот Самый Единственный, который значит всё для тебя – то это он и есть. – А что во мне? – Ты. – Джон уставился на него, не веря. – Ты чуть опять не умер на моих руках, ты, чёртов идиот. Моя жена ранила тебя. Помнишь это? Я понимаю, ты мог забыть такую мелочь, как ранение. Небольшая заминка в течение дня, вроде как. – О. – Шерлок смотрел прямо перед собой, не отрывая взгляда от камина. – Я понятия не имел, что это всё ещё расстраивает тебя спустя столько месяцев. Если бы ты умирал, что бы последнее ты сказал перед смертью? Джон уже прошёл точку невозврата. Осталось только сказать: – Шерлок, если ты опять оставишь меня, я ни за что этого не переживу. – О. – Шерлок сидел с таким видом, словно Джон только что попросил его переключить телеканал. Но Джон знал, что на самом деле у того внутренняя паника, что его сердце скачет, и он не может сформулировать мысли. Его рука прекратила неторопливо массировать спину Джона. Он часто замигал, и Джон знал, что тот пытается обработать услышанное. Теперь, когда он начал, это было как прорыв плотины. Слова лились из него без участия риторики или логики. – Шерлок, дыши. Дыши и послушай меня. Я должен был сказать тебе это раньше, я знаю. Я должен был сказать это лучше и более... вроде как... решительно, наверное. Я должен был чётко дать тебе это понять, вместо того, чтобы ты строил предположения и догадки, и... Чёрт. Я должен был многое сделать по-другому и просто иметь смелость сказать, но, боже... я не знаю. Слова так и не приходили, и я боялся, я так, мать твою, боялся, Шерлок. Что ты скажешь, что я сошёл с ума, что это не так, что ты не видишь меня в этом качестве, а потом я узнал, после свадьбы я узнал, что ты видел, что не только я один... но было уже слишком поздно, и, чёрт, я постоянно думал о том, чтобы бросить Мэри, но был этот ребёнок, и я чувствовал, что дерьмово так поступать, а потом ты не отвечал на мои звонки, и я подумал, что, возможно, я сам себя обманываю. А потом... когда она... когда я подумал, что снова потеряю тебя, я просто... Ничего не мог сказать. Я хотел тебя во всех смыслах слова, но это больше не казалось таким важным, раз ты жив и здесь, со мной. Шерлок дышал так же тяжело, как Джон, хотя и сидел молча. Он по-прежнему пристально смотрел в камин. Это хорошо, это прекрасно. Было бы намного тяжелее, если вообще возможно, сказать всё это, когда бы Джона сверлили шерлоковы прекрасные, совершенные, внимательные глаза. Плечи Джона ходили ходуном. Его рёбра болели, а в голове стучало. Это было ужасно. Как выпрыгнуть из вертолёта на потрёпанном канате, без парашюта, когда остаётся приземлиться только на песок и собственные хрупкие ступни, в которых куча мелких ломких косточек, что ему вообще-то приходилось делать, и сейчас это казалось гораздо менее пугающим вариантом. Он сделал глубокий вдох и просто рискнул. Что он никогда не говорил, но всегда, всегда хотел: – Шерлок. Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня до усрачки. Я никогда никого так не любил, и я думаю, это однажды меня уничтожит. Я знаю, оно может. Ты можешь. И я позволю тебе. Я знаю, ты бы никогда, но... Ты можешь. Я позволю тебе, и мне всё равно. И я хочу тебя, и я знаю, что ты - нет, что ты просто не создан для этого, но, боже, как же я хочу тебя. Я хочу быть с тобой до конца наших дней и целовать тебя по утрам и на ночь, и я хочу, чтобы ты обнимал меня, когда мы спим, и дышал мне в шею, а мои пальцы зарывались бы в твои волосы, и я хочу разделить твою постель и твою жизнь, и всё. Всё. Я хочу всего, Шерлок. Шерлок дышал очень часто, его ноздри раздувались, а желваки на скулах ходили ходуном. Джон ждал. И ждал. Шерлок дышал так часто, что это начало немного беспокоить. Джон хотел извиниться, забрать свои слова назад, сказать Шерлоку, что всё в порядке. Они могут продолжать жить, как раньше, что это ничего не изменит... – Поцелуй меня. – Шерлок по-прежнему не смотрел в его сторону. – Что? – Поцелуй меня, пожалуйста. – Теперь Шерлок повернулся к нему, и его лицо было таким открытым, таким восприимчивым и ласковым, и жаждущим, что Джон не удержался и протянул руку, проведя ладонью по его лбу и вниз по овалу лица. – Правда? Я думал... – Это было слишком быстро. У них даже не было времени ничего толком обсудить, и... – Да, Джон, правда. Я так много раз думал об этом. Пожалуйста. – Так значит ты? – Люблю тебя? Хочу тебя? Джон молча кивнул – его язык был абсолютно бесполезен, а горло горело. Шерлок буквально расплывался перед ним, их колени соприкоснулись, острый локоть Шерлока уткнулся Джону в бедро. Ладонь Джона обнимала лицо Шерлока. Тот находился так близко, что его очертания были размыты. Шерлок занимал собой всю комнату. – Да, Джон. И то, и другое. "Я люблю тебя" – этого на самом деле совершенно не достаточно. Я дважды умер и вернулся назад. Ради кого, как ты думаешь, я возвращался? Глубина этого заявления, хотя Джон уже знал об этом, ошеломляла. Он не мог говорить. Так что он сделал то, что ему велел Шерлок, как он обычно и поступал, и поцеловал его. Первое касание было нежным, губы осторожны и неуверенны. Джон водил костяшками пальцев по челюсти Шерлока, в голове уже прояснилось. Он целовал Шерлока. Семь лет. Они ждали семь лет. Люди не должны ждать семь лет, чтобы поцеловать того, в кого влюблены, потому что это сокрушительно, потому что это непомерно, когда, наконец, случается. Шерлок наклонил голову, его губы приоткрылись навстречу губам Джона, и – о боже – язык Шерлока, самый кончик, скользнул по внутреннему ободу нижней губы Джона. Джон вцепился в шерлокову рубашку, притягивая его ближе, ища хоть какую-то опору, потому что, чёрт, он терял сознание, он на самом деле терял сознание, бога ради! Перед глазами плыло, он чувствовал головокружение и дрожь, по мере того, как язык Шерлока проникал глубже в его рот, а руки неожиданно сомкнулись вокруг него – тёплые, настоящие и тяжёлые – и Шерлок что-то бормотал в его приоткрытые губы. – Что? Что? – Голос Джона был хриплым и отчаянным, он говорил, стараясь не разорвать контакта их губ. – Я сказал. – Шерлок отстранился, чуть толкаясь своим носом в нос Джона. – Я сказал, что хочу тебя. Я тоже тебя хочу. Я хочу всего этого тоже, Джон. Хочу. И всегда хотел. – Но ты же всегда говорил... – Я знаю, что я всегда говорил, но ты... С тобой я бы мог. Я хочу, с тобой, хочу. – Шерлок опять накрыл своими губами рот Джона и широко растопырил пальцы на его лопатках, прижимая его к своей груди, углубляя поцелуй. О, боже, это было потрясающе. Тем более потрясающе, что совершенно неожиданно, потому что Джон, проснувшись этим утром, и понятия не имел, что сегодня именно Тот День, а теперь Шерлок в его объятиях, целует его, его тёплый язык, мягкий и скользкий, прикасается к каждому местечку во рту Джона, до которого может дотянуться. Всё это происходит так быстро, после стольких лет воздержания. Нет времени, чтобы всё обдумать, только чувствовать, делать то, что выходит само собой. Правая ладонь Шерлока обвилась вокруг шеи Джона, бережно обхватив его затылок и жарко потирая большим пальцем за ухом. Они сидели под неудобным углом, стукаясь коленями и неловко изогнувшись в поясницах. Джон не мог дотянуться до Шерлока везде, куда хотел. – Пойдём в постель, – сказал Джон низко и глубоко, запечатлевая губами влажные поцелуи на челюсти Шерлока. – Я хочу тебя прямо сейчас. – О, да, Джон, да, хорошо. – Голос Шерлока сорвался. – Шерлок. – Джон отстранился настолько, чтобы видеть это прекрасное лицо, теперь даже более прекрасное, когда скулы раскраснелись, а губы припухли от поцелуев. Шерлок выглядел двадцатилетним, с распахнутыми потемневшими глазами и приоткрытым ртом. – Мы не обязаны этого делать, если ты не... – Я хочу, – голос Шерлока не дрогнул. – А у тебя было? Прежде? Чёрт, прости, я рискую испортить настрой, но я хочу убедиться, что у тебя нет никаких проблем с... этим. – Джон провёл большим пальцем по губе Шерлока, вдавливая подушечку в этот возмутительно роскошный лук купидона, что всегда сводил его с ума. – Было. Но очень давно. – Шерлок переплёл пальцы Джона со своими, прикоснувшись к собственным губам, и это зрелище отозвалось невольной дрожью в нервных окончаниях Джона, так что он отвёл взгляд на стену за ухом Шерлока и сделал глубокий вдох. – Было? А то я ведь думал... – Да, я понимаю, что едва ли не всё то время, что мы знакомы, ты пребывал в заблуждении, что я девственник. Понимаешь, Майкрофт не всегда является самым точным источником информации обо мне. Джон пристыженно покраснел, а Шерлок поцеловал их переплетённые пальцы. – Так... Так значит, и с мужчинами? – Джона раздражало, что его голос осип, отчего звучал смущённо, ведь никакого смущения он на самом деле не испытывал. Но, боже, прямо сейчас кончик языка Шерлока порхал над его пальцами и... чёрт, просто... чёрт. Конечно его голос выделывал странные вещи. – Ммм, – Шерлок прекратил облизывать пальцы Джона только затем, чтобы сказать: – Да, конечно. – И тебе... понравилось это? Шерлок ухмыльнулся ему: – А почему ты думаешь мне пришлось избегать этого все эти годы? Секс - это скорее... зависимость. Для меня. – О. О, боже. – Джон моргнул, ощутив как Шерлок провёл языком по его пульсу на запястье, затем губы сомкнулись, всасывая чувствительную кожу. Наверное Джон должен был сказать, чтобы тот остановился, что они должны ещё многое обсудить, но его разум и тело твердили только горячо и Шерлок, и пожалуйста, боже, да, и он просто не мог заставить себя это прекратить. – Тебе это нравится? – Шерлок поднял на Джона полуприкрытые глаза из-под тёмных ресниц, не отрывая губ от его запястья. – Мне это нравится. – Джон едва мог дышать. – Что именно? То, что я чуточку зависим от секса, или то, что я делаю засосы на твоём запястье? – Шерлок смотрел на него, будто Джон был чем-то, что он хотел съесть, и самым прекрасным, что он когда-либо видел. – Да. И то, и другое. Боже, я... я никогда не думал, что ты можешь на меня так смотреть. Это потрясающе. Я так давно тебя люблю. – Джон тремя пальцами притянул к себе Шерлока за подбородок, чтобы опять поцеловать, на этот раз более решительно, и это было сумбурно и мокро, и прекрасно, они оба хрипели и дышали в рот друг другу, будто не могли насытиться, а они правда не могли, Джон знал. Это собиралось овладеть ими, полностью поглотить, по крайней мере на время, но Джон не думал с этим бороться. Потому что он так долго хотел, хотел не получая ничего, а теперь... Теперь всё изменилось.Часть 1
18 октября 2014 г. в 01:24
День, когда всё, наконец, случилось, начался совершенно обычно, как любой другой день Джона и Шерлока. Зимний. Ветреный. Серый. День, когда всё – по крайней мере, почти всё – невысказанное было, наконец, сказано, и напряжение, копившееся годами, достигло своего пика и прорвалось. Это был тот день, когда между ними изменилось всё и одновременно ничего. В этот день в 9:06 утра Джон сидел на улице рядом со Speedy's с чашкой кофе, как вдруг мимо стремительно пронесся Шерлок, даже не заметив его.
Он выглядел очень взволнованным и недовольным, его волосы были взъерошены и примяты с одной стороны, словно тот только что проснулся. Должно быть, уходя, он не успел принять душ, что с ним часто случалось, если дело было особенно срочным. Джон озадаченно наблюдал, как Шерлок пытается войти в дом 221 – быстро ощупав карманы своего Белстафа и не найдя в них ключа, тот зарычал от досады и ударил кулаком в дверь.
– ДЖОН! – Шерлок запрокинул голову и впился взглядом в окна квартиры 221Б, словно он мог одной силой мысли заставить Джона появиться у занавески.
Джон изогнул бровь, улыбнулся и сделал глоток кофе. Он был единственным посетителем кафе, кто сидел за маленькими неказистыми столиками напротив Speedy's. В такой холод никто больше не хотел пить кофе на улице. Шерлок его по-прежнему не видел.
– ДЖОН!! Я потерял ключи!! ДЖОН!! – На лице Шерлока появилось то диковатое выражение, которое оно приобретало всякий раз, когда он выходил из себя.
Джону, вероятно, следовало вмешаться.
– У тебя вообще есть телефон или нет, Шерлок? – спокойно сказал Джон, с удовольствием наблюдая, как эти серебристо-зелёные глаза метнулись по сторонам и остановились на его собственных тёмно-синих. – Незачем так кричать.
– Что ты вообще там делаешь, Джон? – Шерлок сказал это так, словно у Джона отродясь не было никакого права быть где-либо, помимо квартиры, ожидая Шерлока. Если поразмыслить, то, вероятно, он именно так и думал, и почти так же сам Джон думал о себе, поэтому всё было в порядке. Даже больше, чем в порядке – хорошо.
– Пью кофе. У нас закончился, а в магазин идти не хотелось. – Джон сделал ещё глоток, не в состоянии отвести глаз, восхищённо блуждающих по такому знакомому и приятному лицу Шерлока. Иногда он думал, что мог бы всю оставшуюся жизнь не видеть больше ничьего лица, кроме Шерлока. Только его лицо интересовало Джона, только его он видел, закрывая глаза по ночам. – Иди, посиди со мной. Чем ты занят? Ты ушёл ни свет ни заря.
Шерлок тяжело плюхнулся на шаткий деревянный стульчик напротив Джона, качнувшийся под его весом, отчего ему пришлось инстинктивно вскинуть ногу для поддержания равновесия. Он чуть не упал спиной на тротуар. Но Джона это рассмешило, и Шерлок рассмеялся в ответ, и между ними проскочил тот знакомый электрический разряд, который возникал каждый раз, когда они улыбались друг другу. Джон вздрогнул. К счастью, если бы Шерлок поинтересовался, Джон мог бы объяснить это тем, что замёрз. Когда их смех затих, Джон откашлялся. Теперь они смотрели друг на друга, каждый пытался понять другого и оценить его настроение. Так они всегда нащупывали обходной путь, тщательно, осторожно.
Будучи настолько безнадёжно друг к другу привязаны, иногда они едва могли разговаривать без недомолвок. Если бы ты только смог открыться, Джон. Может, всё не было бы так.
– Дело. Лестрейд позвонил рано утром. Дверь в твою комнату была закрыта. Не хотел тебя будить. – Шерлок мельком взглянул вниз на свои колени, потом опять на Джона.
Его глаза сияли золотом и искрились на неожиданно выглянувшем солнце, отбившийся завиток волос сдуло поперёк лба, отчего сердце Джона подпрыгнуло. Шерлок всегда такой красивый, даже когда не намеревается произвести впечатление.
– Я же говорил тебе. Я вернулся, взаправду. Я полностью в деле, Шерлок. Полностью. В деле. Не исключай меня, хорошо? – Джон вернулся на Бейкер-стрит четыре месяца назад. Четыре месяца ходьбы на цыпочках вокруг друг друга и оборванных разговоров. Джон, четыре месяца пытающийся не пялиться на полуголого Шерлока, когда тот выходит из душа в одном полотенце, едва держащемся на совершенных бёдрах. Четыре месяца неловких прикосновений: колено Джона, прижимающееся к колену Шерлока, сидящего рядом на диване; случайное столкновение на кухне; рука Шерлока, закинутая на спинку сидения позади Джона в кэбе. Четыре месяца старательных попыток не произнести ничего из того, что на самом деле им следовало сказать.
– Я не думал исключать тебя, Джон. Я просто решил заняться кое-какими предварительными...
Джон бросил на него недоверчивый взгляд, от которого уголок шерлокового рта дёрнулся вверх.
– Ладно, я понял. Прости. В следующий раз я тебя разбужу.
– Ещё бы, чёрт возьми. Так-то лучше. Когда я проснулся, и тебя не было, я почувствовал себя немного потерянным, – это должно было прозвучать как шутка. Почему это не было похоже на шутку?
Джон знал причину. Она была такой же, как и всегда.
Шерлок задумчиво улыбнулся, даже немного печально:
– Без тебя я всегда потерян, Джон, ты это прекрасно знаешь. Очевидно, без тебя я даже в квартиру не могу попасть.
Джон вдруг не смог проглотить свой кофе, взгляд Шерлока, такой серьёзный и искренний, осел у Джона где-то за грудиной и так и остался там. Они пристально смотрели друг другу в глаза на несколько мгновений дольше, чем положено приятелям, даже таким близким приятелям, как они. Джону пришлось сделать глубокий вдох и вспомнить, как дышать, прежде чем он снова смог заговорить.
– Пойду возьму нам кофе с собой, и мы сможем обсудить дело дома. Хорошо?
Шерлок судорожно кивнул головой в знак согласия и протянул руку ладонью вверх:
– Ключи.
Джона это должно было раздражать, на самом-то деле. Его должна была обижать шерлокова бесцеремонность, его врождённая резкость, его неспособность соблюдать условности, даже спустя столько времени. Но вместо этого всё, что он чувствовал – это влечение, такое сильное и нарастающее, что ему было тесно, будто его грудная клетка внезапно стала мала для лёгких. Всё, о чём он думал, что Шерлок – единственный человек, которого он может принять таким, и от него он принял бы всё, что угодно, совершенно всё. А ещё о том, как много им нужно наверстать, и как много времени упущено, и что ему вообще неважно, что Шерлок даёт ему или забирает, до тех пор, пока именно Шерлок делает это.
Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что не могу дышать.
Конечно же, он не произнёс этого вслух. Он никогда этого не произносил. Кроме тех случаев, когда это было безопасно, ограничено рамками дружбы, в контексте того, что Джон и Мэри пара. Когда это гарантированно не завело бы на незнакомую территорию. Боже, каким же он может быть трусом.
Джон бросил Шерлоку его же ключи, которые тот забыл утром на кофейном столике. Шерлок поймал их и улыбнулся той милой кривой улыбкой, от которой у Джона всегда подкашивались колени. И правда, по позвоночнику уже спускалась знакомая дрожь, а ноги становились ватными. Всё, что он видел – это искорки зимнего солнца в глазах Шерлока, и он любил его так сильно, что у него саднило в горле.
– Ладно, я только возьму кофе. – Джона злило, как дрожал его голос. Злило, как очевидны были все его чувства. Ведь, боже, Шерлок должен был догадаться, должен был, но ничего не сказал. А Джон – тем более. Это становилось просто смешно. Как сильно его желание. Как все его мысли поглощены размышлениями о запахе шерлоковых волос, о том, какова может быть его кожа на вкус и о звуке его голоса, хрипло выдыхающего Джон. Джон, пожалуйста. Да, тут, не останавливайся. Всё, о чём он думал – это о том, что они принадлежат друг другу и всегда принадлежали, и что они просто-напросто всё сделали не так. Один вопрос всё время клокотал внутри него – чем бы они могли быть. Что могло быть между ними теперь, если бы Джону хватило духу что-то сказать.
Шерлок подбросил ключи в воздух и поймал, озарив Джона ослепительной улыбкой, и скользнул к двери. Когда он исчез внутри, Джон сделал вдох через нос, заставил себя (как делал уже бессчётное число раз) успокоиться и вернулся в Speedy's заказать кофе.