***
— Так это правда, что Сириус сбежал? — Блэк с интересом смотрит на своего мрачного кузена, ожидая ответа. — Да, — раздражение. — И что теперь? — Ничего, — злость. — Что ты об этом думаешь? — продолжала расспрашивать девушка, кажется, не замечая настроя Регулуса. — Ничего, — разочарование. А голос, наполненный эмоциями, сдавал с потрохами. Нарцисса не знает, какие отношения были у братьев, но уверена, что Регулусу тяжело. И в этот момент, она сидит рядом, сжимая его руки в своих, дарит ту самую улыбку, которую он не забыл, и обещает всегда быть рядом.***
— Белла говорила, что ты получил метку. Это правда? — Нарцисса смотрит напряженно в его серые глаза и видит в них лишь восторг. — Да. Тёмный Лорд поставил её мне. Он сказал, что я буду ему полезен, — и губы у него непроизвольно растягиваются в улыбке, и Регулус, не изменяя своей мальчишеской привычке, ерошит волосы. И от этого жеста на сердце становится теплее. И не хочется думать, что на его левой руке стоит эта уродливая черная метка, что он теперь человек, называемый этим ужасным прозвищем, – Упивающийся смертью. Потому что он всё тот же мальчишка, что каждый раз приносит ей ромашки. Так легче.***
— Нарцисса, я знаю, что ты скоро выйдешь замуж за Люциуса. И на него можно положиться, правда. Ты с ним не пропадёшь, — усмехается. Слишком горько. — Что бы у тебя не случилось, ты можешь прийти к нему. Малфой найдет выход из ситуации. И будь осторожна, ладно? — он робко поправляет выбившиеся из косы светлые волосы и смотрит так, что, кажется, Нарцисса может захлебнуться от всей этой нежности. А в голове мелькает мысль, что так смотрят, когда прощаются. — Регулус, почему ты говоришь мне всё это сейчас? — шепчет, боится ответа. — Мало ли, что может случиться, верно? — говорит ещё тише, наклоняясь ближе к лицу Нарциссы, отчего она может чувствовать его дыхание на своих губах. А сердце её бешено стучит, кричит, чтобы он преодолел это расстояние. Но он оставляет ей право выбора, потому что дорожит, потому что любит и не обидит. Не лишит свободы. И она решается, накрывает его губы своими. А он целует осторожно, нежно, слегка приобнимая, давая возможность в любой момент освободиться и прекратить это безумие. Пару мгновений, и он сам отстраняется, смотрит на неё с такой тоской, что сладость поцелуя отравляет горечь. Отходит от неё медленно, глядя прямо в глаза, будто пытаясь впитать её всю. И страх внутри тянет свои щупальца прямо к сердцу, и ей так хочется кинуться к нему, сжать в объятьях и никогда не отпускать. Она почти срывается с места, когда до неё доносится его шепот: — Прости. И забудь меня. Ноги подкашиваются, руки ослабевают, а страх полностью затопляет. — Стой! — крик такой дикий, такой животный, она не узнает своего голоса. Хлопок аппарации, и она остается одна в целом поле ромашек, на губах привкус меда, а в память въелись его щеки, блестящие от слез. Прощание. Одно слово. И как будто внутри что-то оборвалось.***
А через несколько дней весь род Блэков будет всполошен новостью о таинственном исчезновение Регулуса Блэка. А через несколько месяцев, все сойдутся во мнении, что мальчик погиб. А вместе с ним погиб ещё один человек, только о его смерти никто не знает. Нарцисса Блэк погибла ещё в том ромашковом поле. Похоронила себя на их последнем месте встречи. И никто больше не увидит той улыбки, предназначенной только ему, никто не узнает, что её любимые цветы не розы, а ромашки, и никто не поверит, что надменная и холодная Нарцисса Блэк, когда-то по-настоящему любила.