Gesshoku

«Ах, она горит, ах, кровь кипит…»

Это уже был четвёртый недовольный клиент за день. Хакутаку устало тёр красные от недосыпа глаза и неустанно извинялся за ошибки в лекарственной рецептуре, обещая, что предоставит новые препараты задаром в качестве извинения. Он не спал уже третьи сутки, потому как стоило закрыть глаза, и Хакутаку проваливался во мрак, откуда чьи-то когтистые руки тянулись к нему, к его сердцу. С каждой новой попыткой заснуть кошмар тянулся всё ближе и ближе, пока к острым как бритва когтям не добавилась ещё и жуткая песня, доносящаяся издалека, будто из толщи воды. Последний раз, когда он заснул, тень подобралась совсем близко. И стоило в голове раздаться хищному шёпоту «Ах, она горит, ах, кровь кипит… Моя! Твоя! Наша кровь!», как Хакутаку с криком очнулся, и его вырвало кровью вперемешку с желудочным соком прямо под ноги вернувшемуся в лавочку Момотаро. — Боги милосердные, что с вами, Хакутаку сан? — подопечный пытался оттащить своего наставника в кровать. – Зачем вы так убиваетесь? Вам надо срочно поспать! — Только не спать! Лучше убей меня, иначе это сделает Он. — Он? Давайте я вам успокоительное сделаю… — но Момотаро не успел договорить, как его перебили. — НЕТ! Лучше наркотик, сильный наркотик, — Хакутаку дрожащей рукой показал туда, где должен был быть отдельно стоящий под замком шкафчик. — Синяя бутыль, третий слева пакетик на верхней полке и порошок из деревянной коробки — цянь, три фэнь, пять ли. Ингредиенты и масса соответствуют по порядку. Смешать в дереве. Одну вторую дать мне, остальное залить кислотой и вылить. Момотаро колебался и Хакутаку больно схватил его за руку. — Таотаро кун, со мной всё будет в порядке, просто… — тут его тело скрутила судорога, — гх, просто дай мне отключиться! Иди уже! Иного выбора не было, ровно через час препарат был готов. Хакутаку жадно выпил всё до последней капли и удовлетворённо закрыл глаза. Момотаро на секунду решил, что наставник скончался, но проверив реакцию зрачков, понял, что тот просто очень, очень крепко спит. И всё же противное ощущение, что что-то пойдёт не так — не отпускало. «Схожу я лучше за Хозуки сама», - Момотаро тревожно оглянулся на полубесчувственное тело и поспешил в Нижний мир. *** Хакутаку безмятежно спал, ему снилось, что его тело несёт теплыми волнами куда-то далеко-далеко, казалось, что прошла целая вечность, пока он так плыл с закрытыми глазами. Вдруг он услышал из глубины ту самую мелодию, преследовавшую его вместе с когтистой тенью во снах, и резко распахнул глаза. «Я хочу твоё бьющееся сердце…» Вместо воды — кровь. Всё это время здесь была кровь. «Песни радости теперь превратились в безумие…» Всё в крови: руки, одежда, волосы. Хакутаку вдруг понял, что там, где он сейчас, очень мелко, и он может сесть. «Ах, она горит, ах, кровь кипит…» Песня становилась громче, будто бы тот, кто поёт её подходил всё ближе и ближе. «В ночь, когда жертва смешалась с кровью…» Хакутаку почувствовал прикосновение знакомых когтей и понял, что больше никогда не проснётся. *** В это время за его состоянием следил Хозуки, силой притащенный в лекарственную лавочку уговорами Момотаро. — Хозуки сама, похоже, что он умирает. Когда я пришёл, его стошнило кровью прямо передо мной, он не спит уже почти неделю, а когда я попытался уложить его в постель, то кричал, что «Он» убьёт его. — Именно поэтому ты приготовил эту дрянь? — демон с отвращением изучал остатки наркотика в чашечке. — Ошибись ты хоть на один хао и этот идиот откинулся бы совсем. Разговор прервал внезапный болезненный вопль Хакутаку. *** Да, тень настигла его. Стоило ей прикоснуться только кончиками когтей к телу, как тут же появлялись глубокие кровоточащие порезы. Не известно, чья кровь, заполнившая всё вокруг, смешалась с его собственной, руки скользили по этой жиже, силясь уцепиться хоть за что-нибудь. Хакутаку отчаянно пытался сфокусировать взгляд на чудовище, что разрывало его на части. Когти, знакомые руки, знакомые чёрные рукава кимоно, знакомый силуэт и черты лица. «В ночь, когда жертва смешалась с кровью…» Хакутаку знает, чей это голос. «Ах, я жертвую это тело!» Хозуки? Да. Демон выглядел таким, каким его описывают в книгах, таким, каким пугают детей. Злоба и голод, заключённые в знакомую оболочку. «Сливаясь с темнотой, тьма поедает луну…» Ты – моя луна. «В ночь, когда жертва смешалась с кровью». — Разве ты… не звал меня? Разве ты… не просил меня прийти? Хакутаку не смог сдержать слёз, оставляющих красные разводы из-за встречающейся по пути запёкшейся крови. «Я жертвую это тело». Хозуки звучно причмокивает, вгрызается в плечо острыми зубами и Хаку чувствует, как немеет его тело, а глаза заволакивает дымка. *** Хакутаку кричит, раздирая себя ногтями в районе живота, и на его теле появляются порезы. Демон, дёрнувшийся от пронзительного крика, понимает, в чём дело, отдаёт приказ Момотаро перематывать проступающие раны бинтами и, со всей силы злобно хлопнув дверью, направляется в хранилище с лекарственными компонентами. Через десять минут Хозуки возвращается с мерзко пахнущей чёрной жидкостью в пиале, чистой водой, нашатырным спиртом и тазом. — Подними ему голову, быстро! — рявкает растерявший всё своё хладнокровие демон и подносит к носу больного пузырёк с нашатырём, другой рукой хлопая по его щекам. Хакутаку приходит в сознание на секунду и снова отключается. — Он так не придёт в себя! — Момотаро уже сам начал срываться на панический крик. — Мне нужно, чтобы он глотнул. Открой ему рот и держи! Хозуки хватает пиалу и в следующий миг, когда Хаку снова возвращается в эту реальность, с отчаянным «Глотай!» вливает содержимое ему в глотку. Глоток. Хакутаку судорожно вздыхает и его выворачивает в любезно подставленный таз. Среди сгустков крови и чёрной лекарственной жижи копошится нечто смахивающее на червей-паразитов угольного цвета, Хозуки заливает их водой и те, съеживаясь, исчезают дымком. — Хакутаку? *** Он не чувствует себя ни физически, ни морально, но кажется, что слышит зов обратно. Кошмара больше нет, лишь ничто. *** Хозуки ждёт реакции и заглядывает божественному зверю в приоткрытые глаза, пока тот пытается сфокусироваться на том, что видит. Снова пронзительный крик, и Хакутаку заходится в истерике. «Это был ты!» Что? «Всё это время – ты!» Я? «Ты сжирал меня заживо!» Хозуки машинально прижимает наспех перебинтованного Хакутаку к себе, а Момотаро понимает, что сейчас здесь лишний и тихонько выходит из комнаты. Демон укачивает Хаку как маленького ребёнка, успокаивая: — Это был сон. Всего лишь сон. Хакутаку рыдает взахлёб, уткнувшись ему в грудь и вцепившись замотанными пальцами в кимоно. — Не уходи, — Хаку пытается перевести дух и поднимает голову, чтобы посмотреть демону в лицо. Да, тот Хозуки, что пытался сожрать его во сне, остался где-то глубоко в подсознании. На него смотрели хоть и чёрные, но обеспокоенные глаза того, кто только что спас ему жизнь. — Хочешь, чтобы я остался? — Да. — Хочешь, чтобы я спал вместе с тобой? — … Да. Хозуки устало потирает глаза и укладывается рядом, аккуратно приобнимая Хакутаку правой рукой, а левой нежно проводя по его спутанным волосам, на что тот снова утыкается ему лицом в грудь и, наконец, засыпает. «Как нежность, шипы погружаются в меня…» — Спи. Больше «Он» не придёт к тебе во сне. «Любовь так сладка, она становится гротеском». — Спи.