Последствия иного выбора

Тепло. От того места, где предположительно сердце, движется дальше, туда, где предположительно все остальные части тела. Тепло пришло на смену онемению, на смену теплу – жар, огонь везде и всюду, в каждом дюйме плоти, в каждой отдельной клетке. Как похоже на то, что было в аду, длилось десятки и сотни лет в той камере пыток… Так похоже и одновременно так отличается. Этот огонь не жжется – греет, заставляет сердце в сумасшедшем ритме гнать по венам кровь; не превращает заживо в пепел – собирает. Из частей воедино. Огонь там, где когти гончей драли грудь, там, где были ее клыки. Жар сковывает горло и, кажется, плечо, сильно, до боли. Отпускает лишь тогда, когда не остается сил терпеть и подсознательно сдерживать крик. Отпускает, ослабляет хватку, но не исчезает – прячется, уходит с поверхности вовнутрь, впитывается в кожу, растекается под ней тонким слоем поверх мышц, отчего прежде молчаливые чувства взрываются тысячами одновременных требующих внимания сигналов. Это и горизонтальное положение тела в пространстве, и твердая плоскость земли под спиной, и свист настырного ветра, и голоса в нем… и чье-то подозрительно громкое дыхание рядом, и прикосновение к руке, словно удар током… Тело реагирует и поддается также быстро, как и разум. Ведомая внутренним огнем ладонь слепо находит источник угрозы, пальцы сдавливают, отстраняют, удерживают на расстоянии. Веки не тяжелые, глазам не больно, и попытка вернуть зрение не отдается в висках тупой болью, вопящей: «Лучше закрой и снова отключись». Ничего такого нет, есть немного... другое: свет как дневной сквозь вроде бы ночную тьму, и видно все идеально с первого мгновения. Ничто не уплывает в омут, тошнотой скручивая живот, не дрожит, раздваиваясь и растраиваясь, не прячется во мраке, посмеиваясь над несовершенством человеческого ночного зрения. Лицо прямо надо мной. Не жуткая морда, истекающая кровавой слюной, не насмешка-издевка, венчаемая парой черных глаз, не жнец и не тощий Смерть. Дин. Напуганный, растерянный, со странной гримасой борьбы на лице… Мысли оперативно собрали пазл произошедшего и ныне происходящего, куда быстрее, чем обычно, быстрее, чем в принципе возможно, но… О господи, это Дин! О господи… Я разжал пальцы, отдернул руку от его горла и дальше не стал ни смотреть, ни проверять. На рефлексе дернулся вбок, перекатившись, и как только был свободен в движениях, с кувырка поднялся на ноги. Только бы подальше и побыстрее... В голове вопроса всего два. Зачем он здесь? И почему? Почему так? Почему, стоит в защитную стойку встать Дину, вся нечисть уползает, захлебываясь в собственном дерьме. Но стоит мне попытаться сделать то же самое, удержав Дина на расстоянии от опасности, вся нечисть сию секунду слетается на хренов шабаш со мной во главе, и это непременно заканчивается самым что ни на есть прямым участием Дина! Даже теперь! Даже когда его и близко здесь быть не должно! «Сэм… эй-эй… Не уходи мыслями слишком далеко. Сосредоточься. Это важно», - ее голос в голове. Теперь громче, чем обычно. Намного громче и четче, чем был когда-либо прежде. Вместе с голосом чувства, не мои, скорее всего, ее… болезненный страх, эхо отчаяния, вина. Ее? Нет, куда вероятнее, моя, ей то за что себя винить? Эти мощные чувства, единые настолько, что перестаешь соображать, где твое, а где чужое. Если оно еще осталось – это чужое. Чувства поглощают, отвлекают, несвоевременно, без спроса уводят прочь от проблем. От важных, нерешенных проблем. - Вы обещали, что он будет в безопасности, - упрек все же прозвучал, по неопытности вслух, хотя должен был остаться за кадром также, как осталось за кадром все остальное. «Он в безопасности…» «…Поверь, здесь с тобой в куда большей, чем где-то там, в неведенье и молчаливой ненависти». Двойной ответ прозвучал как единая мысль. От нее начало, от него логичное продолжение, и это обычно,.. нормально, почти привычно, если не считать того, насколько мощно. Больше не эхо, не отголоски испорченного радио, не стук в глухую стену… - Я ведь просил… - Без обид,.. но ты потерял право голоса. Когда тобой едва не закусили! – голос Дина. Теперь звучит немного другим для моего слуха, как и все остальное. Начало фразы спокойным, чуть дрожащим и от этого хриплым тоном, конец – басом, переходящим в эмоциональный крик. Так хочется обернуться, осмотреть, убедиться, что он в порядке, что попав под горячую руку, не пострадал, что в защитном рефлексе я не успел ему что-нибудь сломать. Ужасает мысль, что мог... как минимум, свернуть ему шею, и тогда... «Сэм…» - ее голос прозвучал мольбой. «Прости… - я потряс головой. – Сложно все это сразу удержать в узде. Пару секунд…» Пару секунд? Когда кругом демоны во главе со своим королем! Очень умно, Сэм! Гениально! Просто верх адекватности! А сердце, меж тем, как оголтелое, мчало наперегонки с потоком крови в венах, питало жар, не позволяло угаснуть. К Дину я так и не обернулся. Тот нерадостный факт его присутствия по большей степени ничего не отменял, кроме того, что он опять все увидит. Что ж, пусть видит, если напросился. Голоса на слуху, неясные перешептывания где-то на заднем плане, явные удивления, обсуждения, слышные даже сквозь расстояние и ветер, обращения,.. рычание, фырканье, скулеж! Не знаю, что было у руля и что в итоге оказалось быстрее: физическая реакция тела или инстинктивное желание сознания отомстить, - цель, в любом случае, была едина. Теперь досягаема и беззащитна как никогда. Я ее слышал, я ее чувствовал, я ее… видел. Собственными глазами, столь же ясно, как видел все вокруг. В сравнении с этой встречей тет-а-тет предыдущая явно меркла. Это не какое-то там расплывающееся, словно мираж, пятно, плавящее кругом себя воздух, двигающееся на границе зрения и способное исчезнуть в тот же миг, когда сорвет с тебя держащиеся на честном слове и по тому же принципу работающие очки. Теперь не было никаких очков, нечего было срывать, не имело смысла прятаться. Гигантский взлохмаченный монстр всех монстров, со стоящей дыбом шерстью, буквально сотканной из мрака, с ощеренной окровавленной пастью и горящими глазами. Цербер воплоти, который столько раз оставался невидим и не досягаем, столько раз приходил ко мне в кошмарах и раз от раза, снова и снова рвал на части брата… Каждый раз живьем, медленно, мучительно, оставляя меня лишь безучастным свидетелем ужаснейшей пытки. Шкурой чуешь, что попалась, да? Оттого и пятишься, и уши прижала, как болонка, на которую спустили питбуля. Я улыбнулся. Может, не совсем я, но та часть меня, в которую на веки веков въелся тот бой часов, тот вырывающий душу крик умирающего в муках родного человека и та… беспомощность, ныне определенно пировала, получив долгожданную возможность зализать гниющие незаживающие раны. Теперь совсем не то, что было тогда. Тогда это собирался сделать Дин, а все, что в итоге произошло, было случайностью, стечением обстоятельств, адреналином, играющим в крови и направляемым единственной целью – убить ради дела. Тогда перед глазами у меня был реальный раненый Дин, а не воспоминание о нем, наживую раздираемом. Теперь почему-то в мыслях крутилось все накопившееся в одновременном, не поддающемся контролю безумии. Красочном, ярком, подробном… Медленный шаг навстречу, еще один и еще. Я наступал – она отползала, сперва огрызаясь, а после воя и скуля… Быстрым отрывистым движением, боясь отвлекаться, псина дважды оглянулась на Кроули в ожидании то ли защиты, то ли приказа. Сколь бы не было привлекательно это возмездие и почти болезненная необходимость голыми руками медленно порвать эту тварь, теперь беззащитную и ищущую спасения ровно также, как его когда-то искал Дин, все должно быть несколько иначе. С тем же результатом, кроме того, что беззащитную жертву все же придется исключить… - Кроули, - не отвлекаясь от псины, я лишь слегка повернул голову в сторону демона, - твоя питомица, кажется, ждет чего-то. Не томи, скажи «Фас», порадуй животину напоследок. - Выкуси! Джульетта, оставь его! Иди сюда! Иди к папочке… Что ж, это было предсказуемо. Я ухмыльнулся, а в следующий момент уже стоял рядом с демоном, сжимая руку на его шее. - Иди сюда, - обернулся к псине и поманил, по возможности копируя приторно сладкую интонацию Кроули. – Ну давай же! Спаси папочку. - Сэм, ты в своем уме! – крик Дина на границе восприятия, отвлекаться на который у меня попросту не было времени. Его не пустят, удержат на безопасном расстоянии – это все что важно. Добившись желаемого, я отшвырнул Кроули в сторону и развернулся корпусом навстречу псине. Демон был лишь приманкой, лишь способ спровоцировать, сделать так, чтобы звериный инстинкт выживания уступил бразды правления хищной ярости. Она сильна и быстра, она адский зверь, бросается в прыжке, готовая порвать за хозяина. Сбивает с ног и встает на грудь, прижимая к земле… Это то, чего я ждал, что было нужно для удобства. В конце концов, не доить же мне ее в ванну, чтобы потом там купаться. Жуткая морда – ее истинный облик страшнее тысячи чертей, которые хотя бы отдаленно напоминают людей. Какого должно было быть Дину, которого такая же тварь… Нельзя было об этом теперь думать. Ой нельзя!.. Одной рукой упершись псине в грудь, чтобы обрести страховку, другую я под углом всадил куда-то между ребер, понадеявшись, что у нее они могут быть примерно там же, где и у обычных собак. Продвинул дальше, глубже и продольно, как горячий нож сквозь объемный кусок масла, нащупал пульсирующий в неровном ритме сгусток и, сдавив его в кулаке, прочел то, что с первого раза осталось выжженным на внутренних веках вечным тату. Боль? На этот раз нет. Только огонь под кожей стал ощутимее и сила заструилась по руке, по венам вверх, как электричество в проводнике, из-за чего кровоточащая, стремительно теряющая равновесие туша мне казалась невесомой. Мерзкое ощущение соскальзывающих по голой коже лап, не менее мерзкий запах и чувство того самого отвратительного, полужидкого, стекающего по груди и частично лицу… Главное, не открыть рот. Не открыть рот, чтобы не пустить эту дрянь вовнутрь. Желательно еще не дышать, и вообще… убрать это от себя как можно скорее. Подпер коленом брюхо, пока освобождал руки, после чего тем же коленом скинул ее с себя, рыкнув от отвращения ко всей этой неприглядной ситуации, способной изнасиловать желудок любого нормального. Нормального… да, в этом и кроется ответ на все возможные вопросы. Вдох-выдох. Медленно. Чтобы успокоить тело, себя и их. Ее в первую очередь. «Все хорошо. Не подходи, тебе ни к чему эту грязь…» Ее лицо надо мной. Очевидно, даже сейчас я думаю медленнее, чем она двигается. - …видеть, - закончил разочарованно вслух и перекатился набок, чтобы хотя бы минимально сгладить общее омерзительное впечатление. Рефлекторно попытался рукой стереть черную жижу с лица, но слишком поздно вспомнил о состоянии рук… Дрянь, хуже которой и вообразить сложно, потому что даже Дин вместо нее показался бы мне сейчас лучшим вариантом. Мы с ним выросли в этой грязи, нам не привыкать, что до нее… - Пожалуйста, Ли, отойди, - почти взмолился я, под обеспокоенным взглядом голубых глаз желая одного – растворится, провалится тут же сквозь землю. Жаль, не светит. Да и не ко времени мне куда-то проваливаться, опять. Предыдущий провал еще висит за душой. Перекатился дважды, выбрался из-под покровительственного плена и минимально обтерся о влажную траву. Не спеша сел, ответственно проверив самочувствие, чтобы только избежать мысленных упреков, осмотрелся, наверстывая упущенное. Не самый лучший способ добиться внимания, не от публики из числа демонов, которые дружно пялились на меня теперь как на восьмое чудо света. Столь же прекрасно, как и отвратительно! Она в это втянута, и Дин. А еще Кевин и его мать. Кевин! В голове щелкнуло, в груди зашевелилось что-то явно живое, знакомое и враждебное, когда глаза заметались, лихорадочно обыскивая околоземное пространство на предмет знакомой фигуры. Только мало этого. Мало праздно протирать штаны, сидя на заднице, надо делать дело, оперативно решать эту проблему и переходить к следующей. Над тем, чтобы вернуть себя в вертикаль, долго трудиться не пришлось. Достаточно было подумать. Единственная мысль мимолетом – и вот я уже стою, ощущая ее позади себя. Ощущая ее своей тенью, частью себя. Оглянулся рывком на нее, чтобы проверить, потом на Дина, лишь затем, чтобы убедиться, что с ним все в порядке и ему ничего не грозит. Пока, по крайней мере. В последнюю очередь посмотрел на близнеца, увидев в его глазах отражение самого себя. То же недовольство, отрицание, протест и… молчаливое принятие действительности, которую ни одному из нас не по силам изменить. - Ли, займись парнем, - он отрывисто качнул головой куда-то в сторону. - А как же… - Займись парнем! – он повысил голос, на полуслове обрывая пререкания. - Пока сюда до кучи не набежало местных блюстителей порядка, с которыми нам точно спорить не с руки. Что до вас, - шагнув мне навстречу, окинул быстрым взглядом остальных. - Господа и… дама… На этой его оговорке я покачал головой, мыслями давая понять, что к чему. - …Лучше вам сворачивать лавочку и сваливать, пока еще возможно, - договорил он, поравнявшись со мной. - Ваше величество, что прикажете? - Ты же не настолько идиот, Кроули! – игнорируя косые недвусмысленные взгляды и понимая, какой исход для нас наилучший, я как мог попытался поспособствовать. – Какого это – ты узнал на собственной шкуре! Полетят головы: никто живым не уйдет! Отзови их! Направленный на меня взгляд полыхнул такой ненавистью, что с моей стороны все надежды направить ситуацию по пути наименьшего риска рухнули, как кости домино. - Полетят головы - отсюда и твои фрики уйти не смогут. Это я понял. С моей стороны риск минимален. - Ты уже труп, - отозвался Дин сухим замогильным голосом, и отыскав брата глазами, я застал его рядом с Элеадой, склонившимся над Кевином. - И это не риск, это факт, - Дин поднялся с колен и двинулся в нашу сторону. Медленно, уверенно, как будто все те, кто рядом моргал черными глазами, вовсе не были опасны. – Иначе я не Винчестер! - Дин, не… - Заткнись, Сэм! Я разговариваю не с тобой! – Дин ловко выхватил из-под рубашки нож и выставил его перед собой в ответ на приближение демонессы. – Последнее китайское предупреждение: отзови баранов и спровадь их восвояси. - Нет! – хмыкнул Кроули, сверкнув в темноте красными глазами, а Дин в это время начал свой медленный танец смерти, плавно двигаясь вокруг противницы. – Если я труп, то напоследок хочу насладиться зрелищем. Жду не дождусь, когда монстроЛось станцует на бис, отлаженным движением выдрав кому-нибудь сердце, в то время, пока ты наблюдаешь за этим квадратными глазами. О, Боже… Дин, казалось, пропустил тираду Кроули мимо ушей, продолжая обхаживать жертву. Слишком спокойно, слишком легко, в режиме «автопилот», заставляя меня всерьез усомниться: отдает ли он себе отчет в том, кто перед ним? Намерен ли он бороться с демоном за жизнь его сосуда, или думает лишь о том, как бы проверить в действии странный нож? И не стал ли этот нож ему заменой того костяного клинка? - МонстроЛось? – Дин ухмыльнулся и сделал выпад. Лезвие рассекло воздух в полудюйме от руки миссис Трэн, от чего я напряженно сглотнул. – А монстроБелка подойдет? Пока сомневаюсь насчет «выдрать», но вырезать точно смогу. Прежде аккуратно насеку «Cristo» прямо у тебя на груди. Спокойный голос брата, растущая скорость его движений, каждое из которых только лишний раз подтверждало, насколько возросло за этот год его и без того далеко не дилетантское владение колюще-режущим, лишь подпитывали мои внутренние сомнения. Ему не место здесь. Расстояние между ними стремительно сокращалось и в какой-то момент исчезло совсем. Выпад, уклон в сторону, резкий поворот, яростный короткий крик и победный рык Дина, с которым он зажал противнеце шею, надежно зафиксировав голову прижатой к собственной груди. Демонесса рванулась из захвата, на что брат лишь сильнее напряг предплечье. Вот-вот – и хрупкая человеческая кость хрустнет, как выжженная солнцем тростина… - Кто-нибудь еще из носителей жив? – он поднял вопросительный взгляд на… Кадиса. Будто знал, что он выдаст точный ответ, что он в принципе способен это определить… - Кто-нибудь? – Дин повысил голос, на добрых семьдесят процентов отвлеченный подавлением сопротивления демона, затем кивнул самому себе и лишь усилил захват. – Тогда ты у нас сегодня единственный счастливый обладатель билета домой. Еxorcizamus te… Беглая латынь, звучащая едва различимым шепотом на заметно обостренном слуху. Зловещее сочетание, особенно при виде брата, в одиночку удерживающего мечущегося в агонии демона. Дин не был слаб, никогда! Он всегда в форме, он тренирован, он знает свое дело на двести процентов. Но сдерживать демона голыми руками! Успевая при этом шептать экзорцизм и ни разу не сбиться! Тело выгибается в его руках, и Дин едва успевает выпустить из захвата шею, чтобы дать твари ход – клуб черного дыма вырывается в ночь. Секунда-другая – и на его пути в преисподнюю обозначается белый всполох. Они сливаются, обвивают друг друга как две змеи, текут, движутся, заставляют ветер мгновенно образовать буран, который на один миг укрывает их из вида. Один миг – и все исчезает. Ветер дует в прежнем направлении, с прежней силой, поднятая пыль осыпается на землю, а близнец во плоти стоит по правую руку от Дина, глаза которого… - Ты куда его дел? – брат спрашивает удивленно и моргает дважды, возвращая глазам их природный зеленый цвет. - Туда, откуда не возвращаются, - последовал спокойный сдержанный ответ, а дальше… как будто и не случилось только что ничего необычнее рядового изгнания беса. Дин хмыкнул, как будто говоря: «Недурно. Возьму на заметку», осторожно переместил руки вдоль тела женщины на ее талию, мягко поддержал и медленно развернул лицом к себе. - Эй… все хорошо. Все закончилось. Тут я даже не успел вновь обрести дар речи и наорать на Дина за то… за то, что он придурок! А на Кадиса – за то, что он предатель, который играет жизнью моего брата несмотря на все то, что мы знаем друг о друге. Не успел, потому что словами Дина ничего не закончилось, все только началось. «Дин!» «Сэм!» Оба имени равнозначно громко прозвучали в голове, и увернулся я исключительно благодаря тем тренировкам, во время которых меня учили доверять не глазам, а чувствам. Причем, по большей части даже не своим. Вонзив в демона нож, я снова повернулся к Дину. Своего он тоже уже уложил, доверив все остальное доделать Кадису… Предвкушение веселья горело на его лице, в руке прыгал, вертясь в воздухе и снова падая на ладонь, кристаллический нож. - Дин, не надо… - я отрицательно покачал головой, недвусмысленно выражая свое мнение, которое ему, судя по всему, было до лампочки. - Не одному тебе, Сэмми, охота грехи отмолить. Пусть даже так, - он подмигнул, в очередной раз позволив глазам вспыхнуть. Снова подбросил и поймал нож, развернулся навстречу противникам. – Ну что, парни, танцуют все? Ууу… и откуда вас столько? Позволив Элеаде скрутить очередного демона, я всадил прозрачное лезвие между его ребер и уже изнутри направил к сердцу. Мгновение – и в ее руках он рассыпался пеплом, который поджег траву, разгорелся под ее взглядом до открытого стойкого пламени и послушно уполз дальше разгонять тьму рисунком огромной пентаграммы. Они это могут. Могут насечь на земле пентаграмму и запереть всех бесов в одном месте, могут предупреждать криком «Оглянись!», копировать движения и оставаться рядом, защищать, прикрывать, но… не могут убивать. Таково условие свыше, с которым я всецело согласен. В отношении нее уж точно.