Окна

- Все не так плохо, как думаешь, Венди? Собака подняла голову, услышав свое имя. Фрэнк улыбнулся и потрепал ее за ухом, отчего Венди состряпала очень-очень довольную мордочку. У нее и так все было прекрасно – крыша над головой, еда и – что было главным – самый лучший на планете хозяин. Фрэнк оперся локтями на широкий подоконник и посмотрел в окно. На улице уже давно стемнело, в домах зажегся свет. Фрэнк Айеро ничего и никого не знал в этом районе, даже на этой улице – он въехал в свое новое жилье буквально несколько часов назад, все вещи еще стояли в коробках, отдельно в чехле стояла гитара. Его новым местом обитания стала обыкновенная двухкомнатная квартира на седьмом этаже. Окно на кухне в этой квартире выходило на автомобильную дорогу, окно в спальне – на соседний дом, который как две капли воды был похож на дом Фрэнка. Парень засмотрелся на открывающийся пейзаж. Улица, на которой ему теперь предстояло жить, находилась на возвышенности, и чуть ниже, в густой темноте теплой августовской ночи рассыпалось множество городских огней – больших и маленьких, тусклых и ярких, огней вывесок, реклам и огней в окнах обычных жилых домов. Этих маленьких светящихся точек – окон – было много. И за каждым из этих окон – чья-то жизнь, история, семья. Фрэнк задумался – кто может в них жить? Какие люди, с какими проблемами, привычками, характерами, интересами? Город был, по сути, одним огромным человеческим ульем с сотами-квартирами, а каждые его житель – та самая пчелка, которая крутиться целый день, чтобы выжить. - А знаешь, тут красиво, - обратился Фрэнк к собаке, которая уже задремала. – Устала? – ласково спросил он. – Конечно, за полночь уже. Спи, Венди, - улыбнулся парень. – Я кое-что сейчас разберу и тоже спать лягу. Уже ближе к рассвету Фрэнк, разобравшись практически со всеми своими вещами, которых было не так и много, снова вернулся к окну. Окна в доме напротив были темны, что неудивительно для 3:17 ночи. Все, кроме одного-единственного незашторенного квадрата света на шестом этаже ровно напротив окна спальни Фрэнка. Парню даже любопытно стало – кто еще может не спать в такое время? Дома были так близко друг от друга, что при желании Фрэнк мог разглядеть все, что было за этим окном. Правда, рассмотреть можно было немного – в комнате горела только настольная лампа. Рабочий стол, стул, кусочек стены над столом, завешанный какими-то плакатами и постерами, выключенный ноутбук, куча листов и бумаг. Человек за столом, скрючившийся в три погибели над чем-то. Фрэнк даже голову наклонил, пытаясь лучше рассмотреть того, кому тоже не спится. Он не знал, сколько простоял так, не двигаясь, но, очевидно, долго, потому что незнакомец из дома напротив словно почувствовал, что его так пристально изучают – повернул голову к окну. Конечно, его взгляд сразу наткнулся на ярко освещенное окно Фрэнка и на его фигуру. Айеро не мог утверждать, но почему-то был уверен, что лицо незнакомца просто вытянулось от удивления. Это был темноволосый парень, приблизительно ровесник самого Фрэнка, но подробней его внешность рассмотреть было нельзя. Кажется, они внимательно изучали друг друга пару минут, потом парень, не оборачиваясь, протянул руку к лампе и щелкнул выключателем. Фрэнк почему-то даже улыбнулся такому действию. Окно напротив стало таким же темным и пустым, как и десятки других, а дом напротив – просто обычным серым домом напротив. Дальше жизнь Фрэнка Айеро покатилась по накатанной – он вставал утром, выгуливал собаку, собирался на работу, с девяти до четырех зарабатывал на жизнь, возвращался, снова гулял с Венди, а потом в его распоряжении был весь вечер, который он мог тратить по своему желанию. Иногда он встречался с друзьями, или ездил к родителям, или ездил в бар, где частенько играл на гитаре, или просто играл дома. Но кроме всего этого, была еще одна вещь, которая за несколько недель стала такой же привычной и стабильной, как проснуться утром и собраться на работу. Когда вечером Айеро возвращался, в доме напротив, на широком подоконнике окна на шестом этаже сидел тот самый парень, которого Фрэнк увидел в первую ночь. Все так же скрючившись в три погибели, низко-низко склонившись над листами, парень рисовал. Это стало таким привычным, что Фрэнк уже машинально каждый вечер подходил к окну, просто для того, чтобы убедиться, что художник на своем месте. Часто он, как и несколько недель назад, рисовал ночами, и Айеро, который тоже ложился поздно, обязательно перед сном заглядывал в окно. На третьей неделе своей жизни здесь Фрэнк, подойдя к окну после работы и увидев незнакомо-привычного художника на подоконнике, сделал то, что хотел сделать еще в первую ночь. Когда парень поднял голову (а он каждый раз замечал, что Айеро наблюдает за ним), Фрэнк просто улыбнулся и помахал ему. Даже не имея возможности разглядеть такие мелочи, Фрэнк был уверен, что художник недоуменно моргнул. Потом поднял руку и нерешительно помахал в ответ. Айеро не знал, почему, но его улыбка стала шире. И это стало их ритуалом. Фрэнк возвращался домой, подходил к окну и приветствовал парня, которого не знал, не знал даже его имени. Если по каким-то причинам тот не сидел на подоконнике и не рисовал, то через пару минут все равно подходил к окну, чтобы улыбнуться и помахать рукой Фрэнку. Венди в такие моменты сидела рядом и очень-очень лукаво поглядывала на хозяина. Однажды Фрэнк поднял ее на руки и показал своему художнику, который забрался на подоконник, практически прижавшись носом к стеклу. Тот широко улыбнулся и показал большой палец. Самым странным было то, что они так и не знакомились. Ничего не было проще – спуститься на семь этажей вниз и выйти из дома. Но когда Фрэнк намекнул, показав на них и вниз, его незнакомец отчаянно замотал головой, отказываясь и, кажется, даже испугался. Айеро ничего не понял, удивился, но настаивать не стал. 31 октября Фрэнк вернулся домой немного позже обычного и не думал, что художник будет на своем привычном месте, но тот сидел на подоконнике, оперевшись подбородком о колени. Заметив подошедшего к своему окну Айеро, он улыбнулся, и, сделав рукой жест «подожди», спрыгнул и скрылся в комнате. Вернулся буквально через несколько секунд, втянул на подоконник большой белый лист, который оказался сложенным ватманом, быстро развернул его и прижал к стеклу. Фрэнк понял, что прижимается лицом к окну и улыбается, как сумасшедший. Это был плакат в лучших традициях праздника: ведьма на метле, тыква-светильник, выгнувшие спины кошки и большая надпись «Счастливого тебе Хэллоуина!» Когда художник свернул плакат, Фрэнк замахал руками, свалился на пол, пронесся по комнате, разыскивая подходящий лист бумаги и маркер, потом снова залез на подоконник. «Это просто невероятно! Спасибо! Тебе тоже!» Художник, разобрав написанное, улыбнулся и кивнул. «У меня сегодня день рождения», - сам не зная зачем, написал Фрэнк. Парень из дома напротив поднял брови, потом, секунду подумав, снова сделал это уже знакомое движение «подожди», скрылся в комнате. Буквально через пару минут Фрэнк увидел прижатым к стеклу следующий листок: та же хэллоуиновская тыква-светильник, но уже утыканная горящими свечами, и простая приписка «С днем рождения!» Фрэнк, подозрительно счастливый, поблагодарив этого странного парня, снова указал на улицу, намекая. Тот все понял, улыбка медленно сползла с его лица, и художник снова лишь отрицательно покачал головой. Айеро взялся за листок и маркер, написав лишь одно слово. «Почему?» Парень тоже взял листок. «Просто… Не сегодня, хорошо?» Фрэнк покусал губу. «Мы же встретимся?» - написал он. Художник улыбнулся. «Да», - прочитал Фрэнк по губам. Это обещание его успокоило. Фрэнк стал ловить себя на том, что часто просто смотрит на соседний дом, наблюдая за жизнью художника. К нему в гости частенько заглядывал парень на вид чуть помладше, чем он сам; он часто куда-то собирался и уходил, всегда носил шарф в крупную красно-черную клетку, пил много кофе, запрокидывал голову, когда смеялся, и никогда не зашторивал окна. Фрэнк старался не думать, почему его привлекает именно это окно. Он мог наблюдать за многими другими. Например, он знал, что левее, через четыре окна от его художника, живет девочка-скрипачка, но ему было все равно. С другой стороны жила парочка, которая вечно выясняла отношения, и уже раза четыре Фрэнк видел, как девушка выкидывает из окна вещи парня, пока он стоял внизу и громко что-то доказывал. Но ему было все равно. «Как тебя зовут?» - написал он однажды на листе бумаги. «Джерард», - ответил ему художник. А потом он пропал. Просто взял и исчез. Окно на шестом этаже было закрыто плотными темно-зелеными шторами, и в нем больше не зажигался свет. День, два, неделю, десять дней. Соседи сказали, что не знают молодого человека, который снимает эту квартиру, и не знают, куда он мог уехать. Фрэнк почти сошел с ума и успел передумать все на свете, прежде чем через двенадцать дней не открыл свой почтовый ящик, из которого выпал сложенный вчетверо лист. «Извини, что так получилось, но мне пришлось уехать на время. Скоро вернусь. Джерард», - гласила записка. У Фрэнка отлегло от сердца, но он все равно за глаза пожурил художника за то, что тот не предупредил его заранее. «А с какой стати он должен был тебя предупреждать?» - вдруг подумалось ему. - Не должен был, - вслух согласился Фрэнк с внутренним голосом. – Но мог бы. Я же, черт возьми, волнуюсь. Венди смотрела на хозяина с весьма озадаченным выражением мордочки. «С тобой все в порядке, милый?» - Я не уверен, Венди, - ответил Айеро собаке. – Знаешь, я уже ни в чем не уверен. Ударили холода, Фрэнк успел переболеть гриппом, выпал снег, пришла самая настоящая зима, а окно на шестом этаже оставалось все таким же темным и грустным. - Может, у него что-то случилось? – спросил как-то Фрэнк, стоя у своего собственного окна и глядя на занесенный снегом город. Венди совсем по-человечески тяжело вздохнула. - Я знаю, на что это похоже, - усмехнулся Айеро, присаживаясь на корточки перед собакой. – Посмотри, - он поднял Венди на подоконник. – Посмотри. Вот они, чужие окна. Видишь, сколько их? За каждым из них кто-то есть. Мне всегда было интересно, что за люди живут за этими квадратиками света, какие они. Я для каждого окна придумывал свою историю, свою судьбу. Посмотри на этот дом, Венди. Я каждый вечер подходил к окну, чтобы увидеть одно-единственное окно напротив. Остальные меня просто перестали интересовать, понимаешь? Я просто хотел знать, как живет он. Посмотри. Сейчас там никого нет, и окно такое темное, и этот дом напротив стал самым обычным соседним домом. В нем больше нет ничего особенного. Его делал таким важным для меня человек, живущий там. И я просто хочу, чтобы он вернулся, я же только-только нашел его… Канун Рождества в этом году был удивительно теплым и снежным. Город жил ожиданием, погружаясь в привычную рождественскую суматоху. Снег падал едва ли не круглыми сутками, большими хлопьями, налипая на проводах, рекламных щитах и ветках, создавая ту самую атмосферу праздника. Снег лежал на шарфе, плечах и волосах Джерарда, даже не думая таять, пока Фрэнк стоял и пытался осознать, что в дверь его квартиры действительно позвонил его пропавший художник. Джерард нерешительно улыбался, и на щеках его был легкий румянец, то ли от мороза, то ли от смущения. - Привет. Я вернулся, как обещал, - сказал он. Фрэнк дернул его за кончики шарфа на себя, заставив чуть-чуть наклониться – Джерард оказался выше – и крепко обнял. - Не надо, я же в снегу весь, ты же промокнешь! – забеспокоился художник, пытаясь отстраниться. - Не так-то и «скоро» ты вернулся, - ответил ему Фрэнк. Джерард затих. - Прости. Я не думал, что так получится. Пусти меня, ты сейчас действительно промокнешь. - А ты не исчезнешь? – на всякий случай спросил Айеро, думая в этот момент о том, как же ему нравится голос Джерарда. - Нет. Честное слово. - Хорошо, - кивнул Фрэнк и только после этого разжал руки. - Ты не мог бы перестать так откровенно на меня пялиться? – спросил Джерард примерно через два часа. - Нет, - засмеялся Фрэнк. – Я просто пытаюсь получше узнать, как же вблизи выглядит человек, за которым я наблюдаю с момента переезда сюда. Джерард опустил голову, смутившись. - Наблюдаешь? - Ну да. Всегда любил рассматривать чьи-то окна, знаешь? Придумывать истории людям, живущим за ними и все такое. Ну, а с некоторых пор меня интересует только твое окно, Джи. - Первое время, когда я видел тебя у окна, смотрящим на меня, мне казалось, что ты ненормальный. Ну, или маньяк. Фрэнк рассмеялся, вызвав улыбку у сидящего напротив художника. Венди лежала рядом, положив голову Джерарду на колени, признав его за своего и довольно жмурясь каждый раз, когда теплая ладонь гладила ее. Фрэнк задумался на пару секунд, потом посмотрел прямо в глаза художнику. - Джи, давай вместе встретим Рождество? Согласен? Тот даже не сомневался. - Да. … Прошло Рождество, закончилась зима, растаял снег и зацвели первые подснежники, а окно в квартире Джерарда по-прежнему оставалось все таким же темным. Те же закрытые темные шторы, то же отсутствие света по вечерам. Никто больше не работал в этой квартире по ночам, никто больше не рисовал на подоконнике и никто больше не писал маркером записки, которые можно было бы прочитать через расстояние между домами. Потому что Джерард теперь жил в доме напротив на седьмом этаже.