***
Существует крайняя степень отчаинья. Когда самый близкий, дорогой человек оказывается болен или стоит на грани между жизнью и смертью. Ты всматриваешься в его бледное лицо и просишь Бога о милосердии.
«Если тебе так нужна чья-то жизнь – возьми мою».
Но что чувствует человек, решивший принести себя в жертву? Радость, потому что смог спасти друга? Или же радость от того, что нашел предлог для оправдания своей слабости? Ведь любовь — это тонкая грань между жертвенностью и эгоизмом…
– Состояние пациента стабильное. Жизненно важные органы не задеты. Взрыв вызвал сотрясение мозга, но он скоро придет в себя.
– Я могу его увидеть?
– Конечно. Второй этаж, палата 211.
– Спасибо.
Он поднимается не спеша, держит размеренный шаг, словно боится встретиться с реальностью, которая его поджидает.
Хибари спит. Ничто не выдает последствий схватки, в которую тот ввязался всего пару часов назад. На лице ни царапинки, только руки… Дино с болью смотрит на бинты от локтей до кончиков пальцев. Его обожгла собственная сила, вышедшая из-под контроля.
Кавалонне опускается на колени подле кровати своего бывшего ученика, аккуратно берет за руку и готовится ждать его пробуждения. Проходит чуть меньше часа, прежде чем Хибари открывает глаза. Дино кажется, что он успел изучить лицо японца в мельчайших подробностях.
Хранитель Облака смотрит на гостя без тени удивления. Затем кашляет, чтобы прочистить горло, и задает самый ожидаемый вопрос:
– Он сдох?
– Да.
Дино думает, что в этом мире ничего не меняется. Кёя по-прежнему играет в мафию, ищет хорошей драки, а ему остается присматривать со стороны, чтобы ребенок не слишком заигрался. Только до этого дня Каваллоне не приходилось вылетать в Японию первым же рейсом, холодея от страха, что не успеет.
«На Ванголу напали». И это уже не было сражением за кольца или появлением очередного безумца. Это была война.
– Я смогу нас защитить.
– Мне не нужна защита.
Хибари всматривается в лицо мустанга и понимает, что его «солнечный мальчик» исчез. Его вытеснил десятый босс семьи Каваллоне, безжалостный к врагам, посмевшим посягнуть на жизни его людей.
Дино прижимается щекой к руке Кёи, целует кончики пальцев.
– Я знаю.
***
– Хибари-сан!
– Ромарио?
– Простите, Хибари-сан, но босс сейчас не сможет вас принять.
– Мне все равно. Реборн приказал доставить его на виллу к Чарльзу. Скоро начинаем.
– Прошу его простить. Он прибудет вместе с Ямамото-саном точно в срок.
– Тогда я ухожу.
Кёя развернулся спиной к Ромарио, тем самым показывая, что разговор окончен. Он с самого начала не хотел ехать за этим травоядным, но малыш порой бывает чересчур настойчив. Если Конь не прибудет к началу операции – он лично изобьет его.
Хибари окинул взглядом особняк Кавалонне и только сейчас заметил строительную бригаду, усердно разгребающую завалы.
Заинтересовавшись, он обошел здание и увидел зияющую дыру на втором этаже. Похоже провалился пол, так как от комнаты на первом остались только стены. Кёя безошибочно определил эпицентр взрыва.
«Спальня Мустанга».
– Хибари-сан, когда босс узнал, что вы сражаетесь с семьей Винсента… и что связь с вами утрачена… он…
– Жертвы есть?
– Всего одна. Был выходной. Прислугу отпустили по домам. Но, видно, кухарка что-то забыла и вернулась…
– Довольно. Я возвращаюсь на виллу.
Ромарио смотрел как черное Maserati отъезжает от ворот и впервые думал о том, что босс все-таки не ошибся в выборе.
***
Это не было похоже на бой. Их окружили. Заманили в ловушку, а теперь отстреливали как собак, когда кто-то пытался пробраться к выходу и привести помощь. Они проиграли.
Если главный герой умирает – игра заканчивается. Но игры закончились пять лет назад, когда груз ответственности перевалил отметку в сотню жизней. Именно столько людей потерял Дино, помогая аркобалено наводить порядок в Японии. И впервые молился Богу, вернувшись домой, чтобы больше никогда не писать похоронок.
Ситуация считается безвыходной только потому, что предложенный вариант кого-то не устраивает. Поэтому Кавалонне не стал тратить время на искусство убеждения. Сняв испорченную куртку, он быстрым шагом преодолел расстояние до выхода из туннеля и собрал вокруг себя остатки силы. Нужен был таран, жертва, которая примет на себя основной удар, отвлечет нападавших, а в это время остальные выберутся из западни. Ни один из стоящих рядом бойцов не позволил бы главе семьи столь безрассудный поступок. Ни один из его людей, по мнению Дино, больше не должен был погибнуть этой ночью.
***
Чужая сила обволакивает тело подобно щиту, мешая пулям пробиться к столь желанной добыче. Дино из последних сил приподнимается на локтях, чтобы своими глазами увидеть неистовство и разрушительную мощь грозового облака. Хибари в ярости. Главарь бандитов уже давно испустил дух, но Кёя продолжал вколачивать тонфа ему в череп.
Поймав растерянный взгляд Кавалонне, японец подходит к нему и садится рядом на корточки. Касается подбородка, аккуратно стирает кровь с прокушенной губы.
– Зачем?
Они оба знают ответ.
Время не лечит – оно лишь смеется над жалкими попытками человека сохранить свои мечты. Ступая по осколкам разбитых надежд, душа вытекает вместе с каплями крови, оставляя несчастный сосуд задыхаться из-за собственных ошибок.
Они оба знали ответ.
Но Кёя всегда ставил свой эгоизм превыше чужой жертвенности.
– Ты ищешь смерть. В этом я тебе не помощник.
***
У Дино шесть пулевых ранений и тринадцать швов. В его палате воняет лекарствами, а пиканье аппарата жизнеобеспечения действует на нервы. Хибари хочется забыться беспробудным сном, но что-то мучительно мешает ему расслабиться. Это «что-то» вот уже два часа как прооперировали, но наркоз все еще действует.
Когда в дверном проеме появляется Ромарио, Кёя сбегает, не сказав ни слова.
Когда Кавалонне приходит в себя, каждая клеточка тела отдается ноющей болью. Он больше не думает о самоубийстве чужими руками.
***
"Почему ты так далеко?" - спросил он,
Почему ты не понимаешь, что я люблю тебя,
Что я люблю тебя...
Говорят, секс после ссоры дарит особые ощущения. Но если раньше они занимались любовью, а Дино считал именно так, то происходящее сейчас в спальне больше походило на безудержный трах.
За три недели стационара Кёя ни разу не навестил своего любовника. Но стоило тому вернуться в поместье, как Хранитель Облака неожиданно появился на пороге его комнаты. А потом был настоящий секс-марафон. Дино никогда не замечал за Хибари такой несдержанности и откровенной похоти. И все бы ничего, но по прошествии почти трех часов мустанг начал уставать.
– Эй… Кёя… может нам уже хватит?
– Нет.
– ...?
– Ты будешь трахать меня до тех пор, пока у тебя не останется сил даже на мысли.
Хибари опрокинул Дино на спину, желая сменить позу и продолжить, но неожиданно замер. Золотые глаза Кавалонне плакали.
…Тебя, нежного и единственного,
Тебя, потерянного и одинокого,
Тебя, странного, как ангелы.
– Прости.
– Никогда.
Дино тянется к Кёе и тот целует его нежно и долго.
Такая боль не забывается. Он мог не успеть. Его могли задержать. Иногда секунды стоят слишком многого.
Потому что грань между неверным и правильным
Толщиной с ниточку из паутины.
***
Каждое мгновение своего счастья Кавалонне боялся, что это не по-настоящему. Что Хибари всего лишь ангел, играющий его чувствами. Ведь всем известно, что облако невозможно удержать на одном месте.
Временами Кёя пропадал неделями. Проснувшись утром и не обнаружив любовника рядом, Дино понимал, что Кёя опять ушел. Не сказав куда и надолго ли.
Иногда их роман напоминал Мустангу поездку в Диснейленд.
Но, когда на огромной скорости падаешь вниз и тебе особенно страшно, нужно лишь закрыть глаза. Глаза, как и сознание, легко обмануть.
Знай своим сердцем.
«Ты мой, травоядное. Запомни это».
***
Когда человек умирает, по сути ничего не происходит. Даже когда земля под твоими ногами рушится – мир все еще находится в равновесии. Весь тот хаос, что мы испытываем, находится лишь у нас в голове.
Кёя смотрел на слезы Дино и мечтал, чтобы они оказались целительным дождем. Дождем, что смоет груз, который тянет их обоих вниз.
«И придет наводнение. Так оседлай волны, которые освободят тебя от темноты...»
Клавиши пианино черные и белые,
Но они звучат миллионами оттенков в голове.
Почти десять лет пряча под кроватью оружие, они все еще были живы. Все еще вместе. Но иногда нужно опустошить "шкаф", чтобы, двигаясь вперед, наполнить его новыми трупами.
– Я не смогу их забыть, Кёя. Я будто умираю вместе с ними снова и снова. У Августо осталась маленькая дочь. А ее дура мать покончила с собой после смерти мужа. Получается, я искалечил целых три жизни?
– Я мог бы посоветовать тебе пойти на войну. Или поучаствовать в марше во имя мира и прекращения войн. Но откуда мне знать – что правильнее.
Разбитые люди начинают сначала.
Винить некого.
Просто знай - ты можешь выйти из этой тюрьмы.
Вновь придет наводнение...
