Другое измерение

Усаги собиралась уже уходить. Собрала все сумки, в которых приносила еду, попрощалась со всеми. Внезапно ее остановил голос лейтенанта Джиба. - Я тебя провожу. Она лишь пожала плечами. Ерничать или что-то говорить на этот вежливый, добрый тон сил не оставалось. Тем более, после того, что она только что видела. Её очень задело его отсутствие, когда она пришла и принесла еду, оставив коробочку у него на столе, так как остальные девочки предупредили, что сами накормят своих парней. А Мамору и покормить-то некому, если судить по тому, что о нем рассказывал отец. Поэтому сердобольная Усаги и захватила из дома еду и для него. Мамору перехватил сумки, и они вместе вышли. Она молчала, да и у него не было слов, чтобы сказать то, что он хочет. В голове мелькали слова, обрывки фраз, но каждый раз он сам себе говорил: "Не то, не то". Банально, вульгарно, штампы, это не про нее. А как высказать ей кратко и ясно, что она для него словно воздух? Что нет никого дороже? Как объяснить все те чувства, которые он к ней испытывает - и не показаться пошлым или глумливым? Вдруг она подумает, что он над ней смеется? Как избежать? Спасло тягостно-давящую атмосферу их молчания то, что они проходили около кафе Мотаки. Учитывая, что Усаги дружит с парнем, это не будет выглядеть вульгарным. - Эм... А ты сама-то не голодная? Можно в кафе зайти? Откуда эта робость в голосе? Словно он чего-то боится? Ха! И еще раз ха! Это же Джиба Мамору, заноза и вечный: "Я знаю как надо!" Усаги глянула на витрину. Мороженное! Ее любимое. Ну и пусть он посмеется над ней, хотя бы на халяву мороженного поест! Пусть только заикнется об оплате! Сам ведь пригласил. Милая улыбка на пол лица и кивок. - Да, хочу мороженного! - Что? Он улыбнулся? Каверзу какую-то затеял? Ну и ладно. Тут все равно Мотаки и Уназуки, они ее в обиду не дадут. К концу трапезы (Мамору удивлялся, куда столько в нее сладкого влезает) Усаги чуть подобрела (а теперь представьте сколько сил у нее выкачивается при атаках и трансформации, вот она и ест сладкое). Подобревшей Усаги надоело ждать подвоха, который все никак не наступал, а вот чарующая улыбка лейтенанта стала производить отнюдь не раздражающее действие. Но спросить об этом парня она не успела - к ним подбежал сияющий Мотаки, присаживаясь за их столик. - О! Привет, народ, как дела? Вы вдвоем, а тут еще не все рухнуло? - Привет, Мотаки! - с энтузиазмом произнесла Усаги. - Сама удивляюсь! Видимо, какие-то ингредиенты взрывчатки лейтенант дома забыл. - А Реика вернулась. И приняла моё предложение, мы на следующей неделе заявление идем подавать! - Да ты что?! Быть не может! Это же здорово! Всегда хотела с ней познакомиться! - Усаги на радостях искренне обняла Мотаки. А Мамору увидел страдальческое выражение на лице друга и фыркнул. - Усаги, мне еще жениться... Ты же меня придушишь сейчас нечаянно, - с юмором произнес веселый бармен. - Ой, прости, но я так рада за вас! - Спасибо, кстати... Но не успел он договорить, как рядом оказалась симпатичная девушка. - Моти-тян, - тихо с нежной улыбкой проговорила она, обращаясь к Мотаки. - А, да... Усаги, Мамору, разрешите представить мою невесту - Реику. Усаги удивилась, что парни знакомы, потому что, во-первых, Мотаки назвал Мамору по имени, во-вторых, Реика о нем вроде слышала, потому что сказала что-то про друга, и кого-то ждет допрос с пристрастием, но все на задний план отодвинула радость за Мотаки и его невесту. Как и любая другая девушка, Усаги любила свадьбы и накинулась на Реику с расспросами о платье, букете... Узнав, что будущая невеста об этом еще даже не задумывалась, Усаги клятвенно пообещала помочь. Ведь она, как ни как, почти дизайнер. Стоящая за стойкой Уназуки только тихо рассмеялась, понимая, как попала Реика. Распрощавшись с женихом и невестой, Усаги направилась было домой. Но ее остановило нежданное приглашение Мамору. - Хочешь погулять? Довольная (читай: поевшая сладкого) Усаги, была на седьмом небе от счастья за Реику и Мотаки, уже на ходу придумывая платье, которое подошло бы будущей невесте, кивнула и, не споря, пошла следом. - Ты ведь любишь рисовать? - Ну, да... Конечно, иначе бы я не пошла учиться. - Ну, не знаю, - сам он пошел в Полицейскую Академию, а затем хотел еще выучиться на юриста (при поступлении работникам полиции давали льготы), потому что так он мог бы обеспечить стабильное будущее своей возможной семьи. По крайней мере, он раньше так думал. - Иногда делаешь то, что надо, а не то, что нравится или хочешь. - А зачем связывать себя на всю жизнь тем, что тебе отвратительно? Или не приносит удовлетворения? Так же невозможно работать и жить. - Да, ты права. Усаги оступилась. Он сказал, что она права. ОН! Тот, кто считает свое мнение единственно правильным. - Что? Ты сказал, что я права? - рука машинально коснулась лба, словно проверяя температуру. - По-моему, лейтенант Джиба, у вас горячка. Белая. Прикосновение нежной руки вынесло остатки мозга - захотелось обнять ее и прикоснуться к нежной коже. Или хотя бы дотронуться до руки. Он фыркнул. - Нет, просто если кто-то прав, то я с этим соглашаюсь. - А как же ваши слова, что я - бездарная дура и не способна ничего запомнить? - Я такого никогда не говорил. Да, ты не очень хорошо разбираешься в точных науках, да я же не прошу сейчас доказывать мне теорему Коши. Но я никогда не говорил, что ты дура, к тому же бездарная. Усаги совершенно потеряла нить разговора. Сейчас все стандарты, привычки в общении с этим парнем давали сбой. Она чувствовала себя не то чтобы неуютно, но словно на непредсказуемых иголках. Она понятия не имела, чего ждать от ТАКОГО Мамору. И от этого ее начало бросать то в жар, то в холод - мозг пытался найти причину подобных изменений, путался, стопорился, начинал снова, но никак не мог понять. А интуиция твердила, что он точно стал другим. В последнем жесте отчаяния, охватившего ее, Усаги возвела руки к небу. - Уважаемые инопланетяне! Куда вы дели настоящего Джибу? Кстати, халтурите! Не похож! - она подёргала его за шевелюру. - Не парик. Мамору от души рассмеялся. - Эй, не дергай... Больно же. - Точно, не парик, - она продолжила осмотр смеющегося парня. - И глаза вроде настоящие, - она попыталась ткнуть в них пальцем. - Ай, ну берегись, - он перехватил ее руки за кисти, мягко, чтобы не сделать больно. - Может, это ты инопланетянка, - он дернул ее за хвостик. - Что?! - она вдруг рассмеялась. Не обиделась, а улыбнулась. - Ну держитесь, Мистер Джиба. Я не Цукино Усаги, если вы отсюда живым уйдете! - и бросилась за ним с кулачками. Они гоняли друг друга по парку до полного изнеможения и лишь уставшими сели на скамейку, довольные и счастливые. - Есть хочешь? - внезапно спросил Мамору. - Ага, давно так не бегала... Внезапно Мамору как-то чуть сжался, словно боялся, что его ударят. - Хочешь зайти на чашку чая? Я тут рядом живу... "ЧТО??? ОУ... Зато можно узнать о том, как он живет?" - А давай, все равно скоро домой. Они направились в соседнее с парком здание. *** Девушка тихонько вошла. Так входят в незнакомое место: мягко, осматриваясь, запоминая, отмечая расположение комнат, вещей, настороженно принюхиваясь к запахам. Вы замечали, что каждая квартира пахнет по-своему? Так вот квартира Мамору пахла работой: книгами, чернилами, слегка пахло мужским одеколоном, но и это было присуще участку. Обои на стенах были неяркими, спокойно-умеренными, отчего квартира и мебель казались серыми: обычный пластиковый стол, на котором стоял ноутбук, диван, по виду ни жесткий, ни мягкий, а какой-то средний, точно такого же незапоминающегося блеклого цвета, кресло. Ни ковра, ни картин. Из украшений разве что телевизор, темным квадратом выделяющийся на фоне светлой стены, да полка с книгами. Пока хозяин готовил на кухне, Усаги пробежалась глазами по корешкам книг. Большинство были, как и думала девушка, посвящены юриспруденции и следственному делу. Таких у ее отца было тоже немало. Несколько были написаны на иностранных языках, еще часть были учебниками физики. И ни одной детской книги в яркой обложке, что так любила отыскивать в детстве в библиотеке отца маленькая Уса, ни художественных романов. Все только работа. В воздухе витал дух одиночества и какой-то застарелой боли, а с виду чистые вещи словно заплесневели изнутри. Видно было, что хозяин заботится о своей квартире, но не любит ее. Потому что... потому что ему и позаботиться не о ком. Ни кошки, ни собаки, ни даже цветка в горшке... Шаги за спиной заставили девушку оторваться от раздумий: она обернулась, улыбаясь, и пошла следом за пригласившим ее на кухню парнем. Он был необыкновенно любезен, чай был превосходным, как и сладкие булочки, которыми ее потчевали (а как известно, Усаги - неисправимая сластена.) Но из головы никак не шло сравнение этой квартиры и рабочего офиса. После чая Мамору проводил девушку до дома. Уже в открытую, а не перебежками по соседним улицам, стараясь не потерять ее из виду. Внутренне он был доволен, словно кот, объевшийся сметаной, потому что впервые в жизни ему выпала возможность пусть не надолго, пусть только в своем воображении, но представить, что они - пара. А затем снова возвращение в свою квартиру. Как обычно. Кроме одного. Кроме легкого запаха ее духов. Он даже не открыл форточку, чтобы проветрить кухню. Притащил одеяло и там же и лег. Чтобы хоть так быть ближе к своему ангелу. Собираясь на работу, Мамору напевал веселую песенку, услышанную недавно по радио. Что-то про влюбленную девушку. Внезапно раздался звонок в дверь. Немного удивленный парень пошел открывать. В глазке двери на него, сквозь какие-то зеленые листья, смотрели глаза, цвет которых он никогда не смог бы забыть. Не медля ни секунды, Мамору отпер дверь. Не успел он обронить и слова, как на него обрушилась скороговоркой речь Усаги, осененной очередной великой идеей: - Привет, я тут заметила, у тебя никого нет, вот, - она ему протянула огромный фикус, даже не позволив ему вставить слова приветствия, а парень взял горшок с растением чисто автоматически, слишком ошеломленный подобным напором. - Будет хоть что-то яркое, да и его поливать не много надо, да и ухаживать тоже. Знаю, у тебя нет времени на животных, как и у папы. А тут много не надо. Стоящий в простации Мамору хлопал глазами, пытаясь хоть что-то осмыслить, и тупо на нее смотрел сквозь листики бедного растения. Он помнил это чудо природы в комнате самой Усаги, которая была практически заставлена горшками с разнообразной растительностью... Так она отдала ему одно из своих... она так решила? Сама? Ей для него не жалко чего-то своего? Он-романтик готов был принять даже такое проявление заботы за любовь. Он-прагматик говорил, что она помогает только из жалости, что он не достоин подобной девушки. И пусть наслаждается тем, что есть и не надеется на большее. Но слова романтика в душе с каждым днем, проведенным с ней рядом, крепли и поселяли в душе парня надежду. Она убежала уже минут пятнадцать назад, услышав его сдержанное "спасибо", сославшись на занятия. И только сейчас до него дошло, что можно было бы попросить ее остаться на чашку кофе, и, возможно, она бы даже согласилась. Ступор постепенно проходил. Достал прикрепленную к горшочку записку, написанную немного детским, непосредственным почерком Усаги, согласно которой растение нужно поставить в тень, то есть не совсем в тень, но чтобы на него не падали прямые солнечные лучи, затем шли несколько замечаний о поливке и подкормке. И отдельным пунктом было выделено то, что растение необходимо опрыскивать и протирать листья от пыли. *** Усаги весь день сидела на занятиях с потерянным видом. - Усаги, - до ее сознания достучался голос Ами. - Ты в порядке? - А, да, Ами, прости, задумалась... - Как же это на тебя не похоже... - На что ты намекаешь, Ами-тян? - с обидой в голосе проговорила Усаги. - Ни на что, - лицо будущего врача осветилось лучезарной улыбкой, - просто ты в последнее время вся такая задумчивая, словно это не ты, а кто-то другой. - А... да... возможно... все эти демоны. - Но ведь дело не в них, - проницательно заметила Ами, и Усаги трагично кивнула: - Ты как всегда права... Дело не в них... А в Мамору, - художница сама покачала головой, словно этим движением пыталась привести свои мысли в порядок. До чего она дожила - задумывается над поведением Джиба Мамору. - И что у тебя с ним? - Да ничего! - она внезапно выдохнула и добавила растерянным голосом. - Сама не знаю. Я ничего не понимаю в последнее время. - Ты ему нравишься. Пока ты в коме была, он от тебя ни на шаг не отходил, - честно ответила Ами, садясь за соседнюю парту. - В этом-то вся и загвоздка. Раньше мы постоянно ссорились. Он с первого дня нашего знакомства называл меня дурой, смеялся надо мной, издевался... А потом вдруг резко все поменялось. И я не знаю, что с этим делать... - Он тебе нравится? - Нет! - Усаги вдруг оборвала саму себя и с выдохом произнесла. - Да. Всегда нравился. С того самого первого дня, когда увидела его. Но все мои потуги быть с ним вежливой, дружелюбной, натыкались на стену холодности и отчужденности с его стороны. Подначки, постоянные подколы - знаешь, это не способствует хорошим отношениям. И вдруг, практически за один день он поменял все: свое обращение со мной, речь... стал говорить комплименты... Я просто в ступоре. - Я понимаю тебя, Усаги. Но, может, ему просто надоело прятаться? - Ты о чем? - А о том, что ты же дочь его Шефа, человека, которого он уважает. И не уверена, что твой отец будет в восторге от любого твоего поклонника. Кстати, а много их было-то? - Ни одного, если честно. Слишком быстро они все как-то исчезали. Ами загадочно улыбнулась, но промолчала. - Он вчера пригласил меня к себе. Просто чая выпить. С пирожными. Моими любимыми. - И? Что? - Да ничего, дома у него, словно в офисе, даже запах тот же. Книги, компьютер, мебель, даже стены - все словно серое. Это трудно высказать словами, но словно не живое, замерзшее, заплесневелое. Не в том смысле, что не убранное... И мне вдруг его так жалко стало. Он же один совсем: ни подруги, ни даже кошки с собакой. Хотя, знаю на примере отца, ему было бы трудно о них заботится. Но все же... - И что ты сделала? Я тебя знаю. Ты никогда не обходила стороной сирых и убогих... - Да ничего особенного, подарила ему свой фикус. Хоть что-то живое и яркое будет в доме, а то действительно, входишь, словно в склеп... - Усаги, будь осторожней! На самом деле, он очень одинок. Не сделай ему больно. - Уж скорее сделает он... ладно, не буду, - Усаги чуть улыбнулась, застенчиво, словно давно не улыбалась, - Не знаю почему, но когда больно ему - больно и мне. Спасибо, Ами, ты - настоящая подруга. - Усаги, удачи, ты, как никто другой, заслуживаешь счастья. - Благодарю, наверное, я все-таки соглашусь на свидание в кафе, хотя бы узнаю, с чем едят это загадочное блюдо под названием "Джиба Мамору", - и будущий дизайнер выпорхнула из кабинета, набирая номер того, кто занимал все ее мысли в последнее время. *** Свидание или нет, но работа оставалась работой. Большинство девушек, с которыми он пытался наладить отношения, были просто в бешенстве от того, что он опаздывал или вовсе не приходил, ссылаясь на работу, и дольше пары дней эти отношения не выдерживали. Но сегодня был особенный день. Он не мог опоздать. Но опаздывал. Опаздывал, потому что в последнюю минуту его дежурства привезли новый труп - жертву маньяка. И пришлось задержаться. Мамору уже думал, подбегая к кафе, что Усаги ушла, убежала от подобного ожидания. Но она сидела. Сидела и прилежно ждала, словно школьница - экзамена. Разговаривала с Мотаки. А может, это он ее удерживает? Он, конечно же, его друг, но Мамору понимал, что не сможет изменить свой образ жизни. Это ведь его работа. Работа, к которой он шел всю сознательную жизнь... Несмотря на озноб, охвативший все его тело, и панику, охватившую разум, он вошел. Усаги, как ни в чем не бывало, улыбнулась ему: - Привет, что-то на работе случилось? И до него внезапно дошло: она не уйдет, как те, другие, она понимает и принимает. Потому что всю сознательную жизнь жила именно с таким же человеком, одержимым работой - точно такой же работой, что порой ночью поднимет, позже задержит. - Да, новое убийство, - он тоже улыбнулся в ответ и коснулся ее руки. - Ужас! Маньяк? - уже почти шепотом произнесла Усаги. Мамору тоже чуть кивнул в ответ. Эта история пока не дошла до СМИ, и говорить о маньяке было бы слишком опасно. И Усаги, вместо того, чтобы, как обычно было в случаях его опозданий, закатить истерику, заказала ему ужин и подсела рядом. Запах ее волос пьянил похлеще саке, руки то и дело порывались поправить ей челку, обнять, провести по волосам. "Что же ты со мной делаешь, Усаги?" - Мозг не работал, а только умилялся девушке, что сидела рядом. - У меня что-то с прической? Или лицом? Мамору лишь как-то глуповато покачал головой. - Все здорово. Просто потрясающе. Лицо Усаги покраснело от смущения, и она отвела взгляд. Он сказал, что она потрясающа. Или что? Как можно расценивать его слова? Спросить прямо? Ну уж нет. А чего она боится? Боится, как бы то, что она себе напридумывала, не оказалось бредом? Да что она теряет-то? Надежду? Бред. Оправившись от смущения, Усаги набрала в легкие воздуха для последнего вопроса, расставляющего все точки над Ё. - Мамору, когда все это прекратится? - Ты о чем? - он явно был ошеломлен. - То, что происходит в последнее время? То, как ты себя ведешь. То, что ты делаешь. Мне надоело постоянно сидеть и думать, какую очередную каверзу ты задумал. Но все имеет свои границы. Любая шутка. - Но я не шучу... - Тогда почему? - не отставала от него девушка. - Просто, ты мне нравишься, - честно. Глава в глаза. Усаги была поражена. Она видела в его глазах страх, неуверенность и боль, там были нежность, скрываемая ото всех, и отчаяние. - Но, - Усаги пыталась найти слова. Ведь с ней говорили честно. Просто, без колебаний открывали сердце. Дарили его на блюдечке, не боясь, что его могут разбить. Неужели она могла отказаться от такого дара? - Ты же всегда меня задевал. Почему? - последняя попытка все же выяснить: это Мир сошел с ума или она? - Ты мне всегда нравилась, - он все же опустил глаза, рассматривая узор на столешнице, затем снова поднял на неё взгляд. Прямой, честный, с желанием решить все до конца. Потому что ему надоело прятаться. - Но я боялся. - Дурак, - фыркнула Усаги. - Я знаю, прости. Я, наверное, пойду... Тебе без меня будет лучше, - он встал, повернувшись. - Дурак, - донеслось ему в спину. - А меня спросить забыл. Ну, да, ты же у нас самый умный! Ты всегда знаешь лучше других! Знаешь, почему меня всегда задевали твои подколы? Потому что я все делала, чтобы тебе понравиться! А ты все мои попытки высмеивал! Внутри вдруг взорвался клубок эмоций. "Что?!" - Он резко развернулся, смотря ей в глаза. Он, конечно, не думал, что она может вот так посмеяться над ним за все то, что он говорил ей, но вбитая в приюте паранойя не отставала. И только увидев искренность и слезы в ее глазах, он сел рядом с ней и обнял, вытирая слезинки кончиком пальца. - Не плачь, прости... Я такой идиот... - Это уж точно, - донесся приглушенный шепот Усаги, уткнувшейся ему в шею. Хотелось танцевать от счастья, но он только нежно гладил ее по волосам, при этом не боясь быть осмеянным или прогнанным. Она подняла свои глаза на него, провела кончиками пальцев по щеке: - Чего ты боишься? - внезапно спросила она. - Того, что ты исчезнешь, - не задумываясь, ответил он. - Я не исчезну, обещаю. Веришь? - Верю, - впервые после катастрофы он кому-то верил настолько, что готов был умереть за свою веру. - Спасибо. - За что? - За то, что ты есть, Крольчонок. Она лишь улыбнулась и начала ему скармливать принесенный обед. Весь Мир для него преобразился. И ничего не предвещало беды. *** Счастливые Усаги и Мамору сидели в кафе. Видя эту идиллию, к ним подошел Мотаки. - Привет, рад за вас. - Мотаки, - она посмотрела на бармена, потом на Мамору. - Так ты все знал! Это ваш заговор? Вы знакомы? - Да, мы знакомы, Усаги, но никаких заговоров не замышляли. Она посмотрела на парней с каким-то недоверием, но рука Мамору на ее плече остановила девушку от дальнейших расспросов. - Я тебе потом все расскажу, хорошо? К тому же, я тогда действительно повел себя как болван. Мотаки встал, оставляя парочку наедине друг с другом, и потрепал Мамору по голове. - Всякое бывает. Удачи вам обоим. - И тебе с Реикой, она классная, - улыбнулась Усаги. - Спасибо, я знаю, - взгляд немного потух. - Что-то случилось? - внезапно встрепенулась Усаги. - Да нет, просто после свадьбы Реика на полгода уедет на раскопки в Африку, на преддипломную практику. Вот я как на иголках и сижу. Усаги улыбнулась. - Я уверена, что все будет хорошо. Реика любит тебя! - Спасибо, Усаги, - Мотаки улыбнулся и ушел к другим клиентам. - Ну, так я жду, ты хотел мне кое-что рассказать? - Да, но... Но для этого мне надо кое-что показать тебе. Иначе все это объяснение ты не так поймешь... - Отлично, но только не думай, что я от тебя так просто отстану! Мамору загадочно улыбнулся: "Как будто я против". - Даже не сомневаюсь... Только не надо меня есть... - Ты отравленный! - со смешком констатировала девушка, беря его за руку. - Ничего, у меня иммунитет, - она резко поднялась и поцеловала его, дивясь своей храбрости. Мамору просто млел от того внимания, которое ему оказывается. Хотя его паранойя не дремала и постоянно твердила, что девушка не для него. *** В кафе вошла Реика. Правда, движения ее были несколько заторможенными, словно она плыла между столами. Внутри Усаги зазвенел колокол набатом и она подняла голову... Глаза Реики были пустыми, в руке была бутылочка с какой-то жидкостью. Плавный неестественный шаг, затуманенный рассудок. Усаги, не дожидаясь атаки, схватила Мамору за руку и быстро рванула к себе. И вовремя. Одновременно с действиями Усаги в Реике вдруг вспыхнула жажда быстрых рваных действий, и она резко расплескала содержимое пузырька. Капли кислоты падали на пол, поверхность столов, людей... Кафе содрогнулось от всхлипов, шипения и крика. А в руке безумной Реики была новая пробирка. Первым очнулся Мамору и, несмотря на страх за Усаги или благодаря ему, он быстро достал пистолет и мобильный телефон. Однако его действия были замечены демоном, и на него обрушилась волна Силы, сопровождаемая потоком кислоты. Спас их все тот же опрокинутый Усаги столик. Мамору, не думая и секунды, снял свой "Зигзауэр" с предохранителя и выстрелил в стоящую перед ним сумасшедшую. Стрелял он в плечо, заставляя ее выпустить из руки пробирки. Выжившие и легкораненые посетители кафе устремились к выходу, угрожая растоптать всех на своем пути. Мамору хотел было взять в руку телефон, чтобы вызвать подкрепление, но понял, что взрывной волной (а больше он никак не мог объяснить ту силу, что отбросила их на несколько метров) у него выбило мобильник и откинуло тот. Но все же единственное, о чем он сейчас думал, была Усаги, комочком сжавшаяся рядом с ним. - Твой телефон, - тихо прошептала девушка и, не разгибаясь, бросилась к выходу, довольно неплохо прикрываясь от возможных атак и лавируя между опрокинутой мебелью. Краем глаза он заметил, как она подхватила телефон и скрылась за углом. Но не только желание вызвать подкрепление вело Усаги. Она знала, что только ей под силу помочь Реике, изгнать демона из ее тела. Она бы не позволила ни одной своей подруге рисковать и полностью исчерпывать Силу своей Планеты. - Мамору? - Нет, пап, это я... - Почему... - Кафе "Корона". Девушка с пузырьками с кислотой, я в безопасности, но там Мамору остался... Раздались выстрелы. - Оставайся в безопасности, мы едем... - гудки послужили явным признаком того, что ее отец уже в пути. Теперь ей предстояло другое дело. Забившись в какой-то закуток, она превратилась. К этому времени уже подлетели Макото и Масато. Сейлор Мун бросила на них лишь взгляд: - На этот раз оружие - кислота, - и бросилась внутрь. Сердце не билось - оно трепыхалось, словно у загнанного зверя. Все тело и разум работали в одном ритме, подгоняемое лишь одним: чтобы с НИМ ничего не случилось. Он все еще сидел в укрытии и пытался отстреливаться, перемещаясь ближе к выходу, то и дело меняя один поваленный столик на другой. Во многих были уже дырки от кислоты. Маньячка кидала пробирку за пробиркой, что-то бормоча под нос, а Мамору, хоть теоретически и был способен выстрелить ей в голову или сердце (он бы даже попал), но не мог. Не мог, потому что он ЗНАЛ этого человека, потому что это была девушка ЕГО друга, потому что знал, что она на такое не способна, и молил всех Богов, чтобы они забрали его отсюда и не заставляли выбирать. Не заставляли убивать. А к этому всё как раз и шло... Если бы не яркая вспышка, если бы не короткая синяя юбочка, еле прикрывающая ножки, да пара хвостов... Мамору помедлил всего несколько мгновений, давая незнакомой маньячке шанс уйти. Потому что был благодарен за несделанный выбор. Реика была без сознания, и он сам подбежал к ней, подложив пиджак под голову и убирая не разбитые еще бутылочки с кислотой. Послышались сирены, затем шорох колес - и кафе наполнилось кучей звуков: переговоры оперативников, лаборантов, четкий голос Шефа и обеспокоенные голоса свидетелей. Но самым ясным, самым важным для него был чистый и звонкий голос любимой девушки: - Мамору, ты как? - прикосновение к руке. Достаточно, чтобы понять. - В порядке. - А Реика? - Жить будет, - выдох облегчения. - Ты молодец, Усаги. Настоящая дочь Шефа. Она улыбнулась. - Но ведь я не знаю, что такое эта самая пресловутая теорема Коши... - А разве это так важно, когда спасаешь чьи-то жизни? - Наверное нет, я с детства мечтала работать с отцом, - внезапно чуть раскрасневшись сказала Усаги, - но меня убедили, что я слишком большая дура, чтобы быть в полиции... - Нет, ты просто слишком чистая, чтобы видеть всю эту грязь... Врачи со "Скорой..." прервали их разговор, забирая Реику в больницу. - Кстати, ты мне хотел что-то рассказать... - Да, я знаю. Но сначала надо закончить со свидетелями и написать отчет. - Пойдем, напишем вместе. Все равно сидеть дома и думать, все ли у вас в порядке, невыносимо. Мамору помог ей сесть в машину и они поехали в участок. *** Перекусив в кафе Макото, Мамору пригласил Усаги к себе домой. Та уже согласилась без каких-либо возражений, захватив с собой домашнюю по математике. Второй раз входя в его квартиру, Усаги внезапно поняла, что изменилось что-то невесомое, незаметное, но в то же время почти физически ощутимое. Несмотря на то, что ни мебель, ни стены, ни книги на полках не изменились, однако в воздухе витала какая-то одомашненность. К примеру, сейчас на диване на кухне покрывало было скомкано, а не лежало аккуратно на спинке. - Ты хотел мне что-то рассказать. - И показать, - он, словно немного сутулясь, прошел в комнату и достал какую-то папку с несколькими листами. - Что это? - Это все, что я знаю о своем детстве. - Знаешь? - она открыла папку - на нее смотрел серьезный черноволосый десятилетний мальчик. Имя, имена родителей, рядом с которыми стояла пометка "погибли в автокатастрофе", какие-то результаты анализов, диагноз "полная амнезия", и распределение в детский приют. - Я не помню ничего до десяти лет, - честно признался он. Еще никогда и никому Мамору этого не говорил. Это было трудно и одновременно легко. Лишь несколько слов. Слов, в которых была вся его боль, вся его жизнь. - Ты вырос в приюте? - Да, - быть честным до конца - вот его правило в отношении с этой невероятной девушкой. Они сели за стол, и Усаги, вертя папку в руках, задавала вопросы. Ответы не то, чтобы полностью раскрывали все потаенные уголки души Мамору, но в то же время проливали свет на многое из его поведения, объясняя, заставляя живое воображение девушки рисовать картины прошлого... - Тебя били в приюте? - Да, - лишь скупой ответ, без пояснений, потому что слишком больно. - Почему? - Потому что отличался от них. Она лишь провела кончиками пальцев по его щеке - там, где должны были бы пролиться слезы, но их не было, хотя Усаги словно чувствовала, что они льются одна за другой. Ей хотелось прижать его к себе - она не знала, как еще выразить то искреннее восхищение, сострадание, что сейчас поселились в её сердце. И она заплакала. - Ты-то чего плачешь? - Я плачу за тебя, хоть кто-то должен. Это помогает. - Глупышка... - он обнял ее, стирая слезы с ее щек. - Мне всегда было достаточно, чтобы ты была рядом... Мамору, не отпуская девушку из объятий, посадил ее поудобней и рассказал то, что чувствовал, когда впервые увидел ее. Как познакомился с Мотаки, о своем желании защитить ее. - Мамору, у тебя какие оценки были в дипломе? - Отличные, - он, как всегда, не понял хода ее мыслей. - Знаешь, несмотря на свой непомерный интеллект, ты - болван! Как же ты не заметил, что ты мне тоже понравился! Я даже пыталась что-то тебе приготовить сама! - Ты меня чуть не отравила! Она не обиделась, а только рассмеялась. - Да, часто со мной так, стоит только что-то самой готовить... - Почему? - А, - она махнула рукой, - забей. Я и кухня - две вещи абсолютно не совместимые. А еще я - сова. - Знаю, еще знаю твои любимые блюда, цветы - розы, цвет - розовый, любимое животное - кролик... - Детектив, - фыркнула Усаги, прижав пальчик к его губам. - Оставлю все свои недостатки на твоей совести. Кстати, поможешь мне с домашкой? Парень с радостью согласился и просто сиял от счастья. Самое главное, что изменилось в квартире Мамору - это ее хозяин.