Ворлок мертвого ярла

      Раэн еще смутно помнил, как его окутал плащ, тяжелый и холодный, словно до этого лежал на плечах у статуи, а не у живого существа. Именно существа, потому что на человека хозяин ледяного дворца был похож только внешне. Да и то — издалека. Если не всматриваться в холодную мертвую красоту, от вида которой кровь стынет в жилах и губы немеют. И плащ его не грел, а сковывал и обременял, так что даже ноги подкосились, и Раэн упал бы, но помешали чужие руки, удержавшие его легко, словно маг ничего не весил.       А потом стало темно. Только перед глазами еще несколько мгновений вспыхивали бело-голубые искры, будто солнце играло на крупных снежинках, но и они быстро погасли. Раэн дернулся, пытаясь высвободиться из плена плаща, и полетел в холодную темноту, как в ночное море…       Потом, проснувшись, он не смог бы сказать, сколько времени провел в болезненном забытьи, порой просыпаясь, чтобы удобнее уложить измученное тело, и снова погружаясь в сон. Холод постепенно ушел, тело согрелось — и пришла усталость. Заболели ссадины, полученные в склепе Биргира Ауднасона, заныли хорошо потрудившиеся мышцы. Обморозиться на ледяной пустоши он, хвала богам, не успел, но сны, сменявшие один другой, были путаными и горячечными, как при лихорадке.       Но все заканчивается, и ночь, если это была она, закончилась тоже. Раэн открыл глаза, с трудом подняв тяжелые веки, и понял, что со временем все-таки ошибся. В небольшое окно высоко под потолком светило ослепительное солнце — вроде бы полуденное. Хотя это ведь север, здесь солнце летом вообще не опускается за горизонт. Мысли текли ленивые, вялые…Так и не определив время, он повернулся набок и оглядел небольшую комнату с каменными стенами, не прикрытыми ни шкурами, ни ткаными коврами.       Ни одного окна, кроме верхнего, и… — Раэн невольно нахмурился — двери тоже нет. Если присмотреться, видно, где она, но камень подогнан так плотно, что в щель и лезвие ножа не воткнуть. В углу — очаг, но пустой: ни поленьев, ни даже золы, словно его давным-давно не топили. У стены — застеленная шкурами низкая кровать, на которой он проснулся. И кроме нее — ничего. Больше похоже на тюрьму, чем на гостевые покои… И холодно… Лежать в согретой его телом постели пока еще терпимо, но стоит ее покинуть — и стужа ледяного дворца даст себя знать.       Глубоко вдохнув, он потянулся внутрь себя, проверяя неугасимый огонек магической силы. Нахмурился. Пока он спал, ровное жаркое пламя словно истощилось, превратившись в слабое подобие себя прежнего. И было похоже, что рассчитывать стоит лишь на собственные жизненные силы — между его внутренней сутью и остальным миром будто выросла ледяная стена. Прозрачная, хрупкая на вид, но на деле прочная — не пробиться. Вот, значит, как? От внешних источников силы его попросту отрезали. Просто и надежно…       Сев на кровати, Раэн закутался в мягкое меховое одеяло. Надо раздобыть одежду. Не заперли же его здесь до конца жизни? Хозяин дворца должен побеспокоиться о пленнике хотя бы из любопытства. Но кто же он? И по какому праву позволяет себе такое?! Впрочем, на этот вопрос как раз ответить легко — по праву силы, как и все здесь… Вспомнив, как его вчера умыкнули голым прямо из купальни, Раэн стиснул зубы от запоздалой злости, замешанной на унижении. Как понадобившуюся вещь взяли с полки! Еще и глумился, тварь… Да явится кто-нибудь или нет?!       Будто отвечая на его мысли, щель в стене медленно разошлась, и плита, ставшая дверью, открылась. Из темного проема в комнату скользнула девушка. Светловолосая и светлоглазая, по виду обычная северянка, да и одета как жительница Островов, но что-то в ней показалось странным… Раэн пригляделся. Бледная кожа, волосы хоть и заплетены в косу, но жесткие и сухие на вид, прядки надо лбом непослушно топорщатся, а красивые голубые глаза похожи на льдинки, так неподвижен и мертвенен их взгляд. И одежда слишком легкая для местной стужи, но девушка будто не чувствует холода, ноги и вовсе босые — это на каменном-то полу, наверняка промерзшем далеко вглубь. Раэн напрягся, окончательно поняв, что не так с девушкой: она не дышала. Хотя нет, вот обтянутая тонким льняным платьем грудь слегка шевельнулась — и вновь замерла неподвижно. Не умертвие, но и живой не назвать…       — Я принесла вам одежду, господин, — шевельнулись бледные до белизны губы.       Девушка смотрела куда-то мимо Раэна с полным равнодушием, прижимая к поясу ворох вещей.       — Благодарю, красавица, — склонил голову маг. — Как твое имя, могу я узнать?       — У меня нет имени, — так же тихо прошелестел голос девушки. — Возьмите. Повелитель ждет вас.       Ах, повелитель? Понятно…       Раэн встал, прикрываясь одеялом, хотя понимал, что вряд ли смутит девицу, даже вздумай обнажиться. Взял принесенные вещи. Чужие, конечно, но чистые и теплые, разве что великоваты немного. Стоит поблагодарить местного хозяина за заботу. Вот вернуть бы себе свободную магию и накопить больше силы — уж он бы его поблагодарил…       — Откуда ты пришла сюда? — продолжил он расспросы, натягивая рубашку из тонко выделанной замши и кожаные штаны с шерстяной подбивкой.       — Я не пришла…       Девушка отвечала не то чтобы неохотно, она просто не понимала, о чем ее спрашивают. Кукла. Живая кукла…       — А как сюда попала? — допытывался Раэн.       — Повелитель забрал меня служить ему.       Ни тени чувств, да и с разумом, похоже, беда. Раэн закусил губу, с жалостью глядя на совсем еще юную девчонку. Так вот каковы здешние слуги? Участь хуже смерти… Не уготована ли такая и ему? Ну, это мы еще поглядим.       Гребешка ему не принесли, так что волосы пришлось просто пригладить руками и заплести простую косу, оставив концы прядей свободными — на какое-то время хватит, а там видно будет. Если не исчезнет преграда, отрезавшая его от источников магической силы, то растрепанная коса — это самая меньшая из неприятностей.       — А кто твой повелитель? Как его имя?       И не успела девушка с той же равнодушной медлительностью разомкнуть губы, вспомнил имя, которое ему прошептали на ухо, отправляя в сон.       — Янсрунд, — негромко сказал Раэн вслух.       Имя прозвенело острыми осколками льда, раскатилось в студеном воздухе. И показалось, что стены комнаты подернулись тончайшим серебристым слоем инея, так что Раэн даже сморгнул от блеска. Нет, все-таки привиделось. А вот повторять имя повелителя отчего-то расхотелось.       Носки, сапоги… Тоже не новые, но крепкие и по размеру. Раэн встал, оглянувшись на одеяло и жалея, что нельзя прихватить его вместо плаща. Выглядеть, конечно, будет нелепо, да и плевать — в этих местах тепло стоит беречь. Но ладно уж…       Дождавшись, пока он оделся, девушка той же легкой походкой вернулась к двери и жестом пригласила следовать за ней. Повела бесконечно длинными коридорами, полутьму которых едва рассеивал свет то ли хрустальных, то ли ледяных шаров, укрепленных на каменных стенах. Раэн шел, понимая, что запоминать дорогу здесь бесполезно. Если даже выберешься из дворца, ледяные пустоши не преодолеть без пищи и теплой одежды, не зная пути да еще и пешком. Допустим, на какое-то время ему хватит внутреннего пламени, чтобы не замерзнуть, но хозяин дворца, чье имя явно не стоит поминать без необходимости, может пустить по следу тех жутких зверюг…       Перед очередной дверью девушка остановилась. Тронула тяжелое дерево рукой, и где-то далеко приглушенно зазвенел колокольчик. Через несколько мгновений дверь бесшумно отворилась. Раэн оглянулся на отступившую в коридор служанку — дальше, значит, его приглашают одного.       Шагнув через порог, он осмотрелся и тут же прищурился: сверкающее бело-голубое великолепие небольшого зала после темноты коридора жестоко ударило по глазам. Три стройные мраморные колонны, отполированные до зеркального блеска, отражались в таком же мраморном полу и друг в друге. Пол выглядел скользким, как лучший ледяной каток из виденных Раэном. А стены искрились, словно были покрыты густым слоем инея, и по карнизу высоких стрельчатых окон намерзли настоящие сосульки. Прозрачные, как хрусталь, они играли на солнце немыслимо чистыми цветами радуги, но выглядели опасно острыми. От верхушки окон ряды сосулек уходили по стенам вверх и там — Раэн поднял голову и пригляделся — смыкались на потолке рядами. Изысканная красота ледяного царства. Мертвая и смертоносная…       — Нравится мое убранство? — раздался насмешливый голос, холодный и звонкий, как все здесь.       — Очень… красиво, — осторожно отозвался Раэн, пытаясь понять, откуда исходит звук, эхом отражающийся от стен.       — Что красиво, это я знаю и так. Вопрос был другой. Нравится ли оно тебе, ворлок из дальних краев?       — Нет. Слишком холодно и пусто.       Смех рассыпался в воздухе ледяным звоном, и у Раэна мурашки побежали по коже. Ближайшую колонну окутало туманное марево, из которого вышел хозяин дворца. Высокий, широкоплечий, дивно красивый… Только вот глаза на безупречно правильном лице — голубоватые кристаллы: ни зрачков, ни белков, одно лишь мертвенное сияние то ли льда, то ли горного хрусталя. Глядя в них, Раэн содрогнулся, такой чудовищной древней силой веяло от назвавшего себя Янсрундом. Кто он? Человек или существо иной расы?       — То ли ты слишком смел, ворлок, то ли просто глуп. Что скажешь на это? Каков ты?       — Думаю, что бы я ни выбрал, окажусь глупцом, — усмехнулся Раэн. — Разве назвать самого себя смелым — умно?       — Пожалуй, не слишком.       Он стоял в центре зала, внешне почти похожий на человека, если бы только не глаза. Кожа, правда, словно выбеленная морозом, как и волосы, но Раэну случалось видеть людей, с рождения лишенных малейших следов краски в коже и волосах. Они все равно были людьми, а вот Янсрунд — не был. И белоснежные одежды — обычную рубашку, штаны и сапоги — он тоже будто в насмешку носил белые и в едва заметных, словно морозных, узорах. Пояс — и тот из серебряных звеньев, усыпанных блестящей каменной крошкой. «Воплощение зимы — вот кто он, — понял Раэн. — Плохо… Очень плохо. Разве можно спорить со стихией?»       — Что ж, доволен ли ты моим гостеприимством и лечением, ворлок? Не желаешь ли чего?       А вот голос у Янсрунда был живым и даже веселым — только вот тем весельем, от которого хорошо лишь самому хозяину.       — За лечение — благодарю, — слегка поклонился Раэн. — Что до гостеприимства, я бы его оценил куда выше, если бы попал в гости по своей воле. А то ведь не знаю ничего: ни где я, ни как домой добраться. Переночевал — пора бы и честь знать…       Вышло вежливо, но с насмешкой — точно в тон хозяину дворца. Тот нахмурился, сдвинув тонко выписанные и словно припорошенные инеем брови.       — Воля здесь одна, ворлок. Моя. И раз уж ты попал сюда по ней, то и уйдешь, когда я отпущу, не раньше.       — Понимаю. А отпустишь ли, господин Янсрунд?       Раэн улыбнулся, старательно гоня холодком пробирающийся в сердце страх. Здесь, в средоточье северных земель, даже от свободной магии пламени мало толку — лед не заставишь пылать. А дворец Янсрунда промерз насквозь, и за его стенами — вечный холод. И сам хозяин — силен и крут нравом, несмотря на усмешки.       — Видно будет… Иди за мной.       Повернувшись, Янсрунд пошел к дальнему концу зала, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следует ли за ним гость. Похоже, и в мыслях не допускал, что его могут ослушаться. Раэн пожал плечами и осторожно ступил на плитки, оказавшиеся именно такими скользкими, как представлялось. Да еще эти сосульки наверху! Того и гляди — на голову рухнут.       Только сейчас он понял, какое пугающее безмолвие царит во дворце. В коридорах ему не встретилось ни одной живой души или следов чьего-то присутствия, а здесь, в роскошном зале, тишина обнимала со всех сторон. Хоть бы свист метели за окнами услышать! Или собственные шаги… Даже их на ледяном полу не было слышно, словно он ступал не по каменным плитам, а по мягкому ковру, крадущему звуки. Воистину мертвая тишина.       Холод вдруг показался сильнее… Раэн сглотнул горьковатую слюну. Глупости… Он голоден, его тело ослаблено ранами и усталостью, а отдых в холодной постели и близко не восстановил силы — вот и все. Рано опускать руки — он еще побарахтается.       — О чем ты думаешь? — спросил вдруг идущий впереди Янсрунд.       — О гостеприимстве. Насколько далеко оно здесь… распространяется…       — Сам взгляни.       Насмешка в голосе — как осколок льда, холодная и острая. Раэн едва не споткнулся: по глазам ударило слепящее разноцветное сияние, а в лицо — порыв ветра. Тугой, обжигающий, полный колючих крупинок сухого снега… Кожу лица и рук сразу закололо, а теплая одежда показалась совсем тонкой. Жалкий слой шерстяной ткани и выделанной кожи — дыханию Севера это не помеха…       Раэн зажмурился, но тут же снова упрямо открыл слезящиеся глаза. Красивый и опасный зал, по которому они шли, кончился. Всего на пару шагов впереди высилась фигура Янсрунда, окруженная радужным ореолом, — солнечные лучи отражались от его одежды и волос так же, как от хрустальных глыб льда и искристого инея… Но солнце не грело, а лишь беспощадно сияло на мертвой белизне снега, окрашивая ее всеми цветами радуги. Сморгнув слезы, Раэн рассмотрел, что они с Янсрундом стоят на небольшом уступе, а внизу простирается то ли долина, усеянная обломками скал, то ли подножье гор. Воистину, теперь он понимал, что такое леденящая душу красота. Зачаровывающая и… жуткая.       — Смотри, ворлок, — шепнул очередной порыв ветра в ухо голосом Янсрунда. — Смотри внимательно… Мое гостеприимство равно моей власти. И то, и другое простирается до самых границ моих владений, а они бескрайни…       — Даже они… имеют пределы, — тихо, но упрямо сказал Раэн, зная, что его услышат.       — Все имеет пределы, — насмешливо согласился его собеседник. — Но человеческие силы заканчиваются раньше, чем отступает холод. Не хочешь ли помериться силами с самим Севером, ворлок? С метелью, снегом и льдом? С вечным холодом, единственным господином этих мест? Так ли горяча твоя кровь, чтобы растопить хоть единственную глыбу из тех, что преграждают путь?       — Не хотел бы проверять, — шевельнул замерзшими губами Раэн, сдерживаясь, чтобы не облизать их — потрескаются сразу. — Но если не будет иного выхода…       — Выхода или выбора?       Белая неподвижная фигура была так близко и в то же время — недоступно далеко. Воздух вокруг наполнился алмазными блестками снега — поднялась метель. Странная, почти без ветра, словно снежная круговерть рождалась вокруг них сама по себе.       — А какой у меня выбор? — спросил Раэн, все сильнее злясь, но пока сдерживаясь — не тратить же остатки сил на такую глупость, как драка в самом сердце чужой силы и могущества.       — Тот, который я тебе позволю, — все с той же леденящей ласковой усмешкой прошептала метель, обжигая его щеку и ухо ледяным дыханием, забираясь под воротник струйками холода, будто пальцами. — Например, между смертью и жизнью. Что скажешь?       — Что не припомню за собой вины, которая заслуживала бы смерти, — ответил Раэн, борясь с желанием обнять себя за плечи и вместо этого пряча озябшие ладони в карманы штанов. — Разве что здесь в обычае не видеть разницы между гостем и пленником. Но тогда…       — Что тогда?       — Тогда и хозяину не следует обижаться, если гость окажется неучтив, — еще тише и очень спокойно промолвил Раэн, бесстрастно рассчитывая, хватит ли остатка его сил на огненный клинок.       — Забавно… Я-то думал, твои речи будут иными. Разве не хочешь ты напомнить мне, что твой ярл не даст в обиду своего… ворлока?       Ядовитая ласковость в голосе Янсрунда так и звенела, так и переливалась, будто льдинки в темной воде полыньи. Раэн же чувствовал, как невольные слезы от ветра, не успев скатиться по щекам, так и застывают на коже, стягивая ее обжигающей пленкой.       — Разве я ребенок, чтобы прятаться за старшего и грозить его именем? — сказал он куда-то в снежную круговерть, в которой терялась фигура хозяина дворца. — Фьялбъерн Драуг уж как-нибудь сам решит, что ему следует делать. Но я верю его чести — ярл не бросает своих людей в беде.       А на клинок сил, пожалуй, все-таки хватит. Узкий и не слишком длинный, но ведь не всегда решает мощь удара, иногда достаточно точности. Но это в самом крайнем случае… А пока у Раэна было ощущение, что его пугают не всерьез, играя как кошка с мышкой. Сытая могущественная кошка, которой скучно, а если прижать лапой по-настоящему, выпустив смертельные когти в мягкое беззащитное тельце, то игра закончится — и снова станет скучно. То, что мышка может показать зубы и чувствительно цапнуть в ответ, пусть и от отчаяния, кошке даже в голову не приходит. Очень уж она уверена в своей власти и силе…       — У Фъялбьерна Драуга длинные руки, но сюда и ему не дотянуться, — с полной безмятежной уверенностью отозвался Янсрунд. — Да и станет ли он ссориться со мной ради всего лишь ворлока? У него полно забот поважнее. Взять хотя бы Вессе…       Раэн промолчал. Если это ловушка, чтобы заставить его доказывать, как он важен для ярла, то слишком уж простенькая. И какая разница, что скажет пленник с перепугу? Решать все равно не ему. Но вот упоминание Вессе — неужели случайность? Янсрунд на стороне мятежного веденхальтии или враг ему? Ищет он в этой битве выгоды или стоит в стороне от чужой драки?       — Кстати, он с тобой тоже хотел бы повидаться. Кажется, он очень тебя не любит, ворлок. С чего бы это?       — Наверное, с того, что ему не понравилась наша прошлая встреча? — усмехнулся совсем чужими от холода губами Раэн. — Но тут уж я не виноват. Если кто-то распускает язык и руки, должен понимать, что в ответ ему могут подпалить хвост. С Вессе мы и в самом деле не друзья.       — Вессе никому не друг, ворлок. Но дураком его тоже не назовешь, а он отчего-то считает, что ты опасен для моих владений. Не странно ли? Обычный чародей, пусть и сильный, да еще вдобавок чужак, не знающий нашей магии… Не расскажешь ли, почему тебя боится не самый слабый веденхальтия? И чем ты можешь угрожать Островам-Призракам?       — Может, я его тоже опасаюсь, — снова ответил усмешкой Раэн, зябко поведя плечами. — Пламя и вода редко любят друг друга. А что до опасности… Я ведь не напрашивался в гости, господин Янсрунд. Будь моя воля — я бы ваши владения обходил как можно дальше.       — В самом деле? А ведь здесь так много интересного… В моих землях дремлет сила, о которой многие мечтают…       Ледяные пальцы гладили его спину и плечи прямо сквозь одежду, леденили кровь. Мороз щипал за лицо и уши, холодный ветер трепал косу и выбившиеся из нее прядки. Раэн стиснул зубы, тратя бесценные крохи магии, чтобы согреться и успокоить озноб. Да чтоб тебя с твоим допросом! Нашел время и место!       — Мне хватает собственной силы, на чужую не зарюсь, — не выдержал он, стараясь не сорваться на открытую дерзость. — А все здешние диковинки готов обменять на возможность убраться подальше. Гость я здесь или пленник, решать вам, но еще немного — и превращусь в сосульку в любом случае.       Звонкий, нечеловечески звучный смех разнесся над ледяной пустыней, и метель на мгновение смолкла, будто заслушавшись. А потом закружила с новой силой, обняла их обоих сверкающим столбом снега, с игривой безжалостностью прильнула, забирая последнее тепло…       — В сосульку? Это вряд ли… — все еще смеясь, сказал Янсрунд, оборачиваясь к нему. — Не раньше, чем я захочу.       Раэн увидел, как повелитель метели сводит перед собой ладони, но хлопка не услышал — все звуки, кроме голоса Янсрунда, глушил вой ветра. И тут же белизна вокруг потемнела, закружилась… Пошатнувшись, он еле устоял на ногах — так успел замерзнуть. Но все-таки удержался, а мгновение спустя вокруг стало тепло.       — И вправду, что-то я нерадушный хозяин, — послышалось за его плечом.       Стиснув зубы, чтобы не высказаться, Раэн не торопился оборачиваться. Вместо этого огляделся. Все та же комната, где он проснулся. И не так уж тепло, просто после мороза показалось…       Хлопок ладонями! На этот раз его было слышно. В очаге, пустом и тщательно выметенном, прямо на камнях заплясало белое полупрозрачное пламя. Раэн мрачно посмотрел туда. Мертвый огонь, ненастоящий. Не иллюзия — жаром так и веет — но ни крупицы истинной пламенной магии, которую можно было бы использовать.       — Грейся, гость, — предложил Янсрунд с явной издевкой. — Еду и вино тебе сейчас принесут, по любым надобностям проводят. Только по дворцу ходить в одиночку не советую — он чужаков не любит. Отдыхай, набирайся сил. Еще поговорим…       И, не дожидаясь ответа, щелкнул пальцами, ступив в снежный столб, на мгновение появившийся посреди комнаты и тут же растаявший. Раэн с бессильной злостью посмотрел вслед, глянул на опустевшую комнату и мертвенно-призрачное пламя в пустом очаге. Да, он изо всех сил изображал уверенность, говоря о Фьялбъерне, и в самом деле верил драугу. Ярл не бросит… Но он сам себе не хозяин, он служит Гунфридру. А морскому богу до Раэна нет никакого дела. И уж точно владыка моря решит, что справиться с Вессе — куда более срочно и важно, чем спасать чужака-ворлока. Значит, либо Фьялбъерн исполнит его приказ, оставив Раэна на волю здешнего хозяина снегов, либо навлечет немилость повелителя. Оба исхода нехороши…       Он зябко поежился и все-таки подошел к огню-обманке. Протянул закоченевшие пальцы, растер их… Пламя грело совсем как настоящее, но огнем по сути не было. В точности, как смелость, которую Раэн показывал своему похитителю. Внешне — дерзкое спокойствие, а по сути — тоска с изрядной долей страха.       * * *       «Гордый линорм» рассекал морскую гладь, вонзаясь кончиками мачт в серую хмарь северного неба. Море было неспокойно, гребни накатывавших друг на друга волн открывали в глубине злобно щерившихся водяных псов и гладкие тела хавманов, веселившихся назло стихии.       Скоро шторм, скоро ветер принесёт колкий холод и дыхание никогда не тающих льдов. Небо уже сплошь затянуло, будто солнце тут никогда и не всходило. Владыка ветра Вирвельвин хохотал и резвился в вышине, разгоняя тучи худыми длинными руками, затягивал последние чистые прорехи на небесном своде плотным пологом тумана.       Фьялбъёрн стоял на носу драккара и, сложив руки за спиной, хмуро смотрел в темную даль. Ветер хлопал его плащом, трепал седые волосы. Но, словно понимая, что его всё равно не боятся, бросал донимать каменно-спокойного драуга и летел искать добычу полегче, то дергая снасти, то вырывая веревочные концы из рук отчаянно ругавшегося Лирака, что пытался управиться с парусами.       Настроение у Фьялбъёрна было морскому псу не пожелаешь. С Янсрундом, Повелителем Холода, последнее время они кое-как ладили. Сквозь стиснутые зубы и глухое раздражение — но всё же ладили. А вот теперь…       — Ну, господин мой Холод, — еле слышно прошептал Фьялбъёрн, прищуривая живой глаз. — Попробуй только причинить вред моему мальчику. Быстро узнаешь, что погребальным костром может вспыхнуть не только драккар с покойным ярлом.       — Поджечь Острова-Призраки вознамерился? — прозвучал рядом голос Яшраха с такой ленцой, будто чародей смерти нежился под ярким солнцем, окутанный знойным тягучим воздухом, и не желал даже пошевельнуться.       Фьялбъёрн покосился на него. Любой южанин уже давным-давно дрожал бы от лютой стужи, а этот стоит себе рядом спокойно в своих черных одеждах, слишком легких и тонких для северного ветра, только голова и нижняя часть лица закутаны плотной тканью. Зато глаза, жесткие и внимательные, вглядываются в горизонт цепко, будто и в самом деле чародей может что-то разглядеть за серым туманом.       Да, Яшрах стоял на палубе драккара ровно и гордо, словно не его одежды трепал пронизывающий ледяной ветер, выдувая из них последние крохи тепла. И вел себя южный чародей с самого отплытия отстранённо и спокойно. Только черная бездна глаз полыхала таким пламенем, что любому, оказавшемуся рядом, становилось не по себе. Даже ему, Фьялбъёрну Драугу, хозяину корабля мертвецов.       — Если с головы Вайде упадёт хоть волосок, то, клянусь Гунфридром, так и будет.       — Скор ты на расправу, друг мой, — с хрипотцой сказал Яшрах, не отрывая взгляда от линии встречи моря и неба. — Не спеши. Спешка вообще к добру не приводит. Дай хоть на эти Острова взглянуть, попробовать их силу на вкус. А то в видениях шай-халэ я на них глядел, один из моих учеников тут умудрился даже побывать, а наяву всё никак не доберусь… — звучанием и скрытой угрозой слова Яшраха уподобились шипению змеи. — Не лишай меня такой радости, друг мой.       И Фьялбъёрн понял, что, пожалуй, отдать Острова-Призраки в руки Яшраха будет куда более серьёзным наказанием для Янсрунда, чем просто спалить их к утбурду. Ученика Яшраха, уничтожившего Спокельсе и изрядно попортившего кровь Повелителю Холода, драуг знал прекрасно. Эх, Оларс, друг и побратим, пусть Мрак принесет тебе покой, если всё же ты попал в его вечные объятия.       Небо вдруг расчертила серебристая молния. Раздался заливистый клич, потом дерзкий смех. Ещё миг — и на палубе между Фьялбъёрном и Яшрахом хлопнули белоснежные крылья. Вспыхнули нарядным серебром лёгкие доспехи, звякнули связки ключей на поясе валкары.       — Бескрайних просторов тебе, Фьялбъёрн Драуг, — звонко поприветствовала его Астрид Ключница. — Ты уж прости, что явилась без зова да без предупреждения, только опять не по своей воле.       — И тебе, Астрид, чистого… — Фьялбъёрн глянул вверх, — кхм, неба. Что ж такая высокая гостья извиняется? Или принесла столь добрую весть, что впору кораблю идти на дно, не дожидаясь, пока морские псы прогрызут в нем дыру?       Астрид нахмурилась:       — Вот вроде бы и смеяться не над чем, а ты всё шуткой обернуть хочешь. Гунфридр тобой недоволен. Напоминает, что путь твой должен лежать к Вессе, а не во владения Повелителя Холода.       К Вессе, к нему самому. А ведь так и не удалось вытрясти из пройдохи Бо, что за сосуд и зачем ему передал морской бог. Ведь явно не просто так! И стоило бы заняться порученным делом… только… как бросить Вайде? Впрочем, Фьялбъерн прекрасно понимал, что приказ Гунфридра выполнит, но и ворлока на растерзание Янсрунду не оставит. А Бо им обоим задолжал, ох, задолжа-а-ал… Так что как миленький выложит тайну сосуда. И не только ее.       — А ты… — продолжила было Астрид, но вдруг смолкла и резко обернулась, будто почувствовав опасность.       Яшрах рассматривал валкару с интересом, чуть склонив голову набок, и будто что-то прикидывал. Потом негромко заговорил:       — Не торопись, о прекрасная дева, осуждать нашего друга ярла. Всё, что он делает, не напрасно. И это путешествие тоже станет ступенькой в борьбе с тем, кто связался с Пустотой.       — Ступенькой вверх или вниз? — дерзко уточнила валкара.       В глазах Яшраха вспыхнуло жутковатое пламя, а голос зазвучал пугающе мягко:       — Смотря как ступать, о крылатая.       Астрид передёрнула плечами, кинула быстрый взгляд на Фьялбъёрна. Тот невольно усмехнулся. Так-то, умеет Яшрах сказать веское слово. И уж лучше пусть скажет он, чем сам драуг. А то ведь так можно и повздорить с прекрасной воительницей, что лишь передает чужие слова. Слова могущественного повелителя вод, которому — не следует забывать — служит и сам драуг.       — Так что мне передать? — напряженно спросила валкара.       — Передай Гунфридру, Астрид Ключница, — тяжело уронил Фьялбъёрн, — что его приказы неоспоримы. Я выполню всё, что он велит.       Астрид подозрительно посмотрела на него, потом — на Яшраха. Лицо южанина ничего не выражало. Валкара кивнула и в мгновение ока взмыла в небо.       Некоторое время на палубе властвовала тишина. Оба словно ждали, когда окончательно погаснет вдали серебристая искра. Потом Яшрах медленно повернул голову. Фьялбъёрн почувствовал, что тонкие губы под скрывающей их тканью улыбаются.       — Значит, всё, что велит? — вкрадчиво поинтересовался южанин.       — Всё, — кивнул драуг. — Безусловно всё.       — Только…       — Только способ исполнения приказов я волен выбирать сам.