Молюсь тебе, мой падший ангел.

      Опять я вижу светлые трибуны и бирюзовое, мягкое полотно перед собой. В помещении заметно пахнет хлоркой, кое-где тихо переговариваются люди. Кто справа, кто слева. Шепчут о чем-то важном, пытаются угадать результаты нового заплыва. Неинтересно. Мало кто из них действительно попадет в точку, это всего лишь догадки: тихое, мерзкое шипение. Не более того. Оно не стоит такого внимания, какого стоишь ты. Внизу, около одной из тумб у самого края воды находишься ты и твой личный кошмар. Вы оба молчите, слова здесь просто не нужны. Ты прекрасно понимаешь, что составить конкуренцию ему не сможешь никогда. Ты не сможешь заменить его, Тачибана, как не пытайся. Твое желание проплыть вместе с Нанасе кажется мне чем-то сродни крику мазохиста. Ты сам все знаешь, Макото, ты видишь больше, чем говоришь, и это все отражается на тебе не самым лучшим образом. Внизу дали старт.       Я слежу за тобой с того момента, как вернулся в свой старый дом, и эта слежка, похоже, скоро окончательно сведет меня с ума. Ты как будто намерено часто попадаешься мне на глаза, прихватывая с собой маленькую, посеребренную ложечку, чтобы с каждой подобной встречей выедать что-то внутри меня. Вкусно? По мне, так более мерзкого блюда я не пробовал. Ты появляешься резко, светло, словно выходишь из маленькой комнатки под названием «Рай». Как же приторно сладко звучит, пакость, но иначе сложно подобрать синоним к твоей личности. С каждым твоим взглядом из глубины души поднимается странное чувство раздражения, которое щекочет кончики пальцев где-то под кожей, заставляя руки сжиматься. Взгляды, к большому сожалению, не мои. Все они направлены на человека, которого я успел окрестить большим сгустком проблем. Он мешает, он чертовски мешает, хочется взять большой ластик и стереть его лицо с холста нашей жизни. Но тогда придет страдание. Не только к тебе, но и к Рину, как же паршиво осознавать этот факт. Он не видит твоих чувств, Макото, не видит! А если и видит, то плюет с высокой колокольни, молча прожигая взглядом всю твою любовь через зелень глаз. Неужели ты не чувствуешь этого? Ты, черт возьми, должен знать, должен видеть, ты же, в конце концов, его лучший друг. Больно, да? Больно каждый раз натыкаться на глубину темно-синих глаз и видеть там только хренову благодарность за дружбу? О да, я прекрасно знаю, о чем говорю. Мне так же сильно знакомо это чувство, как и тебе, но я умудрился просто в какой-то момент перегореть. Вспыхнул и погас, чтобы чуть позже пустить искру для тебя. Ты же тлеешь. Сколько лет уже ты являешь из себя этот большой уголек с любовью, что так и не хочет гаснуть? Сколько еще лет готова вытерпеть твоя душа?       Внизу уже все закончилось. Так очевидно, что, пожалуй, нет и слов; твоя ошибка вылилась в проигрыш. Специально ли ты набрал скорость в самом начале или просто поддался порыву собственного сердца – гадать не было смысла. Но безобразный факт с яркой табличкой «Ты проиграл» явно не оставил тебя равнодушным. Что же ты теперь чувствуешь? Что? Наверное, с моей стороны крайне глупо надеяться, что теперь ты отступишь, сделаешь маленький шажок подальше от Нанасе. Не сделаешь ведь, как бы сильно я этого не желал. Тачибана, вспомни же, наконец, о себе.       В следующий раз ты встретился мне уже в лифте. В том самом, где недавно я стоял с твоим личным кошмаром. Снова неожиданно, снова резко и светло, так, что невольно слепит глаза. Ты удивляешься, заметив мою персону в кабине, и робко улыбаешься, тихо здороваясь. Я лишь молчу, а ты, похоже, и вовсе не ждешь от меня ответа. Загорается кнопка верхнего этажа, как оказалось, живем мы на одном. - Я слышал, что ты был у врача, - заметив мой недовольный взгляд, быстро извиняешься, приподнимая ладони, - Прости, мы на днях просто встретились с Кисуми. Черт бы побрал этого болтуна, в который раз уже пожалел о той внезапной встрече в районной больнице. - Я надеюсь, что все не так плохо, ты ведь все еще участвуешь в соревнованиях, - ты улыбаешься, а я кожей чувствую это волнение за мое здоровье. Я, наверное, должен обрадоваться такому вниманию к себе, всего лишь к какому-то знакомому, даже не к другу. Только вот почему-то нихрена я не рад, Тачибана! Но отвечать грубостью не хочется, челюсть сжимают невидимые тиски, и мне остается только кивнуть на это проявление заботы. Ты довольствуешься и этим. Лифт поднимается все выше, отсчитывая новые этажи на темной панели, где мелькают красные цифры. - Может, ты видел Хару? – уже почти подъехали. - Я видел его часа два назад, - борюсь с внутренней злостью, вдыхая в себя спертый, тяжелый воздух, - Рин искал Нанасе, большего я не знаю. Я наблюдаю за тем, как ты поджимаешь губы в легкой обиде, но вскоре мотаешь головой, возвращая на лицо свою привычную улыбку. - Я просто волнуюсь за него, он так долго раньше не бегал, - эти слова похожи на мысли вслух, а полный печали взгляд довершает образ практически разбитого ангела. Подобную статуэтку я видел когда-то давно на мамином столе: потрескавшаяся краска, грустные глаза и чуть сломанные ладони, что в молящем жесте взывают к небу. Я мысленно прошу всех богов, чтобы дали мне силы тут же не взвыть белугой и не ударить это святое существо рядом с собой. Проснись же, Тачибана, проснись! Очнись от долгого сна, хватит! Что может убить в тебе этот уголек старой любви?       Раздается знакомый щелчок, и створки лифта раскрываются. Ты прощаешься со мной, благодаря за такой паршивый разговор, и быстро выходишь, смазываясь тенью в большом коридоре. За тобой закрывается дверь в соседнем от нас с Рином номере, а я медленно иду следом, зачем-то оттягивая этот странный момент новой встречи. В комнате пусто, Рин еще не вернулся. Не сложно догадаться, где он и с кем. Видимо, ты тоже это понял, но только чуть раньше – еще в лифте. Я опускаюсь на свою кровать, зачем-то придвигаясь к стене и прижимаясь к холодной поверхности ухом. Я действительно схожу с ума, желая услышать твой голос через этот бетонный каркас здания отеля. А в мыслях только несколько фраз, ставшие своеобразной молитвой моему падшему ангелу. Хватит ранить себя, Макото, не нужно этой жертвы. Вспомни про себя. Дай мне хотя бы крошечный знак того, что начинаешь отступать. А я подхвачу, успею. Обещаю тебе.