сидя в шесть утра на кухне пока лучи солнца разрезали дымовую завесу от сигарет я разрезал свою руку топориком для разделки мяса
Я кожей чувствую холодный сквозняк, руки покрываются мурашками; слышу оглушающую тишину, в ушах звенит; вижу свет, блеклый, но успокаивающий лунный свет; чувствую запах дыма от Его сигарет.за окном слепой дождь стучал по карнизу и не видел чем я занимаюсь прямо у него под носом
Он только что ушел. Навсегда. Опять. Такое часто случается, но я каждый раз переживаю и мучаюсь. Теперь уже нет слез, нет желания выть, есть только паника. Та самая паническая атака, описанная в учебниках по медицине, а сердце бьется, как у загнанного кролика, и руки холодные, потные. Я сам себе противен, но я не могу уйти от него сам или не открыть ему дверь, когда он решит навестить меня. Должно быть, для него унизительно возвращаться ко мне, но чувствую ничтожеством себя я.вчера я убил человека но проблема в том что он жив
*** Ник… Никита, но это имя он терпеть не может. Мы знакомы со школы. Это тот банальный случай, когда хрупкого мальчика оскорбляет и гнобит признанный ловелас школы с друзьями. Я младше примерно на три года, а по телосложению и сравнивать нас бессмысленно. Тогда я заканчивал девятый класс, мы столкнулись с ним в туалете. У него была репетиция выпускного в актовом зале, с которой он сбежал, а у меня не было желания сидеть на физике. Я помню, он зашел в то время, когда я, сидя на подоконнике, рисовал в тетради. Обычные рисунки, что представляли собой что-то без формы и сюжета.. Увидев меня, он остановился, и я, подняв голову, смотрел на него. Только тогда я заметил его небесно-голубые глаза. В них была какая-то растерянность, секундная, но я ее точно видел. Ник подошел ко мне и, выбив из рук тетрадь, схватил за горло, затем прислонил к стене. Взгляд резко изменился, теперь там была ледяная агрессия и неприязнь. К слову, в школе многие видели, что к девушкам я безразличен. Хоть на тот момент и с парнями у меня ничего не было. Я просто не думал об этом. Он же стоял, смотрел, а я не знал, чего ждать и куда пристроить взгляд. Я испугался, но подать голос не получалось. Оставалось лишь смотреть на него или закрыть глаза. Я выбрал первое. Тогда он просто начал медленно, словно нарочно пугая, приближаться ко мне, и я почувствовал его губы. Обхватывая одной рукой на уровне поясницы, он прислонил меня к себе. Это напугало еще сильнее, но его губы были настолько мягкие, со вкусом мяты, что я расслабился, поддаваясь его действиям. Это мимолетное, как показалось мне, действие вызвало слишком неоднозначные чувства. Ник отпустил меня и вышел. Без понятия, зачем он приходил, но сделать это он, видимо, забыл. Я сидел какое-то время, восстанавливая дыхание, а вернувшись потом в класс и залезая в карман, я нащупал записку. В ней было написано, что я должен подойти в определенное время в актовый зал. Я так и сделал. Мое любопытство не раз оборачивалось жизненным апперкотом, и в тот момент я тоже чувствовал опасность. Урок закончился быстро, я, дождавшись нужного времени, пошел в зал. Там были включены только лампы над сценой, весь зал был во мраке, играла медленная музыка. Пробежавшись взглядом по пианино, которое стояло в углу, я заметил силуэт, что сидел, обернувшись в мою сторону. Я догадывался, кто это, и надо было уйти, но я остался. Прислушаться в внутреннему голосу? Еще чего! Ник подошел ко мне. Ростом он выше меня почти на голову, в плечах шире намного, и, казалось бы, что такому красивому, популярному парню надо от дрища со спорной репутацией. Стоит отметить, что тогда, в тот вечер, все было очень нежно, аккуратно и вежливо. А потом начались дикие перевоплощения. Ник начал предъявлять свои права на меня, в постели стал требовать странных, иногда сумасшедших вещей, редко когда мне удавалось проснуться без синяков. Меня это настораживало, но после той, первой, внезапной, приятной встречи в туалете, ее продолжения, я готов был терпеть все, в надежде на повторение той нежности. Но он становился только злее, только агрессивнее. Наверное, про таких говорят "с двойным дном". Окончив школу, он убрал себя с линии огня, а потом, через пару месяцев, я случайно подслушал от одноклассниц, что почти со всеми из них он спал, если этот глагол может быть использован. Конечно, я ему ничего не сказал. Но потом, через год, увидев его на улице с девушкой, с которой он, не стесняясь, сидел в кафе и целовался, я спросил о ней, когда он пришел ко мне на ночь. Ник лишь ответил: "Не твое дело". Потом, как обычно, был секс. Его прикосновения, пусть иногда грубые, иногда жесткие, но уже такие любимые. Он никогда не признавался в любви, это не в его стиле. Про меня не знали ни его родители, ни друзья. Я понимаю эту конспирацию, но где справедливость? Стоило мне один раз сказать, что меня не будет вечером дома, потому что я уйду к другу, он прилетел пулей. Ник смотрел так, что внутри все переворачивалось. Я забыл, как дышать, как ходить и говорить. Он говорил, что я принадлежу ему, что он переживает за меня и не хочет ни с кем делить, но потом снова уходил. Ник мог не появляться несколько дней, недель, однажды пропал на месяц. Я не знаю его номера телефона, звонит всегда он. Я думал, что потерял его, и он больше не придет, не позвонит. Но прошла еще пара дней, и он стоял на пороге. Как всегда серьезный, с ледяным взглядом и косой ухмылкой. Да, я впустил его. Иначе быть и не могло. Наверное, я его боюсь, а может, люблю? Вот такая больная, ужасно извращенная, но любовь. Сначала я ревел белугой, когда он уходил, потом много пил, а теперь я просто боюсь этой зависимости. Боюсь не слезть с нее. *** Он ушел полчаса назад, не сказав ни слова и, громко хлопнув дверью, крикнул: "Не жди". Я не знаю, когда его увижу, но, конечно, я буду ждать. Куря на кухне, читая книгу, стоя в магазине в очереди и даже разговаривая с друзьями, которых осталось очень мало – буду ждать его звонка. Я для него игрушка, но без этих встреч, без этих эмоций я себя не представляю. Я все еще доучиваюсь в школе, а он поступил в институт. Во что это выльется – одному Богу известно, хотя и он, наверное, не в курсе.вчера я убил человека но проблема в том что он я
(с)