Фанфик о Лизунчике

(Эксклюзив для недели Лизы Вишневецкой в группе в Контакте)       Итак, что было дальше с Лизунчиком нашим и её мужем Родионом Муромцевым, капитаном в отставке. А вот что.       Приезжает Лиза после венчания с мужем в дом, где Родион комнату снимал... А, к Агриппине Алексеевне! Княжна Вишневецкая посмотрела на обшарпанные деревянные стены, на убогую мебель и скудную обстановку и сказала: «Фи! Я не привыкла жить в таких условиях! Тут, небось, и удобства на улице?» Агриппина Алексеевна смутилась и сказала, что удобства у неё в сенях, хотя и не шибко удобные удобства, но на улицу выходить не нужно.       Лиза сказала, что она не хочет дома сидеть, борщи варить, а хочет, как её любимая мадам Воронцова, управлять институтом благородных девиц! Ну и что, что ей всего семнадцать! Мадам Софи тоже только двадцать, недалеко ушла! Зато Елизавета Павловна круче!       Родион Михайлович на это ответил: «Ты, Лиза, не старуха, я – не старик, а Софья Ивановна – не золотая рыбка, чтобы по мановению твоего пальчика всё было так, как ты захочешь!»       Лиза сказала: «А вот у Софьи Ивановны муж делает всё, всё, что она хочет!»       Родион промолчал. Он, конечно, приревновал жену к этому усатому самодовольному графу, которого ему полагается уважать по сюжету… Но бывший капитан слыл невозмутимейшим человеком, поэтому сделал вид, что ничего не слышал.       Тогда Лиза сказала: «Я хочу в Париж! Я опять хочу в Париж!»       «А ты там разве была?» – невинно спросил муж.       «Нет, – ответила Лиза, – но я уже хотела! И потом, туда поедет Эжени, а она моя подруга!»       «А ты что, сейчас перебираешь все свои желания, чтобы проверить, какое из них я брошусь выполнять?»       Лизунчик похлопала ресничками.       «А что, разве не бросишься?» - спросила она.       «Погодите, сударыня! – воскликнул Муромцев. – Мы с вами договорились пожениться, чтобы вы были избавлены от родственной опеки вашего дядюшки. Дядюшка сделал ещё лучше: приказал долго жить! Так сейчас что вы из меня душу трясёте вашими неуёмными желаниями? Может быть, мы лучше пойдём в спальню?»       «Хорошо! – ответила молодая супруга, довольная тем, что удалось сбить с Родиона невозмутимость, – показывайте, где тут у вас… у Агриппины Алексеевны… спальня! Бельё, надеюсь, чистое?»       Агриппина Алексеевна слышала разговор из-за стенки, она обиделась: бельё у неё было белоснежное и накрахмаленное, хотя автоматической стиральной машинки у неё не было.       Но Лиза всё равно осталась недовольна: бельё было слишком жёстким.       Первой брачной ночью она показывала чудеса изощрённых ласк, так что Родион Михайлович ещё больше полюбил свою супругу и даже не задумался, откуда она всё это знает и умеет!       Утром Лиза спросила: «Ну как, милый, тебе понравилось? Может быть, это твои желания теперь будут неуёмными?»       Муромцев больше не предъявлял ей претензий в неуёмности желаний. Правда, и не выполнял их особо-то, ибо ей не надо было, чтобы их выполняли, а просто нужно было осознание того, что есть кому бросаться на первый её зов.       Бедная девочка! Но мне почему-то больше жалко Родиона Михайловича.