Проблемные

– Я сейчас кого-то прокляну! – Юля топнула ногой и гневно встряхнула длинными блестящими локонами. Лас невольно залюбовался и пропустил смысл фразы мимо ушей. Юля между тем продолжила мерить кабинет широкими шагами, впечатывая каблуки в паркет так, что дерево едва не трещало. Аура ее пылала. – Светлые называется! Ни помощи, ни поддержки! – Э-э-э, я могу чем-то помочь? – предложил Лас, и Юля, наконец, заметила, что в кабинете не одна. – Не представляю чем, а хотя… – Она вдруг оказалась совсем близко и, прищурившись, заглянула в глаза Ласа. Ну чисто ведьма, восхитился Светлый. Даром что волшебница. – Ты же его друг, так? – Ага, – протянул Лас, хотя был не совсем уверен, можно ли их общение с Городецким назвать дружеским. Может быть приятели? Да, на крайний случай приятели. – Поговори с ним. Он меня не слушает. Отмахивается, представляешь? – А что случилось-то? Водички? – Лас протянул волшебнице стеклянный кувшин. Юля его приняла, сердито посмотрела на Ласа и поставила кувшин на место. – Моя личная жизнь, вот что случилось. Антон Сергеевич бесчувственный и упрямый, я и так пыталась к нему подкатить, и эдак. А он одно заладил: женские глупости, и я переживу, и надо лишь немного потерпеть, и все наладится. Какой идиотизм. Это совсем не тот случай, когда надо делать паузу. Ни в коем случае. Лас медленно закрыл рот и сглотнул. – Ты что, подкатила к Антону? – С чего ты взял? Нет, конечно, я же не сумасшедшая. Мне еще пожить хочется. Лас заулыбался. Потом снова помрачнел. – Расскажи все по порядку, а я постараюсь придумать, как тебе помочь. Юля присела на край стола и глубоко вдохнула, пытаясь вернуть потерянное самообладание. – Недавно на одном из оперативных выездов я познакомилась с Темным дозорным. Мы разговорились, и слово за слово… ну ты понимаешь. Я вдруг оказалась с ним на свидании. А что, это уже не восьмидесятые, пары из Темных и Светлых встречаются все чаще, и ничего. Никто еще не умер. Лас хотел было возразить, но злой взгляд Юли его остановил. – В общем, я в Лешке не ошиблась, он действительно оказался неплохим. Для дневного дозорного. Мы поработали в группе еще неделю, и тут… я напортачила. – Юля опустила глаза и пожала плечами. – Глупая ошибка новичка. Стыдно до сих пор. И Лешке надо было воспользоваться ситуацией. На благо своего Дозора, но он сделал вид, что ничего не заметил. А там счет шел на парочку воздействий третьего уровня. Лас присвистнул. – Да, – вздохнула Юля. – Завулон узнал, и теперь моя личная жизнь стоит у него в шкафу за стеклом в виде статуэтки кролика. На неопределенный срок. Черт, Лас! Ты обещал помочь, а не смеяться. – А что конкретно я могу? Ты, как я понял, пыталась с Городецким договориться? – Пыталась. Да только он не будет за меня просить. Может, ты узнаешь, почему, и как-то уговоришь его? Лас поборол желание ударить себя ладонью по лбу. – Антон Сергеевич? Лас проскользнул в кабинет и застыл. В помещении было довольно темно. Окна были плотно зашторены. Городецкий расположился на диване для посетителей, откинув голову на спинку. Казалось, он не заметил гостя. Это Ласа обнадежило. Еще не поздно выйти, решил он, и сказать Юле, что честно пытался, но получил отказ. – Если ты надеялся, что я сплю, то мы надеялись на одно и то же, – глухо сказал Городецкий, поворачивая голову в сторону своего ученика. – Дай угадаю, рыцарь пришел спасать даму. Или нет. Рыцарь пришел просить помилование для дракона, по которому скучает дама? Лас бесцеремонно упал на свободное место, заставляя Антона подвинуться. – Не понимаю я тебя. Темный пострадал ради Света. Это же круто. – Ага, Завулона тоже проняло. – Так ты уже пытался его образумить? – осенило Ласа. – Вот еще, – обозлился Городецкий. – Он завалил нас жалобами, требуя свои воздействия. Это на несколько дней разбирательств. И если на улицах одним Темным юнцом стало меньше – так тому и быть. Я не жалуюсь. – И снова всем наплевать на любовь, – вздохнул Лас. – Довольно. – Антон поднялся на ноги. В темноте его лицо казалось весьма угрожающим. – Тебе разве не пора… быть где-то в другом месте? Что ж, счастливого финала Лас не ждал с тех пор, как перешагнул порог чужого кабинета. Он тоже поднялся. Намеки он понимал, и уже хотел прикрыть дверь с той стороны, когда услышал мрачное: – Поверить в благие намерения Темного – какая глупость. – Мне все ясно, – заявил Лас, появляясь в отделе аналитики. Юля оторвалась от экрана компьютера и подозвала Светлого жестом руки. – Они, наконец, того. – Того? – повторила Юля, нахмурившись. Лас кивнул. – Ах, того! – Юля оживилась. Многие сотрудники Дозора следили за развитием событий нового шоу «Завулон – Городецкий», кто-то даже делал ставки. Кому-то даже было неловко. – Это же все упрощает. В таком случае, уж кто-кто, а Антон Сергеевич должен меня понимать! – Не спеши радоваться. Видимо, потом они поссорились. Юля издала невнятный стон и закрыла лицо руками. – Они же оба упрямые, самовлюбленные… Зазвонил телефон. Юля хлопнула себя по губам и испуганно посмотрела на Ласа. – Но Антон Сергеевич у нас, конечно, еще и самый умный, решительный, надежный, – затараторила она. Телефон замолчал. Светлые облегченно выдохнули. – Лас, – жалобно выдохнула Юля, – я останусь старой девой. – Если бы это был голливудский фильм, я предложил бы помирить их. Юля бросила на Светлого взгляд, полный надежды, но тут же покачала головой. – Нет. – Точно, – согласился Лас, представив себе, как его размазывает по асфальту темным проклятием, а потом светлым скатывает в рулон. С сожалением он признал, что Городецкий первым на мировую не пойдет. Судя по его последней реплике, он считал себя обиженной стороной, а это надолго. Больше, чем скучные рабочие будни, Антон Сергеевич ненавидел только разборки на личном фронте, предпочитая запираться от них в темных кабинетах, или, наоборот, улетать на солнечные курорты якобы в командировки. Значит, женское счастье Юли зависело исключительно от желаний шефа Дневного Дозора. Лас никогда бы не подумал, что однажды скажет: «Вперед, Завулон!» Шагрону хотелось спать. Но ужасные перспективы будущего, в котором он засыпает за рулем, катая шефа по опустевшим ночным улицам, немного бодрили. Страх лучше кофе. Машина была на ходу не первый час, видимо, Завулону лучше думалось, когда в окне мелькали его владения. По крайней мере, Шагрону нравилось в работе шофера именно это. Он представлял себя хищником, проверяющим свою территорию. Но сейчас он гораздо охотнее представил бы себя в кровати. Украдкой он применил силу, чтобы немного взбодриться. – Ты на что-то намекаешь? – сейчас же спросил шеф, отложив мобильный, на экран которого медитировал последние пять минут. – Никак нет. – Вот и славно. Газку прибавь. Все дальше и дальше удаляясь от собственной квартиры с шикарной кроватью и матрасом, который, судя по рекламе, подстраивался под все изгибы позвоночника, Шагрон мечтал о том, как здорово бы было проклясть Городецкого. Под утро, когда Темного наконец отпустили после парочки остановок у ночных клубов, Шагрон все же воронку повесил. Но не на Городецкого, а на Гэллемара, который разбудил Шагрона телефонным звонком, как только тот имел счастье заснуть. – Я больше так не могу. Поговори с ним, сделай что-нибудь. Эй! А это что? Совсем сдурел друга проклинать? – Друг в шесть утра не позвонил бы, – простонал Шагрон. На другом конце заворчали, раздался звук силового удара. Хороший был амулет, мощный. – Ладно, кому сейчас легко? Думаешь, мне легко? Я завален документацией по самые уши. – Волчьи? – У меня уже рука дрожит подписывать, веришь? Я к семье хочу. Меня скоро правнуки перестанут узнавать. – В первый раз, что ли, на шефа находит? Раньше терпели, и сейчас переживем. – Ага, слышу я по твоему голосу, как ты «переживаешь». Весь мой отдел с ума сходит. Носятся как угорелые. Из-за Лешкиного дела. А Светлые, знай, протесты шлют. Спорю на что угодно, даже в формулировки наши не вчитываются. Только нос воротят. Где старое-доброе живое общение? И что дальше будет? Про голубей почтовых вспомним? – А от меня-то ты что ждешь? – Не Лайку ж мне звонить. Поговори с ним как-нибудь деликатно. Наши мужские разговоры и все такое. Все Светлые – сучки, и дальше по списку. Шагрон рассмеялся. – И за что же ты меня так ненавидишь? Какой извращенный способ убийства. – Ну, придумай что-нибудь, ты ж особа, приближенная к императору. Шагрон отложил мобильный и бросил взгляд на зеркальный потолок. Нелегко было это признать, но в такие времена с шефом было тяжело. Обычно он действовал решительно и напористо и всегда добивался желаемого, но, видимо, от Городецкого он хотел того, что нахрапом не возьмешь. Такое можно только отдать. По собственному желанию. Если Городецкий считает, что шеф не заслужил, то все. Приплыли. Завулон докажет, что заслужил, переиграв и уничтожив усомнившегося. Так что для самого же Городецкого будет лучше, если он успокоится и сделает шаг навстречу. «Вперед, Городецкий! – подумал Шагрон. – Шевели своей задницей, и обеспечь нашему Дозору счастливые будни». Хена сочувствовал. Этот процесс требовал сосредоточенности и полной отдачи делу. Инквизиторы давно выбились из сил, пытаясь привести в порядок разрушенный в реальности и Сумраке проспект. Изредка Хена помогал советом, или подбадривал, но в основном, просто наблюдал за происходящим. Дозорные разъехались отсыпаться, а Инквизиторам еще пахать и пахать. – Мир сошел с ума, – пожаловался Хене новичок Инквизитор, тщетно пытаясь очистить балахон от кирпичной крошки. Едва ли он знал, к кому обращается. – Да, Сумрак все активнее вмешивается в нашу жизнь, – мягко сказал Хена, чуть склонив голову. – Я не об этом. Я о дозорных. Устроили спектакль: кто кого спасет из урагана. И чуть вдвоем не сгинули. Один из них сам Завулон, между прочим! Хена пробормотал что-то осуждающее. – Договорись они сразу, мы бы сейчас не пахали. Чувствуя, что поддержки от Хены не будет, Инквизитор развернулся и пошел к остальным, все еще ругаясь себе под нос. – Нравится? – за спиной Хены возник Тигр и довольно, словно большой кот, прищурился, разглядывая суетившихся Инквизиторов. – Если ты и дальше продолжишь так их мирить, лучше сразу убей. – Осторожнее с предложениями, мой старинный друг. Знаешь же, я за равновесие. Мир и спокойствие. – Дружба и жвачка. – Зато все получили то, что хотели. И мне весело, и Дозоры снова работают в привычном ритме. – Да я не спорю. Результативно. Я как будто «Титаник» посмотрел, только со счастливым финалом. Где придурков вытаскивают из воды подоспевшие спасатели. – Не понимаю тебя, – неуверенно улыбнулся Тигр. – Ты столько о жизни не знаешь, это поразительно. Но ничего, я тебя научу, – ответил смилодон. – Разве подрастающее поколение не умилительно? – елейным тоном спросил Завулон, глядя из окна чужого кабинета, как Темный маг Леша помогает Юлии забраться на мотоцикл. – Старшее иногда тоже ничего. Вернись, пожалуйста, на место, я еще не все порезы обработал, – попросил Городецкий. Завулон, как ни странно, сразу послушался. Он закатал рукав рубашки и устроился напротив Светлого. – Наслаждайся, доктор. – Вот не надо сарказма. Я, между прочим, тебя спас. – Да если бы не я, ты бы до сих пор болтался в сумеречном вихре, – возмутился Завулон, и зашипел от боли, когда зелье попало в рану. Взгляд Антона стал стальным, а в голосе появились опасные нотки. – Ты опять… Но договорить ему не дали. Дверь открылась, хотя Антон точно помнил, что ставил защиту, и в проеме показался Лас. – Шеф, там это… Только что объявили, снова волнение сумрака. В коридоре раздался голос Толика. Лас отвернулся, прислушиваясь к его словам, а затем вновь заглянул в проем, не желая появляться в кабинете в полном своем объеме: – Ложная тревога. Пронесло, так сказать. Ну, – Лас посмотрел на Завулона почти бесстрашно, – приятного вечера, – сказал он и исчез, захлопнув за собой дверь. Антон и Завулон переглянулись. – Пока Сумрак не разлучит нас, – пробормотал Темный, а Антон нецензурно выругался.