chaudement

chaudement(тепло) Он смертельно устал. Устал от того, что делал с особенными и ни с чем несравнимыми ощущениями. Чонин вкладывал в танец всего себя, теряя на время рассудок и отдаваясь полностью ритму, мелодии, пространстве, и главное, одержимым чувствам. Однако этого оказалось непомерно. Одиночество давалось ему слишком болезненно, потому-что его всегда поддерживали родители, ободряюще обнимали и ласково отзывались. Он никогда не ладил со сверстниками, и как таковых, персон подразумевающих под словом «друг» у него не имелись. Поэтому внезапная и шокирующая потеря единственных близких людей, до сих пор, отдавалось в груди непереносимой горечью. Без прочной поддержки Чонин не ощущал себя полноценным человеком, и восхищенные взгляды, случайных свидетелей его завораживающих танцев не вызывали особенную теплоту, что сковывала изнутри. Именно в этих чувствах он и нуждался. Единственным способом забыть об этой слабости было возвращение к тем самым ощущениям. В первое время после трагедии он целиком погрузился в танце, стараясь в каждом из них выплеснуть свою боль и отчаяние, сжигавшие его, но, с наступающими друг за другом днями, и выполненными в грациях движениями, он начинал медленно сдаваться, рассыпаясь на тупые осколки. Он и не успел заметить, как вся его жизнь неторопливо погружалось в беспросветную тьму. В последние дни он перестал любить музыку. Музыку, без которой он не представлял своего существования. В наступающей тишине каждый звук переливался собственными нотами, делая резкие вспышки мелодий, которые когда-то имели отдельно ухоженную полочку, жизненно важного предназначения. Но сейчас он испытывал настоящую ненависть, разрушая укрепившиеся стереотипы. Сегодня он даже не пошел в тренировочный зал, который арендовал несколько лет назад, и встал Чонин позже. Настроение было мрачное, как и все его дни в последние годы. Ленивой походкой, выбравшись из спальни, он прямиком направился в кухню приготовить себе теплое кофе, что немного прибавляло в самочувствие капельку позитива. Отпивая следующий глоток, который приятно обжигал изнутри, он отметил, что впервые за долгое время погода стояла солнечная. После несколько минут раздумий, с горячей, но уже пустой чашкой в руках, Чонин решил выйти на улицу. Позавтракав на скорую руку, и умывшись также быстро, Чонин натянул теплую толстовку - у него вошло в привычку искать тепло - и выбрался из темной квартиры, не забыв спрятать ключи у потрепанного почтового ящика. Погода действительно располагала. Высокие здания не скрывали яркого солнца. Лучи мягко пробирались по лицу, что Чонин даже снял капюшон. Ощущая на лице желанное тепло и, взъерошив свои темные волосы, он направился в сторону центра города. Шумная толпа подростков, которые жили в беззаботстве, множество проезжающих машин, играющие различными оттенками палитры и, конечно же, парочки, держащиеся за руки. Жизнь бился ключом. Чонин любил наблюдать тепло исходящую из других людей. Было приятно знать, что у них все хорошо, однако, это же тепло чужих, убивало. Пройдя несколько километров от дома, Чонин уловив взглядов симпатично декорированное кафе, решил войти внутрь и немного присесть. Помещение было уютное, но имело недостатки. Например, слишком маленькая комнатка, в которой поместились бы от силы двадцать человек. Или круглые столики, примостившиеся близко друг от друга, что можно было позабыть о приватности своей беседы. Хотя о чем это он. Чонин все равно один. Усевшись за белый столик, Чонин на короткое время закрыл глаза. Почему-то было неспокойно, и предчувствие чего-то неизведанного волновало душу. Это не страх, и не боль. Но определенно волнующее чувство, ведь такого раньше не было. - Что будете заказывать? – мягкий голос вырвал Кима из раздумий. Немного вздрогнув от глубины затронувшей мелодии, Чонин растерянно посмотрел на только что подошедшего парня, и понял, в чем было дело. Он пропал. Густая светлая челка закрывала пол лица, однако, эти глаза, сквозящие холодом, не заметить было невозможно. Обычно молодые люди смотрят на мир с воодушевлённой улыбкой внутри самого себя, перестраивая в мыслях сказочные картины беззаботного будущего. Каждый день, провожая через себя все более красочные и новые эмоции, они не переставали радоваться и желать еще больше захватывающих ощущений. Иначе говоря, они были полностью свободны и полны идей. И все эти чувства невольно отражались в глазах. Совсем другим был взгляд у этого парня. Холодный и равнодушный. В нем не было жизни, переливающейся из самых воодушевленных чувств. Не было души. Из него не исходила теплота, которая также покинула Чонина. Со стороны это смотрелось слишком броско, и Ким полностью понял. На этого парня было больно смотреть и неживое сердце Чонина обливалось холодной оболочкой, которая начинала нещадно трещать. Грустно улыбнувшись самому себе, Чонин уловил взглядом бейджик. - Лухан. – он попробовал повторить на губах это имя. И ему понравилось. – Лухан, - еще раз повторил Чонин, и яркая улыбка озарила лицо. Видимо Лухан слегка растерялся, потому что в ответ он не мог произнести и слова. Странно было видеть, как первый встречный, говорил его имя с какой-то грустью или радостью. Определить было крайне сложно. - Так, что вы будете заказывать? – после некоторой паузы, повторил свой вопрос Лу. Хотя растерянность в выражении лица никуда не исчезла. Но Чонин его как будто не слышал. Он все повторял про себя это красивое имя, и не переставал радоваться. Этот парень с холодным взглядом его спасение? Еще один нетерпеливый вопрос вырвался из губ Хана, и только тогда, Чонин, как по мгновению щелчка, пришел в себя. - Мне просто кофе. Желательно «Американо». - Хорошо. Парень быстро скрылся за прилавком, а Чонин обдумывал свое дальнейшее действие. Нужно было обязательно познакомиться с Луханом. Это был какой-то подарок судьбы, ведь случайностей в жизни не бывает. Для Чонина простое знакомство было испытанием, так как он привык к одиночеству, и не помнил, чтобы с кем-то самолично знакомился. Но нужно было хотя бы попытаться. Когда перед ним поставили заказ, Ким резко схватил за руку официанта. Тонкое запястье приятно подарил тепло, и Чонин незаметно провел большим пальцем вокруг вен. Эйфория. - Что вы делаете? Отпустите! – попытался возразить Лухан. Но во взгляде этого странного брюнета со странными глазами была какая-то молчаливая мольба, что Лу быстро успокоился. - Меня зовут Чонин, - представился Ким, - знаешь, я понимаю, что веду себя невежливо, но я хотел бы с тобой подружиться, – быстро добавил он. Сквозь смуглую кожу пробился легкий румянец. - Хорошо Чонин, я понял, - пронзительно холодный взгляд немного смягчился, - только отпусти, пожалуйста, мою руку. Мне больно. На самом деле, больно не было. Из рук Чонина исходило непонятное обжигающее тепло, и Лухану стало немного неудобно. Возможно, даже приятно, но однозначно неловко. Что произошло в этот день внутри Чонина необъяснить словами. Все завертелось, перекрутилось, и затянулось в тугой узел, сильнее сжимаясь при каждом произнесенном Луханом словом. Нет, они не подружились сразу. Сначала Чонин каждый день приходил, и привлекал к себе внимание блондина, заказывая каждый раз кофе, и узнавая как у него дела. Сухие ответы, после недели беспрерывных визитов сменились на более развернутые, а вскоре, они могли свободно болтать друг с другом о чем угодно, когда в кафе не было посетителей. А такое бывало часто. Они мало улыбались, но вели интересные беседы, иногда дискуссируя на различные темы. Но их разговоры никогда не касались личной жизни. Это было табу, молчаливо согласованное друг с другом. А Чонин с каждым днем все светлел, и пустота внутри, заполнялась приятными мыслями о следующей встрече с Луханом, который встретит его, с уже горячим «Американо». Он частично ожил. И все благодаря ему. Однажды, Чонин предложил проводить Лу до дома, потому что пробыл в кафе до закрытия. Сначала Хан отмахивался и выглядел недовольным, но потом все же согласился, и теперь не умолкая, что-то говорил. Было видно, что он нервничал. Чонин в пол уха слушал какую-то новость, сосредоточив свое внимание на Лу, который с выпученными глазами изобразил руками шар. И он заметил. В глазах Лухана появилась едва заметная теплота, но лед все же не оттаял. Этот лучик был красив. Внезапно, Хан остановился около высотной многоэтажки. - Мы пришли, - слегка продрогшим голосом сказал он. - Впустишь?- вопрос, застрявший за весь этот путь. Да и Чонину стало холодно. Все-таки зима на подходе, что означает, мерзнуть Ким будет в два раза больше, и душой и телом. Такое привычное и покорное «Хорошо». Квартира, больше напоминающая разоренное гнездо, нежели живое помещение, пугала своей пустотой. Бессодержательность в пространство добавляли серые стены, как будто покрытые прозрачным туманом, и такой же ничем не примечательный пол. Перегоревшие лампы, когда-то приносившие свет, грязные обуви, выброшенные в беспорядке, смятые одежды, неаккуратно уложенные на редких стульях, и в дополнении всего этого, старый матрас, спрятанный в самом грязном уголке, и фортепиано, занимавшее большое место – это все, что имелось в этой маленькой комнате. Чонин не ожидал увидеть такого, но реальность поражает. Стало ясно, почему Лухан нервничал, но брюнет не растерялся. Сняв свою обувь и отпустив свою голову, Лу молчаливо направился в сторону матраса, а Ким заинтересовался фортепиано. Музыкальный инструмент оказался старым, но очень ухоженным, в отличие от других вещей. А сверху него была аккуратно вывешена рамка с фотографией красивой женщины. Видимо, матери Лухана, так как схожесть была на лицо. Очень красивая, также как и Лу. Но в отличие от него, у нее был жизнерадостный и живой взгляд, просачивающийся даже сквозь пленку. Чонин невольно улыбнулся. - Это моя мама, - тихо проговорили со стороны. Лухан стоял возле Кима и тоже наблюдал на фотографию, не скрывая грусти. – Она умерла, когда мне было шестнадцать лет. Попала в аварию, когда ехала на концерт, где я выступал, играя на пианино. Чонин без слов обнял Лу, который доверчиво прильнул к нему. Такая похожая история и судьба. Ким с первого взгляда знал, что они чем-то похожи, и с первого взгляда понял, что им суждено пройти через это вместе. - Я понимаю тебя, Лу, - Чонин мягко поглаживал спину Лухана, чувствуя в районе плеч, что одежда намокает. Постояв так некоторое время, Ким взял блондина за плечи, посмотрел в глаза, наполненные влагой и стерел кончиками пальцев горькие слезы, - Главное, не вини себя. Этот вечер был еще страннее. Они сидели на матраце и разговаривали о личном, сокровенном, тем, что делятся только с близкими. О страхе, одиночестве, пустоте. Все это их связывало. На прощание, когда Чонин натянул кроссовки и посмотрел в потеплевший взгляд хозяина, Лухан так искренне улыбнулся, что он не удержался и прикоснулся к чужим губам, вырвав нежный поцелуй. Через несколько секунд Чонин выбежал из квартиры и прислонился к противоположной стене, с сумасшедшей улыбкой на лице. Простоял он долго, все еще чувствуя, бешено бьющееся и вырванное от морозных оков сердце. Немного успокоившись и взяв в грудь побольше воздуха, он приблизился к еще не закрытой двери и услышал: - Мама, я так счастлив.