Реквием по Элджерону

      Бесконечное плато, вдоль линии горизонта пылающее отголосками алого заката. Он стоял в центре мира, ощущая, что вокруг на многие мили не было ни души. Растения и животные в атмосфере этой планеты просто не смогли бы существовать. Только такие, как он.       Транспортник, оставшийся в стареньком космическом порту, был единственной машиной в целом секторе, способном доставить разумное существо до ближайшей колыбели жизни.       Одиночество. Подлинное одиночество и абсолютная тишина.       Минимальная гравитация, крайне бедная атмосфера и легкий фон радиации, от которого кожа неприятно покалывала. Интересно, тысячу лет назад, попади он сюда, смог бы он выжить?       Солнце окончательно скрылось за горизонтом.       Звезды проступили на небосводе ворохом сияющих точек. Он лег на песчаную поверхность планеты, подложив руки под голову, и посмотрел прямо перед собой.       Лицом к лицу с бездной.       Почему именно такие места выбирают негоцианты корпорации для своих подпольных делишек? Ведь куда проще было бы устроить все в крупном портовом городе где-нибудь на периферии. Нет же, непременно нужно назначить встречу в забытом всеми богами мирке.       Детали задания болтались на самом краю сознания, пока он лежал, наслаждаясь невероятным видом. Осознавать, что сейчас он по-настоящему один, в первобытном, утрированном понимании этого слова, было одновременно страшно и волнительно.       Наедине со вселенной.       Ожидая рассвета, когда должны были прибыть негоцианты, он закрыл глаза, прислушиваясь к ровной тишине планеты, и незаметно для самого себя заснул.       Сны редко посещали его в последние годы. Теперь он мог несколько месяцев проводить вовсе без «перезагрузки», как называли этот несложный процесс наиболее древние представители его расы.       Слишком много событий, и поэтому каждый сон превращался в целое приключение привыкающего к нагрузкам сознания по миру абстрактного.       Корвин.       Сиятельный Корвин, который нашел его в занюханной ночлежке шахтерского городка, отмыл, накормил и превратил в безупречного Элджерона. Героем этой одинокой ночи стал его первый старший.       Первый всегда запоминается. Для его расы эта фраза приобретала совершенно другой смысл, отличный от представления смертных. Первый в понимании вампиров был началом новой жизни, дорогой в абсолютно иной мир. Катализатором и успокоительным одновременно. Для новообращенного младшего покровитель становился центром вселенной. Яркой звездой, единственной на всем небе. Источником жизни и знаний.       Корвин был превосходным старшим. Опытным, умелым. Он явно был заинтересован в том, чтобы его Элджерон узнал как можно больше о новом мире. Не жалел собственного времени, учил самым разным вещам. Они даже несколько раз охотились вместе. Отправлялись в резервации рабов и там, как вампиры древности, выслеживали и ловили жертву, наслаждаясь ощущением погони, чувством страха и бесподобным привкусом адреналина в крови. Корвин казался богом, который спас бездомного голодранца и превратил в принца, наделив совершенством тело и смыслом душу.       Во сне Корвин выглядел так, как запомнил его Элджерон в первый день встречи. Золотистые волосы спадают на плечи — лучшее украшение, доказательство подлинной аристократии. Походная кожаная куртка поверх белой блузы, облегающие тело штаны и ботильоны на каблуке. Сиятельный ухитрялся выглядеть элегантно даже когда посещал заведения для смертных.       В тот день Элджерон своими глазами увидел непередаваемую красоту. В сознании маленького мальчика впервые сложились воедино два слова: «непередаваемая красота». Он не мог найти слов, чтобы высказать, насколько красив был Корвин.        — Ты выглядел брошенным щенком.       Так говорил потом Корвин, вспоминая их встречу. Элджерон не просто выглядел, он был брошенным щенком. Беспризорник, лишенный всяких перспектив, кроме единственного и крайне сомнительного социального лифта: миловидное личико могло обеспечить его хлебом. Торгуй собой, и несколько десятков лет тебе будет на что жить.       Во сне он видел себя со стороны — грязного, покрытого синяками и сажей из-за отвратительного воздуха, загрязненного ближайшим выработком.        — Вы хотите меня съесть?       Губы Элджерона растянулись в улыбке. Он спал, но даже сквозь спутанное сознание теперь смешно было вспоминать эту реплику. Маленький мальчик увидел прекраснейшее из чудовищ и был уверен, что оно пришло для того, чтобы забрать его жизнь.       Наверное, так и было.       Сиятельный Корвин научил его всему, а потом бросил в тюрьму. Использовал запасной вариант, возможность еще несколько десятилетий готовить новый переворот, выступая против Престола. Жажда власти и банальная корысть — вот что скрывалось за благотворительностью древнего вампира. Нужна была всего лишь очень красивая изворотливая игрушка.       Лицо спящего напряглось, исказившись гневом. Корвин использовал его с первых дней, обучая лишь для того, чтобы затем выбросить на помойку, отвлечь Императора, усыпив его бдительность. Элджерона никто не планировал делать настоящим младшим, доверять ему серьезные тайны или важные миссии. Все, что было нужно от мальчишки — выжить в условиях тюремного быта.       И он справился.       Выжил в «Последнем приюте», надеясь на покровительство старшего. Рассчитывая на священную связь, которая в Империи стояла выше супружеской. Браки смертных признавали недействительными автоматически после обращения одного из супругов. Дети, родители, мужья и жены — все уходило на второй план после того, как в жизни смертного появлялся старший вампир. Империя строилась на союзах, обусловленных этими узами. Младшие самого Императора занимали важнейшие государственные посты, и цепочка шла вниз, от старшего к младшему, превращая сложнейший трансгалактический механизм в соты пчелиного улья, где есть центр. Физический и понятный любому имперцу.       Элджерон открыл глаза. Рассвет разбудил его, коснувшись кожи новой порцией радиации. Пустынное плато больше не выглядело сказочным — просто свалка песка, которую освещает умирающий Карлик. Ничего необычного.       Негоцианты шли небольшой группой, осторожно и медленно, сканируя пространство перед собой хитроумными приборами и магией. Опасались подвоха. Предательство Корвина еще долго будет преследовать его.       Младший Сиятельного. Элджерон получил странное прозвище. Шлейф чужой неудачи тянулся за ним, подобно королевской мантии.       Ничего страшного. Пройдут сотни лет, и они поменяют свое мнение. В отличие от Корвина Элджерон понимал ценность священной связи. В его жизни были не только предатели и лжецы. Вселенная решила, что для маленького оборвыша достаточно испытаний и, в конце концов, отправила спасителя.        — Вы — Фея? — осведомился один из негоциантов, остановившись в двух шагах от вампира.       Формальность, но в таких сделках не бывает мелочей. Корпорация «Бледное солнце» собирается играть в подполье с Империей, а здесь даже одни лишние уши могут создать массу проблем.       Он кивнул.        — Прочтите контракт, — негоциант, с ног до головы закутанный в костюм жизнеобеспечения, развернул перед вампиром бумажный свиток.       Элджерон пробежал взглядом сверху вниз и кивнул еще раз.       Посланник достал из кармана старомодную зажигалку и за пару секунд избавился от опасных записей.        — Мы будем ждать ответа от вас, связь в тридцать девятом секторе, — сообщила фигура и побрела прочь.       Элджерону предстояло провести в одиночестве еще один день. Никто не должен заподозрить, что Империя сотрудничает с корпорацией. Доход от наркотиков всегда был важной статьей для казны, но с тех пор, как религиозные фанатики взялись за искоренение очередного греха, дела пошли плохо. Нужно было организовать все максимально тихо и незаметно.       После всего, через что ему пришлось пройти, он все-таки смог добраться до вершины. Контракт стоимостью в несколько секторов находится в его голове. Доверие такого уровня сложно переоценить. Даже если это поводок, его длина превышает обозримые размеры вселенной.       Вампир снова лег на спину, вглядываясь в красноватое солнце. На пределе доступной ему видимости оно казалось сгустком крови.       Когда Корвин пал, его младших должны были уничтожить. Всех до единого, устраняя ересь и восстанавливая баланс власти. Иерархические цепочки в таких случаях вручали напрямую Императору. Если, конечно, тот не устраивал показательную казнь для всего рода.       Элджерон все еще был в «Приюте», когда посланник Престола встретился с ним. Почти неприметный вампир, которого младший Сиятельного помнил по свите Корвина.       Почти неприметный.       Он смотрел вверх, разглядывая края огромного солнца, и пытался понять, достаточно ли таких размеров для того, чтобы описать, какое место в его жизни занимает новый старший.       Как хотелось назвать его единственным.       Солнце заполняло собой добрую треть всего пространства перед Элджероном, и все равно ему казалось, что этого слишком мало.        — Я здесь из-за вас.       Так сказал незнакомец в центре наблюдения за блоком заключенных тюремного комплекса.       Элджерон не представлял себе, что скрывалось за этими словами.       В тот день перед ним взошло огромное солнце, заслонившее собой все прежние неудачи. Все, что предал Корвин, крупица за крупицей возвращал Элджерону он.       Он.       Тот, у кого не было имени.        — Я не хочу, чтобы вы называли меня Элджероном.       Так он сказал перед обращением. Повторным обращением, хотя это уточнение ни в коей мере не передавало истинный смысл. Обращение не теряет ни толики своей важности, вне зависимости от того, в который раз вампир принимает его. Элджерон понимал это лучше многих.       Теперь он был Феей. Тюремная кличка, отголосок прошлого. Важный маячок и символ, который не дает забыть о том, из какого ужаса вытащил его спаситель.       Когда-то казалось, что нищета и голод — самое страшное в жизни, но бессмертие показало ему изнанку. Бывает хуже. Всегда бывает хуже.        — Когда я взойду на престол, у тебя будет место Корвина.       Маленький мальчик с планеты шахтеров, обманутый вампир в тюрьме для игрушек — он пережил самого себя уже дважды, и теперь, кажется, в его мире взошло настоящее солнце.